Поклонник

«…без чести… в отечестве своем…»

— Раньше говорили, что смерть является наказанием за наши грехи, — сказал я. — На сей счет у меня есть неплохая идея, которую я готов уступить министерству финансов за кругленькую сумму. Грех — вот единственная вещь, которую они еще не додумались обложить налогами. Никогда не мог понять, почему ?налог на грехи наши? звучит сродни — ?казнить нельзя помиловать?. Тут вам и расплата, и синтаксис, и приговор .

Секунды на три в комнате установилось тягостное молчание.

— впервые встречаю образованного бездельника, — сказала Стелла Гибб. — Кстати о бездельниках, не хотите ли познакомиться с гостями?

К нам подошла и встала напротив меня натуральная блондинка. Меня уже начинало смущать то количество блондинок, которое оказалось на вечеринке. Ну да ладно, если уж и приходить в смущение, то лучше от блондинки.

— Знакомьтесь — Джулия Грант, — сказала Стелла. — Она богата, ленива и временами распутна.

Как я уже упомянул, Джулия была молодой и красивой блондинкой. На ней была юбка и прозрачное подобие блузки.

— Привет, лейтенант, — сказала она прохладно. — Что? Неужели кто-то кого-то убил?

— Нет, просто пришел расслабиться, — сказал я. — Стелла обещала научить, как это делается.

— Это одно из тех ее обещаний, на которое можно положиться, — заверила она. — Тут Стелла мастер своего дела.

— Я, кажется, сказала ?временами распутна?? — сказала Стелла. — Интересно, что заставило меня так выразиться?

— Я хочу еще выпить, — с надеждой угомонить их, сказал я. — Дамам явно не терпится выяснить свои взаимоотношения, как говорится, не откладывая в долгий ящик…

— Бар находится там, — перебила меня Стелла. — Соблаговолите сами обслужить себя. А нам с Джулией нужно обсудить еще кое-что.

— Извини, дорогая, — ухмыльнулась Джулия, — но у меня не осталось ни одного завалящего кавалера для тебя. Позвони мне осенью. Возможно, смогу предложить тебе несколько списанных моделей.

— Если в качестве одной из них вы имеете в виду Учителя, — вклинилс я со своим советом, — то его еще можно будет подновить с помощью лампы для загара или дать ему поносить прозрачный балахон. Хотя в этом случае нельзя ручаться, что загар будет столь же устойчивым.

В глазах обеих блондинок я натолкнулся на бетон, и мое чуткое нутро осознало, что выступление закончилось провалом. Я выдавил из себя улыбку и быстро ретировался к бару.

Я наливал себе шотландское виски со льдом, чуть разбавляя содовой, как вдруг почувствовал, что у стойки появился компаньон. Первое, что меня поразило, — это духи… своего рода версия фильма ?Мой грех?.

Я медленно повернул голову и взглянул в прозрачные янтарные глаза. Поплавав в них немного, я затем бросил это дело и стал медленно и с наслаждением тонуть.

— Вы что… — спросил низкий гортанный голос, — женщин никогда не видели?

— Дело не в самом ?здании?, — сказал я осипшим голосом, — а в том, как оно построено.

Тщательно, шаг за шагом, я стал оценивать всю конструкцию. У нее был вздернутый носик и молочно-белая кожа. Брюнетка с челкой. Овальное лицо подчеркивала короткая прямая стрижка.

На ней было плотно облегающее платье из голубого шелка, которое так вцепилось в ее фигуру, словно боялось потеряться. И в этом был свой резон. Полные высокие груди, невероятно узкая талия и аккуратные округлые бедра завершали построение этого чуда. Конечно, я ни разу не встречал даму с квадратными бедрами, но у нее и они, наверное, тоже смотрелись бы неплохо.

— Путеводитель по строению можете купить на выходе, — нежно сказала она.

— Меху я напить вам вылить? — запинаясь и оговариваясь, пробормотал я.

— Из мехов я, естественно, предпочитаю норку, — сказала она. — Но все же давайте остановимся на мартини, и самом сухом.

— Это ласкательное прозвище неразбавленного джина, — оправившись, уточнил я.

— Вы как хотите, — сказала она, — а мне для начала налейте вермута. И не забудьте лимонную корочку. Я налил и передал ей бокал.

— Спасибо, — небрежно бросила она. — Я слышала, что вы лейтенант полиции. Судя по всему, работаете в лаборатории криминального анализа… рентгеновское отделение?

— Если я и выгляжу глупым, то это только потому, что глуп на самом деле, — объяснил я. — А зовут меня Эл Уилер.

— Меня — Кэнди Логан, — сказала она.

Я приметил золотую ниточку кольца на среднем пальце ее левой руки.

— И муж ваш здесь? — удрученно осведомился я.

— Душой, возможно, здесь, — сказала она. — А вообще-то не знаю, лично его не чувствую, а вы?

Мое лицо, должно быть, выражало явную растерянность.

— Он умер шесть месяцев назад, — сказала она. — Я вдова.

— Извините, — радостно сказал я. — Подождите… Логан?.. Это тот Логан, который ?Логан недвижимость??

— Он самый, — кивнула она. — К счастью, он оставил всю свою собственность мне и, как говорится, в недвижимости! Честно говоря, я не могу сказать, что скучаю по нему. Ему было семьдесят шесть, когда он умер.

— Ой!

— Он приказал долго жить на третий день нашего медового месяца, — сказала она. — Не могли бы вы еще мне налить, Эл?

— Конечно. — Я взял пустой бокал у нее из рук. Я не мог позволить, чтобы такой разговор оборвался на столь интересном месте. Надо было что-то говорить.

— А от чего он умер? — спросил я.

— Сердечный приступ, — сказала она просто. — Вы не забыли про лимонную корочку?

Кэнди Логан улыбнулась мне, принимая новую порцию.

— Вы выглядите озабоченным, лейтенант. Вас что-то беспокоит?

— Я просто подумал, — сказал я, — что весь этот бизнес с недвижимостью, должно быть, отнимал у парня слишком много сил.

— Давайте поговорим о вас, — уклончиво ответила она. — Вы — сподвижник Учителя?

— Разве я похож на… — Я вовремя остановился. — Нет, нет.

— По правде сказать, я тоже — нет, — призналась она. — Хотя он такой искренний… Мне очень забавно встречаться здесь с людьми. Люблю веселье с эдаким мрачноватым оттенком, когда общаешься с ущербными личностями.

— Вы ищете общения только с ущербными людьми?

— Они все разные, — раздумчиво ответила она. — Большинство не хуже обычных подонков. Никогда не думала, что буду скучать, ?грея? в своих ладошках недвижимости на миллион долларов. Но, как видите, скучаю.

— А вы не пробовали заняться…

— Сексом? — Она надула губки. — Я думала, что вы предложите что-нибудь пооригинальнее, лейтенант!

— Я человек без претензий, — сказал я. — Что было хорошо для Адама, хорошо и для меня. Хотя, честно говоря, мне по душе гораздо более широкое поле деятельности.

— Вы меня огорчаете, — сказала она. — Я-то надеялась, что вы потешите меня какими-нибудь душераздирающими историями. Мне казалось, что вы, по крайней мере, обожаете бить людей наручниками по лицу или что-нибудь в этом роде.

— Мне подобные мысли и в голову-то никогда не приходили, — сказал я. — Похоже, я просто ненормальный.

— Вы не ненормальный, лейтенант, — печально сказала она, — но вы не оправдали моих надежд. Прощайте.

Она отошла в сторону, держа в руке бокал. У меня комок подступил к горлу, когда я увидел, что она уходит. Обычно я так легко не сдаюсь, но это ?прощайте? несло некую завершенность. Я подумал: хочешь не хочешь, а надо переждать минут десять, чтобы внутри все как-то улеглось.

— Лейтенант Уилер? — спросил мужской голос. — Рад с вами познакомиться.

Я обернулся и увидел высокого типа, несколько массивного, С короткими седеющими волосами и профилем греческого бога, — так, наверное, написали бы в тех журналах, которые обычно читала моя матушка.

— Меня зовут Эдгар Ромэйр, — сказал он и выжидающе уставился на меня.

— Привет, — ответил я.

Он захлопал глазами. Ресницы у него были густые, вроде бахромы, окаймляющей персидские ковры.

— Вы, само собой разумеется, слышали обо мне, — сказал он. — Бродвей, знаете ли…

— Еще бы, — сказал я. — Бродвей!.. Это который в штате Висконсин?

— Очень смешно, — процедил он сквозь зубы. — Сделайте мне одолжение, лейтенант, — перережьте себе глотку!

Он грациозно развернулся на каблуках и пошел от меня прочь, как бы пританцовывая. Я подумал, что неплохо бы выпить еще, как вдруг обнаружил, что не допил и того, что плескалось у меня в бокале.

Снова появился Ральф Беннет.

— Как вижу, вы только что повстречали нашу известную бродвейскую звезду.

— Ромэйра?

— Ну да. Вы ведь не будете утверждать, что не слышали о нем.

— Теперь слышу, — сказал я. — И где он играет?

— Увы, сейчас нигде. — Беннет прокашлялся. — Эдгар ушел со сцены.

— По собственной воле… или по бродвейской?

— Он решил, что ему нужно перевести дух.

— Я понимаю, что он имел в виду, — сказал я. Пришло время сменить тему разговора. Я закурил сигарету, оглядел комнату и снова обратился к Беннету:

— Интересно, как все эти сверхмодные удобства можно было понастроить на вершине горы?

— Кому-то пришла в голову идея открыть здесь загородный клуб, — ответил он. — Но на полпути они разорились, и эта собственность отошла к нам.

— А Стелле Гибб принадлежит здесь хоть частица? — поинтересовался я.

— У нас существует соглашение, по которому она имеет право пользоваться этим домиком, — сказал он, тщательно подбирая слова.

— ?Домик?! — сказал я. — А как, интересно, она называет свой настоящий дом?.. ?Беверли Хилтон??!

— У того парня, который строил загородный клуб, были весьма честолюбивые замыслы, — ухмыльнулся Беннет. — Может быть, потому и прогорел.

— Смотрите, чтобы с вами этого не случилось, — сказал я, передава ему свой пустой бокал. — Налейте-ка мне выпить — вы ближе всех.

— С удовольствием, лейтенант.

Из другого конца комнаты послышался легкий хлопок. Похоже было, что кому-то влепили пощечину. Я взглянул в ту сторону и увидел Стеллу и Джулию, стоящих неподвижно лицом друг к Другу. Щека Джулии Грант пылала огнем.

— Ну ладно, — сказала она звонким голосом. — Этим сказано все, Стелла. Поставим на этом точку!

Стелла Гибб сделала глубокий вдох, который едва не порвал лямку на ее лифе, и залепила Джулии еще одну пощечину. Я даже вздрогнул от звука, — больно, должно быть.

— Ладно, Стелла, — повторила Джулия низким и ровным голосом. — Ты уже давно напрашивалась, теперь точно схлопочешь… причем по полной программе! — Она медленно повернулась и, сопровождаемая тягостной тишиной, вышла из домика.

— Ваша порция, лейтенант, — сказал Беннет. Я взял бокал из его рук.

— Как вы полагаете, в чем тут дело? Он пожал плечами.

— Понятия не имею, лейтенант. По-моему, девочки просто поговорили по душам.

— Вот тебе и на, а такая симпатичная с виду парочка, — сказал я, отдавая должное их фигурам. — Удивительно, как это еще никто не взял их на телевидение… для участия в детском шоу… вот была бы наука дл малышей!

— У вас поразительное чувство юмора, лейтенант, — промямлил он бесстрастно. — Всякий раз, когда проводится это шоу по сбору средств в полицейский фонд, — готов биться об заклад, — вы всех там заставляете покатываться со смеху.

— Только женщины-полицейские на эти шоу не ходят, — сказал я. — Говорят, на этот счет вроде бы есть постановление муниципалитета. Вы ведете бухгалтерские книги?

— Конечно, — сказал он. — Они в моем сейфе. Желаете пройти ознакомиться?

— Не желаю. Честно говоря, такого рода цифры меня никогда не интересовали. Я лишен праздного любопытства.

— Для вас все, что угодно, только спросите, — сказал он.

— Думаю, я уже видел достаточно, Беннет. Сейчас заберу свою блондинку и отправлюсь домой.

— Приятно было пообщаться, — сказал он. — Заезжайте, когда пожелаете.

— Я приеду к вам с приветом рассказать, что солнце встало, — пообещал я ему и направился в тот уголок комнаты, где Аннабел и актер, казалось, были очень чем-то увлечены… хорошо, если просто болтали. Я прошел уже примерно полпути, как кто-то схватил меня за руку.

— Как? Вы уходите, лейтенант? — замурлыкала мне на ухо Стелла Гибб.

— Если только не будет проводиться новый чемпионат, — сказал я, осторожно высвобождаясь. — Сегодня был славный бой, чемп, и вы заслуженно победили. Техническим нокаутом в первом раунде. Ха-ха!

— Что заслужила, то и получила, — весело заключила Стелла. — Мне даже понравилось, а то вечер что-то становился скучноватым.

— Вечер, кстати, был замечательно скучным, — сказал я. — И только по вашей милости он мне не понравился. Надеюсь, больше вы меня не позовете. Теперь я могу идти?

— Знаешь, милый, — ее глаза заблестели, — мужчине не так-то легко улизнуть от меня. Ты мне нравишься, Эл. Разве тебе этого не достаточно?

— Даже слишком, — сказал я. — До свидания. Передайте от меня привет Корнелиусу.

Я, наконец, добрался до Аннабел и превратил ?сладкую парочку? в ?кислую троицу?.

— У тебя была шляпка или еще что-нибудь? — спросил я Аннабел. — Мы уезжаем.

— Не смею вас задерживать, — сказала она решительно.

— Ну, хватит, я голоден. Перехватим чего-нибудь по дороге домой.

— В чем дело, Эл? — гаденько замурлыкала Аннабел. — Не рассказывайте мне, что вы не прикасались к закускам! Их ведь тоже подавали бесплатно!

— Не люблю перебивать вкус хорошего шотландского виски. Я за раздельное питание. Так ты идешь? — спросил я решительно.

— Так случилось, лейтенант, — произнес Ромэйр с холодком, — что у меня с собой оказался автомобиль. И я буду очень рад отвезти мисс Джексон, куда она пожелает.

— Благодарю вас, — проворковала Аннабел. — До свидания, лейтенант. Я прекрасно провела время… я хотела сказать, без вас.

— Сегодня это уже второй бой, в котором победителем вышел не я, — сказал я и начал отступление к двери.

На этот раз мне никто не помешал, и я был даже расстроен этим фактом. Я вышел в ночь и остановился на секунду, чтобы закурить сигарету, и тут заметил перед собой темный и неясный силуэт.

— Куда направляетесь, лейтенант? — спросил из темноты неласковый хрипловатый голос.

— Домой, — ответил я, узнав его.

— Без этой белокурой милашки с южным акцентом?

— Она только что откололась, — пояснил я.

— У меня тут домик невдалеке, — сказала она. — Не желаете одну на посошок, чтоб с горы веселей было спускаться?

— В смысле: хлопнуть по рюмашке? — уточнил я.

— Это зависит от того, — ее голос стал еще более хриплым, — что у вас на уме, лейтенант.

Я завязал галстук и провел пальцами по волосам на голове. Голова просто раскалывалась. Я взял пиджак и, съежившись, залез в него.

Кэнди лениво смотрела на меня. Она лежала на диване в пене из черных кружев.

— Уходите, лейтенант?

— Все было просто замечательно, — сказал я. — Извини, что забыл ?хлопнуть на посошок?.

— А я даже не заметила, — произнесла она мечтательно. — Не хочешь прихватить с собой немного недвижимости?

— Какой смысл? — спросил я. — Рано или поздно Конрад Хилтон сделает мне предложение… Что я буду делать со всеми этими деньгами?

— Купишь еще больше недвижимости, — сказала она. — Еще встретимся, Эл?

— Конечно, прекрасная моя, — сказал я. — Только в следующий раз сперва позвоню тебе по телефону. По какому номеру?

Кэнди назвала мне адрес шикарного особняка в городе и номер телефона. Потом она вяло зевнула и томно потянулась, вытянув руки над головой. Верхняя кромка черной кружевной пены резко сползла на талию. Я долго не мог оторвать от нее свой взгляд.

— Я, возможно, еще передумаю, — бросил я. — Кажется, там гроза собирается…

— Все, что угодно, только не та блондинка с Юга, — сказала она. — До встречи, Эл.

— Она будет романтичной, как в кино, — заверил я.

Я вышел на улицу и тихо прикрыл за собой дверь. Светало. Бледный свет заполнял пространство и с каждой минутой, не в пример Элу Уилеру, становился все устойчивее. Я помнил, что оставил свой ?остин-хили? неподалеку от того места, где Учитель нес свою ересь.

Я закурил и медленно зашагал к машине. Все-таки неплохая вечеринка получилась. Я пришел к своему ?хили?, нырнул на переднее сиденье и вставил ключ в зажигание. Тут я бросил взгляд на вершину Лысой горы.

Как я уже сказал, с каждой минутой становилось все светлее. Резкие холодные очертания алтаря ясно выделялись на фоне рассветного неба. Только вот верхний его ряд не выглядел уже ни чистым, ни безликим — скорее блеклым и бугристым.

Я вышел из машины и поднялся к алтарю. Взглянув на то, что испортило этот чистый силуэт, я глубоко затянулся сигаретой, стараясь подольше погонять дым по своим легким.

На алтаре распростерлось обнаженное тело Джулии Грант. Ее широко открытые глаза равнодушно взирали на небо. Прямо под нежным возвышением ее левой груди торчала рукоятка ножа в уродливом обрамлении сгустков запекшейся крови.

Пока я смотрел, солнце уже вытащило свой край выше горизонта, и его первые лучи коснулись головы девушки, превратив нежно-белокурые волосы в золотистые.

— Я послал вас туда. — сказал шериф Лейверс сдавленным голосом, — чтобы вы просто разузнали, какую аферу затеял этот фальшивый религиозный придурок. А теперь вы говорите мне, что там убийство!

— Шериф, я этого не делал, — сознался я. — Чтоб я сдох.

— Где вы — там и убийство. Вы что?.. Магнит?

— Этот же самый вопрос мне все девчонки задают, — подтвердил я. — Кто знает? Может, так оно и есть.

— Потрудитесь хотя бы проследить за тем, чтобы никто не умыкнул тело, пока я приеду туда, — грозно пробурчал Лейверс. — Вы уже позвонили в отдел по расследованию убийств?

— Лысая гора находится за пределами города, — напомнил я ему. — Или вы не уверены, что ваша служба может с этим справиться?

— Ладно, — огрызнулся он. — Ждите там, пока я не приеду. Кстати, где вы были в момент совершения убийства?

— В постели, — признался я.

— По крайней мере, будет двумя подозреваемыми меньше, — сказал он и с шумом бросил трубку.

Я повесил на рычаг свою, прикурил очередную сигарету и с надеждой посмотрел на Беннета.

— Как насчет кофе?

— Конечно, — сказал он. — Я уже распорядился. Вот-вот принесут. Лейтенант, кому, черт побери, понадобилось убивать Джулию Грант?

— Я надеялся, что вы мне ответите на этот вопрос, — сказал я.

Девица с мутными усталыми глазами принесла кофе. Она с грохотом поставила поднос на стол и удалилась. Я налил себе кофе, предварительно попросив Беннета выставить на поднос бутылку ирландского виски.

— Мне и в голову не приходит, кто мог ее убить, — сказал он наконец. — Конечно, если где-нибудь в окрестностях не бродит некий маньяк.

— Припоминая вчерашних гостей, я полагаю, что таких маньяков наберется штук шесть, не меньше, — сказал я. — А что вы скажете насчет ее стычки со Стеллой Гибб?

Он отрицательно покачал головой.

— Такое происходит у них сплошь и рядом. В этом нет ничего из ряда вон. Стелла Гибб из породы таких женщин. Это ее обычная манера общения.

Я отпил немного кофе; виски было хорошим.

— Я вот подумал об общественном резонансе, — сказал Беннет напряженным голосом. — Нет, не принесет нам добра эта история.

— Вы шутите? — сказал я. — Как раз для вас все будет замечательно. Готов поспорить, что через два дня вы перекрасите свой алтарь в красный кирпичный цвет и будете торговать праздничными открытками по двадцать пять центов за штуку!

— И все же, лейтенант, у вас скверный характер!

— У вас тоже, — сказал я. — И не забудьте про ?авторские? за идею об открытках.

Он как бы нехотя расплылся в улыбке.

— Я полагаю, мы договоримся.

— Не забывайте также о предсказании Учителя, — сказал я. — Хочу поговорить с ним об этом… И прямо сейчас. Беннет забеспокоился.

— Он, вероятнее всего, еще спит. Не знаю, удобно ли сейчас его тревожить.

— Можете не переживать, — сказал я. — Могу потревожить его, причем нимало не стесняясь.

— Нет, лучше уж я, — поспешно сказал Беннет и выскочил из офиса.

В ожидании я налил себе еще виски и плеснул в него чуточку кофе. Прошло около пяти минут, прежде чем появился Беннет в сопровождении Учителя.

« Пророк? был одет в свою обычную одежду — набедренная повязка и сандалии. Он стоял передо мной с невозмутимым лицом и скрещенными на груди руками.

— Вы хотели говорить со мной? — спросил он.

— Конечно, — сказал я. — Почему бы вам не присесть и не выпить чашечку кофе?

— Я предпочитаю стоять, — сказал он коротко. — Я не пью кофе, это — возбуждающий напиток.

— А вот ирландцы так не считают, — сказал я. — Беннет рассказал вам об убийстве?

— О жертвоприношении, — поправил он. — Так было предписано.

— Хотите сказать, что знаете автора предписания?

— ?Великое жертвоприношение? — так было предопределено Богом солнца, — сказал он. — Так и случилось.

— Хотите сказать, что Бог солнца нагнулся с небес и вонзил нож в ее грудь?

Он пожал мощными плечами.

— Мне неведомо орудие его воли.

— Где вы были прошлой ночью?

— У меня там есть маленькая хижина, — сказал он. — Вполне достаточна для моих скромных нужд. Я спал.

— Как ваше настоящее имя?

— Я — пророк Бога солнца.

— Не могли же вам при крещении дать имя Пророк?! Должно же у вас быть настоящее имя.

— Если оно и было, то теперь забыто, — сказал он. — Я лишь орудие в руках Бога солнца. Через меня он говорит с людьми.

— И судя по всему, он немногословен, — сказал я. — А что конкретно вы имели в виду, когда предсказывали, что присоединитесь к Богу солнца ночью в воскресенье?

— В это время он призовет меня к себе, — сказал он. — Как? Я не знаю. Когда это случится — я буду знать.

Я закурил очередную сигарету. В этот момент я уже не соображал, кто из нас сумасшедший — я или Учитель, и сделал еще одну попытку.

— Вам известна какая-либо причина, по которой могли убить Джулию Грант? Вы знаете кого-нибудь, кто бы хотел убить ее?

— Нет, — сказал он резко. — Вам этого не понять, лейтенант. Вы — человек мирской и ищете житейские причины. Но есть вещи, недоступные вашему пониманию!

— Как и вашему, — бросил я. — Что Бог солнца, к примеру, имел против Джулии Грант? Может, загар ее его не устраивал, а?

— Не смейтесь над тем, чего не понимаете, — яростно бросил он, — пока гнев Бога солнца не покарал также и вас!

— Это следует понимать как угрозу? Он отрицательно покачал головой.

— Я никому не угрожаю. Ни верующему, ни неверующему. Мне предначертано проложить путь, чтобы другие могли следовать за мной по дороге света и тепла — в Вечное…

Я умоляюще посмотрел на Беннета.

— Заберите его, — сказал я. — Еще слишком раннее утро для рекламных роликов.

«Пророк? медленно и с видом полной безмятежности вышел из кабинета.

— Видите, лейтенант, — примирительно заключил Беннет, — Учитель…

— Если вы после этого скажете, что он искренний человек…

В дверь постучали, и вошел сержант Полник со счастливой ухмылкой на лице.

— Прекрасное утро, лейтенант! — безмятежно заметил он. — Я слышал, что здесь пришили какую-то даму и нашли ее без одежды. Я сразу сказал себе: лейтенант Уилер точно там.

— Знакомьтесь — сержант Полник, — мрачно сказал я Беннету, — когда он умрет, то после смерти станет набедренной повязкой на стриптизерше.

— Жизнь — тюрьма, и человека туда второй раз не посадишь, лейтенант, — парировал Полник. — Я так мыслю: если ты мертв, то ты мертв; поэтому, пока живешь, надо ни в чем себе не отказывать.

— Тебе бы махнуться философией с Учителем, — сказал я ему.

— А он кто? — Полник бросил на меня бессмысленный взгляд. — Главный режиссер этого спектакля?

Я автоматически потянулся за бутылкой виски, но Беннет уже успел убрать ее со стола.

— У меня для вас сообщение, лейтенант, — сказал Полник. — Шериф передумал сам ехать сюда и прислал меня. Он говорит, что хочет немедленно видеть вас у себя в кабинете. Я привез с собой дока и экспертов. — Слово ?экспертов? в его устах прозвучало как-то нарочито оскорбительно. — Шериф сказал, что мне надо принять у вас проведение расследования. — И он скромно потупил взор.

— Прекрасно, — сказал я. — Если получишь хотя бы один вразумительный ответ на свои вопросы — будешь уже впереди меня.

Я встал и указал пальцем на Беннета:

— Его зовут Ральф Беннет, он всех здесь знает. Я разговаривал с Учителем, и все зря. Посмотрим, что тебе удастся выудить у остальных.

— Я начну с дам, — бодро сказал Полник.

— С каких таких дам? Его челюсть отвисла.

— Лейтенант! Здесь ведь должны быть дамы, красивые дамы. Уилер не ведет дел, где нет красивых дам.

— Он хочет взять интервью у Элоизы, — сказал я Беннету, который смотрел на нас, вытаращив глаза. — И не пытайтесь сказать, что в службе шерифа полно сексуальных маньяков, я и так это знаю!

Я вышел из офиса и вернулся к своему ?остин-хили?. Труп все еще лежал на верхнем ряде алтаря, и маленькая группка людей, возглавляемая доком Мэрфи, цепочкой тянулась туда. Я сел в машину и завел мотор. Тронув щетину на своем лице, я подумал, что зря не стал барменом, как хотел мой отец, — тогда, по крайней мере, мне хотя бы пришлось бриться каждый день.

Мои часы показывали половину десятого, когда я вошел в офис шерифа. Аннабел Джексон подняла глаза от пишущей машинки, взглянула на меня и наморщилась.

— Вы выглядите грязным, небритым и омерзительным, — сказала она. — Другими словами… в вашем привычном стиле!

— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказал я.

— Она вам отказала? — спросила Аннабел. — И потому вы убили ее?

— Она напоминала мне о тебе, — объяснил я. — И я не смог примиритьс с мыслью, что теперь вы обе будете только где-то рядом со мной. Это был бы кошмар наяву без надежды на спасение.

— Шериф у себя в кабинете, если хотите его видеть, лейтенант. Утром постелила там коврик, и, если есть на свете справедливость, вы споткнетесь и сломаете себе шею. — Она злобно стукнула кулачком по машинке, как бы ставя на нашем разговоре точку.

Я постучал в дверь, открыл ее и, осторожно переступив через край коврика, вошел в кабинет шерифа.

— Что у вас, Уилер? — зарычал на меня Лейверс.

— Наверно, брюшной тиф. И неудивительно. — Я плюхнулся в его кресло с хорошими пружинами. — А в общем, ничего заслуживающего внимания. А что у вас?

— Я только что разговаривал с доктором и Полником, — сказал он. — Нож вошел прямо в сердце. Смерть, понятно, была болезненной, но быстрой.

— Никаких отпечатков пальцев?

— Никаких. Ничего, кроме самого ножа.

— А что о ноже?

— Он старинный. Восточный. Я послал нескольких ребят, чтоб расспросили о нем у городских торговцев антиквариатом.

— Жаль, что это был не тесак, — сказал я. — Тогда бы мы знали, что начались разборки между китайскими бандами. Стоило позвонить Чарли Чэну — и все бы мигом выяснилось.

— Если бы полицейская работа, хотя бы на одну треть, удавалась вам так же, как кривляние, я не заработал бы себе язву, — мрачно сказал Лейверс. — Итак, что вам удалось разузнать там, на горе?

— Ничего, — сказал я. — А что еще сказал док?

— Он полагает, что женщина была убита между часом и тремя ночи, — сказал Лейверс. — Полник выяснил, что она покинула вечеринку около одиннадцати часов вечера.

— Ставим ?птичку?, — сказал я. — Я видел, как Джулия Грант уходила.

— Гости разошлись где-то около часа, — продолжал Лейверс. — Тоже ставите ?птичку??

— Я уходил, когда вечеринка еще не закончилась, — сказал я.

— Даже так? — громко фыркнул Лейверс.

— А как насчет алиби? — спросил я его быстро.

— Ни у кого нет. Когда гости разошлись, больше никто из них до утра не встречал других.

— Я могу подтвердить алиби Кэнди Логан, — признался я. — А она, как понимаю, — мое.

— Какая жалость, — сказал Лейверс угрюмо. — А я-то уже подумал, что вы сами теперь взялись за убийства, чтобы их потом расследовать.

— Да, я люблю хорошую шутку, — согласился я.

— Вы встречали всех этих людей прошлой ночью, — не унимался Лейверс. — Скольких вы подозреваете?

— Во-первых, самого Учителя, — сказал я. — Его ?Пятницу? — Элоизу. Не удивлюсь, если она его ?с пятницы по понедельник?. Потом есть Стелла Гибб, Беннет… Ромэйр — актер, еще пара-тройка других. Я составлю подробный список.

— Теперь послушайте меня. Ни на миг не веря в исполнение всей той галиматьи, которая была произнесена ?пророком? прошлой ночью, мы тем не менее должны честно признать факт: одно из предсказаний Учителя сбылось. А второе намечено на ночь в воскресенье. Возможно, он рассчитывает исчезнуть вместе со ста тысячью баксов, собранными на строительство храма. Возможно и то, что вместе с ним исчезнет убийца.

— Шериф, у вас талант ясно излагать свои мысли, — сказал я. — Насколько я понимаю, вы с присущим вам изяществом тонко намекаете на то, что мы должны раскрыть это дело до ночи?

— Дошло наконец-то, — согласился он.

— Сейчас — субботнее утро, и я даже не знаю, о чем тут волноваться, — сказал я. — У меня в наличии имеется полных тридцать шесть часов, чтобы распутать это дело.

— Вот именно, Уилер, — сказал Лейверс с противным металлическим скрежетом в голосе. — Я потому и заставил вас вернуться сюда, чтобы удостовериться, что вы верно оцениваете сложившуюся ситуацию. А теперь убирайтесь и приступайте к работе.

— Почему бы и нет? — сказал я, уступая ему. — Если я даже сдохну, то кто меня пожалеет?

— Вы меня спрашиваете? — огрызнулся шериф графства. — Да откуда мне это знать?

Я вышел из кабинета и прошел мимо все еще барабанящей на машинке Аннабел. Потом втиснулся в свой ?хили? и отправился домой.

Поставив на стереофонический проигрыватель пластинку Эллингтона, принял душ, побрился, на скорую руку приготовил и съел яичницу. После этого я слегка выпил и переоделся во все чистое. Вернул иголку проигрывателя обратно и прослушал ?Requiem for Hank Cinq? — от начала до конца.

Если Шекспир мог вдохновлять Дюка , почему бы ему не вдохновить и меня.

— ?Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом… Когда ж нагрянет ураган войны…? .

Подбадривая таким образом свой измученный организм, я вышел из своего дома в необъятный мир. Я собирался навестить ?мистера? Стеллу Гибб.

Такой дом мог купить каждый, чей доход колебался в пределах от ста пятидесяти до ста семидесяти пяти тысяч долларов в год. Перед верандой стоял новенький белоснежный ?континенталь?. На другом углу веранды стоял еще один ?континенталь?, такой же белоснежный, но с откидным верхом. Мой ?остин-хили? встал за ним вторым по порядку и третьим по сумме.

Я поднял верх своего ?хили?, чтобы у него в такой компании не развился комплекс неполноценности. У моей машины тоже есть чувство собственного достоинства. Может быть, и не такое раздутое, как у ?континенталя?, но все же…

Я повернулся спиной к машине и увидел, что навстречу мне через лужайку идет молодой человек. Лет ему было, около двадцати пяти; ухоженные черные волосы гладко зачесаны со лба назад; тело покрыто приятным загаром. На нем не имелось ничего, кроме белых шорт. Внешне он напоминал сигарету с фильтром, только без надписи сбоку.

— Что вам надо? — спросил он неприветливо.

— Я бы хотел видеть мистера Гибба, — сказал я. — Меня зовут лейтенант Уилер из службы шерифа.

— Я — Гибб, — сказал он.

— Тогда, вероятно, мне нужен ваш отец — мистер Корнелиус Гибб.

— Вы что?.. Издеваетесь? Я — Корнелиус Гибб!

— Прошу прощения за ошибку, — сказал я.

— Хотите поговорить об убийстве? Я уже слышал о нем.

— Именно, — сказал я.

— Тогда давайте пройдем в дом.

Через веранду я прошел за ним в дом. Мы вошли в гостиную, размерами напоминающую зал для заседаний совета графства и обставленную в модном стиле этого года — восточном. Я уселся на диван из белой кожи и стал рассматривать две темно-красные вазы, стоявшие на низком резном столике из белой древесины. Я перевел взгляд и на противоположной стене заметил статуэтку мандарина, который, казалось, приветливо пошевелил мне своими шестнадцатидюймовыми усами.

— Выпьете чего-нибудь, лейтенант? — спросил меня Гибб.

— Не откажусь, — согласился я. — Виски со льдом и немного содовой.

Я смотрел, как он готовит напитки, и тешил себя мыслью, что виски, которым он собирался меня потчевать, не смешано в чем-то типа перевернутой широкополой азиатской шляпы двумя джентльменами восточной наружности. Гибб вернулся с напитками и сел рядом со мной на диван.

— Так что бы вы хотели узнать?

— Вы знали Джулию Грант?

— Мы виделись здесь несколько раз. Стелла знала ее лучше меня.

— Но вы знали ее?

— Я уже сказал, что знал, разве не так? Но Стелла знала ее лучше. Почему бы вам не поговорить с ней?

— Всему свое время, — ответил я. — Именно сейчас другой коп беседует с ней на Лысой горе.

— Теперь она торчит там целыми днями, — сказал он. — С этим чокнутым Учителем, или как там еще себя называет этот тип.

— Вы не принадлежите к его единоверцам?

— Чтобы я… клюнул на эту фигню?

— Посмотришь на вас — вылитый идолопоклонник, — сказал я.

Он опустил голову, посмотрел на свой загар и невольно слегка расправил плечи.

— Только этим я на них и похож, — сказал он. — Стелла с этим Учителем меня уже достала. Сижу тут и слушаю ее ?ля-ля-ля? про него целыми днями. Когда-нибудь, наверно, у меня от всего этого крыша поедет. Послушать ее, так и парней на свете кроме него больше не осталось.

Я допил содержимое своего бокала и встал.

— Не возражаете, если я пока осмотрюсь здесь?

— Сделайте милость, не стесняйтесь, — разрешил он. Я окинул комнату взглядом.

— Неплохо вы тут устроились, — отметил я. — Я лично тащусь от восточной мебели, такая прелесть.

— Это все Стеллина затея, — сказал он. — На нынешний год. В следующем будет что-нибудь из религии вуду или того хлеще.

— Да, чувствуется, она запала на это по-крупному, — согласился я. — Картины и прочее. Должно быть, все это стоило целого состояния.

— Для Стеллы это не деньги, — со злостью в голосе заметил он.

— А здесь есть какой-нибудь настоящий антиквариат? — спросил я. — Мечи там или прочие штуковины вроде того?

— В столовой висит пара кинжалов, — сказал он. — Сходите посмотрите, если интересно. А я пока налью нам еще по бокальчику.

— Неплохо, — сказал я. — Но я попрошу проводить меня.

— Черт возьми! — вскрикнул он. — Я ведь сказал, чтобы вы не стеснялись.

— Давайте не будем нарушать законов гостеприимства дома четы Гиббов, — сказал я. — Вы меня проводите. Он слез с дивана и повел меня в столовую.

— Вон там… Эй, смотрите-ка! Одного нет!

— Да, и именно того, которым была убита Джулия Грант, — сказал я в полной уверенности.

Гибб повернулся ко мне, челюсть его отвисла.

— Но, черт побери, как же это…

— Интересный вопрос, — сказал я. — Когда вы в последний раз видели здесь оба кинжала? Несколько секунд он чесал в затылке.

— Я точно не помню. Со временем, черт возьми, так привыкаешь к вещам, что уже как бы и не замечаешь их. Не знаешь — тут они или нет… сами знаете, как это бывает, лейтенант.

— Понятное дело, — сказал я. — Я даже слышал, как некоторые жены отзываются подобным образом о своих мужьях.

Он сжал губы.

— К чему эти оскорбительные намеки?!

— Вы сейчас впервые заметили эту пропажу?

— Конечно. Наверное, я вообще бы ее не заметил, не заставь вы мен прийти сюда с вами. А как вы узнали?

— Ничего особенного, — признался я. — Джулию Грант закололи восточным кинжалом. После того, как я увидел в гостиной весь этот ?восток?… логично было предположить.

Я протянул руку и осторожно, держа за лезвие, снял со стены кинжал.

— Я забираю его с собой.

— Пожалуйста, — сказал он. — Как скажете, лейтенант.

Я завернул кинжал в носовой платок и, выйдя из дома, направился к своему ?хили?. Гибб шел рядом, а потом стоял возле меня, пока я садилс в машину.

— Не знаю, как, черт побери, мог пропасть из дома этот нож, лейтенант, — сказал он. — Ума не приложу.

— Давайте-ка я задам вам вопрос, ответ на который вам известен, — предложил я. — Скажите, как живется мужу, состоящему на содержании у жены?

Его загорелое лицо побелело от гнева.

— Ах ты, грязный, паршивый…

Я как раз поднимал верх своего ?хили?, поэтому не услышал, по всей видимости, самой интересной части его выступления. Я объехал вокруг обоих ?континента-леи? и по подъездной аллее выехал обратно на дорогу. Интересно, подумал я, этими машинами пользуются или они только выставлены для всеобщего обозрения?

Я отправился обратно в офис шерифа и нашел там вместе с Лейверсом и Полника. Я осторожно положил кинжал на стол Лейверса, и глаза его расширились от удивления.

— Где вы это взяли? — спросил он с раздражением. Я рассказал, где его нашел.

— Некоторым везет с пеленок, — сказал он. — А некоторым не везет никогда.

— Я бы на вашем месте не стал себя мучить подобными рассуждениями, шериф, — сказал я великодушно. — Вы вот в детстве не были полным, но потом вам повезло. — Пока лицо шерифа покрывалось багровой краской, обратился к Полнику:

— Как обстоят ваши дела с горой, дорогой Магомед?

— Не очень хорошо, — сказал Полник печально. — Мне пришлось все бросить и отправить всех по домам. Конечно, адреса все записаны. Учитель — псих, каких мало… Беннет и эта кукла Элоиза — все они живут там, на горе. А кроме них этот алкаш по имени Чарли.

— А еще кто там живет?

— Две прислуги и повар. Но они без конца твердят, что у всех у них алиби и что они всю ночь играли в ?блэк джек?.

— Кто выиграл?

— Кого это волнует, — кто выиграл! — заорал Лейверс.

— Меня, — сказал я. — Возможно, придется как-нибудь сразиться с ними. Такие вещи нужно знать. Лицо Полника снова просветлело.

— У меня есть нечто, что может стать ниточкой, лейтенант. Я обыскал дом этой дамы, Джулии Грант. Что за кабак! Вы бы видели! Она, по всей видимости, была в сильном подпитии. Ну да ладно. Вот что я нашел. — Он достал из кармана спичечную книжечку и передал ее мне. На этикетке было написано ?Бар ?У Харри?.

— Там в доме было три или четыре такие пачки, — с гордостью произнес Полник. — Так что, возможно, это что-то да значит, а, лейтенант?

— Могли бы разузнать и поточнее, — сказал я. — Может быть, она любила постоянно захаживать туда с каким-нибудь парнем. Позвоните мне домой, когда выясните.

— Непременно, лейтенант, — сказал он. — Какие будут еще указания?

— Можете также спросить Стеллу Гибб, как этот нож мог исчезнуть из ее дома и попасть в грудь Джулии Грант. Хотя не думаю, что это принесет какие-нибудь плоды.

— Подождите, Уилер! — зарычал Лейверс. — А вы-то сами чем собираетесь заняться?

— Я собираюсь пойти домой и завалиться спать, — ответил я.

— Вы помните, что завтра вечером у нас срок?

— Естественно, — сказал я. — Но до завтра мне нужно еще дожить! Не утруждайте себя непосильной работой, пока меня не будет.

Я опрометью выскочил из кабинета шерифа, опасаясь, что он передумает и отменит мое решение идти ложиться спать. Но если даже он и передумал, то я все равно этого не услышал, потому что захлопнул дверь прежде, чем он успел что-либо проорать. Я залез в машину и поехал домой.

Зайдя в квартиру, я быстро разделся и нырнул в постель. Очнулся, когда звонил телефон. Часы показывали, что я проспал пять часов. Я снял трубку и сказал:

— Фирма Уилера по продаже матрасов ?Сонное царство?. Мы как раз занимаемся тестированием новой партии. Не могли бы вы перезвонить утром как-нибудь попозже?

— Лейтенант, — прокаркал Полник. — Вы просили, чтобы я вам позвонил.

— Кажется, просил, — признался я с неохотой. — Говори, если не заразно, что у тебя.

— Нашел парня, с которым Джулия Грант ходила выпивать в тот бар, — сказал Полник с гордостью, — Кто он?

— Зовут Харри Вейсман. Но он не владелец бара. Просто ходит туда выпивать.

— Адрес?

— 1658, Гленшир. Номер квартиры — 8 — Б.

— Вытянул что-нибудь из Стеллы Гибб по поводу кинжала?

— Ну и характер у этой дамы! — В голосе Полника зазвучали нотки трепетного страха. — Она говорит: ?Послушайте! Его же украли!»

— Хорошо, — сказал я. — Я еду побеседовать с Харри. А ты что собираешься делать?

— Что прикажете, лейтенант.

— Почему бы тебе не отправиться домой?

— Вы еще не знакомы с моей старухой, лейтенант? Я встал с постели. Обычная процедура принятия душа и одевания заняла положенные пятнадцать минут. По пути в центр города я остановился и перехватил сандвич с бифштексом. Еще через двадцать минут я остановил машину по гленширскому адресу.

Это был многоквартирный дом без лифта, и я отправился наверх пешком. Дверь открыл тип шулерской наружности в светло-вишневой рубашке и черной ?бабочке?. Цвет костюма не поддавался описанию. Крутой пижон — ничего не скажешь! С его губ свисала сигарета.

— Я уже на все застраховался, — сказал он.

— Можете застраховать эту рубашку, — сказал я ему, — буду просто счастлив.

— Ну ты и шутник, приятель, — сказал он. — Прямо ?джокер?.

— Я еще и коп, — сказал я и показал ему в доказательство свой полицейский жетон.

— Чего вы хотите?

— Задать вам несколько вопросов.

— Хорошо, но давай, приятель, побыстрее, ладно? У меня скоро свидание.

— С чем? С цветным ?Колесом удачи?? Я вошел следом за ним в квартиру. Обстановка, должно быть, принадлежала домовладельцу, так как предметы были подобраны ?в стиль?.

— Вы — Харри Вейсман? — спросил я.

— Ну я. И что?

— Вы знакомы с девушкой по имени Джулия Грант?

— Ну да. У меня сегодня с ней свидание. — Потом до него стало что-то доходить, и он бросил на меня тот внимательно-озабоченный взгляд, который так умело изображали на своих лицах актеры на заре звукового кино… а теперь так же умело делают телеведущие. — Послушай, приятель! Она ведь не попала в беду, правда?

— Вы что, не читали сегодняшних газет?

— У меня нет времени на газеты.

— Где вы были прошлой ночью?

— Везде. А что за дела? Джулия сделала что-то?

— Где ?везде? вы были между часом и тремя часами прошлой ночью?

— Я сидел на одном месте с полуночи до около половины пятого, когда мы завязали.

— Завязали что? Если это не слишком деликатный вопрос?

— Играть в покер. Я и четверо других ребят, мы засиделись за игрой прошлой ночью. Так для чего вам все-таки нужно это знать?

— Джулия Грант была убита прошлой ночью, — сказал я ему.

«Бабочка? рывком подпрыгнула на его шее, и рот неожиданно открылся, как будто внутри у него лопнула жила.

— Убита! — обреченно повторил он. — Убита… Джулия?

— Если хотите налить себе выпить, то я не против, — сказал великодушно. — Можете и мне налить.

— Убита! — Он плюхнулся в кресло. — Никак не врублюсь!

— Зато Джулия уже врубилась, — спокойно заметил я. — А кто играл с вами в покер, вы помните?

— Еще бы! — Он назвал имена четырех игроков и их адреса. Я записал их — у смышленого копа всегда найдется в кармане затупившийся огрызок карандаша.

— Расскажите мне о вас с Джулией, — сказал я. — О ваших свиданиях.

— Она была славная дамочка, — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Очень славная. Она приглянулась мне, я приглянулся ей. Вот как было дело. И зачем кому-то понадобилось ее убивать?

— Все успевают опередить меня с моим вопросом, — сообщил я. — Значит, вы приглянулись друг другу. Чем?.. Тем, что гонялись друг за другом с топорами?

— Это не смешно, приятель. У нас правда была такая любовь!

— Ну, ясно… до гробовой доски.

Он вынул изо рта мятый окурок и вставил туда мятую сигарету. Потом зажег спичку трясущимися руками.

— Не могу понять, кому нужно было убивать Джулию, — сказал он. — Она была такая классная девчонка, такая классная! Где это случилось?

— На Лысой горе.

Сигарета выпала из его губ на пол. Он нагнулся и поднял ее.

— В поселке этого придурка — Учителя?

— Именно.

— Я ей говорил, чтоб держалась от этого места подальше, — проворчал Вейсман. — Я предупреждал ее, что кривляние в этом обезьяннике до добра не доведет.

— Значит, она вас не послушалась. Она когда-нибудь заводила разговор о своем увлечении?

— Еще бы, да она вконец помешалась на этом солнцепоклонстве! Я говорил ей, что это облапошивание дураков, но она меня не слушала.

— Очень жаль, — сказал я. — Ну, поскольку свидание ваше теперь отменяется и идти вам некуда, может быть, расскажете мне все, что знаете. Начиная прямо с вашей первой встречи.

— Конечно, приятель. — Его голос слегка дрожал. — Как скажете.

— Для общего развития, зовут меня — Эл, — сказал я. — Но вы зовите меня — лейтенант.

— Как скажете, приятель. Я устало опустился в кресло.

— Ладно, ваша взяла. Рассказывайте.

Рассказывал он полчаса. И рассказывал так, что уши вяли. Однажды ночью он случайно познакомился с ней в баре ?У Харри?. Шикарна блондинка по имени Джулия Грант. И после этой первой ночи они стали встречаться регулярно. Чем они занимались на этих регулярных свиданиях, я до конца не понял, но одно было ясно: долгих разговоров они не вели. Харри Вейсман был таким могучим источником информации, что иссяк прежде, чем я успел что-нибудь из него почерпнуть.

— О'кей, — подытожил я. — Значит, вам ничего больше не известно. — Я встал из кресла и пошел к двери.

Вейсман тащился за мной по пятам, как карликовый пудель, который ищет местечко на тротуаре, но боится сделать дело, потому что его накажут.

Я вышел на площадку и на секунду обернулся, чтобы кое-что ему сказать. Сигарета все еще болталась в уголке его рта, ?бабочка? съехала набок.

— Я надеюсь, у вас есть в Пайн-Сити неотложные дела, которые требуют вашего присутствия, — сказал я ему. — А если таких дел до сего момента не было, то теперь они появились.

— Что вы имеете в виду? — недовольно пробурчал он. — Вы думаете, убил ее?

Я смерил его быстрым взглядом, затем с сожалением покачал головой:

— Не думаю. По-моему, кишка у тебя тонка, приятель!

Я спускался вниз по лестнице, и в голове у меня занозой сидел вопрос: зачем надо было тащиться так высоко, да еще пешком?

Два ?континенталя? светлели в ночи серыми призраками.

Я оставил свой ?хили? позади того, что с открытым верхом, и поднялс на веранду. Дверь открыла Стелла Гибб. В этот жаркий вечер на Стелле было легкое, дающее ощущение прохлады платье; сквозь эту ?прохладу? комнатный свет ясно очерчивал все ее округлости. До этого момента я не чувствовал, что вечер действительно выдался очень теплым.

— Привет, Эл, — нежно сказала она. — А я-то думала, вы мен избегаете. Подсылаете ко мне разных маленьких людей со смешными фамилиями. Они задают мне разные смешные вопросы. Вот я и подумала: может, вы меня слегка побаиваетесь?

— Я был занят, — сказал я. — А вас я не боюсь. Просто, направляясь к вам в дом, опасался, как бы не забыть прихватить с собой пушку да плетку с наручниками в придачу.

— Не хотите ли войти? — предложила она. Я прошел за ней в дом — прямо в гостиную ?а-ля Стелла Цинь?.

— Скотч, лед и немного содовой, — сказала она. — Если мне не изменяет память?

— Вы абсолютно правы, — согласился я. Она занялась приготовлением напитков. В комнату вошел Корнелиус Гибб и, увидев меня, остановился как вкопанный.

— Вы знакомы с моим мужем, лейтенант? — спросила Стелла безразличным тоном. — Кажется, знакомы. Он все время здесь болтается. Собираешьс куда-то, дорогой?

На Корнелиусе был белый спортивный пиджак, шелковая рубашка и темные летние брюки. Он кивнул мне. На его лице было написано явное раздражение.

— Наверное, я вернусь поздно, — сказал он Стелле. — Поеду в центр, посмотрю, что ребята делают.

— Развлекайся, дорогой, — сказала Стелла. — Тебе нужны деньги, да?

Тень молнией пробежала по его лицу.

— Никак не могу подобрать подходящего словца, — сказал он сбивчиво. — Но скоро подберу! — Он вышел из комнаты быстрым шагом, и через несколько секунд послышалось, как за ним с треском захлопнулась входная дверь.

— Бедняжка Корнелиус, — невозмутимым тоном произнесла Стелла. — Временами он бывает таким впечатлительным.

Она приготовила напитки и принесла их с собой на диван. Села рядом и тепло мне улыбнулась.

— Я рада, что вы заглянули ко мне сегодня, Эл. А то меня уже начала заедать скука. Никак не могла придумать, чем бы себя развлечь.

— А почему бы вам не прокатиться в центр с мужем? Чем не развлечение?

— Все друзья Корнелиуса — такие же, как он. Никто из них не способен ни развлечь, ни увлечь. Даже на съезде старых дев они вряд ли пользовались бы успехом.

— Как вы зовете его ласкательно… Корни?

— Я его вообще не зову, — сказала она. — Он сам приходит, когда ему нужны деньги. А деньги ему нужны всегда.

Я выпил немного виски и вспомнил, что явился по делу.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, — сказал я.

— Я, вероятно, автоматически отвечу утвердительно на все, — улыбнулась она. — Надеюсь, вы не возражаете.

— У Джулии Грант был парень, — сказал я. — Его имя — Харри Вейсман. Вы что-нибудь о нем знаете?

— Мне кажется, я слышала это имя от нее несколько раз, — сказала она. — Вы думаете, он ее убил?

— У него алиби, — сказал я. — Я его еще не проверял, но у меня такое ощущение, что оно чистое. Меня вот что интересует: он — сторонник веры Учителя?

— Я его никогда не видела, — сказала она. — Видимо, придетс познакомиться. Ему теперь без Джулии так одиноко.

Я отпил еще виски из бокала.

— Что скажете по поводу той вашей драки с Джулией?

— Драки? — Она удивленно пожала крупными плечами. — Что-то не припомню никакой драки.

— Как? Вы же сами ударили ее по лицу два раза, — напомнил я. — Ведь там был и видел.

— Ах, это! Это была не драка, а просто размолвка. У нас всю дорогу с ней были размолвки. И все из-за мужчин.

— Это была размолвка из-за всех мужчин сразу или из-за какого-то конкретного мужчины?

— Джулия могла сильно докучить своей моралью, когда речь заходила о чужих интересах, — сказала Стелла и артистично зевнула. — У нее сложилось странное мнение, будто я должна быть верна Корнелиусу только потому, что я замужем за ним.

— Поэтому вы ее и ударили?

— Нет, тогда спор зашел из-за другого мужчины. Она считала, что покусилась на ее запасы. Ей не понравилось, что тот мужчина предпочел меня.

— Что за мужчина?

— Эдгар Ромэйр. Вы, кажется, знакомы с ним, не так ли?

— Это тот парень, с чьим отъездом закрылись все бродвейские театры? Конечно, знаком. Вы видели Джулию после того, как она покинула ваш домик прошлой ночью?

— Нет, и не имею понятия, куда она отправилась. Так случилось, что прошлой ночью я и Эдгара не видела. — Она неожиданно хихикнула. — Я немного перебрала с выпивкой на вечеринке и, как говорится, начисто отрубилась. Была в полной отключке, пока ваш дружок, сержант, не разбудил меня. А я спала нагишом!

— Переживет как-нибудь, — сказал я.

— Только представьте себе, — сказала она игривым тоном, — а вдруг Джулия все-таки встретилась прошлой ночью с Эдгаром. Вы его спрашивали об этом, Эл?

— Я возьму это на заметку, — сказал я. — А что конкретно имела в виду Джулия, когда угрожала вам? Помнится, она говорила, что, мол, теперь вам это так просто с рук не сойдет и что вы свое получите по полной программе.

— Я думаю, она имела в виду, что расскажет Корнелиусу о том, что развлекаюсь с Эдгаром, — сказала Стелла просто. — Вроде тому не наплевать!

— Так, — сказал я. — А вы знаете, у кого были веские причины убить Джулию?

— Таких полно, — с ходу заявила она. — Например, у меня. Но я не убивала. Она всегда совала свой нос туда, куда ее не просят. Я ведь обо всем должна честно рассказать, правда, Эл?

— По возможности, — согласился я.

— Так вот, мы все, если сказать по совести, ее недолюбливали. Она всегда разносила по городу всякие злобные сплетни, слухи и ложь! И, думаю, она получила по заслугам.

— Вам что-то известно? — спросил я. — Вы женщина мудрая… как удав боа.

— Я еще пока никого до смерти не задушила, — улыбнулась она. — Но было бы занятно попробовать. Вы не заняты сегодня важными делами, Эл?

— Я сегодня пытаюсь раскрыть убийство, — сказал я. — Но пока безуспешно.

— Я полагаю, вам надо поехать и поговорить с Эдгаром, — сказала она. — Вполне допускаю, что он вам поможет.

Продвигаясь по дивану, она подсела ко мне вплотную. Ее тяжелое бедро всей своей массой уперлось в мое. Я чувствовал себя, как стены Иерихона в преддверии последнего трубного гласа.

— Да, — прошептала она. — Думаю, вам надо поговорить с Эдгаром… потом.

— Почему не сейчас?

— Я вам что, не нравлюсь? Дома мы одни. Корнелиус до утра не вернется. Я думала, что вы, по крайней мере, на несколько часов задержитесь здесь, чтобы развеять мою тоску. Я еще никогда не занималась любовью с офицером полиции. Для меня это приобретение новых впечатлений, Эл.

— Вы уверены, что никогда? — спросил я ее. — Ходит слух, что здешний участковый коп давно уже обходит свой район на четвереньках.

— Ну вы и грубиян!

— Вы правы, — сказал я. — Вы способствуете проявлению самых дурных моих наклонностей. — Я заметил, как быстро на ее лице вспыхнула одобрительная улыбка, и поспешно отодвинулся от нее. — Дурные… но другого рода. Так, я думаю, мне пора поговорить с Ромэйром.

— Ну, если вы такой упрямец, — сказала она вдруг холодным тоном, — тогда, возможно, это и неплохая мысль, Эл. — Затем в ее голосе снова появились нотки надежды. — Почему бы вам действительно не поехать и не разобраться с этим делом побыстрее, а потом бы снова не примчаться сюда? Тогда вас не будут тянуть за душу служебные обязанности или что там еще вас сверлит. Так будет намного лучше. Не люблю мужчин, которые вечно торопятся куда-то!

— Держу пари, что так оно и будет, — сказал я. Она проводила меня до двери.

— Полник говорил мне, что вы не знаете, как тот кинжал спрыгнул с вашей стены и угодил прямо в сердце Джулии?..

— Не имею ни малейшего представления, — сказала она как ни в чем не бывало. — Я и не догадывалась, что он пропал, пока сержант не сказал мне. Наверное, его кто-то украл. Может быть, сама Джулия. Она всегда зеленела от зависти, когда видела мою обстановку. Но вряд ли можно предположить, что она совершила самоубийство, а?

— Отчего же, — сказал я. — Если предположить, что она как-то сумела подвесить этот кинжал в воздух, а потом разбежалась и в прыжке напоролась на него.

— Я просто так спросила, — сказала она.

— Я просто так ответил.

Я вышел из дома на аллею и направился к своему ?хили?. Стелла шла за мной. Я обратил внимание, что у веранды стоял лишь один ?континенталь?. Не было того, что с откидным верхом. Так что машинами они все же пользовались.

— Возвращайся поскорее, Эл, — сказала Стелла, когда я садился в свой ?хили?. — Ты разве не поцелуешь меня на прощанье?

— Не думаю, — сказал я. — А где живет Ромэйр? Все списки адресов у Полника, а звонить в офис как-то не хочется.

Она назвала мне адрес.

— Квартирка там не ахти какая, — сказала она. — Иногда мне даже кажется, уж не заскучал ли бедняжка без работы?

— Где он потерял, там Бродвей приобрел, — сказал я. Примерно через тридцать минут я подъехал к зданию, где находилась квартира Ромэйра. Как выразилась Стелла, местечко ?не ахти?. Его квартира располагалась на первом этаже, чем ее преимущества и исчерпывались.

Я позвонил в дверь, и через несколько секунд мне открыл сам хозяин. В ярко-голубом халате, артистическая прическа подчеркивала его греческий профиль.

— Лейтенант Уилер, — сказал он тепло. — Стелла позвонила и сказала, что вы едете ко мне. Какая женщина Стелла, а? — Он бросил на мен лукавый взгляд, якобы устанавливающий между нами полное взаимопонимание.

— Да, она, безусловно, женщина дальновидная, — согласился я.

— Не желаете ли войти? — Он шире распахнул дверь.

— Конечно, — сказал я и прошел за ним в квартиру. — Что еще сказала Стелла?

— Ничего. Больше ничего. Только лишь, что вы заскочите поболтать о бедной Джулии и о том ужасном малом, с которым она встречалась… О Вейсмане.

— Очень предусмотрительно со стороны Стеллы, — сказал я. — Да, а она не забыла предупредить вас, что можно мне рассказывать, а чего нельзя?

— Мой дорогой! Ну конечно нет. Я намерен быть с вами предельно откровенным… Между прочим, вы знакомы с Питером Пайнсом?

Я взглянул на парня в очках с тяжелой роговой оправой, который вальяжно развалился в глубоком кресле. Так называемый поэт, который болтался со всеми другими на вечеринке у Стеллы.

— Конечно, знакомы.

— А… это опять вы, лейтенант, — сказал Пайнс.

— Не груби, Питер, — сказал Ромэйр серьезным тоном. — Я уверен, лейтенант делает все от него зависящее для выяснения истины. Не желаете чего-нибудь выпить, лейтенант?

— Спасибо, не откажусь, — сказал я.

— Вам китайского или индийского?

В нерешительности я стал медленно хлопать глазами.

— Что значит китайского или индийского?

— Чаю, конечно. Выбирайте, какой хотите. Я уселся в кресло, которое так же, как Ромэйр на Бродвее, видело когда-то лучшие времена.

— Полагаю, чай я пропущу, — сказал я. — Что вам известно о Харри Вейсмане?

— Весьма отвратительный тип, — четко доложил Ромэйр. — Не то чтобы знал о нем достаточно… Этот тип вскружил Джулии голову. Не возражаете, если я отлучусь на секундочку, чтобы поставить чайник на плиту? Знаю, Питер не прочь выпить чашечку чая.

Ромэйр исчез на кухне. Я закурил сигарету и осмотрел комнату. На стенах висели четыре плаката в рамах, каждый из которых представлял собой афишу, объявляющую о том, что в такой-то пьесе главную роль исполняет Эдгар Ромэйр. Я смутно припоминал, что одна из них была ?хитом? около десяти лет назад.

Помнится, это было сразу после того, как я бросил службу в армейской разведке в Лондоне, рехнулся и стал полицейским в Пайн-Сити. Так и не мог понять — зачем. Наверное, мечтал жить там, где растут прекрасные апельсины, но и представить тогда себе не мог, что в Калифорнии водитс столько красивых и падких на мужчин старлеток.

Я перевел взгляд на Пайнса.

— Живете здесь?

— Живу, — сказал он. — Только не смотрите на меня такими глазами, лейтенант. Между нами здесь нет никаких странных утонченных отношений. Мы с Эдгаром нормальные мужчины.

— Вы едва меня не обманули, — сказал я ему. Ромэйр быстрым шагом вернулся в комнату.

— Так вот, как я уже говорил, лейтенант, Вейсман — весьма отвратительный тип. Человек, живущий мошенничеством и…

— Я пришел сюда разговаривать не о Вейсмане, — сказал я сдержанно. — Я пришел сюда разговаривать о другом. Прошлой ночью, за несколько часов до того, как ее убили, Джулия Грант имела стычку со Стеллой из-за вас. Вот о чем я хочу, чтобы вы мне рассказали.

— Вы мне льстите, лейтенант. — Его улыбка выражала сомнение в моих словах. — Старый пес еще кое на что годен?

— Брось ты эту слезливую пошлятину, Эдгар! — грубо прервал его Пайнс. — Возможно, в конце двадцатых в каком-нибудь захолустном театре, играющем пьесы для приезжих итальянцев, ты бы и мог вызвать таким пассажем большой фурор, но здесь, с этой ищейкой такие штучки не пройдут. Говори с ним нормальным языком. Если будешь говорить просто, он, возможно, тебя поймет.

Лицо Ромэйра медленно заплывало краской.

— Ну… я… я не понимаю, откуда вы это взяли, лейтенант? Я имею в виду то, что девочки сцепились из-за меня.

— Я взял это от Стеллы, — сказал я. — А ей-то уж как не знать. Скажите просто, что вы делали после того, как ушли со вчерашней вечеринки у Стеллы?

— Я уже говорил вашему сержанту, — сказал он упрямо, — что ушел сразу после полуночи, поехал прямо сюда, домой, и лег спать.

— У вас есть своя машина?

— Конечно.

— И вы отрицаете тот факт, что эти две дамы сцепились из-за вас?

— Само предположение смехотворно, лейтенант! Джулия сходила с ума по этому Вейсману, а Стелла уже замужем.

— Но это, кажется, никоим образом не отражается на ее любовных похождениях.

— А вот об этом я знать ничего не желаю, — сказал он убежденным тоном и гордо выгнул спину. — Я знаю, что взгляды людей за последнее врем претерпели значительные изменения, но я был воспитан в духе уважения к определенным принципам, и эти принципы…

— Эдгар! — вскрикнул Пайнс страшным голосом.

— Простите! — пробормотал Ромэйр.

— Я знаю финал этого монолога, лейтенант, — устало сказал Пайнс. — Через пять минут он встанет по стойке ?смирно? и запоет американский гимн.

— Явное преувеличение! — пытался оправдываться Ромэйр.

— У вас есть какие-либо соображения по поводу того, кто мог убить Джулию Грант? — не отставал я.

— Есть. — Он на секунду улыбнулся. — Но я, конечно, не могу ничего доказать, лейтенант. Я могу лишь дать совет. Почему бы вам не поговорить с Кэнди Логан?

— Стелла Гибб советовала мне поговорить с вами, и меня это никуда не привело, — сказал я. — Теперь вы советуете мне поговорить с Кэнди Логан… почему?

— Я просто подумал, что она может быть вам полезна, лейтенант, вот и все.

Из кухни раздался резкий свист.

— Ага! — радостно воскликнул Ромэйр. — Это чайник. Вы уверены, что не хотите чашечку чаю, лейтенант?

— Уверен, — сказал я.

— Тогда вы извините меня — я отлучусь на минутку, — сказал он и умчался опять на кухню. Я перевел взгляд на Пайнса.

— Пока мы не отклонились от темы, — где были вы прошлой ночью между часом и тремя?

Я видел, как за толстыми линзами сверкнули глаза.

— У меня алиби, лейтенант. И почти неоспоримое, если можно так сказать.

— Так скажите какое, а я поставлю вам оценку, — сказал я.

— Мне надо назвать ее имя? Это одна из тех девушек, что были на вечеринке.

— И как далеко завело вас ваше алиби?

— Дальше, чем мне хотелось бы говорить, — скромно заметил он. — Но могу сказать вам, лейтенант, если это вас устраивает, сколько оно заняло времени, — до половины четвертого.

— Я уверен, что вас можно в чем-то обвинить. За вами определенно что-то есть, — сказал я задумчиво. — Надо только хорошенько поразмышлять, за что вас посадить. Возможно, за совращение несовершеннолетних грязными стишками. Кто вас издает?

Яркий багрянец разлился по его щекам.

— Меня… э… видите ли, еще не издавали.

— Ах вот как, — сказал я. — Хорош поэт.

— Это лишь вопрос времени, — сказал он поспешно. — В Нью-Йорке сейчас два или три дома заинтересовались моими стихами.

— Нью-Йорк давно почистили, — сказал я. — А те дома, о которых вы говорите, больше не работают.

— Я бы хотел, чтобы вы оставили ваши дешевые подковырки при себе, лейтенант! — Его лицо стало пунцовым. — Меня тошнит, когда приходитс встречаться с каким-нибудь неотесанным…

— Лейтенантом полиции?

Ромэйр прискакал обратно в комнату с двумя чашками того, что, по моему разумению, являлось чаем. Если это был не чай, — значит, мен обманули. Он подал одну чашку Пайнсу, затем уселся напротив меня и стал лихорадочно помешивать ложечкой темную жидкость.

— У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне, лейтенант?

— Да в общем-то нет, — сказал я. — Но запомните одно: отказ от дачи свидетельских показаний офицеру полиции является уголовным преступлением.

— Что вы этим хотите сказать?

— Это очень просто. Если вы не рассказываете мне обо всех известных вам фактах, которые могут иметь отношение к дан, ому делу, то сейчас можете сесть в тюрьму на о-очень долгий срок.

Я видел, как он пролил чай на блюдечко.

— Не поддавайся на провокацию, Эдгар, — сказал Пайнс. — Это старый трюк. Он просто пытается запугать тебя, чтобы ты сказал то, чего сам толком не знаешь.

— Само собой, — сказал я. — Я могу сначала припугнуть, а потом и впрямь упечь вас за решетку, если вы будете что-то скрывать от меня… причем это касается обоих.

Пайнс громко хмыкнул:

— Да он только хочет…

— Заткнись! — сказал я ему.

Он посмотрел на меня, снова открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.

— Так вот, — сказал я Ромэйру. — Если вам что-то известно, то сейчас самое время рассказать все. Завтра может быть слишком поздно.

Он снова пролил чай на блюдце.

— Я не знаю, — униженно произнес Ромэйр. — Я… я правда ничего не знаю. Лейтенант, а есть у вас такая штука, как защита свидетеля? Я имею в виду…

— Эдгар! — резко оборвал его Пайнс. — Ради общего блага, закрой свой поганый рот!

Ну все, на сегодня с меня хватит этого Пайнса, подумал я. Я поднялс и подошел к тому месту, где он сидел.

— Заткнись, — сказал я ему.

— Вы не смеете… — Он медленно поднялся, глаза его округлились.

— Вытяните руки перед собой, — сказал я жестко. Он сделал, как ему было велено. Я вынул наручники и защелкнул их у него на запястьях.

— Вы не можете со мной так поступить! — В его голосе зазвучали истерические нотки. — Почему вы арестовываете меня? По какому обвинению? Я требую объяснений! Требую вызвать моего адвоката! Вы не можете обращаться со мной как с обычным уголовником!

— Марш! — скомандовал я ему. — На кухню. — И легонько хлопнул его по плечу, указывая правильное направление.

Он с неохотой побрел на кухню, все еще громко возмущаясь. Я отцепил наручник с его левой руки и оглядел кухню. Раковина выглядела подходящим местом. Я пристегнул свободный наручник к трубе, ведущей к крану.

— Я» оставлю вас здесь помедитировать, — сказал я ему. — Возможно, вас посетит вдохновение, и вы сложите пару стишков.

Я вернулся в гостиную, плотно затворив за собой кухонную дверь, из-за которой доносились протестующие вопли Пайнса о справедливости и правах человека.

Я снова подошел к своему креслу и уселся в него. Ромэйр смотрел на меня испуганными глазами.

— Нужно ли это было делать? — спросил он.

— Нужно, чтобы нас больше не прерывали разные грубияны, — сказал я. — Так о чем вы говорили?

Он сделал большой глоток чая и потом посмотрел на меня почти умоляющими глазами.

— Лейтенант, я задал вопрос: предоставляется ли защита свидетелю при определенных обстоятельствах?

— Конечно, предоставляется, — сказал я. — При любых обстоятельствах, если это необходимо. Чего вы боитесь? Что вас кто-то убьет, если вы расскажете мне о том, что вам известно? Полиция, уверяю вас, примет все возможные меры по вашей защите, если это…

— Я не совсем то имел в виду, — сказал он. — По совести сказать, лейтенант, я, в основном, подразумевал шантаж.

— Все, что я сказал, естественно, относится и к шантажу, — пояснил я. — Самая большая ошибка человека, подвергающегося шантажу, — это сидеть молчком. Вам это должно быть известно.

— Да, вы правы, — сказал он. — Но все это не так просто, когда вы сталкиваетесь с… — Он в отчаянии покачал головой. — Я — несчастный человек, лейтенант. У меня ничего нет, кроме небольшого дохода по процентам. Когда я сошел со сцены, у меня были достаточные вложения, чтобы обеспечить мне скромный доход до конца моих дней. Но за последние два месяца ушла почти треть всего капитала! — Ужас послышался в его голосе. — Если так пойдет и дальше, я буду разорен в ближайшие шесть месяцев! Так больше продолжаться не может. Что бы ни случилось, я уже не потерплю…

— Кто вас шантажирует? — спросил я.

— Вейсман, конечно, — сказал он. — Я думал, вы уже догадались.

— Я не обладаю даром ясновидения, как Учитель, — сказал я. — Почему он шантажирует вас?

— Ну, на самом деле, лейтенант… Нет, не могу сказать… Я думаю… Это абсолютно необходимо? Разве вы не можете воздействовать на него после того, что я вам сказал?

— Нам недостает самой малости под названием ?улики?, — сказал я.

— Ой, — безвольно сказал он. — Я об этом не подумал. Значит, вы не сможете обеспечить мою защиту, да?

— Конечно, сможем, — сказал я. — Мы можем…

— Нет, вы не сможете, — сказал он. — Если я вам все скажу, вы потом расскажете вашему начальству, затем это выйдет на суд, и все газеты разнесут… Извините, лейтенант. Я вел себя по отношению к вам крайне невежливо. Я… я лишь пошутил.

— Послушайте, Ромэйр, — сказал я. — Мы говорим сейчас о мотиве убийства, и вы не можете…

— Извините, лейтенант. — Его лицо стало бледным как мел. Медленно он вытянул руки перед собой запястьями вместе. — Арестуйте меня, если хотите, но отныне мои уста будут на замке!

— Ах, черт! — сказал я с отвращением. — Наручников больше нет.

Я открыл входную дверь под яростный аккомпанемент лязга наручников, бьющихся о кухонный кран.

— И последнее, лейтенант, — раздался взволнованный голос Ромэйра у меня за спиной. — Как быть с Питером? Я имею в виду наручники. Вы разве не освободите его?

— Передайте ему, что ключ пришлю по почте, — сказал я и с треском захлопнул за собой дверь.

Она, естественно, жила в пентхаусе. Вход внутрь здания лежал через декоративную алюминиевую решетку. Проходя через фойе, я подумал, что какой-нибудь художник по интерьеру заработал на нем не меньше десяти тысяч долларов. Обряженный в серую ливрею швейцар проводил меня к лифту. Я нажал кнопку с пометкой ?П? и понесся ввысь, быстро и бесшумно.

Наверху, у пентхауса, было свое фойе. Меньшее по размерам, чем внизу, но отделанное не менее шикарно. Я нажал кнопку звонка и стал ждать.

Дверь открылась. На пороге стояла Кэнди Логан и смотрела на меня. На ней была мужская рубашка… белая, с длинным хвостом сзади. Спереди она едва прикрывала бедра.

— Привет, — сказала она. — Я думала, ты мне сначала позвонишь.

— Интересно, когда брюки вышли из моды? — спросил я хриплым голосом.

— Так прохладнее, — сказала она беспечно. — Почему бы тебе не войти и не взглянуть на то, что я называю домом?

— Ты хочешь сказать, что здесь есть еще что-нибудь достойное внимания?

— Зайди и посмотри сам.

Я прошел за ней. На первый взгляд стиль гостиной показался мне современным, дорогим и не восточным. Уже хорошо. Но Кэнди шла впереди меня, и хвостик ее рубашки мотался из стороны в сторону, поэтому у меня, говоря честно, не оставалось времени на то, чтобы разглядывать детали интерьера.

Она направилась в угол комнаты к бару, а я завалился на диван и стал с интересом смотреть, как она готовит напитки для нас. Она наливала в бокалы ?Чивас Ригал?, впрыскивая по капельке сельтерской из весьма изысканного сифона.

— Здесь прекрасный вид из окна, — сказала она, заводя разговор.

— Отсюда, где я сижу, вид не менее превосходный, — сказал я ей. — И ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я могу променять его на какое-то паршивое окно.

Она принесла два бокала и села на диван рядом со мной. Я благодарно принял бокал из ее рук и стал пить.

— Как мило, что ты выкроил минутку и заглянул ко мне, Эл, — сказала она. — Я уж думала, что расследование этого убийства не даст нам возможности повидаться.

— Что сказал тебе по телефону Ромэйр? — спросил я ее.

— Ромэйр? — Брови ее удивленно приподнялись. — О чем ты говоришь?

— Я сегодня работаю объездчиком, — сказал я. — И если бы ты не стояла следующей по списку, я бы бросил это дело.

— Почему бы тебе не расслабиться? — сказала она. — Успокойся, Эл, и объясни все по порядку.

— Не морочь мне голову, милая, — сказал я ей. — Стелла Гибб сказала, что мне надо поговорить с Ромэйром, и затем позвонила ему и предупредила, что я еду к нему. Ромэйр посоветовал мне поговорить с тобой, и могу поспорить, что он тоже звонил тебе и предупредил о моем появлении.

— Ты никому не веришь? — вздохнула она. Привычным движением Кэнди забросила ногу на ногу, и, хотя край рубашки лишь чуть-чуть вздернулся, этого оказалось достаточно, чтобы возбудить мое любопытство — а есть ли у нее что-то под рубашкой? Я почувствовал, что этот вопрос требует повторного расследования.

— Однажды я поверил одной даме, — сказал я. — Оглянуться не успел, как чуть было не стал мужем.

— И это было бы неглупым шагом, если она владела какой-нибудь недвижимостью, — сказала Кэнди.

— Не будем отклоняться от темы, — сказал я ей. — Ну, так что Ромэйр, а?

— По правде сказать, Эдгар действительно звонил мне.

— И что он сказал?

— Он думает, что я должна рассказать тебе правду о Стелле и Джулии. Мол, теперь ты вряд ли поверишь ему, что бы он ни говорил. Сам он собирался все рассказать, но разговор как-то не получился. — Она нахмурилась. — Там что-то получилось с Питером… Тот сходит с ума, стараясь освободиться от крана!

— Пайнс — параноик, — объяснил я. — Ему мерещится, будто кухонный кран охотится за ним. И вообще — все краны, — он не мылся уже три недели, — а этот представляется ему главарем всей банды. Это история из серии о враче и больном: первый боится возмездия второго за нанесенный здоровью ущерб. Питер на прошлой неделе менял прокладку в кухонном кране и, как ему кажется, провел эту операцию несколько неряшливо.

Кэнди откинулась на диван, заложив руки за голову.

— Ну ладно, если ты не хочешь слушать о Стелле и Джулии…

— Я хочу.

— Эдгар сказал, что ты, возможно, поверишь мне, если я расскажу тебе о них. Всю правду.

— Возможно. Попробуй.

— Они ненавидели друг друга, — не смущаясь, произнесла Кэнди. — И обе сходили с ума по парням. Стелла всегда занималась тем, что отбивала у Джулии ее кавалеров.

— Это я уже знаю, — сказал я. — Слышал эту песню, и мелодия мне слегка наскучила.

— Та стычка, что произошла на вечеринке у Стеллы, она не из-за Эдгара, тут причина — Харри Вейсман.

— Все это похоже на аттракцион в китайском цирке, — сказал я. — На сцене семь маленьких китайцев, и один из них непрерывно вытаскивает из шляпы кроликов. Вот только не понятно, — это все тот же китаец или разные.

— Ты опять болтаешь чепуху, — вздохнула она. — Если ты мне не веришь, я заткнусь и больше не буду отнимать твое драгоценное время.

— Продолжай, — разрешил я.

— Джулия была по уши влюблена в Вейсмана, а Стелла однажды вечером случайно увидела их вместе в баре. Для Стеллы это была своего рода пощечина; любого нового парня Джулии она воспринимала именно так. Делом чести стало соблазнить Вейсмана и увести его от подружки. Ее увлекала сама мысль — перетащить Вейсмана из постели Джулии в свою собственную. А когда все случится, она похвалится этим перед побежденной соперницей.

— Ну и как?.. Удалось?

Кэнди выразительно пожала плечами.

— Откуда мне знать. Но их схватка произошла именно по этой причине. Джулия предупреждала, чтобы та ушла с ее дороги.

— Ты думаешь, ее убила Стелла?

— Я точно не знаю, — сказала Кэнди. — Но я уверена, что она способна на это. Я никогда не встречала более порочной женщины, чем Стелла!

— А Учитель? Он тоже не может ее исправить, как ты считаешь? Этот загар и все прочее? Кэнди разразилась хохотом.

— Давно я так не смеялась! Исправить Стеллу! Ты что, не знаешь… — Она внезапно замолчала. — Ладно, не важно.

— Ну, продолжай, — сказал я. — Интересно послушать. Это даже более увлекательно, чем чтение сплетен в скандальных журналах.

— Я просто хотела сказать, что ничто не может исправить Стеллу… кроме могилы… наверное, — сказала Кэнди. — Хочешь еще выпить?

— Конечно. А еще я хочу посмотреть, как ты проходишь по комнате туда и как возвращаешься с бокалом обратно.

— Могу сделать и то и другое, — сказала она, взяла пустой бокал из моих рук и медленно пошла через всю комнату к бару.

Ее бедра двигались свободно и легко, как в танце. Она вернулась с новыми порциями и опять уселась рядом со мной. Ее длинные ноги с превосходным загаром — лучшая реклама в пользу поклонения солнцу, какую я когда-либо видел.

— Ну, вот и все, — сказала она. — У вас есть еще вопросы, лейтенант? У меня, как вам известно, есть алиби на время убийства. Так случилось, что я, видите ли, провела ту ночь с мужчиной. Конечно, если вы будете настаивать, я могу назвать вам его имя, но уверена, что ему бы это не понравилось. Видите ли, я случайно узнала, что у него жена и восемь голодных детей; и если он потеряет свою работу уборщика в офисе шерифа, то он…

— Интересно, — прервал я ее, — у тебя есть еще что-нибудь под этой рубашкой?

— Никогда не вздыхай так выразительно, задавая подобные вопросы, — сказала она. — Ты напоминаешь мне моего усопшего супруга. Вот с таких вздохов и началась его сердечная болезнь, а потом…

— У меня нет никакой недвижимости, — сказал я. — Поэтому мне не о чем волноваться.

— Это легко поправить, — сказала она просто. — Женись на мне, а?

— Ну да, конечно, — сказал я. — И глазом не успеешь моргнуть, а у нас уже полон дом детворы под ногами.

— Я серьезно, Эл, — сказала она низким голосом. — Почему бы тебе не жениться на мне? Мне кажется, я снова хочу замуж. Ты как раз из тех, за кого бы я рискнула выйти во второй раз. Недвижимости осталось столько, что вполне хватит нам обоим. Ты бы бросил эту работу копа с ночными разъездами, а я бы могла…

— Впервые слышу от дамы высоконравственное предложение. Я потрясен. И даже не уверен, что мне это нравится. Но лучше скажи, а ты сама не бегала на свидания с Харри Вейсманом?

— Не пытайся увильнуть от ответа! — резко парировала она.

— Никто не любит Харри Вейсмана, — сказал я. — Судьба Джулии Грант тоже никого особенно не заботила. Но если сама Джулия никого не волновала, то почему все так переживали о том, с кем она встречается?

— Понятия не имею, — сказала Кэнди и зевнула. — Я не хочу играть с тобой в ?полисменов и разбойников?. Я хочу выйти замуж.

— Тебе надо зарегистрироваться в агентстве, — сказал я ей. — За двадцать пять баксов они выдадут тебе пачку из десяти фотографий с лицами десяти парней, которые выглядят по-разному, но на уме у них одно и то же.

Кэнди поднялась с кушетки и встала передо мной. Медленно стянула с себя белую рубашку, и та упала на пол. А Кэнди все стояла и смотрела на меня сверху вниз.

По крайней мере одно теперь можно было считать неоспоримым фактом: под этой рубашкой у нее точно ничего не было.

— Ты уверен, что не хочешь на мне жениться? — нежно проворковала она.

— Это, пожалуй, единственная вещь, в которой я уверен, — выдавил я. — И еще я сконфужен.

— Мы бы могли сейчас же оформить все необходимые документы, — продолжала она. — Неужели это такая трудная ноша — быть моим мужем?

— Ты, вероятно, серьезно относишься к этому солнцепоклонству, — сказал я. — У тебя везде такой ровный загар.

— Ты все еще уходишь от ответа, — сказала она. — Спрашиваю в последний раз, Эл Уилер. Ты женишься на мне?

— Не думаю, — сказал я.

Она нагнулась, подняла рубашку с пола и набросила ее на себя через голову, как обычно делают все женщины. Затем она змеевидными движениями вползла в нее, и белая ткань стала спадать с ее груди к бедрам. Такого рода представления и возродили в свое время интерес публики к водевилям.

— Жаль, что вам так рано надо уходить, — сказала она раздраженным тоном. — Что-то вы меня сильно утомили своим присутствием, Эл Уилер!

Я допил свое виски и встал. Затем медленно побрел к двери. Кэнди осталась стоять на месте, наблюдая за мной. Я подошел к двери и обернулся:

— Я могу тебе сказать, чего боится Ромэйр. Вейсман шантажирует его, а Эдгар не желает платить. Но еще больше он не желает обсуждать, что является предметом шантажа. Ты тоже не желаешь это обсуждать?

— Убирайся! — прошипела она сквозь зубы.

— Джулию Грант убили, — сказал я. — Может быть, тебе следует рассказать мне, чего ты боишься. Я быстро это улажу, а то ведь как бы не было слишком поздно.

— Убирайся! — Она схватила бутылку из бара и швырнула ее в меня.

Я убрался.

Этот ночной экскурсионный тур я проходил без экскурсовода. Последний визит — и тур, в любом случае, будет завершен. Я собирался заскочить к своему приятелю Харри Вейсману. Уже становилось поздно, и, несмотря на то, что у меня оставалось менее двадцати четырех часов до отпущенного мне шерифом срока, я подумал: все равно надо отправляться спать, каким бы жалким ни был итог этой бурной ночи.

Я припарковал свой ?хили? у многоквартирного дома без лифта и побрел наверх. Нажал кнопку звонка и, ожидая, пока откроют, закурил сигарету. Несколько секунд все было тихо. Я снова позвонил. Звонок вновь заиграл первые такты из увертюры к опере ?Вильгельм Телль?. Я подумал, ну уж если такой звонок не может разбудить Вейсмана, то он, должно быть, помер.

Оказалось, легок на помине. Я услышал за дверью слабый стон. Затем дверь медленно распахнулась, и в проеме я увидел Харри Вейсмана, в упор смотрящего на меня.

Его глаза едва не вылезли из орбит, а обе руки были плотно прижаты к животу. Между крепко стиснутыми пальцами торчала рукоятка ножа — то ли он пытался вытащить нож, то ли хотел не дать вывалиться внутренностям.

Он издал еще один стон, ноги его подкосились, и, подавшись вперед, он стал медленно валиться на пол. Судорожно вздрогнув, он ударился головой об пол и затих.

Я вытащил свой полицейский револьвер 38 — го калибра из кобуры и закрыл за собой дверь. Вейсману я все равно уже помочь не мог, но, если убийца еще находится в квартире, — мой 38 — й здорово мне пригодится.

За каких-то тридцать секунд я обыскал квартиру и убедился, что она пуста. Окно в ванной было распахнуто настежь, и легкий ветерок нежно колыхал занавески. Я выглянул в окно и увидел, что оно выходит на пожарную лестницу. Убийца, должно быть, уходил по этой лестнице, когда звонок проигрывал мне разные музыкальные фрагменты.

Я медленно вернулся в гостиную и проверил пульс Вейсмана. Тот был мертв. Рукоятка ножа показалась мне знакомой. Она была похожа на вторую из той пары, что висела на стене в столовой Стеллы Гибб.

Я переступил через тело Вейсмана и подошел к телефону. Сверившись с телефонной книгой, я набрал номер Стеллы. Я ждал около минуты. Никто не снял трубку. Я нашел номер Кэнди Логан и набрал его. На третьем гудке она сняла трубку.

— Кэнди? — Я говорил самым сиплым голосом, каким только мог.

— Да, — резко ответила она. — Кто это?

— Харри Вейсман.

— Что тебе надо?

— Этот легавый снова задает вопросы.

— А мне какое дело? — Ее тон был безразличным. — Это не моя забота, а твоя. Хочешь, чтобы тебя еще и никто не беспокоил, да?

— Так как насчет того дельца? — сказал я приглушенным голосом.

— Не наглей! Я плачу тебе более чем достаточно, не говорим уже об остальных. Ты, должно быть, становишься богатым человеком, Харри. Так будь любезен, попереживай там сам, ладно? Может, сдохнешь от переживаний? И, пожалуйста, не звони мне больше! — Она с треском бросила трубку.

Я повесил свою и закурил сигарету. Затем еще раз набрал номер Гиббов, но трубку так никто и не снял. Я нашел номер телефона Ромэйра и набрал его. Тот ответил почти сразу.

— Уилер, — сказал я. — Как там Пайнс? Все еще привязан к кухонному крану?

— Конечно, лейтенант, — ответил Ромэйр напряженным голосом. — Кажется, у него с минуты на минуту начнется истерика. Мне ему передать что-нибудь от вас?

— Ладно, — сказал я. — Можете передать ему от меня, что столь навязчивая привязанность к крану указывает на нездоровые наклонности. Спросите его, почему бы ему время от времени не переключаться в своих мыслях на девушек.

Я быстро повесил трубку и тут же набрал номер домашнего телефона Лейверса. Ждать пришлось секунд двадцать, пока там не сняли трубку.

— Але? — спросили сонным голосом.

— Никак, моя любимая жена? — спросил я. — Когда у вас будет все кончено с этим снеговиком, знайте, что вам достаточно лишь поманить мен пальчиком, дорогая.

— А это, никак, лейтенант Уилер, — терпеливо выслушав меня, произнесла миссис Лейверс. — И с ним, без сомнения, снова приключилась какая-то беда.

— Всего один маленький трупичок, — сказал я. — Я скорблю всей душой, что должен побеспокоить шерифа в столь неурочный час, но мне кажется, он захочет это знать.

— Пойду позову его, — сказала она. — Когда вас ждать на ужин?

— Как только шериф уедет из города, — снагличал я. — Надо только поставить капкан у черного хода на тот случай, если он забудет что-нибудь и захочет вернуться домой.

— С вами я снова чувствую себя молодой, — сказала она с тяжелым вздохом. — Вы серьезно об этом трупе?

— Я никогда не говорю серьезно о трупах, — сказал я холодно. — Я пока еще более или менее нормальный, более или менее молодой человек.

— Я расскажу об этом шерифу. Он никогда в это не поверит.

Я прождал, может быть, еще секунд тридцать, пока голос Лейверса не заревел мне в ухо.

— Что там, черт возьми, вы сказали про труп? Да еще посреди ночи!

— Пока вы там спали, я работал, — сказал я с притворной обидой в голосе. — Да. Такова судьба полицейского. Я тут ходил по людям, зашел и к Харри Вейсману. Он дверь открыл, а вот сказать ничего не смог.

— Начните с конца!

— Именно так и поступил Харри. Он напоролся на конец ножа… получил им прямо в живот. Он мертв.

— Вы задержали убийцу?

— Он скрылся через окно в ванной и потом ушел по пожарной лестнице.

— А что вы делали, пока он скрывался?

— Слушал увертюру к опере ?Вильгельм Телль?.

— Послушайте! — Лейверс говорил таким голосом, словно его душили. — Прекратите крутить, Уилер! Если вы хотите сказать, что дали уйти убийце из-под самого вашего носа, то…

— Через окно в ванной, а не из-под носа, — поправил я его. — Я в это время жал на кнопку звонка по другую сторону входной двери. Пока я, простите, не обладаю рентгеновским зрением, шериф, и не могу видеть сквозь двери. Но уже работаю над этим.

— А я-то думал, что вы уже достаточно напрактиковались на этом в прошлом, — недовольно буркнул он. — Вейсмана зарезали?

— Кинжалом, который выглядит как близнец того, каким была убита Джулия Грант.

— Но это невозможно. Вы сами принесли его в офис, и он лежит сейчас закрытым у меня в сейфе.

— Возможно, что кинжалы были тройняшками, а не двойняшками, — предположил я. — Между прочим, вы не пришлете сюда Полника?

— Конечно, — сказал он. — Парни из Городского совета умрут от смеха! Еще бы, Большой Белый шериф Пайн-Сити заверял, что сможет справиться с этим делом без помощи отдела по расследованию убийств, а у нас появилось еще одно! И этот проклятый Учитель должен завтра исчезнуть с закатом солнца. Возможно, прихватит с собой сотню новеньких! — Голос звучал почти умоляюще. — Скажите, Уилер, ну есть у вас хоть какое-нибудь продвижение по делу?

— Нет, — сказал я услужливо.

— Ради всего святого! Газеты выльют на меня ушаты грязи, как только пронюхают о втором убийстве. Неужто у вас нет хоть каких-то идей на этот счет?

— Парочка есть, — сказал я. — Но не стоит на них сильно рассчитывать. Я дождусь здесь Полника, а потом поеду навестить кое-кого.

— Может быть, ваши женщины подождут, пока вы добьетесь хоть чего-то путного? — заорал он.

— Я и не собирался разъезжать с галантными визитами, — укоризненно произнес я.

— Что бы вы ни надумали делать, действуйте быстро, — сказал Лейверс. — Если мы не размотаем это дело к завтрашнему вечеру, мне придетс обратиться за помощью в отдел по расследованию убийств. Даже если лицо у меня от стыда будет как помидор.

— А у меня?

— Меня не волнует цвет вашего лица! — рыкнул он. — Зеленое, синее или багровое — вам подойдет любой цвет. Вам все как с гуся вода!

Приятная прохлада обнимала тебя на вершине Лысой горы в этот поздний час. Я припарковал свой ?хили? рядом с белым крытым ?континенталем? и увидел, что моя догадка верна. В кабинете Беннета горел свет, поэтому сразу же направился к его двери и постучал. Меня пригласили войти.

Беннет сидел за столом. На его лице было написано выражение крайнего удивления.

— Лейтенант Уилер! Что привело вас к нам так поздно ночью?

— Я хотел поговорить со Стеллой Гибб, — сказал я. — И прямо сейчас.

Беннет, казалось, смутился.

— Но уже довольно поздно, лейтенант. Далеко за полночь.

— Я знаю, — сказал я. — В полицию не берут тех, кто не может с ходу назвать точное время. Спрашивают даже, какой день недели на дворе. Так где я могу ее найти?

— Ну, если это так важно, то я позвоню ей. Он потянулся к телефону, снял трубку, набрал двузначный номер и стал ждать.

— Стелла, — наконец сказал он, — мне очень неудобно вас беспокоить, но здесь — лейтенант Уилер. Он хочет немедленно поговорить с вами… что, что? Но я никак не могу передать ему ваши слова! Это важно, вы должны… — Он какое-то время в растерянности смотрел на трубку, затем положил ее на рычаг.

— Что она сказала? — спросил я.

— Велела передать вам, чтобы вы… — Он изобразил какой-то странный жест. — Ну, она говорит, что занята.

— И с кем?

— Я честно старался, лейтенант!

— Конечно, — сказал я. — Она в том же домике?

— Да, но вы же не можете…

— Сейчас увидите, — сказал я ему.

Но выйти я не успел. Дверь была уже открыта, и на пороге стоял Чарли, раскачиваясь из стороны в сторону, — весь такой кругленький.

— Ба, да это коп. — Он оскалился в идиотской улыбке. — Что новенького? Приехали к нам позагорать? Малость не вовремя… Ночь на дворе.

— Заткнись, Чарли! — прошипел Беннет, едва сдерживаясь. — Лейтенант здесь по делу. И вообще мы заняты, у нас конфиденциальный разговор. Так что проваливай.

— Да, да, конечно! — Чарли неистово замахал руками и чуть-чуть не упал. — Только одно небольшое дельце, Ральф. Мне нечего выпить.

— О'кей. — Беннет тяжело вздохнул и вынул из своего ящика еще одну бутылку — три четверти литра. — На, забирай!

— Спасибо, друг, — невнятно пробормотал Чарли. — На моего друга, Ральфа, всегда можно положиться.

— Стой на месте, Чарли, — сказал я. — В таком состоянии тебе до стола не дойти. Я доставлю ее тебе.

— Благодарю. — Он расцвел в улыбке. — Это так мило с вашей стороны, лейтенант. Так мило.

Я подошел к столу и взял бутылку. Беннет посмотрел на мен извиняющимися глазами. Я развернулся и сказал: ?На-ка, Чарли, лови!? Я мигом подбросил бутылку вверх — с таким расчетом, чтобы она опустилась ему на голову.

Он поймал ее легко и уверенно — одной рукой.

— Да, Чарли, — сказал я, — хорошая реакция для парня, который так набрался.

Он уставился на меня, ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Что из этого следует? — тупо спросил Беннет.

— Надо спросить Чарли, — сказал я. — Он заинтересовал меня с первого дня нашего знакомства. Уж слишком парень смахивал на пьяницу, чтобы быть им. Если б он и впрямь с такой быстротой уговаривал по бутылке виски, как он здесь демонстрировал, то давно бы отдал Богу душу. Чистое представление. Вот только интересно, с какой целью? Чарли, может, расскажешь нам?

— Да, — мягко согласился Беннет, — мне бы тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос.

Чарли долго рассматривал нас обоих. Затем на его лице появилась легкая усмешка.

— Можно сказать, — произнес он нормальным голосом, — расколол ты меня.

И вышел, притворив за собой дверь. Беннет тупо уставился на меня:

— Не понял.

— И я тоже, — согласился я с ним. — Это интересно будет выяснить. Почему бы вам не спросить его?

— Уж спрошу, будьте покойны, — решительным тоном пообещал Беннет. — Слишком долго он водил меня за нос.

— Думаю, это было несложно, — сказал я как можно любезнее.

Я открыл дверь и вышел в ночь на свежий воздух. Предстояло все же навестить Стеллу Гибб и задать ей несколько существенных для дела вопросов. И если уж я выбрал для визита неподходящий момент, то все же скорее ее парню, а не мне суждено оказаться в неудобном положении.

В двадцати футах от меня дверь домика неожиданно распахнулась, и кто-то вышел наружу. На секунду он оказался в лучах света. Но я и без того в любом месте и при любом освещении узнал бы этого человека с бородкой и в набедренной повязке. Кто сказал, что нет пророка без чести, разве только в отечестве своем?

Затем дверь вновь закрылась, и ?пророк? мгновенно растворился в ночной тьме. Я сделал по направлению к домику несколько шагов, как вдруг меня как будто что-то тряхануло, и я понял, что тоже оплошал. Домик, из которого только что вышел Учитель, вовсе не принадлежал Стелле Гибб — был почти вдвое меньше домика Стеллы.

Я на минуту задержался, чтобы подумать обо всем случившемся, как вдруг в голове у меня стало так же темно, как и вокруг. Я упал на землю и смутно, как будто откуда-то издалека, услышал злобное шипение:

— Поделом тебе, умник!

Сколько времени я провел за шторами тьмы, я не помню. Первое, что почувствовал, когда очнулся, была приятная прохлада ночного воздуха у меня на лице и что-то мягкое и теплое — под головой.

Я медленно открыл глаза и понял, что мой затылок покоился на весьма конкретной груди, намного более мягкой, чем грудь матери-земли. Я слегка приподнял голову и увидел наблюдающие за мной темные, прозрачные, как вода, глаза.

— Вы в порядке? — нежно спросил женский голос.

— Чувствую себя прекрасно, — пробормотал я. — Только позвольте мне полежать тут еще парочку часов, пока голова не пройдет.

— Мне кажется, вам действительно стало лучше, — сказала женщина. — Мой домик находится всего в нескольких шагах отсюда. Как вам кажется, вы сможете дойти?

— Разумеется, — сказал я. — Если вы позволите мне крепко держаться за вас по пути.

Я поднялся на ноги, и земля резко наклонилась сперва в одну сторону, потом в другую. Я обнял женщину рукой за плечи, и мы медленно побрели к хижине. Войдя, она тут же включила свет, и я плюхнулся в кресло.

На ней уже не было того белого балахона, в котором я увидел ее впервые. Она была одета в белый свитер и черные шорты. Я с удовольствием отметил, что ее новая одежда открывала ничуть не худшую перспективу, чем прежняя.

— У вас из раны на голове немного идет кровь, — сказала Элоиза. — Я промою ее. Что случилось?

— Кто-то меня ударил, — сказал я. Логический ответ на поставленный вопрос.

Она ушла на кухню и через минуту вернулась с горячей водой, полотенцами и антисептиком. Я поморщился от боли, когда она начала промывать рану, но затем, собрав свое мужество в кулак, я смог сдержать вопли и стоны.

Потом она налила мне выпить и угостила сигаретой. Мне стало лучше, если не считать этой дикой головной боли.

— Рана не очень глубокая, — сказала она. — Думаю, не придется даже накладывать швы.

— Вот и славно, — сказал я. — Спасибо, Элоиза. Она улыбнулась.

— Повезло, что так получилось. Чуть было не упала, споткнувшись о вас. Я направлялась в офис к Ральфу… мне надо было с ним повидаться, и тут я споткнулась…

— Безмерно вам признателен, — сказал я. — Кстати, вы там случайно Чарли где-нибудь поблизости не видели?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, а вы его искали?

— Я думаю, это он меня искал. И нашел.

— Вы полагаете, это Чарли вас ударил? — Глаза ее широко открылись в ожидании ответа.

— Бутылью в три четверти литра ржаного виски, — сказал я. — Он совсем отбился от рук, уже перестал соображать, на что надо употребить выпивку.

— С чего бы это Чарли стал вдруг делать такие вещи?

— Думаю, что он меня не любит, — сказал я. — Но это длинная история, и она напоминает мне, что пора заняться делом. Поэтому, если вы мен извините, то я… — Я встал на ноги, и комната резко наклонилась в сторону, как горизонт, — там, в ночи у хижины, когда я поднялся в первый раз. Я снова упал в кресло.

— Не глупите, — серьезным тоном сказала Элоиза. — Вам, по всей вероятности, еще рано передвигаться. У вас сильный ушиб, а может быть, и сотрясение мозга. Полагаю, нужно вызвать врача.

— Нет, — сказал я. — Никаких врачей. Со мной все будет в порядке через минуту. Не возражаете, если я посижу здесь еще немножко?

— Разумеется, не возражаю, — сказала она. — Я приготовлю кофе. Как думаете, вам кофе не повредит?

— Думаю, не повредит, — сказал я. — Так же как не повредит сидеть вот здесь и смотреть на вас.

Она скромно улыбнулась и снова ушла на кухню. Через десять минут она вернулась и принесла кофе. Он был ароматен и крепок. Она села напротив, положив свои темные от загара ноги одна на другую, и стала смотреть, как я пью кофе.

— Вы — прекрасная девушка, Элоиза, — сказал я. — Вот одного только не могу понять — почему вы здесь?

— А где же мне еще быть?

— И с каких пор вы увлекаетесь этим солнцепоклонством?

— С тех пор, как я впервые встретила Учителя, — сказала она. — Когда он в первый раз приехал на Лысую гору.

— Ну и как? Прибыльное дельце? Она улыбнулась и покачала головой.

— Вы заблуждаетесь, лейтенант. Я не получаю никакой оплаты за то, что я здесь делаю. Понимаете ли, я верю в него.

— Вы шутите, — сказал я. — Та чушь, которую он несет, — лишь для ушей простаков. Она поджала губы.

— Никому не возбраняется иметь на все свою точку зрения, лейтенант. Так случилось, что я поверила в Учителя. Он — человек кристальной честности. Вы ведь не откажетесь признать, что вы сами, хотя и не разделяете его веры, попали под впечатление его искренности?

Теперь была моя очередь покачать головой.

— Единственное, что впечатляет меня в этой истории, так это те суммы, которые вы собираете с этих простофиль.

— Вы стоите на ложном пути, лейтенант, — сказала она непреклонным голосом. — Но спорить с вами все равно бесполезно.

— Ну ладно, — сказал я. — Я не из тех, кто нарушает законы гостеприимства. Я поверю вам. Можно попросить еще немного кофе?

— Конечно. — Она вновь наполнила мою чашку.

— Держу пари, что Учитель тоже не из тех, кто нарушает законы гостеприимства, — сказал я. Ее брови слегка приподнялись.

— Я вас не понимаю, лейтенант?

— Вы ведь его помощница, не правда ли? — сказал я. — Что-то вроде жрицы? Или есть еще название ?близкий друг?. По-моему, вы оба весьма близко знаете друг друга.

— Пожалуйста, давайте без оскорблений!

— Я видел, как он выходил из вашего домика непосредственно перед тем, как Чарли ударил меня по голове, — сказал я. — Он что, забегал на чашечку кофе?

— Думаю, это вас нисколько не касается, — сказала она ледяным тоном. — И мне нечего стыдиться и нечего скрывать! Учитель — замечательный человек и к тому же настоящий мужчина. И для меня большая честь служить ему. Вас это удовлетворяет, лейтенант?

— Об этом не меня надо спрашивать, — пробормотал я. — А Учителя. Она вскочила на ноги.

— Вы уже достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы сейчас же удалиться?

— Полагаю, что да, — сказал я.

Я допил кофе и встал на ноги. На этот раз комната осталась на месте. Если не считать головной боли, я чувствовал себя нормально.

— Меня вот только беспокоит один вопрос, — сказал я Элоизе. — Что же все-таки вас больше привлекает в Учителе — его религиозная искренность или его мужская состоятельность?

— Чтоб ты провалился! — крикнула она. — Надеюсь, в следующий раз кто-то все-таки проломит тебе башку!

Наверное, сам Дейл Карнеги выдал бы мне за мое поведение ?высший балл?. Я покинул домик Элоизы и снова отправился в офис к Беннету. Он все еще находился там. Сидел за столом, в руках держал бокал. На его лице была написана озабоченность.

— Ну как, нашли Стеллу, лейтенант? — спросил он. — Вам налить выпить?

— Нет и да, — сказал я. — Я так и не дошел до домика Стеллы, и конечно же не прочь выпить.

Он повернулся лицом к маленькому бару и стал наливать мне бокал.

— Вы Чарли нигде не видели? — спросил я.

— Нет, — сказал он. — Я пытался разыскать его, но он как сквозь землю провалился… и вместе с ним моя машина!

— Какая марка машины?

— Новый ?тандерберд?, ярко-синего цвета, — сказал он. — Эта истори меня сильно задела, лейтенант. Какого дьявола он… Я хотел сказать, зачем он… С какой стати он, черт его возьми!.. Ему ведь не надо было притворяться пьяницей, чтобы пить и есть за мой счет. Я ему и так все давал. Все ему шло прямо в руки.

— Экая волна эмоций выплеснулась из вас, — сказал я. — Что такого сделал для вас Чарли, что вы уж так ему обязаны? Сбежал с вашей женой?

— Чарли спас мне жизнь около года назад, — ответил Беннет, приходя в себя и передавая мне бокал с выпивкой. — У меня в голове тогда возникла одна бредовая идея — изыскание урана. Это у меня-то!.. У того, кто всегда считал, что ?Диснейленд? находится где-то у черта на куличках! Я взял с собой счетчик Гейгера, палатку и выехал в пустыню на джипе.

Скажу коротко, поскольку не собираюсь писать книгу. Я заблудился, и у меня кончилась вода. На второй день Чарли нашел меня. К тому времени, как он подъехал, я уже почти ничего не соображал и в течение шести часов бродил по кругу. У меня был солнечный удар, обезвоживание организма, глюки. Я бы отдал Богу душу, если бы Чарли не выхаживал меня, как родна матушка. И он не взял за это ни цента.

— И с тех пор сопровождает вас, как Пятница? Беннет покачал головой.

— Самое невероятное во всей этой истории то, что, вернув меня живым в лоно цивилизации, он сам возвратился в пустыню, и я не видел его до тех пор, пока однажды, три месяца назад, он не объявился в здешних краях.

— И не запустил в вас зубы?

— Он сказал, что сидит без гроша, но не просит подачек, а просит работу. Не ахти какую работу, а так, чтобы хватало на еду. Ну, я и дал ему работу здешнего охранника. Ничего он здесь, конечно, не охранял, ну а мне было наплевать на это.

— Чарли оказался очень разумным малым, — ввернул я.

— У него была лачуга, чтобы спать, — продолжал Беннет. — Сколько угодно любой еды, и еще я давал ему сорок баксов в неделю на карманные расходы. Только через пару недель после его приезда я понял, что он горький пьяница… или притворялся пьяницей. — Беннет в явном замешательстве покачал головой. — Но за каким дьяволом ему надо было так поступать?

— Меня тоже волнует этот вопрос, — сказал я. — И мне обязательно надо поговорить с Чарли. Возник к нему личный интерес. Только что он сильно ударил меня по голове… и, как мне представляется, той самой бутылкой.

— Вас — по голове! — У Беннета отвисла челюсть. — Зачем он, черт возьми…

— Вы повторяетесь, — сказал я. — Как его фамилия?

— Элиот.

— Я воспользуюсь вашим телефоном, — сказал я, снял трубку и набрал номер офиса шерифа Трубку снял Полник. — Объявите всеобщий розыск на Чарли Элиота, — сказал я ему. — Ему около сорока, ростом — пять и два фута, вес — сто шестьдесят фунтов, волосы рыжеватые Одет в голубую джинсовую рубашку и брюки. Он за рулем новой модели ?тандерберда? ярко-синего цвета. Номерной знак… — Я оглянулся на Беннета — он продиктовал мне номер машины. Я повторил его в трубку.

— Все записал, лейтенант, — сказал Полник. — За что он разыскивается?

— За нападение на полицейского, — сказал я.

— На вас? — спросил Полник, затаив дыхание.

— На меня, — подтвердил я. — Из всех людей, у которых были веские причины дать мне по башке, нашелся один, кто сделал это без видимой причины.

— Может быть, ему просто не понравилось, как вы на него посмотрели, лейтенант? — услужливо предположил Полник. — У меня самого иногда бывает такое желание!

— Я это запомню, — сказал я. — Что у вас там происходит?

— Ничего особенного, — сказал он. В его голосе слышалась тоска. — Я хотел бы оказаться рядом с вами и со всеми этими красивыми дамами, лейтенант.

— Жаль, что тебя здесь раньше не было, — сказал я. — Если существует в мире справедливость, то именно тебя должны были стукнуть по башке.

— Мне кажется, что вы уже в порядке, лейтенант, а? — сказал он после продолжительной паузы. — Вы стали, изъясняться в вашей обычной манере.

— Что известно про тот кинжал, которым убили Вейсмана? — спросил я.

— Никаких отпечатков, — скучно произнес Полник. — Кинжал ни капли не отличается от двух других.

— Займись теперь двумя вещами, — сказал я. — Нужно как можно быстрее поймать этого типа — Элиота. Это важно. И проверь банковский счет Вейсмана. Сделай полную выписку за последние три или четыре месяца. Кстати, как с проверкой его алиби относительно того, что он играл в покер, когда убили дамочку Грант?

— Все подтвердилось, — сказал Полник. — Прошлой ночью он играл в покер. Все, кто там был, подтверждают это. Парочка из игроков весьма уважаемые граждане, которым можно верить.

— Хорошо. Я задержусь здесь еще ненадолго. Позвоню позже.

— Понятно, лейтенант. — Полник был в некотором замешательстве. — Шериф сейчас прямо рвет и мечет. У вас появились хоть какие-нибудь зацепки, лейтенант?

— Сейчас дам вам зацепку, — сказал я коротко. — Этому Вейсману страшно не везло в покер, понимаешь? Так вот, он проигрывает кучу денег дамочке Грант, приходит в бешенство и закалывает ее. И прошлой ночью он опять проигрывает, приходит в ярость, теперь уже на самого себя, и кончает уже с собой.

— Ух ты! — воскликнул обрадованный Полник. — Погодите, лейтенант, а как же это?.. Если вы уже зацепили главное, зачем вам беспокоиться об этом типе, об Элиоте?

— Я просто забрасываю его в сюжет, чтобы шериф не догадался, — сказал я и сразу повесил трубку.

Я взглянул на Беннета. На его лице застыло кислое выражение. Может быть, он все еще переживал из-за Чарли, а может, был мнительным по своей природе. Но я решил, что меня это мало волнует.

— Пойду поговорю со Стеллой Гибб, — сказал я ему. — Если мне будут звонить, можете переключить их на ее домик.

— Конечно, лейтенант, — кивнул он отрешенно. — Меня все еще волнует одна вещь… Как бы вы охарактеризовали личность Чарли?

— Я бы очень хотел охарактеризовать его личность хорошим разводным гаечным ключом, — сказал я с чувством.

Покинув кабинет Беннета, я отправился к домику Стеллы. На этот раз по дороге меня никто не трахал по голове. В домике Элоизы, когда я проходил мимо, света не было. В домике Стеллы тоже было темно.

Я так громко забарабанил в дверь, что можно было разбудить мертвеца, но Стеллу Гибб это не разбудило. Я повернул ручку и обнаружил, что дверь незаперта. Я толкнул ее и вошел внутрь; нашел выключатель и щелкнул.

Домик был пуст. Кровать оставалась заправленной, и чувствовалось, что к ней не прикасались. Я выключил свет и, выходя, затворил за собой дверь. Я пошел вновь к стоянке машин и обнаружил, что ?континенталя? на месте нет. Я забрался в свой ?хили? и покатил вниз по длинной дороге с горы.

Жаль, что я не знал, где найти Чарли.

Два ?белых призрака? снова стояли на подъездной аллее. Капот одного из них — который с жестким верхом — был горячим; капот другого — с откидным верхом — теплым. Я взошел на веранду и нажал кнопку звонка. Внутри дома тихо и мелодично заиграли колокольчики. Я закурил сигарету и закрыл глаза, чтобы представить себе, как выглядит постель.

Я услышал, как отпирают дверь, и открыл глаза. В дверях возник силуэт Стеллы Гибб, на которой было надето нечто даже более ?прохладное?, чем в прошлый раз. Коротенькая ночная сорочка и штанишки с кружавчиками, которые мило выглядывали из-под нижней кромки сорочки. Весь наряд выглядел слишком экстравагантно для такой взрослой девочки… нет, скорее для такой повидавшей на своем веку всякое женщины, как Стелла.

— Никак, мой обворожительный прелестник? — спросила она с некоторой насмешкой в голосе.

— У меня есть еще несколько вопросов, которые нуждаются в ответах, — сказал я. — Я собирался задать их вам на Лысой горе, но меня задержали, и вы уже уехали к тому времени, как я добрался до вашего домика. Кстати, зачем вы туда ездили?

— Просто покататься, — беззаботно ответила она. — Была такая дивна ночь, и все такое. Я никак не могла успокоиться и поняла, что не смогу уснуть, если рано лягу спать.

— А Корнелиус нашел в центре города своих друзей?

— Понятия не имею. Когда я приехала, он уже лежал в постели… пьяный. Он и сейчас еще спит. Может быть, все же войдете? На улице прохладно.

Я проследовал за ней в гостиную и плюхнулся на диван.

— Не откажетесь выпить? — спросила она. — Кажется, это ваш единственный порок, а?.. Эл?

— В данный момент, ваша правда, — единственный, — подтвердил я. — Если вам прохладно, почему вы не набросите что-нибудь из одежды?

Она бросила на меня взгляд через плечо, и ее губы медленно растянулись в улыбке.

— А вас это как-то волнует?

— Нет, — сказал я. — Возможно, и взволновало бы, будь я с бородкой и в набедренной повязке. Но, может, и нет?

Она быстро отвернулась, но я успел заметить, что улыбка исчезла с ее лица. Она налила напитки, принесла бокалы и уселась рядом со мной на диван. Я взял у нее из рук свой бокал и стал потихоньку потягивать виски.

— Так какого рода у вас, дорогуша, ко мне вопросы? — спросила она. — Вы хотите знать о моих романах или что-то другое?

— Сегодня убили Харри Вейсмана, — сообщил я. Она застыла, как на стоп-кадре в кино.

— Убили? — наконец вымолвила она.

— Да, насмерть, — подтвердил я. — Заколот еще одним кинжалом. Сколько же у вас этих кинжалов?

— Что вы имеете в виду?

— Одним убили Джулию, — начал терпеливо объяснять я. — Второй я снял у вас со стены в столовой. Теперь кто-то воспользовался третьим, чтобы убить Вейсмана. У вас там, в подвале, случайно не налажено их производство?

Она так сильно прикусила свою полную нижнюю губу, что к одному синяку добавился еще и другой.

— Я… Я не совсем уверена, что понимаю, о чем вы говорите, Эл.

— Можете обращаться ко мне — лейтенант, — сказал я. — Стелла, расставлю для вас все по своим местам. Вы сказали, чтобы я поговорил с Ромэйром. Он сказал, чтобы я поговорил с Кэнди Логан. Я исправно доиграл свою роль ?посыльного? в вашей оперетке, и знаете, что она мне сказала… и что просил ее передать мне Ромэйр?

— Что бы эта ведьма ни сказала обо мне, все будет плохо! — произнесла Стелла сдавленным голосом. — Продолжайте!

— Она сказала мне, что та схватка, которая была у вас с Джулией прошлой ночью, произошла из-за Вейсмана. Узнав, что он — парень Джулии, вы не могли успокоиться до тех пор, пока не увели его от нее… хотя бы исключительно ради забавы.

Стелла допила свой бокал, встала с дивана, затем пошла и налила себе новую порцию.

— Джулию закололи кинжалом, который висел на стене в соседней комнате, — продолжил я ровным тоном. — У вас нет алиби на момент убийства. Вы напились на собственной вечеринке и, как вы выразились, отключились. Вейсмана убили сегодня еще одним таким же кинжалом. Он умер чуть ли не на руках у меня. Я почти немедленно позвонил вам. Вас не было дома.

Она повернулась ко мне лицом, крепко держа бокал в обеих руках.

— Я… Наверное, я тогда была на пути к Лысой горе… Лейтенант.

— Наверное?

— Точно, — твердо сказала она.

— Вы позвонили Ромэйру и сказали, что я еду на встречу с ним… кстати, по вашему же предложению, — сказал я. — Он позвонил Кэнди Логан, предупредив ее, что я еду повидать ее. Я болтался сегодня туда-сюда. И что в итоге?

— Не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она.

— У меня есть достаточно обоснованные подозрения, Стелла, чтобы немедленно официально оформить вас в качестве свидетеля, чьи показани имеют существенное значение для раскрытия преступлений, — заявил я ей. — Но у меня также сложилась крепкая цепочка, основанная на косвенных уликах, по которым можно отдать вас под суд по обвинению в двойном убийстве.

— Вы не посмеете! — сказала она, задыхаясь. — Вы не можете со мной так поступить. Вы знаете, что я никого не убивала!

— Меня сегодня ударили по голове, — сказал я. — И она у меня болит. Я устал и не расположен шутить. Я хочу пойти домой и лечь спать. И сейчас у меня есть легкое решение всех проблем — забрать вас с собой и завести на вас дело. Шериф примет вас с распростертыми объятиями.

— Эл! — Глаза ее широко раскрылись. — Вы же не сделаете этого со мной. Вы ведь знаете, что я невиновна!

— Черта с два я знаю, — сказал я.

— Вы должны мне верить, — сказала она торопливо. — Я не убивала ни Джулию, ни Харри Вейсмана. Клянусь, что не убивала!

— До чего же меня легко разжалобить, — сказал я, — или обмануть. Возможно, я начну вам верить, если вы прекратите врать и расскажете всю правду, как она есть. Что вы можете рассказать об этих кинжалах?

Она уселась на другой край дивана и смотрела на меня несколько секунд, не произнося ни слова. Затем, видимо, сделала для себя вывод, что я не шучу.

— Сначала их было три, — сказала она. — Я купила их на аукционе в Лос-Анджелесе, когда ездила туда последний раз. Два выглядели замечательно, а на третьем были заметны кое-какие дефекты. Те два, что были в отличном состоянии, я приказала повесить и закрепить на стене, а последний находился в ящике комода. — Она кивнула в сторону комода, стоявшего у дальней стены.

— Почему бы вам не взглянуть, там ли он еще? — спросил я.

Она перешла в другой конец комнаты и открыла ящик Несколько секунд она смотрела внутрь ящика, затем снова вернулась к дивану.

— Его нет, — сказала она грустно.

— Теперь поведайте мне еще кое о чем, — попросил я. — Расскажите-ка о Харри Вейсмане и Джулии. И говорите правду.

— Кэнди Логан вам уже сказала правду, — продолжала она унылым голосом. — Я слышала, что у Джулии появился новый парень, и мне стало любопытно. — Уголки ее рта слегка опустились вниз. — Я всегда была любопытна относительно новых мужчин. И очень любопытна, если это знакомые Джулии. У нас было что-то вроде нездорового соперничества. Поэтому, когда я узнала о Харри, я поставила перед собой цель встретиться с ним. Это оказалось несложно. Он даже не сопротивлялся.

— Должно быть, он оказался намного крепче, чем выглядел, — сказал я с удивлением в голосе — Встречаться с вами и Джулией одновременно!

Она отрешенно кивнула, как бы не расслышав, что я там сказал.

— Естественно, я не могла удержаться и не сказать Джулии об этом. Уж такова лучшая сторона моей натуры. Она пришла из-за этого в такую ярость, что рассказала обо всем Корнелиусу.

— Я думаю, это вас не особо взволновало, — отреагировал я. — Ведь он — мистер Стелла Гибб, не так ли?

— Я заблуждалась насчет Корнелиуса, — сказала она с нежностью в голосе. — Он был молод, на пятнадцать лет моложе меня… И так хорошо сложен. Он служил спасателем, когда я добыла его для себя и вышла за него замуж. Я решила, что забавно все время иметь его рядом, давать достаточно денег на карманные расходы, а он будет делать то, что ему велят.

Она медленно покачала головой.

— Это ужасно, как иногда можно просчитаться! Как только мы поженились, он вдруг стал меня ревновать. А когда он теряет самообладание, он носится просто как сумасшедший! Я… боюсь его. Джули рассказала ему обо мне и Харри Вейсмане.

— Ну и?..

— У него совсем сорвало крышу. И он задал мне трепку. Никогда раньше не видела, чтобы человек был до такой степени лишен тормозов. Он бил меня кулаками… разорвал на мне одежду и потом снова бил. После этого долго ходила в синяках. Думала, он вообще меня убьет. Но со временем он поостыл, а вскоре приключилась забавная штука.

— Может, расскажете — вместе посмеемся, — предложил я. — Мне бы сейчас это не повредило.

— Казалось, он смирился со всем, что касалось меня, — продолжала она. — Но вдруг со всей своей яростью переключился на Джулию. Вероятно, колотушка каким-то образом потешила его самолюбие, и на первый план в качестве объекта ненависти для него вышла Джулия, которая рассказала ему обо всем. После этого я перестала встречаться с Харри. Была слишком напугана, чтобы так рисковать. Но Джулия не поверила мне.

— Это и было причиной вашей стычки прошлой ночью?

Стелла утвердительно кивнула.

— Она говорила, что я все еще вижусь с Харри, а я отрицала это. Она заявила, что я лгу и это мне даром не пройдет. Она знала, что Корнелиус избил меня тогда, и сказала, что расскажет ему о наших новых встречах с Харри.

— Предположим, она рассказала, — проговорил я. — Тогда, возможно, Корнелиус берет со стены этот кинжал и убивает ее. Возможно, он даже отвозит ее тело на Лысую гору и кладет его там на алтарь. А возможно вот еще что: раз уж ему хватило ума убить Джулию, то почему бы и не убить заодно человека, который, по его мнению, еще остается вашим любовником… Харри Вейсмана?

Она прикрыла лицо ладонями и зарыдала.

— О Боже! — раздался ее приглушенный голос. — Все последнее врем отгоняла от себя эту мысль. За эти двадцать четыре часа я думала, что сама сойду с ума. Но больше некому… Да, должно быть, это Корнелиус!

Я услышал у двери какое-то шарканье. Потом взглянул туда и увидел стоящего в пижаме Корнелиуса Гибба. Он неотрывно смотрел на Стеллу, и глаза его были полны жгучей ненависти и дикой ярости.

— Ах ты, грязная, лживая потаскуха! — сказал он заплетающимся языком.

Затем он направился через комнату, вытянув руки вперед и скрючив пальцы.

— Я вытрясу из тебя правду, — заорал он, — даже если для этого надо будет сломать тебе шею!

Ничего себе ночка для лейтенантов!

Я вытянул ногу перед собой, когда он проходил мимо, и он, споткнувшись об нее, упал прямо лицом вниз. Но все же встал на ноги и с гримасой ярости на лице припустил вдогонку за Стеллой. Но на сей раз в моей руке в качестве аргумента был полицейский револьвер 38 — го калибра. Корнелиус остановился где-то в четырех футах от нее.

— Не делай этого, — сказал я ему. — С дыркой твое лицо уже не будет столь привлекательным.

— Лживая сука! — бормотал он, еле ворочая языком. — Она лжет, говорю вам. Это все ложь. Я стоял за дверью и все слышал. Все слышал, что она сказала. Ложь от начала до конца.

— Возможно, — сказал я. — Так расскажите мне правду, Корнелиус. У меня полно времени, я вас выслушаю.

— Стал бы я переживать из-за нее и Вейсмана?! — заорал он.

— Ваша история, — сказал я спокойным тоном. — Вы и рассказывайте.

— Вейсман! — повторил он. — Да он стоял в конце длинной очереди, которая начала выстраиваться рядом со Стеллой еще задолго до того, как встретил ее. Возможно, Джулию и волновало то, что Стелла отбила у нее нового дружка. Но меня — нисколько. Если бы я переживал по поводу всякого мужчины из жизни Стеллы, я бы спятил уже через месяц после женитьбы!

Он вновь посмотрел на Стеллу, его рот скривился в гримасе.

— Ты! — сказал он с любопытной гаммой чувств в голосе. — Да ты дл меня — талон на обед, не больше и не меньше. Я понял это еще тогда, в первый день на пляже, когда почувствовал, как твои маленькие глазенки вонзились в мои бицепсы. И я тоже стал играть, потому что от тебя воняло деньгами! Ты была не высший класс и по возрасту годилась мне в матери… но до тех пор, пока каждый месяц в ладошку ложилась толстая пачка измятых купюр, я продолжал играть в эти игры!

Лицо Стеллы словно омертвело, и она внезапно показалась мне уставшей и постаревшей лет на десять. Она быстро отвернулась от меня.

— Да чтоб я… ревновал тебя! — грубо рассмеялся Корнелиус. — Да если бы не долларовые знаки, которые я вижу каждый раз в твоих глазах, когда туда заглядываю, я бы все время ходил по дому в темных очках!

Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня. Когда он заговорил снова, голос его был уже спокойнее.

— Вы как-то спросили меня, лейтенант, как живется мужу на содержании жены? Я вам отвечу. Отлично живется, если только не надо очень часто видеться с собственной женой!

— Ну, теперь вы высказались? — спросил я его.

— Думаю, да, — пробормотал он.

— Тогда, может быть, вам лучше снова улечься в постель.

— Но я…

— Я ведь могу и запереть вас на всю ночь, — сказал я. — Ради вашей же безопасности. Так лучше уж вы сами, Гибб.

— О'кей, — сказал он. — Я пойду спать. И не беспокойтесь, что со Стеллой может что-нибудь случиться. И если вы услышите о каких-то побоях, то знайте, что они вымышлены от начала до конца, как и все то, что вы до сих пор от нее слышали.

Он неспешно вышел из комнаты. Я налил себе еще одну порцию виски и закурил следующую сигарету.

Стелла сидела на краешке дивана, уставившись в пол. Наконец она подняла голову и посмотрела на меня унылыми глазами.

— Думаю, я сама напросилась, — сказала она. — А следовало бы знать, что он сидит, прислонившись ухом к замочной скважине! Все он врет, конечно.

— Один из вас врет, — согласился я. — Придется потом разобраться — кто. Сейчас мне некогда гадать.

— Но вы же не можете ему поверить! — вскрикнула она. — Этому маленькому вонючему…

— Спасателю?

— Как же я все-таки ненавижу мужчин! — страстно воскликнула она.

Это было заявление недели.

Я нажал кнопку звонка на этаже пентхауса и стал ждать. Мне показалось, что я слишком долго жду, поэтому я снова приложил большой палец к кнопке и держал его там секунд десять. Наконец Кэнди открыла дверь.

— Вы когда-нибудь спите? — спросила она. — Уже третий час ночи.

— Ищейка Уилер с воспаленными глазами, — представился я.

— Никак не предполагала, что у меня в доме проходит съезд полицейских, — сказала она без восторга.

— Жизнь полна неожиданностей, — сказал я. — Распоряжения насчет ужина уже отданы. Нам подадут огромный торт в картонной коробке, вы будете красоваться наверху и потом медленно сойдете вниз прямо на стол, и все такое.

— Со счастливой улыбкой на устах и в бикини, как я понимаю?

— На теле у вас будет красоваться фиговый листок, а на лице — озабоченность, — поправил ее я. — Степень озабоченности на вашем лице будет находиться в прямой зависимости от того, насколько крепко сидит на вас фиговый листок.

— Мне всегда интересно было узнать, каким образом прикрепляют фиговые листки, — сказала она.

— Возьмите… — Тут я вовремя спохватился и решил не договаривать. — Спросили бы чего полегче.

— Полагаю, мне лучше позволить вам войти, — сказала она. — Можете оставаться жить здесь и оплачивать аренду.

— Спасибо, — поблагодарил я и проследовал за ней внутрь ее пентхауса.

На Кэнди была рубашка такого же фасона, что и прежде. Только на этот раз из голубого шелка с золотыми пальмами по полю.

— Вы стали другой, — сказал я.

— Лучше?

— Просто в новой рубашке.

— Это — моя ночная, — сказала она. — Я хотела сказать ?была ночной?… до того момента, как вы вошли в мою жизнь, и у мен испортился сон.

Я с блаженством откинулся на диван. Она села рядом, но не слишком близко.

— Сильно были заняты? — вежливо поинтересовалась она.

— Ничего особенного, сплошные развлечения, — сказал я. — А что это такое, между прочим?

— Мне всегда казалось, что это, к примеру, пара, принимающа совместную ванну, — сказала она.

— Сегодня убили Харри Вейсмана, — ровным тоном поведал я.

Она неожиданно вздрогнула.

— Кто это сделал?

— Все еще ищу, — признался я. — У нас теперь на шее два нераскрытых убийства. Я прибыл туда как раз, когда он испустил дух. Совпадение, не правда ли?.. Вы посылаете меня туда, и я нахожу его в таком виде.

— Наверное, я обладаю телепатическими способностями или чем-то в этом роде, — равнодушно заметила она. — Или вы со свойственной вам прямотой намекаете, что я знала?

— — Я ни на что не намекаю, — ответил я. — Просто мне нравится, как на вас сидит эта рубашка. Такое впечатление, будто подвергаешьс медленному воздействию проникающей радиации.

— Спасибо за комплимент, — сказала она.

— Только мне кажется, что, обычно всегда такая веселая, сегодня вы как-то не похожи на себя, — сказал я ей. — Вы еще ни разу не сделали мне предложения.

— Вы полицейский до мозга костей, Эл Уилер, — холодно произнесла Кэнди. — И верить вам можно так же, как мойщику окон, пока стоишь под душем!

— Раньше я и не предполагал, что вы принимаете все так близко к сердцу, — сказал я. — Правда, несколько часов назад вы разговаривали со мной по телефону в очень грубой манере.

Она наморщила лоб.

— По телефону? Я что-то не припоминаю, чтобы сегодня я разговаривала с вами по телефону.

— И все-таки разговаривали. Вы еще сказали мне, что теперь это мо забота. Что этот месяц вами уже оплачен. И даже что было бы хорошо, если бы я сдох от переживаний и больше не звонил вам.

Она сглотнула слюну.

— Значит, это я с вами разговаривала, а не с Харри Вейсманом, — сказала она хриплым голосом. — Хотя чего еще можно ожидать от вас, кроме ваших паршивых фокусов.

— Конечно, — сказал я. — За что вы платили Харри?.. За помывку стекол?

— Я платила ему за… оказанные услуги.

— Не думал я, что вы возьмете на содержание альфонса.

— Значит, вы ошибались! — сказала она с напряжением в голосе.

— Я знаю, что он шантажировал вас, а вы платили. Вот только — почему?

— А я вам говорю, что это не ваше дело.

— А я могу привлечь вас к ответственности в качестве важного свидетеля.

— Свидетеля чего?

— По делу об убийстве.

Она откинулась к задней спинке дивана и засмеялась.

— Ну, это весьма затруднительно сделать, милый! Вы припоминаете, что и являетесь моим алиби по первому убийству? А сегодня вы направились на квартиру к Вейсману прямо отсюда, и вы позвонили мне сразу, как только обнаружили его труп. И я ведь ответила на звонок, Эл. Я не могла уехать сразу после вас, убить Вейсмана и вернуться обратно, чтобы успеть ответить на ваш звонок, ведь так?

— Так, — сказал я. — Но тогда я могу задержать вас за отказ от дачи свидетельских показаний.

— Я платила Вейсману за то, что не имеет никакого отношения ни к одному из убийств, Эл, — сказала она. — Поверьте мне.

— Я хотел бы в это верить, — сказал я. — Но могу ли я себе это позволить?

— Теперь он мертв, и мне не надо больше платить, — сказала она весело. — Все кончено.

— Это дает вам отличный повод молчать, — сказал я.

— Я знаю. — Она нахально улыбнулась мне. — Если бы у меня не было отличного алиби, вот тогда бы я и беспокоилась.

— Хорошо, — сказал я. — Я выбываю из игры… ваша взяла.

— До свидания, Эл, — бросила она как бы между прочим. — Вы знаете, где дверь, не так ли?

— Я определенно теряю хватку, — сказал я. — Предложения жениться не поступало, и к тому же меня еще и выгоняют.

— А я и не знала, что еще интересую вас с этой стороны, Эл, — вдруг нежно сказала она.

— Вы шутите? — недоверчиво переспросил я. Она встала с дивана и мгновенно очутилась в моих объятиях.

— Эл, дорогой! — сказала она. Ее губы с жадностью впились в мои, а руки страстно обвили мою шею. В моей голове смутно промелькнула странна мысль: что это, интересно, случилось с той штукой, которая раньше называлась ?мужской привилегией??

Потом я перестал соображать. Я взял ее на руки и перенес обратно на диван. Она прилегла и украдкой взглянула на меня. Ее лицо изображало подобие улыбки.

— Эл, — спросила она нежным голосом, — ты еще не передумал женитьс на мне?

— Нет, не передумал, — сказал я, расстегивая верхнюю пуговицу ее шелковой рубашки. — Единственная недвижимость, которая меня интересует, находится здесь…

Резко зазвонил звонок, и мы оба подпрыгнули. Кэнди смотрела на мен очумелыми глазами.

— Ты ждешь кого-нибудь? — спросил я ее.

— Нет. — Она отрицательно замотала головой.

— Ты налоги все заплатила?

— Не смеши, Эл! — Она быстро вскочила. — Я не могу идти открывать дверь в таком виде. Иди и взгляни, кто там пришел, а я накину на себ что-нибудь из одежды.

— Новая мода, — сказал я, — ?обольщение на троих? — для начала девушка не сбрасывает, а набрасывает на себя что-то из одежды. Не забыть бы рассказать об этом ?битникам?.

Звонок снова заверещал, пронзительно и нетерпеливо.

— Ну, открой же! — крикнула Кэнди, выбегая в спальню.

Я прошел через всю комнату к двери и открыл ее. Жесткий ствол 38 — го калибра ткнул меня под ребра, и я автоматически попятился назад. Револьвер шел со мной, и парень', державший его в руке, войдя, аккуратно затворил за собой дверь.

— Чарли, — сказал я укоризненно, — ты портишь мои показатели. Я здесь с красивой дамой, а ты нагло врываешься и мешаешь. Разве тебя не учили, что ?третий — лишний??

— Видно, мало тебе от меня досталось, — прошипел он.

Глаза его зыркали по сторонам, револьвер основательно сидел в руке. Чарли держал его как человек, привыкший к обращению с оружием. Так или иначе, но мне была предоставлена передышка; это означало, что он не пристрелит меня по неосторожности. И уж если сделает это, то только приняв обдуманное решение.

— Садись на диван, легавый, — сказал он. — Спокойно, без резких движений, ладно? Ты же не хочешь, чтобы я разнервничался, да?

— Разумеется, не хочу, — подтвердил я. Я попятился к дивану и сел на него, наблюдая за Чарли.

— Что тебе нужно, Чарли? — спросил я его.

— А где дамочка? — спросил он.

Не успел он это сказать, как в комнату вошла Кэнди. Она надела одну из своих вещиц под названием ?пеньюар?. Название воодушевляющее, а толку чуть, — скрывает женское тело от шеи до лодыжек.

Она взглянула сначала на Чарли, а потом на револьвер в его руке. Глаза ее расширились от удивления.

— А вы кто такой? — прошептала она.

— Вы меня не знаете, — сказал он. — Зато я вас хорошо знаю. Вы — Кэнди Логан. Подходите сюда и садитесь рядом с копом. Сделаете какую-нибудь глупость — получите по заслугам!

— Не переживай так, — сказал я Кэнди. — Он на пулю намекает, ничего страшного.

— Да уж. Как говорится, судьба сложилась завидная, а вот со смертью не повезло, — сказала она, садясь рядом со мной. Все-таки она сильно нервничала. Я не винил ее за это. Прекрасно понимал, как она себ чувствовала.

Я смотрел на Чарли, ожидая его дальнейших действий.

— Ну, и чем вы теперь желаете заняться? — спросил я его. — Может, сыграем в кости?

— Сглупил я, — сказал он. — Растерялся, потому и ударил тебя. Не надо было этого делать. Я осторожно потрогал свой затылок.

— Я с тобой согласен, Чарли.

— Но что сделано, то сделано, — сказал он. — Пораскинув мозгами, понял, что пройдет немного времени и на меня спустят всех собак. Я взял машину Беннета, хотя тоже понимал, что он скоро обнаружит это. Так что у меня было мало шансов и времени выбраться из Пайн-Сити.

— Ты не возражаешь, если я закурю? — спросил я его.

— Не возражаю… Только без фокусов.

Я осторожно вытащил пачку сигарет и спички из кармана. Я прикурил две сигареты и передал одну из них Кэнди.

— Видишь, опять мне пришлось шевелить мозгами, — продолжал Чарли, — где находится то место, куда лейтенант со своими копами не кинутся мен искать? И я нашел ответ. На чьей-нибудь квартире, здесь — в городе. В каком-нибудь шикарном уголке вроде этого.

— И почему ты выбрал мою квартиру? — спросила Кэнди робко.

— Потому что он знал о ней, — сказал я. — И о тебе он все знал. Он знал, что ты позволишь ему здесь остаться и будешь держать язык за зубами.

— Ты спятил? — спросила она.

— Ага, — сказал Чарли. — Как же — спятил! У лейтенанта с мозгами так же плохо, как у лисы.

— Я все еще никак не соображу… — сказала Кэнди.

— У Харри Вейсмана был напарник, — сказал я. — И сейчас ты изволишь его лицезреть.

Уставившись на Чарли, Кэнди бледнела с каждой секундой.

Чарли противно ухмылялся ей.

— Легавый прав, куколка. Принимая во внимание тот факт, сколько я про вас знаю, у меня не было никаких сомнений на тот счет, что вы будете держать свой рот на замке!

— Расскажи мне, как было дело, Чарли, — попросил я. — Наверное, все началось с Беннета. Что случилось там, в пустыне? Он сказал мне, что ты спас ему жизнь. Ты что?.. Был болен или как?

— Он что, правда рассказал тебе об этом? — насмешливо произнес Чарли. — Вот тупица! Мне было все равно, ну я и рассудил, что он когда-нибудь может мне пригодиться, и он пригодился.

— Пригодился? — спросил я, поощряя его к продолжению.

— Он был тогда без сознания, — продолжал Чарли. — Ну и бормотал все время что-то. И все о своих планах на будущее. У него была куча интересных идей, и пока я слушал, сам ими заинтересовался. Вот тогда я и решил сохранить Беннету жизнь. Спасая жизнь ему, я заботился и о своем будущем.

— И о каком же будущем ты так заботился, Чарли?

— Меня мучает жажда, — сказал он. — Налейте-ка мне выпить.

— Я думал, что ты пьешь только из горлышка.

— Брось это! — сказал он злобно. — Не лез бы не в свое дело!

Я встал, направился к бару, налил три порции, осторожно передал две по назначению, а третью захватил с собой на диван.

— Я бы вышел сухим из воды, если бы не ты, — сказал Чарли. — Не подбрось ты мне эту бутылку.

— Я все еще ничего не понимаю, — сказала Кэнди озадаченно.

— Вымогательство и шантаж, — сказал я. — Подставным был Вейсман. Он вытряхивал деньги из своих жертв. А получал информацию от того, кто был вхож в узкий круг ?братства Лысой горы?, то есть от Чарли.

— Ой! — простонала Кэнди и отвернулась.

— А зачем тебе понадобилось убивать Джулию Грант и Вейсмана? — спросил я Чарли.

— А вот этого мне не шей, легавый! — огрызнулся Чарли. — Я никогда никого не убивал, и ты знаешь это.

— Я этого не знаю, — сказал я. — На чем бы ни был замешан ваш шантаж, не обошлось без Лысой горы. Вы шантажировали людей, близких Учителю, своего рода ?круг приближенных?, как бы они там себя ни называли. Ромэйр, Пайнс, присутствующая здесь Кэнди. Кто еще?

— Сам узнавай!

— Узнаю, — заверил его я. — Вполне возможно, что Джулия отказалась дальше платить и собиралась обратиться в полицию, поэтому вам пришлось убить ее? Потом, возможно, Вейсман струсил и решил выйти из дела, а ты решил убрать его, чтобы навсегда заткнуть ему глотку?

— У тебя точно не все дома, легавый! — произнес он, еле вороча языком. — Говорю тебе, я никого не убивал.

— Приятно слышать, но верится с трудом, — сказал я.

— У меня был налажен свой маленький прибыльный шантаж, — сказал он оскорбленным голосом. — Все расплачивались как положено. Зачем мне губить налаженное дело с риском попасть в газовую камеру?

— Вот ты мне и расскажи, — предложил я.

— Налей-ка мне еще выпить! — сказал он и бросил мне пустой бокал, который я легко поймал свободной рукой.

— На этот раз налей-ка полный, — сказал он. — И не надо содовой. Если хочешь портить свое виски содовой — порть, это дело твое. А я не привык так поганить напиток!

— Как скажешь, Чарли.

Я допил свое виски и с обоими бокалами направился к бару.

— Расскажи мне, Чарли, в чем заключался шантаж, удовлетвори мое любопытство.

Он взглянул на Кэнди, которая все еще сидела, отвернувшись, и по его лицу расплылась знакомая гадкая ухмылка.

— А что… почему бы нет? Вот, к примеру, посмотришь на нее — ну чистая тебе недотрога, да? А видел бы ты ее там вместе со всеми, коп, — был бы сильно удивлен! Этот балбес с бородкой несет им чушь, а они притворяются, что верят ему.

— Ты имеешь в виду Учителя?

— А кого же еще? Он говорит им, что это угодно Богу солнца… сдалс им этот Бог солнца! Им нужно только одно — весело провести время. Видел бы ты ту дамочку с длинными черными волосами! На первый взгляд — айсберг, но тает быстрее всех. Кажется, она у них заводила.

— Ему обязательно рассказывать дальше? — спросила Кэнди приглушенным голосом.

— Кажется, я смекнул, что ты имеешь в виду, — сказал я Чарли. — Эдакие организованные групповые занятия на свежем воздухе, освещенные благословением Учителя?

— Он называл их обрядами плодородия в честь Бога солнца. — Чарли загоготал. — Видел бы ты их! Как они плясали голыми под луной! Стоящее зрелище.

— Могу себе представить, — сказал я. — Учитель, Элоиза, Кэнди, Ромэйр, Пайнс… Джулия и Стелла?

— Ну! — Чарли неожиданно перестал смеяться. — Где, черт побери, мо выпивка?

— Как раз наливаю, — поспешил заверить я. Я положил лед в оба бокала, затем налил в каждый приличную порцию шотландского виски.

— Скажи мне, Чарли, — проговорил я. — Что ты теперь собираешьс делать?

— Все время думаю об этом, — сказал он. — Я рассчитывал спрятатьс тут на пару деньков. Но то, что ты тоже оказался здесь, несколько подпортило все дело.

Я взял в руки сифон с сельтерской и с надеждой посмотрел на Чарли.

— Может быть, мы втроем и поживем здесь пару денечков?

— Ну ты и комик, коп! — сказал он мрачновато. — Впрочем, у меня нет выбора. Девка побоится болтать, поэтому ее я не трону. А вот о тебе придется побеспокоиться. Я думаю, на этот раз моя забота о тебе, коп, будет носить долговременный характер. И представь, мне это как-то греет душу. Ты разрушил мой маленький бизнес, и сейчас я накажу тебя за это!

— Я боялся, что ты скажешь это, Чарли, — печально произнес я.

Я нажал на поршень сифона, и струя содовой ударила ему точно между глаз. Он отлетел назад, и револьвер выстрелил. Пуля попала в потолок, отколов кусок штукатурки. Я продержал палец на поршне еще долю секунды, а затем бросился на Чарли.

Я знал, что у меня есть только один удар, поэтому он должен быть надежным. Я резко ударил его выдвинутыми костяшками пальцев в горло, вложив в удар всю массу своего тела. Чарли перекинулся на спину, — я тут же повалился на него.

Наши руки и ноги переплелись на полу. Отчаянным рывком я освободилс от него, перевалился через бок и стал на колени. Можно было перевести дух. Чарли мирно лежал на спине без движения. На лице его выступили маленькие синие крапинки.

Я поднял его револьвер и положил себе в карман. Теперь я почувствовал себя несколько лучше. Еще раз взглянул на Чарли, на этот раз более внимательно. Мое первое ощущение было верным: Чарли не дышал. Пальцы мои еще побаливали. Возможно, я не рассчитал силу удара.

— Он мертв? — хриплым голосом спросила Кэнди.

— Наверное, его состояние можно охарактеризовать и так, — отметил я. — Он не дышит.

Подойдя к телефону, я позвонил Полнику и рассказал ему, где я был и что случилось. Он заверил, что сейчас же выезжает. Я повесил трубку и посмотрел на Кэнди.

— Была длинная ночь, но, кажется, она еще не кончилась, — сказал я. — Неплохо бы выпить кофе?

— Хорошо, — прошептала она и исчезла на кухне. Не помню когда, но мо головная боль прошла. Она снова появилась через пятнадцать минут, и звали ее Лейверс. Он влетел в пентхаус с резвостью домовладельца, который прибыл урегулировать вопрос просроченной задолженности по оплате за квартиру.

— Итак, Уилер, — взревел он, — надеюсь, вы сможете все объяснить!

— Одним словом, — сказал я. — Самооборона.

— Придумали бы что-нибудь получше.

Полник, озираясь по сторонам, вдыхал оставшийся в комнате аромат духов Кэнди. Стоящий за ним доктор Мэрфи поводил носом.

Я поведал Лейверсу историю того, что случилось. Когда я подходил к концу своего повествования, док Мэрфи уже завершил осмотр тела.

— Что обнаружили, док? — спросил я его. — Он мертв?

— Не думал я, что вы такой здоровяк! — фыркнул Мэрфи. — По всем признакам, мне кажется, что он умер от сердечного приступа. Возможно, ему хватило даже той струи содовой.

— Дьявол! — сказал я. — Вы просто завидуете. Но за пару сотен баксов вы тоже сможете поиметь такое же тело, как у меня, док.

— Для вашего тела есть только одно подходящее место, — съязвил он, — это морг. Не сомневаюсь, что в скором времени я с удовольствием проведу его вскрытие.

— Не дождетесь! — позлорадствовал я. — Вы уже старик.

— Да мне всего пятьдесят четыре! — воскликнул он оскорбленно.

— Ну я и говорю — старик.

Мэрфи возмущенно хмыкнул и на несколько секунд умолк, не зная, что сказать. Шериф воспользовался этим, чтобы вернуться к прерванному разговору.

— Что скажете об этом Элиоте, Уилер?

— Он был ?мозговым центром? шантажа. Поставщиком информации, — сказал я. — А Вейсман — вышибалой денег.

— Вы думаете, это он убил Джулию Грант, а потом и Вейсмана?

— Я не думаю, что он убил кого-то из них, сэр.

— Тогда кто убил?

— Я еще не знаю.

— Вы не… — Он набрал полные легкие воздуха и уже готов был взорваться.

Я закрыл глаза в ожидании взрыва. Но его не последовало, и я снова открыл глаза. Взгляд Лейверса был устремлен на что-то поверх моего плеча. На его лице застыло выражение полной растерянности. У Полника и Мэрфи, впрочем, были похожие физиономии.

Я медленно повернул голову и увидел Кэнди, стоявшую прямо у меня за спиной с подносом в руках. Она мило улыбалась нам всем.

— Кофе? — спросила она нежным голосом.

— А это еще кто? — мерзко проскрипел Лейверс. — Флоренс Найтингейл ?

Наконец шериф со своей командой укатили, и я заметил, что за окном наступило прекрасное солнечное утро. Я взглянул на часы: половина девятого. Кэнди вышла из кухни с подносом, на котором возвышалась горка горячих булочек, кленовый сироп и кофе. На ней была махровая пляжна размахайка, которая едва прикрывала бедра. Вид у нее был тоже вполне пляжный, только вот под одежкой не хватало купального костюма.

Кэнди поставила поднос на маленький столик перед диваном и затем села подле меня.

— Ну и ночка выдалась! — сказала она.

— И не говори, — торжественно подтвердил я. Ее лицо покрылось легким румянцем.

— Я имею в виду этого Чарли Элиота и ужасного шерифа. Я думала, у него глаза на лоб вылезут, когда он увидел, как я выхожу из кухни!

— Кто знает?.. Может, и вылезли, — сказал я, уплетая булки за обе щеки.

— Так или иначе, — сказала она, — но тебе, кажется, удалось ему все правильно объяснить, не так ли?

— И заняло все дело всего двадцать минут! — воскликнул я, с ужасом вспоминая о своих муках. — Если бы я не убедил его, что ты — главна подозреваемая, он не позволил бы мне здесь задержаться.

— Я рада, что он разрешил, — нежно сказала она.

— Я хочу сделать признание, — сказал я. — Я — нормальный и принадлежу к числу тех парней, кого вполне устраивает секс в том виде, в каком он был изобретен. Сейчас таких, как я, осталось немного, и мы не привыкли долго рассуждать по этому поводу. Нам очень не хотелось бы, чтобы люди думали о нас, будто мы ?со странностями?… или что-то в этом роде.

— Твои слова так прекрасны своей новизной, Эл, — сказала она своим голосом с хрипотцой. — Для тебя не существует никаких запретов.

— Это точно, — согласился я.

— И еще одна черта мне импонирует в тебе: твои поступки кажутс жестокими, а суждения — циничными, но в груди у тебя бьется сердце настоящего рыцаря.

— Ты имеешь в виду одного из тех парней, кто изобрел ?пояс верности?? — Я тупо уставился на нее. — Ты, вероятно, спятила.

Булочки все кончились, и я налил себе еще чашку кофе и закурил сигарету.

— Кажется, мне пора двигать в офис, — сказал я.

— Когда я снова увижу тебя? — спросила она.

— Сегодня или никогда, — сказал я. — Если я к вечеру не разыщу убийцу или убийц, шериф, наверное, бросит меня в тюрьму с обвинением, что я — жулик, выдававший себя за полицейского.

— Желаю тебе удачи, Эл, — сказала она искренне.

— Спасибо. — Я допил кофе и встал с дивана. Затем я взял шляпу со стойки бара и направился к двери.

— Эл? — позвала Кэнди.

— Да?

— Эту правду о том, почему нас всех шантажировали… ее обязательно предавать гласности?

— Я не знаю, — сказал я. — По всей видимости, нет. Поскольку и Вейсман, и Чарли мертвы… Все зависит от того, послужило это мотивом убийства Вейсмана или нет.

— Мне кажется, я не смогу вынести огласки. — Слезы заблестели в ее глазах. — Я умру, если вся эта история попадет в прессу.

— Представляю себе заголовки, — сказал я. — ?Обряд плодородия в честь Бога солнца!?, ?Модная тусовка скачет нагишом вприпрыжку под лунным светом!»

Я стал смеяться и не мог остановиться. Чем больше я думал об этом, тем больше меня разбирал смех. Корчась от смеха, я вновь заковылял к дивану и, не прекращая гоготать, повалился на него рядом с Кэнди.

Я перестал смеяться примерно секунд через десять, когда Кэнди неожиданно шлепнула меня по лицу. Я с удивлением посмотрел на нее:

— Это еще за что?

— Моя жизнь рушится! — Она определенно впадала в истерику. — А ты покатываешься здесь со смеху!

— Милочка, — сказал я, — не все так страшно, как тебе кажется. Все это даже очень смешно, если на мгновение представить себе всю картину.

— Ты — кретин! — с отвращением бросила она.

— Да?

— Разве ты не понимаешь, что в этом и был основной смысл шантажа. Страх стать объектом насмешек, страх, сидящий в каждом из нас. Можно смириться с репутацией разрушительницы семейного очага, или роковой женщины, или еще с чем-нибудь. Когда покушаются на вашу женскую репутацию, это даже приятно щекочет вам нервы и придает определенный шарм. Но стать всеобщим посмешищем в этом! Разве ты не понимаешь, что будет, когда за это примутся газеты? Аршинные заголовки, кочующие из газеты в газету по всей стране. И куда бы мы потом ни поехали, всю оставшуюся жизнь за нами будет тащиться слава участников обряда плодородия в честь Бога солнца! А ты… ты, горилла несчастная! Сидишь здесь и ржешь!

— Извини, — смиренно произнес я.

— Убирайся вон!

— Да, мэм.

Я уже почти подошел к двери, когда в мою сторону полетел кофейник. Я вовремя увернулся, и кофейник, ударившись о дверную панель, покатился по белому ковру к дивану, оставляя после себя кофейный след.

— Смотри, что ты наделал! — завопила Кэнди. — Ты испортил мой ковер!

Я мигом выскочил из пентхауса и спустился на лифте вниз, в фойе. Выйдя из лифта, я почувствовал, что мои ноги по щиколотку тонут в ковровом ворсе.

— Могу я предложить вам ?мотор?, сэр? — спросил швейцар, распахива передо мной дверь.

— Вот спасибо. Щедрый подарок, старина, — искренне поблагодарил его я. — Будем считать, что ты поздравил меня с Рождеством.

Я вел свой ?хили? через весь город к офису шерифа округа. Когда вошел, я увидел за столом поникшую фигуру Аннабел Джексон. Аннабел печатала. Интересно, что это за люди, с которыми Лейверс имел переписку? Может, спросить Аннабел?.. Но, взглянув ей в глаза, я понял, что мы опять не контактируем.

— Доброе утро, сержант, — сказал я приветливо. Полник сделал усилие и приподнял на полдюйма голову. Затем он сощурил свои красные от бессонной ночи глаза и взглянул на меня.

— Доброе утро, лейтенант, — сказал он охрипшим голосом. — Вы всю ночь не спали?

— Да, — сказал я. — Но не зря.

— Держитесь! — воскликнула Аннабел Джексон, не обращаясь ни к кому конкретно. — Вот он, страстный любовник из пентхауса!

— А как идут ваши занятия поэзией? — спросил я ее. — Уже подобрали рифму к слову ?пастушок?? Как, например, вы относитесь к такой: ?Пастушок достал свой звонкий рожок??

Она и бровью не повела. Но не всегда же за ними будет оставатьс последнее слово.

— Да, а что, ты теперь работаешь по воскресеньям? — спросил я ее.

— Шериф Лейверс попросил меня выйти сегодня в качестве особого одолжения, — отрубила она. — И кроме того, мне за это платят.

— Тогда понятно, — сказал я. — Ты на меня злишься за что-то?

— Я? — Она залилась фальшивым смехом. — С какой стати мне злиться на вас? Я прекрасно провела в пятницу вечер, когда вы взяли меня на вечеринку и бросили там. Мне кажется, вы тоже прекрасно провели время в пентхаусах или где там еще. С какой стати мне злиться на вас?

— Я просто так спросил, — неуклюже оправдывался я.

— А я просто приняла решение, — весело сказала она. — Я решила не встречаться больше с пожилыми мужчинами. Отныне я встречаюсь только с мужчинами моего возраста. Где-то лет на десять моложе вас, Эл.

— Ой! — вздрогнул я.

— Давайте прикинем, — сказала она, — вам сейчас около сорока, не так ли?

— И ничего мне не около сорока! — завопил я.

— Неужели? — Она с удивлением заморгала своими невинными голубыми глазками. — Ну на вид-то вам никак не меньше!

— Иногда я вот о чем думаю: на Юге бродит столько симпатичных и толковых цыпочек, — ввернул я. — А их угораздило прислать нам сюда такую недотепу!

— Шериф ждет вас у себя в кабинете, лейтенант, — официально произнесла Аннабел. — Он сказал, что если вы не будете у него к девяти тридцати, то потом можете не утруждать себя посещением его кабинета… А жетон можете оставить прямо здесь. Сейчас уже девять двадцать девять.

— Не спрашивай, по ком звонит колокол… — пробормотал я и нырнул в кабинет Лейверса.

Лейверс сидел за столом, сгорбившись, как стервятник… жирный стервятник, который, возможно, только что набил себе брюхо лейтенантами из отдела по расследованию убийств.

— Как мило с вашей стороны, Уилер, что вы нашли время, чтобы заглянуть ко мне, — умиленно произнес он. — Убежден, что не испортил вам сегодняшнего утра, не так ли?

— Так, сэр, — промолвил я осторожно.

— Какое дивное утро, — продолжал он. — На голубом небе светит солнышко. Многие люди стараются воспользоваться возможностью получше провести этот замечательный день. Может быть, вы заметили, лейтенант, что город почти пуст?

Я подумал, что, возможно, надо подыграть шерифу.

— Да, сэр, — сказал я.

— Может быть, вы интересовались, куда они отправились в это прекрасное воскресное утро, лейтенант?

— Ну… да, сэр. Интересовался, сэр.

Он привстал с кресла, и его кулак с силой опустился на крышку стола, отослав в полет лежавшие на нем ручки и бумаги.

— Так я вам скажу, куда они отправились! — заорал он. — На рассвете все они поехали на Лысую гору, — вот куда они поехали! И все слушали, как этот придурок Учитель приветствовал восход солнца! И все эти чертовы дураки лезли поглубже в свои карманы и отдавали свои ?кровные? на его чертов храм, который никогда не будет построен. Вот что они делали!

Он снова плюхнулся в свое кресло, зловеще глядя на меня.

— Помните, Уилер, я разговаривал с вами до того, как начались все эти неприятности? Я говорил тогда, что этот Учитель — жулик! Я ведь говорил, что он обманом выманивает у людей деньги! И говорил, что он собираетс скрыться со ста тысячью долларов, а мы должны его остановить!

— Говорил.

Лейверс зыркнул на меня.

— Прекратите перебивать меня, когда я говорю. Я пока еще шериф округа, и вы мой подчиненный. Вам это ясно?

— Да, сэр.

— Заткнитесь! И слушайте меня, Уилер. Мне наплевать, что вы будете сегодня делать и как. Но сегодня к заходу солнца вы предоставите мне убийцу или убийц Джулии Грант и Вейсмана. Вам это понятно?

— Да, сэр.

— Заткнитесь! И чтобы к заходу солнца Учитель оставался на своей Лысой горе и там же оставались все деньги! Выполните мои приказания, и остаток дня в вашем распоряжении.

— Благодарю, сэр.

— Ну и для чего вы болтаетесь здесь у меня в конторе? Похоже, вам делать нечего?

Я встал и поплелся вон из кабинета, не забыв закрыть за собой дверь.

— Полник. — Я легонечко похлопал его по плечу, и он едва не вывалилс из-за стола.

— Лейтенант? — застонал он.

— У нас с вами впереди прекрасный хлопотливый денек, — сказал я.

— Я все слышал, лейтенант.

— Значит, все слышал?

— Это было слышно даже в городском муниципалитете за шесть кварталов отсюда, — сказал он скорбным голосом. — У шерифа мощный голос, когда он возбужден.

— Он не возбужден. Он просто рехнулся, — сказал я.

— Да, лейтенант, — сказал Полник. — Так куда мы едем?

— На волю, навстречу солнцу, брат, — сказал я. — Упиться свежим воздуха глотком.

— Лейтенант, — сказал Полник унылым тоном. — Вы тоже спятили?

— Мы отправляемся обложить Учителя-бородача в его берлоге, — сказал я. — Мы едем на Лысую гору для участия в обряде плодородия в честь Бога солнца.

Полник вытянулся по стойке ?смирно?.

— Вы хотите сказать, лейтенант, что задание, возможно, не обойдетс без секса?

— Поедем — выясним, — сказал я ему.

— Мы едем на вашей машине, лейтенант?

— Конечно.

— Вы уверены, что она выдержит двоих, лейтенант?

— Убедишься сам, — сказал я ему. — Моя машина, как хорошее женское белье, делалась на заказ и с учетом моих запросов на две персоны.

Полник выпучил на меня глаза.

— Вы хотите сказать, что уже выпускают белье на двоих?

— Давай-ка тормознем на этом, — сказал я. — Пока ты не скатился на непристойности.

Мы вышли из конторы к моему ?хили?. Полник с неохотой уселся рядом, и я завел мотор.

— Только потише, ладно, лейтенант? — взмолился он, когда я тронулся с места. — Мне и так с моей старухой забот хватает!

— Тебе нечего опасаться, — сказал я ему. — Только глаза не открывай.

Мы въехали на вершину Лысой горы в начале двенадцатого. На протяжении всего подъема машины ехали, прижавшись крылом к крылу. Вроде бы наступило Четвертое июля .

Когда мы наконец добрались до штаб-квартиры Учителя, я нашел место для стоянки и выключил мотор. Полник издал вздох облегчения и выкарабкался из машины.

— Как это вы сказали, лейтенант, — буркнул он, — ?на заказ?, вот клево!

Я направился к офису Беннета. Полник тащился сзади. Дверь была закрыта. Я постучал, подергал за ручку и обнаружил, что дверь закрыта на ключ. Спустя несколько секунд мы услышали щелкающий звук замка, и дверь приоткрылась на несколько дюймов. В щель я разглядел часть носа и один глаз Беннета.

— Открывайте, — сказал я ему. — Вы кого ожидали?.. Полицейских?

Я вошел в контору, и Полник за мной. Беннет снова тщательно закрыл дверь.

— Извините за неудобство, — радостно сказал он. — Я как раз убирал денежные пожертвования, которые мы получили за сегодняшнее утро. Я всегда запираю дверь на ключ, когда сейф открыт.

— Вполне разумная предосторожность, — сказал я. — Слышал, сегодн утром вы собрали большую сумму пожертвований.

— Сумма оказалась весьма внушительной, — сказал он. — Да я и сам был поражен тому количеству народа, которое собралось сегодня на рассвете.

— Вы приближаетесь к вашей цели в сто тысяч долларов на строительство святилища?

— Мы держим эту цифру в уме, лейтенант, — сказал он. — Сейчас мы у отметки в восемьдесят тысяч.

— И все деньги вы держите в сейфе? — Я кивнул в сторону напольного сейфа, стоявшего рядом со столом.

— Да, здесь, — сказал он. — Но это очень современный сейф, лейтенант. Меня заверили, что комбинация абсолютно недоступна для взлома.

— А сколько людей знают комбинацию?

— Только я и Учитель, естественно.

— Почему ?естественно?? Я думал, его деньги совсем не интересуют.

— Это правда, — подтвердил Беннет. — Но мы в некотором смысле партнеры.

— Он ставит представление, а вы собираете деньги? — уточнил я.

— Мне не кажется это очень смешным, лейтенант! — жестко заметил Беннет.

— А я не всегда шучу, — признался я.

— Неужели! — промямлил за моей спиной Полник. Беннет обошел вокруг своего стола и уселся на стул.

— А что вам, собственно, угодно? Чем могу помочь вам, господа?

— Можете, — сказал я. — Я хочу переговорить с Учителем.

— В данный момент он занят, — сказал Беннет с сожалением.

— Он будет говорить со мной или здесь, или в офисе шерифа в центре города, — небрежно бросил я. — Здесь или там — мне абсолютно наплевать. Но на первых страницах завтрашних газет он будет выглядеть несколько глуповато, как вам кажется? Я имею в виду фотографии в набедренной повязке и наручниках.

Лицо Беннета стало похоже цветом на полотно.

— Попробую немедленно с ним связаться! — Он снял трубку и набрал номер. Через несколько секунд он уже говорил Учителю, что я в офисе и срочно хочу его видеть.

— Учитель сейчас придет, лейтенант, — объявил он, кладя трубку на рычаг.

— Отлично, — сказал я.

Я закурил сигарету и поглядел на Беннета. Он рассеянно мне улыбнулся, затем неожиданно щелкнул пальцами.

— Я чуть не забыл, лейтенант. Сегодня утром мне вернули мою машину. Большое спасибо.

— На здоровье, — сказал я. — За это вам надо благодарить службу шерифа.

— Я обязательно это сделаю, — сказал он. — Кстати, вы, наверно, и Чарли нашли?

— Конечно, — сказал я.

— О? — У него был заинтересованный вид. — И как он?

— Мертв.

— О!

Я откинулся на спинку кресла и затянулся сигаретой, потешая себ самодовольной мыслью, что на свете есть две профессии, которые позволяют быть по-настоящему мерзким в отношении людей. Первая — полицейский, вторая — газетный писака.

Дверь в контору распахнулась, и что-то бесшумно скользнуло в комнату. Я догадался, что вошел Учитель в своих сандалиях. Он подошел к столу, затем повернулся ко мне лицом, пристально глядя на меня своими голубыми глазами. Борода его зловеще топорщилась.

— Вы хотели говорить со мной? — спросил он громоподобным басом.

— Конечно, — сказал я. — Хотел задать вам несколько вопросов.

— Опять вопросы?

— У нас два нераскрытых убийства, — напомнил я ему. — И я хотел спросить вас о Чарли Элиоте. У меня к вам много вопросов. Почему бы вам не присесть?»

— Я предпочитаю стоять, — сказал он. — Пожалуйста, давайте сразу перейдем к делу. Мне дорого время.

— Возможно, Совет округа заплатит вам, — сказал я. — Почему бы вам не послать счет к оплате на имя шерифа?

— Будьте любезны! — сказал он категорично. — С какой стати я вынужден стоять здесь и выслушивать ваши пошлые шуточки?

— Я, помнится, предлагал вам выслушивать их сидя, — сказал я. — Вы знали о том, что Чарли Элиот занимался шантажом некоторых ваших сподвижников?

— Нет.

— Вас он не шантажировал?

— Посланника Бога солнца? — Он уставился на меня в упор. — Вы осмеливаетесь предполагать, что я способен вести себя так, что это могло бы послужить основанием для шантажа!

Беннет прокашлялся.

— Лейтенант, вы должны принять во внимание, что Учитель — э… человек убеждений.

— Я тоже человек убеждений, — сказал я. — Я предан женщинам. А чему предан он?

— Я предан Богу солнца! — произнес Учитель, блеснув глазами. — Я его посланник на земле. Я здесь для того, чтобы нести его слово людям!

— И нести его семя?

Он снова тупо взглянул на меня.

— Я вас не понимаю.

— Люди, которых шантажировал Элиот, — все участвовали в ваших маленьких церемониях, — сказал я. — Вы догадываетесь, что я имею в виду? Обряд плодородия в честь Бога солнца?

Он невозмутимо сложил руки крест-накрест на своей груди.

— Это священные обряды Бога солнца. Как смеет он осквернять своими словами ритуал…

— Возможно, что для Бога солнца они священные, — сказал я. — А дл большинства людей они просто непристойные.

— Но не запрещены законом, — быстро вставил Беннет. — Те, кто принимал участие в обрядах плодородия, делали это по собственной воле, и все они взрослые люди, которым уже исполнился двадцать один год.

— Вы что, у них автографы брали? — спросил я.

— Бог солнца требует покорности, — сказал Учитель. — И те, кто решил следовать за ним, должны поклоняться ему и участвовать в ритуалах и церемониях, посвященных Богу. Он требует от них жертв. Он требует их всецелой преданности! Если они не будут отдаваться ему целиком, он обрушит на них свой гнев.

Его голос громыхал, как орган Хэммонда с выдвинутыми заглушками.

— И если они не будут отдаваться силе Бога солнца, то однажды наступит тот день, когда оно не взойдет, и темень покроет землю и все сущее на ней увянет и умрет!

— У нас уже есть парочка увядших и умерших, — сказал я. — Вот почему я здесь.

Учитель, казалось, не слышал меня. Он стоял передо мной неподвижно с выражением восторга на лице.

— Кстати, о жертвоприношении, — сказал я, — вы предрекали не так давно, что Богу будет принесена великая жертва, — и буквально сразу на вашем алтаре появилось распростертое тело Джулии Грант. Как вы объясните это совпадение?

— Когда Учитель говорит о жертвенности, он говорит о личном самопожертвовании, — поспешно произнес Беннет. — Я имею в виду финансовые пожертвования на возведение святыни.

— Пусть так и скажет сам, — заявил я холодно. Беннет заерзал на стуле.

— Учитель не такой, как мы с вами, лейтенант.

— То-то и оно, — согласился я. — Он единственный из нас с бородой. Сделайте одолжение, Беннет, когда я задаю Учителю вопрос, дайте ему ответить на него.

— Ну разумеется, — поспешил Беннет. — Я просто старался оказать посильную помощь.

— А вот обманывать нехорошо, — устало сказал я.

Я снова перекинул свой взгляд на Учителя.

— Вы собираетесь присоединиться к Богу солнца сегодня на закате?

— Так было предопределено, — сказал он.

— Вы действительно верите, что так случится?

— Я знаю, что так будет.

Я решил бросить это безнадежное дело.

— О'кей. Больше вопросов не имею.

И Учитель легкой походкой направился к двери.

— Вот только одно, — сказал я. — Если восемьдесят тысяч исчезнут из этого сейфа в то же время, когда исчезнете вы, то я доберусь до вас. Даже если для этого мне придется пройти по радуге!

Учитель отворил дверь и вышел. Беннет взглянул на меня и с огорчением покачал головой:

— Не надо было этого говорить, лейтенант. Он мог обидеться!

— Вы думаете, меня это волнует? — заорал я на него. Я крепко приложил ладонь ко лбу и на несколько секунд закрыл глаза.

— Вы хорошо себя чувствуете, лейтенант? — озабоченно спросил Полник. — Вы не заболели, случайно?

— Нет, просто несколько растерян, — сказал я. — Давай-ка убиратьс отсюда. — Я встал со стула и направился к двери.

— Что будем делать, лейтенант? — спросил Полник.

— Ты будешь искать гайки, а я болты, — сказал я. — А потом сядем вместе и будем их свинчивать.

— Это жара подействовала на вас, лейтенант, — неуверенно произнес он. — Так же как на этого парня, Учителя!

— Возможно, ты прав, — согласился я с ним, когда мы покидали офис Беннета. — Послушай, я хочу, чтобы ты поболтался тут вокруг какое-то время. Пригляди-ка за этим офисом. Увидишь кого-нибудь выходящего отсюда с портфелем — хватай его!

— Само собой, лейтенант! — смело заверил Полник. Я был уже на полпути к домику Элоизы, когда услышал его тяжелое дыхание у себя за спиной. Я обернулся и подождал, пока он меня догонит.

— Ну, что еще?

— Лейтенант, — пробормотал, запыхавшись, Полник. А как выглядит портфель, который вы ищете?

Элоиза открыла дверь своего домика и окинула меня ледяным взглядом.

— Да? — спросила она.

— Мне надо поговорить с вами, — сказал я.

— Тогда входите.

Я прошел за ней внутрь домика. Она была в белом бикини, приятно гармонировавшем с ее темным загаром. Она указала мне на стул, и я сел. Она уселась напротив.

— О чем вы хотели говорить со мной, лейтенант? — спросила она довольно неприветливо.

— Прошлой ночью я разговаривал с Чарли Элиотом, — сказал я. — Он, как информатор и организатор, участвовал в шантаже. Харри Вейсман был непосредственным исполнителем его указаний и вымогателем.

— Шантаж? — Она с удивлением подняла брови. — Мне кажется, я вас не совсем понимаю.

— Обряды плодородия в честь Бога солнца, — сказал я. — Чарли рассказал мне о них, все рассказал. Он и Вейсман шантажировали людей, принимавших в них участие. Вас ведь тоже шантажировали, не так ли?

— Нет.

Теперь была моя очередь удивленно приподнять брови.

— Вас — нет?

— Меня — нет. — Она невозмутимо улыбнулась. — Но не делайте из этого не правильные умозаключения, лейтенант. Никто не может шантажировать меня просто потому, что мне нечем заплатить.

— И вы думаете, я этому поверю?

— Можете быть уверены, — заявила она. — Учитель приютил меня здесь. У меня есть все необходимое.

— И вы удовлетворены жизнью в этой хижине и близостью с Учителем? Она покраснела.

— Да, если вам нравится выражаться подобным образом.

— Чарли сказал мне, что вы были душой общества на этих обрядах плодородия.

На ее щеках явно прибавилось румянца.

— Так и сказал?

— Так и сказал. А где вы собираетесь завтра искать кров и нового друга?

— Вы говорите загадками, лейтенант! — раздраженно бросила она.

— На закате Учитель отправляется на встречу с Богом солнца, не так ли? — спросил я. — Это означает, что завтра его уже не будет. Конечно, он может обернуться маленьким солнечным лучиком, но это вряд ли послужит вам утешением в долгие зимние вечера.

— Уж как-нибудь не пропаду, — сказала она просто.

— У вас есть какие-нибудь планы?

— Сейчас нет.

— Может быть, вы не верите, что Учитель исчезнет?

— Ни секунды не сомневаюсь, — сказала она. — Если он говорит, что на закате он предстанет перед Богом солнца, значит, так и будет.

— Когда я впервые приехал сюда, я подумал, что все окружающие сошли с ума, — сказал я. — Сейчас я убеждаюсь, что с ума сошел я один.

— Возможно, вы правы, лейтенант, — сказала она сладким голоском.

Я снова обратился к ней:

— Вы — правая рука Учителя. Не думаете, что вас тоже призовут присоединиться к Богу солнца одновременно с Учителем?

— Я так не думаю, — сказала она. — Учитель сказал бы мне, если бы этому суждено было случиться.

— И он никогда не намекал на такой поворот событий, хотя бы по секрету?

— Нет.

— «Хорошо, — сказал я. — Остается только рассчитывать, что эта зима будет мягкой. Хотя бы для вас.

— Будет, — уверенно подтвердила она. — У меня есть определенные преимущества в битве за выживание, лейтенант.

— Бикини — одно из несомненных, — сказал я, отдавая должное ее наряду. — Увидимся на закате.

— Значит, вы будете здесь, лейтенант?

— Удовольствие быть свидетелем того, как Учитель отправляетс навстречу Богу солнца, я не променял бы даже на всех старлеток с киностудии ?Метро-Голдвин-Майер?, — уверенно сказал я.

Выйдя из домика, я направился к тому месту, где оставил свой ?хили?. Когда я уже находился ярдах в пяти от него, машина из ближнего переднего ряда неожиданно сорвалась с места и понеслась по направлению к дороге.

Это был белый ?континенталь? с жестким верхом, который я не смог бы спутать ни с чем.

— Эй! — закричал я. — Стелла! Погодите минутку!

Но ?континенталь? не притормаживал. Я побежал было за ним, но он прибавил газу, ?подрезав? по пути маленький ?фольксваген?, который вовремя уступил ему дорогу.

Я не стал бежать дальше и остановился, наблюдая, как мчит вниз по дороге ?континенталь?. Я вернулся к своему ?хили?. Водитель ?фольксвагена? все еще ругался. Я догоню ее еще до того, как она достигнет подножия горы, подумал я, садясь в машину. В этой идее был один изъян — она оказалась невыполнимой. Четверть всего спуска движение в обе стороны было настолько напряженным, что машины шли крыло к крылу. Собственно, так же, как они шли вверх. Надежды догнать ?континенталь? растаяли. У меня не было возможности обогнать даже впереди идущую машину.

Наконец я выехал на приличное шоссе и понесся через город к дому Гиббов. Я испытывал досаду. Черт возьми, Стелла должна была преотлично слышать, как я орал ей. Если бы она остановилась сразу, я бы не потратил впустую целый час.

Я свернул на подъездную аллею и остановился позади ?континенталя?. Я вышел из машины, поднялся на веранду, нажал кнопку звонка и стал с нетерпением ждать, когда закончится колокольный перезвон. Наконец Стелла открыла дверь.

На ней была темно-синяя блузка, в которой она смотрелась выразительнее дамочек на непристойных открытках. На меня она взирала холодно и неприветливо.

— Милая сценка с Корнелиусом прошлой ночью едва не довела меня до самоубийства, — сказала она. — Вы расстроены?

— Не очень, — сказал я. — Какого черта вы не остановились, когда кричал вам?

Она уставилась на меня, явно не понимая.

— О чем это вы говорите?

— Вы прекрасно, черт возьми, знаете, о чем я говорю. Там, на горе. Вы двинулись со стоянки. Я находился сзади вашей машины и орал как ненормальный. Вы должны были меня слышать.

— Извините, — сказала она. — Не та машина — не та женщина.

— Давайте без глупостей! — сказал я сурово. — Где угодно я узнаю этот белый ?континенталь? с жестким верхом.

Она в растерянности облизывала языком губы.

— Постойте. Когда это случилось?

— Вы прекрасно знаете, когда это случилось. Около часа назад. Она кивнула.

— Теперь кое-что проясняется. Та машина — не тот водитель.

— У меня уже с утра голова пухнет от этих туманных намеков, — сказал я. — Не надо начинать все сначала.

— Объясню проще, — сказала она. — По какой-то причине Корнелиус взял мою машину сегодня утром. Так что кричали вы Корнелиусу, а не мне.

— Могли бы соврать и получше! — сказал я.

— А вы поглядите повнимательнее, — сказала она холодно.

Я медленно повернул голову и взглянул на улицу. Машина, стоявшая у подъезда, была с откидным верхом, а не с жестким. Я слишком торопилс подняться на террасу и не обратил внимания на машину.

— Простите, — извинился я. — Это моя ошибка.

— Ничего, — сказала она. — Кажется, вам жарко. Почему бы вам не войти и не выпить чего-нибудь?

— С сегодняшнего утра это первое разумное предложение, которое слышу.

Я прошел за Стеллой в гостиную и сел на диван, пока она готовила выпить.

— С чего бы это Корнелиусу вздумалось взять вашу машину вместо своей? — спросил я.

— Понятия не имею. Да и открытый ?континенталь?, собственно, не его, а мой. Пусть покатается еще недели три, а потом снова будет ходить пешком!

— Как это?

— Я сегодня разговаривала со своим адвокатом, — сказала она. — Дело о разводе будет слушаться через три недели.

Она вернулась, села на диван и передала мне мой бокал.

— Так что Корнелиус вполне мог воспользоваться при случае любой машиной.

— Три недели? — спросил я. — Что-то очень быстро, а?

— Не так уж, — возразила она. — Делу был дан ход чуть более двух месяцев назад. Но мой адвокат потрудился ускорить его.

— Значит, вы разводитесь с Корнелиусом?

— Вы удивлены, что не наоборот? Вы не слишком высокого мнения обо мне, Эл. Хотя, по совести сказать, вы так и не оценили меня за эти несколько дней, которые мы с вами знакомы. Конечно, это я развожусь с Корнелиусом. Дело несложное. Все взялся устроить один друг моего адвоката. Пятьсот долларов ему и двести девчонке. Девчонка цепляет Корнелиуса в баре, и на следующий день я получаю в руки набор отличных фотографий. Дешево обошлось.

— Каждый зарабатывает на жизнь по-своему, — заключил я.

— Так что Корнелиус не получает ничего! — злорадно заявила Стелла. — Может снова отправляться на пляж и ждать, пока подвернется следующа дура. Или пусть голодает, мне все равно. А еще лучше, пусть бросится под грузовик!

— Какое, должно быть, глубокое и теплое чувство греет вашу душу, — сказал я, — когда вы открываете перед ним подобную перспективу.

— Просто он получает то, чего заслуживает, — сказала Стелла.

— Он знает об этом?

Она снова улыбнулась и глубоко вздохнула. Ее блузка натянулась так, как будто ее снова проверяли в отделе контроля качества продукции.

— Все он прекрасно знает. Уже на следующий день я подарила ему копии этих фото. Я хотела, чтобы он осознал то положение, в котором находится.

— Подумать только, — сказал я, — если бы вы, к примеру, родились сто лет назад на островах Фиджи, то, наверно, были бы даже безобиднее местных каннибалов.

— Вы — мужчина, — сказала она, — поэтому вы на стороне Корнелиуса. Но вы не знаете, какие штуки он вытворял со мной.

— Естественно, — поспешно сказал я. — Но не будем углубляться в детали. Как вы думаете, почему его занесло сегодня утром на Лысую гору?

— Я никогда не могла объяснить себе мотивы большинства его поступков, — вздохнула она.

— Но какой-то мотив у него должен был быть, — не отставал я.

Стелла нетерпеливо пожала плечами.

— Спросили бы его самого?

— И спрошу, — сказал я сдержанно, — если найду. Не забывайте, ведь я-то думал, что преследую вас.

— Я брала его с собой пару раз, когда Учитель только начинал организовывать свои встречи, — сказала она. — Может быть, он поехал туда просто повидаться с ними или по какой-то другой причине.

— Вы никогда не говорили мне, что Корнелиус бывал на Лысой горе.

— А вы никогда и не спрашивали.

— С кем он там встречался?

— Да почти со всей компанией. После второго раза я перестала брать его с собой. Он ?стрелял? глазами не меньше моего. И с Учителем, и с Ральфом отношения у него как-то не сложились. В общем, без него там было спокойнее.

— Можете указать основные направления, куда он стрелял глазами?

— Кажется, в основном он крутился вокруг Кэнди Логан и Элоизы, — сказала Стелла. — Я не так уж много замечала. Сама была занята. — Она припомнила что-то, и ее губы скривились в усмешке.

— Я слышал об этих обрядах плодородия, — сказал я как бы между прочим и увидел, как улыбка сошла с ее лица.

Я вкратце изложил ей историю Чарли Элиота и то, что он рассказал перед смертью.

— Маленький грязный забулдыга! — сухо констатировала Стелла. — Значит, он все время ломал комедию, да? Жаль, что теперь до него не добраться! Я бы отвела душу!

— Да, несколько поздновато, — сказал я. — Правда, можно сходить в морг? Ее передернуло.

— Не надо понимать меня буквально. Но когда я думаю о тех деньгах, которые я заплатила Вейсману!.. И все время Чарли получал половину!..

— Логически вытекает, что Вейсмана мог убить один из тех, кого он шантажировал, — сказал я, — полагая, что на этом шантаж закончится. Но зачем убивать Джулию?.. И зачем убивать сначала ее, а потом Вейсмана?

— Вы — полицейский, — сухо заметила Стелла. — А ответа ждете от меня?

— У меня есть версия, — оправдался я. — Вейсман был дружен с Джулией Грант и одновременно, должно быть, шантажировал ее.

— Дружить с парнем, который одновременно шантажирует тебя, — это в характере Джулии, — сказала Стелла. — Так же, как мой характер требовал от меня, чтобы я увела парня от нее!

— Именно, — сказал я. — Но у Вейсмана, возможно, была более веска причина искать расположения Джулии. Когда началось это вымогательство, то любая из жертв шантажистов могла заподозрить, что Харри Вейсман получает информацию от кого-то из их круга.

— По-моему, так и было, — подтвердила Стелла. — Одно время все даже старались поменьше общаться друг с другом.

— Чарли мог здесь подстраховаться, — сказал я. — Возможно, он решил, что рано или поздно кто-нибудь из группы начнет подозревать его. Поэтому прежде, чем это случилось, он уговорил Вейсмана приударить за Джулией. А когда все это увидят, то подумают, что именно Джулия и снабжает его информацией.

— Может быть, и так, — сказала Стелла. — Но теперь это все в прошлом, правда?

— Нет, пока убийца не в газовой камере, — сказал я. Стелла снова встала с дивана.

— Налить вам еще, Эл?

— Прекрасная мысль, — сказал я и передал ей свой пустой бокал. — Игры и забавы на почве обряда плодородия?.. А сам Учитель принимал участие в этом или он наблюдал за всем со стороны и посмеивался?

— Он принимал участие иногда, — сказала Стелла. — Из-за него я, собственно, и присоединилась ко всей компании. Вы знаете, он такой мужчина!

Она вернулась к дивану с новыми порциями.

— Я полагаю, что он был притягательным центром всего, что там происходило. Уверена, что и Кэнди Логан, и Джулия считали то же, что я.

— А как насчет Элоизы?

— Эта ?знойная дама? заводится с пол-оборота, — сказала она. — Единственная ее беда заключалась в том, что она — избранница Учителя. И ей нужно было быть очень осторожной. Он очень ревнив… Я не имею в виду ту мелочность и пошлость, с которой ревнует, например, Корнелиус. Но, будучи последовательным в своих убеждениях, Учитель полагал, что Элоиза, как его избранница и помощница, должна только его принимать в качестве партнера для участия в обрядах.

— Должно быть, туго приходилось Элоизе, — предположил я.

— Я бы не отказалась побывать на ее месте, — мечтательно проговорила Стелла. Я сделал большой глоток.

— Как вы думаете, что случится сегодня на закате солнца? Вы полагаете, что Учитель умчится с последним солнечным лучом в дивную голубую даль?

— Я не знаю, как это случится, — сказала она серьезно. — Но уверена, что каким-то образом это обязательно произойдет. Он — такой человек, Эл. Я думаю, что его в некотором смысле можно назвать великим. Он почти сверхчеловек. Если он говорит, что будет призван Богом солнца сегодня на закате, значит, так и будет.

— Сколько вы выложили на этот храм? — спросил я.

— Около пяти тысяч, — небрежно бросила она. — Вы, конечно, можете шутить по этому поводу, если вам хочется, но я многим обязана Учителю. Он подарил мне то, чего я никогда в своей жизни не знала. Наверно, это называется верой в себя. Словом, надежду, что в жизни есть нечто большее и лучшее, чем плотская похотливость и сентиментальная чувствительность. Я не могу объяснить это словами.

— Вы сильно озадачили меня, — сказал я ей. — Теперь я не могу сообразить, кто из вас больший лгун — вы или Учитель?

Она усмехнулась.

— Вы — безнадежный циник, Эл Уилер. Вы даже не откликнулись, когда бросилась вам на шею.

— Это потому, что я еще не уверен, убили вы обоих или нет, — сказал я. — Позвоните мне попозже, и я дам вам знать. Только не трудитесь звонить из камеры смертников.

— Не буду, — мирно сказала она.

Я допил второй бокал и встал с дивана.

— Спасибо за угощение, Стелла. Мне нужно идти.

— Я провожу вас до машины, — сказала она.

Мы вышли на крыльцо и направились к моему ?хили?.

— Вы — одна из самых загадочных женщин, которых я когда-либо встречал, — сказал я ей, садясь в машину. — И вы до сих пор ставите мен в тупик. Никак не могу понять: вы действительно дура или просто притворяетесь?

— А какая разница? — Она снова улыбнулась мне. — Я думаю, вы слишком много суетитесь, Эл Уилер. Давайте езжайте — ловите вашего убийцу, а потом, возможно, мы с вами все обсудим.

— Вы приедете на гору к закату пожелать Учителю счастливого пути?

— Я буду там, — сказала она. — Хотя придется пошататься по дому до вечера и проследить за ситуацией.

— Ситуацией?

— Сегодня утром я случайно наведалась в комнату Корнелиуса, — сказала она. — Он, оказывается, накануне уже собрал свои вещички и вынес чемоданы. Если он думает, что ему удастся увести мою машину, то он ошибается. Если он до вечера не вернется, я сообщу в полицию, что мою машину угнали!

— А если он купил себе билет на тот же самый луч, с которым отбывает Учитель? — спросил я.

— Полагаю, что это вовсе не смешно! — холодным тоном произнесла Стелла.

— И я так думаю, — серьезно заметил я.

Я снова ехал через весь город в офис шерифа. По пути заехал в маленький ресторанчик и пообедал бифштексом. В офис я прибыл где-то в половине третьего. Пишущая машинка все еще стрекотала, когда я вошел в помещение. Я остановился у стола Аннабел и посмотрел на нее.

— Шериф у себя?

— Он у себя в кабинете.

— Он остыл? — спросил я ее.

— Понятия не имею, — буркнула она. Я смотрел на нее несколько секунд.

— Ну, если мне покажется, что не остыл, я пришлю его к вам дл глубокой заморозки, ладно?

Я постучал в дверь Лейверса и вошел. Он сидел за столом, и по его виду было ясно, что он беспокоится за свою язву. А возможно, язва уже беспокоилась о нем. Короче говоря, он был в своем обычном расположении духа.

— Ну? — спросил он с надеждой в голосе.

— Докладывать нечего, шериф, — сказал я. — Я оставил там Полника приглядывать за деньгами. А что у вас нового?

— Ничего, — сказал он. — Ах да, вот что. Доктор Мэрфи оказался прав насчет Элиота. У того действительно было сердечное заболевание. Док полагает, что он, возможно, умер даже до того, как вы до него дотронулись. В качестве причины в заключении о смерти он указывает острую сердечную недостаточность. Это означает, что вам не надо волноваться по поводу предъявления вам обвинения в предумышленном или неумышленном убийстве. И нам хорошо, — показатели будут лучше.

— Я рад за показатели, — сказал я. — У нас здесь есть где-нибудь бинокль? Хочу взять его с собой.

— Есть, вон там в шкафу, — сказал он. — Зачем он вам нужен?

— Хочу поближе рассмотреть взлет Учителя, — сказал я.

Я открыл шкаф и взял оттуда бинокль. Лейверс наблюдал за мной, и с каждой секундой на его лице все отчетливее читалось раздражение.

— Вы так собираетесь, словно там устраивают бесплатный салют дл зевак! — сказал он ехидно. — Надеюсь, Уилер, что вы не забыли моих слов!

— Нет, сэр, — сказал я. — И никто в радиусе шести кварталов отсюда — тоже.

— Не лучше ли вам вернуться туда немедленно и убедиться, что все в порядке?

— Да, сэр, — ответил я вежливо.

Я был почти уже у двери, когда он окликнул меня:

— Уилер. — Мольба явно слышалась в его голосе. — Мне еще не поздно позвонить в отдел по расследованию убийств. Между нами говоря, мы могли бы выставить там пятьдесят человек и взять под контроль дорогу, ведущую туда, и все прочее.

— Лучше не надо, шериф, — сказал я и почувствовал, что сам затягиваю петлю на своей шее.

— Но почему?

— Интуиция подсказывает, сэр, — робко пробормотал я.

Лейверс мучительно думал над моими словами, как мне показалось, минуты две.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Остается только надеяться на то, что вы, Уилер, знаете, что делаете. На этом пока все!

— Аминь! — заключил я.

Я захватил бинокль и вышел из кабинета. Проходя мимо стола Аннабел, обратил внимание на то, что она прекратила печатать и теперь читала маленький томик в переплете из красной телячьей кожи. Я остановилс возле нее, чтобы взглянуть на название: ?Питер Пайнс. Стихи?. Так, значит, Пайнс все-таки скрыл от меня правду, что его книги выходили.

— Ручаюсь, что весь тираж шел за его счет, — сказал я.

— Вы полностью лишены чувства прекрасного, Эл Уилер! — сказала Аннабел высокопарно.

— Зато у меня дома есть стереопроигрыватель, — парировал я. — И вдобавок — я гуляю с девушками. Чего еще надо?

Она громко фыркнула.

— Ну, если вы до сих пор не знаете, что это такое, то учиться этому теперь уже поздно.

— Стоило буквально на секундочку забыть о своем возрасте, и вот тебе на, — сказал я.

Она увидела бинокль в моей руке.

— Что это вы собираетесь делать с этой штуковиной?

— Знаешь, — прошептал я ей на ухо. — Девушка, которая живет в доме напротив, все время забывает задергивать шторы.

— Какая мерзость! — воскликнула Аннабел возмущенно.

— До ?мерзости? еще не дошло, — весело сказал я. — Но во мне живет надежда. Затем я и взял бинокль.

Я вернулся к своему ?хили? и снова отправился на Лысую гору. У поворота я заметил две машины из службы шерифа, стоящие у дороги. Сбросив газ, я свернул к обочине и остановился рядом с ними. Один из сидящих за рулем вышел из машины и подошел ко мне.

— Привет, лейтенант, — сказал он, узнав меня. — Из-за чего весь переполох?

— Хотел вас спросить об этом, — сказал я.

— А что? У нас порядок, — сказал он. — Просто шериф полагает, что здесь ближе к вечеру образуются автомобильные пробки. Вот и послал нас отрегулировать движение. Я слышал, какой-то парень с заходом солнца решил выкинуть интересный номер на вершине горы.

— Неужели? — спросил я. — А я и не знал.

— Сдается, лейтенант, на вас повесили расследование двух убийств? — Он усмехнулся. — Не соскучишься, правда?

— Зависит от того, где сидишь, — сказал я. — Вы не видели, проезжал ли на гору в течение последних двух часов белый ?континенталь? с жестким или с откидным верхом?

Он почесал в затылке.

— Извините, лейтенант. Не видел. И к тому же мы всего лишь минут двадцать как приехали. А что делать, если мы действительно увидим эти авто?

— Ничего, — ответил я. — За рулем одного из них будет парень, с которым мне хотелось бы переговорить, вот и все. Да я сам поеду на гору и посмотрю. Возможно, он уже там.

Я снова повернул на горную дорогу. На этот раз движение вверх было слабым, правда, было еще рановато.

Я выбрал место поближе к офису Беннета, припарковался, вылез из машины и принялся ходить туда-сюда. Через пять минут в густой высокой траве я нашел мирно спящего Полника. Легонько пихнул его под ребра, и он крякнул. Я пнул его еще раз покрепче, и он откликнулся.

— Сейди! — проворчал он. — Ну дай парню отдохнуть! Я работал всю ночь и…

В третий раз я наподдал ему как следует. Он заорал и тут же принял сидячее положение. Он смотрел на меня снизу и нелепо моргал. Боль и неловкость смешались на его лице в одной улыбке, которая держалась недолго и затем бесследно исчезла. Он быстро вскочил на ноги, физиономи его стала ярко-красного цвета.

— Ну, и сколько парней с кейсами вышло из этого офиса? — спросил я.

— Ради Бога, извините, лейтенант, — пробормотал он. — Все из-за этого солнца… И к тому же этот парень, Беннет, ушел из офиса около часа дн и запер дверь. Ну, я и подумал, что все в порядке.

— Внутри этого офиса лежит восемьдесят тысяч баксов, и ты думаешь, что они в безопасности, потому что кто-то запер дверь?

— Ну. — Он сдвинул ноги вместе. — Я думал, что…

— Ладно, не важно, — сказал я. — Лучше сходи куда-нибудь перекусить.

— Спасибо, лейтенант. — Полник несколько оживился. — Я видел на той стороне, как какой-то парень ставит ларек, чтобы торговать гамбургерами.

— Когда вернешься, я буду где-нибудь рядом с офисом, — сказал я.

Я закурил сигарету и прогулочным шагом направился к офису. Когда подошел, Беннет как раз отпирал дверь. Увидев меня, он выпрямился и улыбнулся:

— А, лейтенант, здравствуйте. Как дела?

— Отлично, — сказал я. — Похоже, вы сегодня опять сделаете неплохой бизнес.

— Да, несомненно, — сказал он. — Полагаю, нам не составит особого труда собрать недостающую сумму на постройку святилища.

— И где вы собираетесь его строить? — спросил я. — Там, на месте алтаря?

— Именно на том самом месте, — ответил он. — Понимаете, мы построили алтарь в качестве символа жертвенности. И теперь, когда деньги на постройку храма собраны, жертвенник… или, лучше сказать, его символ, более не нужен. Поэтому мы уберем алтарь и на его месте возведем святилище.

— А какого рода храм вы собираетесь строить? Проект у вас есть?

— Еще нет… Почему бы вам не зайти на минуточку в офис, лейтенант? Честно говоря, я собирался чего-нибудь выпить, прежде чем снова приняться за работу.

— Благодарю. — И я проследовал за ним в офис. Он открыл маленький бар в стене, а я сел в одно из кресел напротив его стола. Он приготовил выпить и дал мне бокал. Виски было хорошим.

— А какую работу вам надо провести? — спросил я.

— Ну, — на его лице появилась почти застенчивая улыбка, — после всей этой толпы, что была у нас сегодня утром… убежден, что к вечеру у нас народу соберется не меньше, и мне надлежит позаботиться об их приеме. Поэтому я переговорил кое с кем, чтобы поставить ларек по продаже гамбургеров, еще будут торговать прохладительными напитками и всякой всячиной в этом духе. Мы, конечно, получим процент от продаж. Все пойдет на постройку храма.

— Это даже может послужить подсказкой для выбора его конструкции, — сказал я. — Бутылка шипучки с гамбургером, отлитые в бронзе. Будет смотреться очень эффектно… Да… и все это дело обвито солнечным лучом из платины.

— Ну и шуточки у вас, лейтенант! — недовольно заметил Беннет.

— Юмористов, как и пророков, — сказал я, — не слушают в отечестве своем.

Беннет насупился, умолк и только попивал из своего бокала.

— Я вспомнил о том, что забыл спросить у вас утром, — сказал я. — Когда вы впервые встретили Учителя?

— Около шести месяцев назад, — последовал ответ.

— Где?

— Я забыл, как точно называется это место. Вроде бы Кармел. Да, кажется, это был Кармел. Мы остановились в одном отеле. Он рассказал мне о своих религиозных убеждениях и устремлениях. Меня это захватило. Вы знаете, лейтенант, что главное для меня — бизнес. И я увидел, что возможности для этого весьма заманчивы.

— Наверное, и Чарли Элиот подумал о том же, — сказал я.

— Простите. — Беннет, казалось, был озадачен. — Я что-то не совсем понимаю…

— Чарли рассказал мне о том, как он вытащил вас из пустыни, — сказал я. — Вы были в бреду и бормотали что попало. Сами того не подозревая, вы разболтали ему о ваших планах. Он решил, что они и ему принесут хороший барыш посредством вымогательства и шантажа.

Беннет раздумчиво закивал.

— Так вот почему он объявился здесь! Надо же!

— Правда, интересно было бы узнать, что такого вы могли порассказать Чарли о ваших планах, что заставило его увидеть в них возможности дл шантажа?

— Естественно, — любезно отреагировал Беннет. — Вот только никаких таких намерений в моих планах ни тогда, ни когда бы то ни было потом не было. — Он мило улыбнулся мне. — Мне кажется, что Чарли слегка подсмеивался над вами, лейтенант. Почему бы вам снова не допросить его?.. Ах да, конечно! Постоянно забываю — ведь ваши возможности не безграничны. Вы ведь сказали мне утром, что Чарли мертв, не так ли?

Я допил то, что оставалось в бокале, и поставил его на стол.

— Спасибо за выпивку, Беннет, — сказал я. — Знаете, вы попусту расходуете свой талант. Вам бы служить в ведомстве Джона Фостера Даллеса .

Выйдя из офиса, я встретил Полника, возвращавшегося с обеда.

— Все путем, лейтенант? — спросил он встревоженным тоном. — Никто не прошмыгнул с чемоданом сегодня утром, а?

— По-моему, нет, — сказал я.

— Отлично! — Он глубоко вздохнул. — Что будем делать теперь, лейтенант? Пойдем допросим нескольких дамочек, а?

— Этот гамбургер, должно быть, пошел тебе на пользу, — сказал я. — Помотаемся здесь поблизости. Все-таки хочу убедиться, что никто не выйдет из этого офиса с восемьюдесятью штуками. Шерифу это не понравится.

Мы прошатались в течение всего длинного и жаркого полдня. Беннет вышел из офиса около четырех, тщательно заперев за собой дверь. Он долго не возвращался. С пяти часов пошел сплошной поток прибывающих машин. Плотная толпа уже начала собираться перед алтарем.

Шесть часов. Оставалось сорок минут до захода солнца. Я никогда еще не видел, чтобы такое количество автомашин было втиснуто на свободные для парковки места. А машины все прибывали и прибывали. Толпа, стояща перед алтарем, превратилась в плотную массу, которая растянулась до автостоянки. Некоторые уже начали взбираться на крыши близстоящих авто, чтобы лучше видеть алтарь.

Я закурил, должно быть, двадцатую сигарету за эти несколько часов и повернулся лицом к Полнику:

— Ты должен пробраться сквозь всю эту толпу и встать прямо перед алтарем.

— Но, лейтенант! — Он разволновался. — Как же я проберусь через такую массу людей?

— Размахивай своим жетоном перед носом, — сказал я. — Ты полицейский или кто?

— Ну! — Он расплылся в счастливой улыбке. — А я-то совсем забыл!

— Не забудь, когда захочешь сдвинуться с места, переставить одну ногу впереди другой! — заорал я на него.

— Что мне делать, когда я проберусь к алтарю? — поинтересовалс Полник.

— Ты будешь наблюдать, — сказал я. — Ты будешь следить за Учителем так, словно от этого зависит твоя жизнь. Он говорит, что отправится к Богу солнца. Я хочу, чтобы ты ни на секунду не упускал его из виду. Не позволяй себе отвлекаться ни на что… ты усек это?

— Конечно, усек, лейтенант.

— Ты наблюдаешь только за Учите тем и больше ни за кем, — сказал я. — В сторону Элоизы ты тоже не смотришь!

— О'кей, — с грустью сказал Полник. — Если даже какая-нибудь дама снимет с себя всю одежду прямо рядом со мной, я и глазом не моргну!

— Вот и правильно, — сказал я. — Когда все это закончится, я хочу точно знать, где находится Учитель, и надеюсь получить эти сведения от тебя.

— Само собой, лейтенант. Проследить за парнем я смогу… это пустяки!

— Хорошо бы, если так, — сказал я. — И сейчас же отправляйся туда.

— Конечно, лейтенант. А чем будете заниматься вы?

— Я буду размышлять над законом земного притяжения, — сказал я.

— Да? — тоскливо изрек Полник. — Жаль, что я не лейтенант, лейтенант. Здорово сказано, а?

— Ты лучше держи жетон у себя перед носом, чтобы с ходу прочитать надписи, — устало заметил я. — А то вдруг забудешь по пути, что там написано.

— Спасибо за совет, лейтенант. Замечательная мысль. Я смотрел ему вслед, пока его тучную фигуру окончательно не поглотила толпа. Я снова взглянул на часы. Они показывали шесть пятнадцать. До захода солнца оставалось двадцать пять минут. Я повернулся и вразвалочку направился к домику Стеллы. Подойдя к нему, я осмотрелся вокруг. Кажется, на мен никто не смотрел — все направлялись в противоположную сторону, к вершине горы. Я зашел с тыльной стороны домика — все было спокойно.

Я поставил одну ногу на подоконник, приподнялся и ухватился за карниз. Еще один рывок — и я растянулся на плоской крыше.

Усевшись, я вынул бинокль из чехла. Затем направил стекла на алтарь и стал регулировать фокус. Когда я нашел его, алтарь выпрыгнул у мен перед глазами в поразительной близости. Я увидел, что прямо перед алтарем стоит микрофон. Скользнув оптическим взглядом по толпе, заметил с полдюжины динамиков с усилителями, расположенных на стратегически важных местах. Здесь чувствовалась рука Беннета-организатора. Последние слова Учителя достигнут ушей каждого из присутствующих.

Я опустил бинокль и закурил сигарету. Солнце теперь опустилось ниже и висело прямо за алтарем и вершиной утеса, но оно все еще пылало ослепительным блеском.

Я снова взглянул на часы. Оставалось еще шестнадцать минут. Я окинул взглядом многочисленную толпу и заметил небольшое волнение, медленно проходившее по ней. Я посмотрел в бинокль и поймал глазами причину этого волнения. Толпа расступалась, чтобы дать пройти Элоизе и Учителю, которые медленно продвигались к алтарю.

Учитель шел впереди величественной походкой, свободно размахива руками. Пальцы его были сжаты в кулаки. За ним следовала Элоиза с холодной отрешенностью на лице. Легкий ветерок нежно колыхал ее белый балахон.

Я снова опустил бинокль. Слышался постоянный ровный гул толпы, перемежавшийся охрипшими возгласами торговцев, которые продолжали до последней минуты продавать свои гамбургеры и лимонад.

Пчела вдруг громко и бесцельно прожужжала у меня над ухом и улетела прочь. Солнце все еще палило нещадно и без разбору всех и вся.

Меня вдруг посетило удивительное чувство отстраненности от происходящего. Неужели вот так же придет и конец мира? Девушки в летних платьицах будут сидеть на траве и кушать хот-доги. А в это время у них на глазах какого-то человека с бородкой и в одной набедренной повязке вдруг разобьет молния, оставив от него хлопья пепла; и они увидят вдруг, как Бог солнца собственной персоной изольет на них весь свой гнев — и в мгновение ока весь мир погрузится в вечную тьму В нескончаемую ночь без рассвета, где все живое погибнет.

Наконец они подошли к алтарю.

Элоиза и Учитель поднялись на алтарь и повернулись лицом к огромной толпе, которая постепенно успокоилась и затихла. Я наблюдал за обоими в бинокль и видел, как Элоиза сделала шаг вперед и медленно подняла обе руки над головой.

— Друзья, — услышал я чистый певучий голос, доносившийся из громкоговорителей, — друзья, — повторила она еще нежнее, — поклонники Бога солнца. Грядет знаменательное событие для всех нас! Наш Учитель, Пророк по воле Бога солнца, сказал, что сегодня на закате в присутствии всех нас он будет призван к себе Повелителем.

Она замолчала на несколько секунд и заговорила вновь уже более низким голосом:

— Сегодня — день радости, но также и день нашей общей печали. Величие Учителя покинет нас сегодня. Никогда более сила его страстной веры не созовет нас на поклонение Богу солнца — с его уходом вечером и с возвращением утром. Никогда более не знать нам тепла и утешения от его веры. Но, будучи духовно с ним, мы можем возрадоваться его вечному союзу с Богом солнца!

Ее голос вновь поплыл над толпой по нарастающей.

— Но, когда он уйдет, на этом месте. , на этом самом месте, где сейчас стою., мы воздвигнем величественное святилище, дабы навсегда увековечить это уникальное и замечательное событие. От всего сердца прошу тех из вас, кто еще не пожертвовал на возведение храма, сделать это сейчас. Дарите и не жалейте, ибо больше уже не суждено нам увидеть на земле одного из последователей истинной веры — Пророка по воле Бога солнца!

Элоиза согнулась в долгом молитвенном поклоне и сошла с алтаря. Толпа расступилась, чтобы дать ей пройти.

Учитель вышел вперед с высоко поднятой головой. Борода его агрессивно топорщилась.

— Друзья мои, — он протянул руки к толпе, — братья по вере в Бога солнца! Не могу передать вам ту радость, гордость и ликование, которые царят ныне в моей душе. Через несколько минут я оставлю вас навсегда! Чтобы воссоединиться с тем вечным теплом и светом, что и есть Бог солнца. Вот мое настоящее счастье!

Я повернул бинокль в другую сторону и попробовал разыскать в толпе Элоизу, но не смог. Монотонная речь Учителя звенела у меня в ушах, но слов я не разбирал. Снова и снова я обшаривал взглядом толпу, но Элоизы и след простыл.

Я закурил очередную сигарету и посмотрел на часы. До захода солнца на Лысой горе оставалось ровно две минуты. Поэтому я снова поднял бинокль к глазам и уставился на Учителя.

Заходящее солнце подсвечивало сзади всю его фигуру золотистым огнем. Я прищурился от яркого света, бьющего мне в глаза сквозь стекла бинокля. Но рассмотреть что-либо четко было практически невозможно.

— Я ухожу, друзья мои, мои соратники по вере! — воскликнул Учитель восторженно. — И когда я уйду, вы должны выстроить величественное святилище, которое вечно будет стоять на обрыве Лысой горы. Стоять и служить напоминанием о могуществе Бога солнца и о его воссоединении со своим Пророком!

Учитель медленно повернулся и встал так, чтобы его лицо было обращено прямо к солнцу. В знак приветствия он поднял и протянул обе руки к золотому шару.

— Великий Бог солнца! — Его голос грохотал во всю мощь. — Исполни свое пророчество! Возьми меня, Твоего верного поклонника, к себе… чтобы я мог слиться с Тобой в единое целое! И пусть послужит это событие вечным доказательством Твоего могущества!

Он неожиданно резко опустил руки вдоль туловища, и на секунду воцарилась мертвая тишина. Кромка солнечного овала спряталась за краешек Лысой горы, и кто-то в толпе начал истерически визжать.

Послышалось легкое потрескивание, и затем, словно из недр земли, вдруг вырвалась вверх дымовая завеса и плотно окутала весь алтарь и фигуру самого Учителя, стоящего на нем.

Крики теперь уже доносились со всех сторон, и я скрестил пальцы на удачу, чтобы Полнику удалось разглядеть все происходящее лучше, чем мне через мои стекляшки, — я видел лишь густую пелену дыма.

Казалось, что эта непроницаемая черная завеса никогда не рассеется. Затем ветер отнес ее прочь, и снова передо мной возник алтарь, его чистая прямоугольная поверхность.

Когда последние облачка дыма рассеялись, раздался дикий рев толпы.

Учитель исчез.

Несколько секунд я наблюдал за тем, как люди, стоявшие вблизи алтаря, побежали вперед. Наконец я обнаружил в своих окулярах Полника. С красным, полным решимости лицом он грузно топал вокруг алтаря, затем — на склоне горы и, наконец, у самого края обрыва. Я видел, как он остановился прямо на краю скалы и посмотрел с восьмисотфутового отвеса на лежащую внизу долину. Он медленно покачал головой, и я увидел, как его лицо омрачила тень полного недоумения.

Я» отложил в сторону бинокль. Полник и так обшарит там все вокруг в поисках пропавшего Учителя. В этом можно не сомневаться. У меня же сейчас, если моя догадка попала в точку, найдутся дела и поважнее.

Я направил бинокль в сторону офиса Беннета и стал тщательно подбирать нужный фокус — дверь офиса выскочила у меня прямо перед носом, и я едва не врезался в нее лицом. С дверью было что-то не так. Теперь она была незаперта. Легкий ветерок заставлял ее подрагивать и приоткрываться на несколько дюймов внутрь. Похоже было на то, что предчувствие меня не обмануло.

Я убрал бинокль в футляр и оставил его на крыше. Вспомнив слова Аннабел о своем возрасте, я закрыл глаза перед тем, как спрыгнуть вниз.

Мои ноги гулко ударились о траву, подкосились, и я повалился на четвереньки. Поохав, я поднялся на ноги и направился к офису. Шум толпы оглушал, казалось, накатывая на мои барабанные перепонки нарастающими волнами. Где-то вдали вроде бы послышалось слабое завывание сирены.

Через двадцать секунд я подошел к двери офиса Беннета и задержался на секунду, пока не почувствовал в руке револьвер 38 — го калибра. Я не трус, просто — не герой, вот и все.

Приложив ладонь к двери, я осторожно толкнул ее вперед. Дверь бесшумно открылась, и я проскользнул в маленький коридор. В большой комнате три человека, стоя спиной ко мне, разыгрывали живую картину.

Элоиза переоделась. Она сменила свой белый балахон на темный свитер и юбку. Этот наряд, по правде сказать, больше гармонировал с револьвером в ее руке. Корнелиус Гибб был одет в белый спортивный пиджак и широкие брюки желто-коричневого цвета — выражение его лица явно не гармонировало с экипировкой.

Лицо Беннета было серого цвета, когда он повернул к ним голову.

— Вы сошли с ума! — сказал он охрипшим голосом. — Вам не удастс провернуть это!

— Конечно, если ты и дальше будешь водить нас за нос, — жестко сказала Элоиза. — Если придется, мы отстрелим замок, но прежде, можешь быть уверен, мы пристрелим тебя!

— Не будь дураком, Ральф! — сказал Корнелиус. — Побереги себя! Открой сейф!

— Вы не доберетесь даже до шоссе, — дрожащим голосом пролепетал Беннет. — Полиция схватит вас и . — Он издал глухой стон, когда локоть Корнелиуса с силой ударил его в солнечное сплетение.

— Хочешь попасть в колонку некрологов? — рявкнул Корнелиус, тер терпение. Он размахнулся и, словно обрубая что-то, сверху вниз резко ударил Беннета ребром ладони по переносице.

Беннет опустился на четвереньки и горько зарыдал.

— Следующим ударом сделаю из тебя калеку! — прошептал ему на ухо Корнелиус. — Даю тебе последний шанс, Ральф. Ты откроешь или нет?

— Да! — сказал Беннет еле слышно. — Да! Не бейте меня больше.

— Чем быстрее ты откроешь сейф, Ральф, тем больше вероятность, что Корнелиус тебя больше не ударит, — рассудила Элоиза. — Я бы на твоем месте поторопилась.

Все еще оставаясь на четвереньках, Беннет продвигался, шарка коленями, к сейфу. Уперевшись в него, он стал трясущимися пальцами крутить циферблат шифра. Двое напряженно следили за ним.

Послышался резкий щелчок, и Беннет убрал руку от циферблата. Дверца сейфа медленно отворилась. Корнелиус, непристойно ругнувшись, схватилс за ручку и распахнул дверцу сейфа.

В офисе воцарилась драматическая тишина, которая явно контрастировала с шумом толпы, доносящимся снаружи. Я стоял у двери в большую комнату и смог заглянуть в сейф через плечо Беннета. Мне было видно, что он пуст — лишь несколько сложенных листков девственно белели на полке.

— Очень смешно, Ральф, — сказала Элоиза бесстрастным тоном. — А теперь расскажи нам, где деньги.

— Их… Они пропали! — сказал Беннет. Голос его дрожал. — Это невозможно!

Корнелиус схватил Беннета за отвороты пиджака, рывком поставил на ноги и стал трясти его что есть мочи.

— Где они? — рычал он в лицо Беннета. — Куда ты девал их? Восемьдесят штук! Они наши, слышишь, ты! Наши! У восьмидесяти штук нет ног, они не могут вот так просто взять и уйти из сейфа! Куда ты их девал?!

У Беннета от ужаса перехватило дыхание.

— Я не знаю! — Он умолял всем своим видом. — Я клянусь, что не знаю! Утром все было в целости. И днем, когда я уходил из офиса, они были на месте! Я знаю. Я их сам пересчитал и сам убрал в сейф!

Корнелиус дважды ударил Беннета по лицу, и голова несчастного, сотрясаясь, прыгнула из стороны в сторону.

— Я придушу тебя голыми руками! — сказал Корнелиус. — Я растопчу тебя! Я…

— Заткнись! — хлестко, словно ударила плеткой, скомандовала Элоиза.

Корнелиус на мгновение растерялся.

— Это наши деньги! — пронзительно завопил он. — Восемьдесят штук, и все наши. А этот ублюдок перечеркнул все! Все старания! Он спрятал их где-то! — И вновь принялся трясти Беннета.

— Ты — дурак! — сказала Элоиза презрительно. — Хоть иногда можешь остановиться и подумать? Если он спрятал их в другом месте, то в любое время может вернуться туда и забрать их. И мы можем сделать то же самое! Нам только нужно увезти его с собой. После этого у нас появится уйма времени, чтобы убедить его рассказать нам, где лежат деньги. — Ее рассуждения действовали отрезвляюще, как холодный душ. — Я уверена, что нам удастся это сделать.

— Еще бы! — Корнелиус ослабил хватку пиджака Беннета. — Несомненно. Придется поручить руководство операцией тебе, Элоиза. У тебя мозги лучше варят.

— А у тебя хорошее телосложение, — сухо заметила она. — Если бы у меня действительно были мозги, я никогда не позволила бы этой груде мышц так обольстить себя.

Он самодовольно улыбнулся.

— Мы с тобой, милочка, — сказал он, — такая сладкая парочка.

— Давай сперва заработаем сладкую монету, — сказала она. — И давай-ка для начала уведем его отсюда.

— Конечно. — Корнелиус кивнул и грубо схватил Беннета за руку. — Сейчас мы выходим отсюда и садимся в мою машину. Тебе понятно? Только пикни — и получишь пулю от Элоизы Тебе ясно?

Цвет лица Беннета из серого стал землистым. Он сделал глубокий свистящий вдох и с трудом кивнул, показывая, что понял.

— Отлично, — сказал Корнелиус. — Тогда пошли! И все трое повернулись лицом к выходу.

— Привет, — сказал я.

На мгновение они превратились в снежные скульптуры. Я видел, как в глазах Беннета вспыхнул вдруг огонек надежды, а ненависть в глазах Корнелиуса сменилась неожиданным страхом. Хорошо, что я вовремя отметил бездушную расчетливость, подкрепленную хладнокровной решимостью, котора читалась во взгляде Элоизы.

Я спустил курок своего револьвера 38 — го калибра на долю секунды раньше, чем то же самое сделала со своей пушкой Элоиза. По моему ощущению, пуля просвистела между моей головой и правым ухом и, ударив в дверь, снова захлопнула ее.

Элоиза застыла передо мной с полуоткрытым ртом, казалось, на целую вечность. Затем ее веки медленно закрылись, словно она вдруг устала. Обернувшись к Корнелиусу, она свалилась на пол. Тут я заметил, что по ее свитеру расплылось алое пятно.

Корнелиус опустил глаза вниз, и лицо его стало белым как мел. Затем он неторопливо поднял голову и взглянул на меня. Его подбородок сам собой задрожал, и слезы ручьем потекли по щекам.

— Хорош убийца, нечего сказать! — заметил я с отвращением. — Вам бы отправиться на пляж и поигрывать там мускулами перед маленькими девочками, которые пребывают в возбужденном состоянии от примерки своего первого бюстгальтера. И как вас угораздило так опуститься, чтобы связаться с ней? — Я указал на распростертое у его ног тело Элоизы.

Он засунул костяшки пальцев правой руки в рот и с силой прикусил их. От этой процедуры он перестал плакать и начал хныкать. Неизвестно еще, что было лучше.

Я услышал тяжелые шаги за стеной, и затем чей-то увесистый кулак забарабанил в дверь — Эй, вы, там! — завыл в моих ушах знакомый голос Лейверса. — Откройте, полиция!

— А я-то думал, что так говорят только в старых вестернах, — сказал Беннету. — Вы не соблаговолите впустить шерифа?

Он кивнул и поплелся к двери, распахнув ее нараспашку. В помещение ворвался Лейверс, словно актер, опоздавший на сцену со своей репликой. Его сопровождали трое в форме.

— Что вас задержало? — быстро проговорил я, не дав шанса Лейверсу открыть рот.

Он зыркнул на меня, и лицо его стало наливаться краской.

— Вы… вы… Что, черт возьми, здесь происходит?

— Мистер Беннет может обрисовать вам более ясную картину происшедшего, чем я, — сказал я. — Он пришел сюда раньше меня.

Лейверс вопросительно посмотрел на Беннета, затем увидел на полу Элоизу.

— Женщину застрелили! — взорвался он.

— Я застрелил ее, — сказал я. — Да, она мертва. Лейверс расправил плечи и взглянул на меня. Я наблюдал за медленной сменой чувств на его лице: от ярости к гневу, от гнева к раздражению, потом к равнодушию и затем к смирению.

— Ну хорошо, — сказал он усталым голосом. — Я не сомневаюсь, что у вас, Уилер, были веские причины убить ее. — Он снова взглянул на Беннета:

— Расскажите мне, что случилось, мистер Беннет.

Беннет нервно пошарил в верхнем кармане пиджака, достал оттуда носовой платок и вытер губы.

— Это случилось около часа назад, как мне кажется, — начал он дрожащим голосом. — Или, может быть, больше часа. Точно не уверен. Я был в офисе, когда Элоиза позвонила мне по телефону. Она попросила мен немедленно прийти к ней в домик. Она сказала, что дело конфиденциальное и срочное. — Он нервно всплеснул руками. — Я, естественно, предположил, что дело касается Учителя, поэтому пошел. Она открыла мне дверь, и вошел. Что-то… Кто-то… — Он свирепо взглянул на Корнелиуса. — Ты! Ударил меня по голове.

— Когда вы пришли в себя, то увидели, что вы связаны и заперты в домике Элоизы, не так ли? — спросил я, потому что уже не мог больше ждать, когда Беннет сам произнесет это.

— Именно так, — кивнул он.

— Потом Элоиза вернулась вместе с Корнелиусом, — продолжал я. — Она переоделась, они развязали вас, привели вас сюда и попытались заставить вас открыть сейф. И вы, наконец, открыли его.

— Да, правильно. — Беннет в знак согласия усиленно закивал.

— Я ждал, пока исчезнет Учитель, — сказал я Лейверсу. — В ваш бинокль я прекрасно видел дверь офиса: она была незаперта на ключ и даже слегка приоткрыта. Поэтому я пришел сюда и обнаружил их здесь. Элоиза выстрелила в меня, я выстрелил в нее.

Лейверс повернулся к одному из людей в форме:

— Карсон, позвоните в мой офис, пусть свяжутся с доктором Мэрфи. С машиной ?Скорой помощи? он должен немедленно ехать сюда.

— Да, сэр. — Карсон направился к телефону. Лейверс указал на Корнелиуса.

— Возьмите и заприте его где-нибудь! — обратился он к двоим полицейским в форме. — Надежно, но так, чтобы я не слышал его завываний. Что-то он напоминает мне моего зятя!

Вспомнив, что все еще держу револьвер в руке, я вложил его в кобуру и посторонился, чтобы дать возможность двум копам спешно вывести Корнелиуса из офиса. Карсон закончил разговор по телефону и повесил трубку.

Шериф снова обратил свое внимание на меня.

— Я знаю, что на каждый вопрос у вас найдется готовый ответ! — прорычал он. — И мне не хочется их выслушивать, но я обязан по долгу службы… Поэтому давайте-ка выкладывайте все сами.

— Я думаю, что вы сможете получить все факты от Корнелиуса, шериф. Сейчас он готов на все, даже посадить на электрический стул собственную мамочку, чтобы только угодить возмущенному правосудию.

— Я сверю ваш рассказ с его… или наоборот, — сказал Лейверс. — Обращаюсь к вам вторично… Я хочу услышать вас!

— Слушаюсь, сэр, — сказал я. — Вы помните, что Элиот шантажировал состоятельных членов секты, которые обрели приятное развлечение в обряде плодородия… А Вейсман непосредственно занимался вымогательством по его наводке?

— Вы уже рассказывали мне об этом прошлой ночью, — с нетерпением прервал он. — Что скажете о ней? — Он кивнул в сторону тела Элоизы.

— У Элоизы совсем не было денег, — сказал я. — Она была служанкой Учителя и… его девушкой. Учитель предоставил ей здесь бесплатное жилье и еду, — и это все. Но она была честолюбива и небезразлична к мужскому полу. И ей тоже нужны были деньги.

— Ваш рассказ сильно смахивает на те радиосериалы, которые так любит слушать миссис Лейверс, — сказал он удивленно. — Продолжайте!

— Корнелиус был женат на богачке, которая собралась разводиться с ним, — сказал я. — Доказательства его неверности уже были собраны, проявлены, напечатаны и высушены. Он же привык иметь в кармане деньги и водить ?континенталь?. Так что он тоже отчаянно нуждался в деньгах. Его жена привозила его сюда пару раз, и здесь он встретился с Элоизой. Они понравились друг другу. Ей понравилось его тело, а ему ее мозги.

— Ее что? — Лейверс уставился на меня, открыв рот.

— Ну, это помимо всего прочего. — Таков был мой услужливый ответ. — Значит, все, что им было нужно, — это деньги. Учитель делал деньги, а Беннет их учитывал. Потом Учитель объявил о проекте строительства храма, и деньги потекли к ним рекой. Элоиза и Корнелиус решили прикарманить их.

— Все логично, — без энтузиазма заметил Лейверс. — А как убийства вписываются в эту канву?

— Учитель страшно ревновал Элоизу, поэтому они с Корнелиусом вынуждены были встречаться тайком. Ручаюсь, что Джулия Грант застукала их и пригрозила рассказать Учителю.

— Не хотите ли вы сказать, что они убили эту женщину только потому, что испугались ревности Учителя! — загремел Лейверс.

— Нет, сэр, — сказал я вежливо. — Если бы Джулия рассказала обо всем Учителю, тот вышвырнул бы Элоизу вон. Но поскольку Элоиза задумала наложить лапу на деньги, пожертвованные на храм, ей необходимо было любой ценой удержаться внутри круга приближенных. Только это открывало ей и ее любовнику доступ к деньгам. Значит, они должны были во что бы то ни стало заставить молчать Джулию.

— А как обстоит дело с Вейсманом?

— Чарли Элиот приказал ему подружиться с Джулией, что тот и сделал. Идея Чарли заключалась в следующем: когда члены секты начнут интересоваться, кто разболтал о них Вейсману и подтолкнул его к шантажу, подозрение не должно было пасть на Чарли. Раз Вейсман дружит с Джулией — значит, она и болтает ему лишнее.

— Ну а зачем Элоизе и Гиббу потребовалось убивать Вейсмана?

— Насчет этого у меня нет полной уверенности, шериф, — сказал я. — Но полагаю, тут не обошлось без ?иронии судьбы?. Они знали, что Джули дружна с Харри Вейсманом, и они были уверены, что она не могла не сказать Харри, что застала их вдвоем. И они решили, что после убийства Джулии Харри Вейсман заподозрит их в убийстве и расскажет об этом — если не полиции, то, по крайней мере, Учителю. Поэтому они и решили убить его прежде, чем он откроет рот. И убили.

— В чем же тут ?ирония судьбы?? — проворчал Лейверс.

— Полагаю, что Вейсман ни на секунду не заподозрил их в этом намерении. У него был свой бизнес — шантаж и вымогательство. С этой точки зрения парочка не представляла для него интереса — у них не было денег. К тому же Вейсман подружился с Джулией, потому что так велел Чарли… в качестве прикрытия для Чарли. Так что, когда убили Джулию, Вейсман, ручаюсь, подумал, что убил ее кто-то из шантажируемых, чтобы отомстить ему.

— Только не очень разумно употребить для этой цели кинжалы из дома Корнелиуса, — сказал Лейверс.

— Не забывайте, что это также и дом Стеллы Гибб, — ответил я. — А они надеялись, что им удастся каким-то образом свалить вину за убийства на Стеллу. Корнелиус, несомненно, сильно нажимал на это.

— А вы убеждены, что действовала та самая парочка, а не другая? — с подозрением спросил шериф.

— Я могу подтвердить алиби Кэнди Логан. Сразу же, как я только обнаружил тело Вейсмана, я позвонил Ромэйру и Пайнсу и разговаривал с ними, — у них алиби. Никого из Гиббов дома не оказалось. Это значительно сузило круг подозреваемых. Все люди, подвергшиеся шантажу, вполне могли позволить себе заплатить деньги и обойтись без убийств. Где же находилс главный приз — то есть компенсация за убийства? Здесь и находился. В этом офисе — ?денежный дождь? на постройку нового храма. Восемьдесят штук, как сказал Корнелиус.

— Кстати, о деньгах на святилище, — вскинулся Лейверс. — Где они?

— Я могу вам сказать, шериф, где они были, — сказал я. — В этом сейфе.

Лейверс уставился на сейф, затем посмотрел на Беннета.

— Где они? — завопил он.

— Я не знаю, шериф, — сказал Беннет. — Я просто ничего не понимаю. Только двое знали комбинацию. Я сам и Учитель.

— Где этот проклятый Учитель?! — взревел Лейверс и помчался к двери.

— Он исчез, — произнес я тихо. — Ушел навстречу солнцу.

Лейверс замер на полушаге, затем неторопливо обернулся с угрожающим видом.

— Уилер?!

— Сэр?

— Я по натуре человек терпеливый. Сейчас же отвечайте мне! Где этот Учитель?!

— Он исчез. — Я беспомощно развел руками. — Я сам видел это. И еще это видели две тысячи других людей. Неожиданно перед ним возникла дымовая завеса, и, когда она рассеялась, его там не было — испарился без следа.

Лейверс плотоядно облизнулся.

— Меня окружают кретины и маньяки, — посочувствовал он самому себе. — Уилер, поймите, никто просто так никуда не исчезает. Он должен был куда-то деться… и не говорите мне больше, черт подери, что он отправился на встречу с Богом солнца!

— Извините, шериф, — сказал я. — Но он просто исчез.

— И унес с собой восемьдесят тысяч долларов! — завопил Лейверс. — Черт возьми, Уилер, я знал, что так и случится! С самого начала предупреждал вас. Вы должны были следить за тем, чтобы этого не произошло!

— Вы также поручили мне расследование двух убийств, — напомнил я ему. — Я передал вам в руки двух убийц. Это поважнее, чем деньги.

— Кто это сказал?!

— Эти восемьдесят тысяч — всего лишь деньги простофиль, — сказал я. — Всякому, кто отдает свои деньги на постройку святилища во славу Богу солнца по призыву его ?пророка?, надо запретить выходить на улицу белым-днем без сопровождения!

Дверь в контору с треском распахнулась, и в комнату ворвался Полник. Он пронесся галопом и остановился у меня перед носом. Лицо его было покрыто красными пятнами.

— Лейтенант! — Воздух со свистом вырывался у него между зубов. — А вас везде ищу! Где вы были? Я думал, что ответить.

— Поблизости, — осторожно сказал я.

— Случилось что-то страшное! — сказал он, с жадностью хватая воздух.

Лейверс схватил его за руку.

— В чем дело? — спросил он поспешно. — Говори скорее!

Полник бессильно замотал головой, потом сделал глубокий вдох.

— Просто кошмар какой-то! — прошипел он со свистом. — Должен сказать вам, лейтенант… Шериф.

— Ну давай, говори! — Лейверс лаял, как кастрированный волк.

— Учитель! — неожиданно объявил Полник с воплем отчаяния. — Он исчез!

Его вопль утонул в еще более громком вопле разочарования, исторженном из груди шерифа.

— Маньяки и кретины! — взревел Лейверс в потолок. — Я окружен ими! — Он быстро повернулся ко мне. — Следующие сорок восемь часов не попадайтесь мне на глаза, Уилер. Мне кажется, что я просто начну рвать и метать, если раньше увижу ваше лицо.

— Слушаюсь, сэр, — сказал я с удовольствием.

— И этого тоже сейчас же уберите с моих глаз! — Трясущийся палец Лейверса указывал на Полника. — Или когда вы вернетесь, вас будет ждать еще один труп у меня в офисе! — Тяжело ступая, он вышел из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь.

Полник глупо уставился на меня.

— Я что-то сказал не то, лейтенант?

— Надо было тебе рассказать ему о Линкольне, — сказал я ему. — Обсуждение этой темы показалось бы ему более актуальным, чем тво новость.

— Хе-хе!

— Пусть это тебя не заботит, — сказал я. — Иди домой и спи два следующих дня. Увидимся в офисе в среду, Полник. Думаю, к тому времени шериф войдет в свое обычное состояние и станет такой же ?язвой? снаружи, какая сидит у него внутри… Как ни крути, а тяжелый для него выдалс уик-энд.

— Как скажете, лейтенант, — промямлил Полник.

— Сделай только для меня кое-что. Я оставил бинокль шерифа на крыше домика миссис Гибб. Это самый большой дом здесь на участке, ты его никак не пропустишь. Возьми его, будь любезен, и принеси в среду в контору.

— Ясно, лейтенант.

Он направился к двери, но остановился.

— Вы позволите вопрос, лейтенант? А что вы высматривали с этой крыши?

— Учителя, — сообщил я.

— Если вы наблюдали за Учителем… — Он на мгновение задумался. — Зачем тогда я тоже за ним наблюдал?

— И даже несмотря на то, что нас было двое, он все равно смылся, — сказал я.

С лица Полника спало напряжение, и он расплылся в довольной усмешке.

— Что правда, то правда! — сказал он и твердым, чеканным шагом вышел из офиса.

Когда закрылась дверь, Беннет взглянул на меня.

— Лейтенант, я хочу задать вам вопрос, если вы не возражаете.

— К вашим услугам.

— Когда вы подошли сюда, Гибб уже начал бить меня?

— Нет.

Его голос стал легонько подрагивать.

— Значит, все это время, пока он избивал меня, вы просто стояли в дверях… с револьвером в руке… и наблюдали!

— Разумеется.

— Почему?

— Я видел, как пропал Учитель, — сказал я. — И это было очень хорошо сработано, действительно, просто здорово. И я видел, что вы не хотели открывать этот сейф. Было очевидно, что и Элоиза, и Гибб не шутили… Они угрожали убить вас и сделали бы это, но вы все равно не соглашались открыть им сейф. Собственная жизнь стоит всегда дороже любых денег… Любой другой на вашем месте открыл бы им сейф , за одним исключением.

— За исключением?! — закричал Беннет. — Что вы хотите этим сказать?

— Я имею в виду того парня, который уже знал, что денег там нет, — сказал я. — Он бы до смерти боялся открыть этот сейф. Он бы сообразил, что реакцией Гибба и Элоизы на пустой сейф легко мог стать всплеск ярости, объектом которого стал бы он… Тут же убили бы — и все.

Беннет неотрывно смотрел на меня. Рот его нервно дергался.

— Вот тогда я и догадался, что вы с Учителем вдвоем разыграли эту партию. И гладко разыграли, нечего сказать. Учитель бесследно исчезает, и денежки вместе с ним. А вы остаетесь — наивный бедняга, который, открыв сейф, с ужасом кричит ?караул — ограбили?. А единственным человеком, который имел доступ к сейфу, был Учитель.

Я усмехнулся.

— Чистая работа, Ральф, очень чистая. Пока не найдется Учитель, вам опасаться нечего. Поэтому, когда я увидел, как вас пинали из стороны в сторону, я подумал: вам за это неплохо платят. Но даже такой мордобой не стоит сорока тысяч, Ральф. Полагаю, вы договорились с Учителем поделить куш пополам?

— Я полагаю, что вы рехнулись, лейтенант, — сказал Беннет почти шепотом и быстрым шагом направился к двери.

— И последнее, Ральф, — сказал я. — Я бы на вашем месте не рассчитывал на скорое свидание с Учителем. Эти восемьдесят тысяч одним куском, без всяких половинок, несомненно выглядят в данный момент ужасно соблазнительными для него.

Беннет вышел, оставив дверь распахнутой. Я неторопливо вышел из офиса и сразу наткнулся на запыхавшегося Полника.

— Помнится, я сказал тебе идти домой.

— Я и иду, лейтенант. — Он застенчиво посмотрел на меня — Только одно слово, лейтенант. Этот тип — Эйб Линкольн. , разве я знаком с ним?

Кэнди Логан села рядом со мной в ?хили?, глубоко вздохнула и с восхищением посмотрела на небо.

— Какая удивительная ночь, Эл! Посмотри на эту великолепную, просто роскошную луну!

— Отличная ночь для обряда плодородия, — заметил я.

Ее передернуло.

— Не напоминай мне об этом! Ты уверен, что это дело с шантажом и все остальное не выплывет наружу?

— Конечно, — сказал я. — Шантаж не служил мотивом ни одного из убийств. Элоизы больше нет в живых, а Корнелиуса признают виновным Даже не будет судебного процесса, ему просто объявят приговор, и все.

— Как замечательно просто жить и не думать об этом, — сказала она — А что, как ты полагаешь, случилось с Учителем?

— Просто ума не приложу, — сказал я.

— Не мог же он вот так просто исчезнуть с лица земли, — сказала она.

— Но именно так он и поступил — Чепуха! — решительно произнесла Кэнди — Этому должно быть какое-то весьма простое и логичное объяснение. Только нужно как следует пораскинуть мозгами.

— Послушай! — сказал я. — Сегодня днем я размотал дело с двойным убийством и промахнулся с этой аферой и пропавшим Учителем. Я получил взбучку от шерифа, но когда придет среда и я вернусь в офис, он с радостью удовлетворится и этими убийствами. Могу же я сейчас расслабиться! Я еду на машине вместе с красивой брюнеткой именно с этим намерением. И мне нужны логичные ответы на логичные вопросы, как дырка голове — А я говорю, что простое решение этой загадки лежит где-то на поверхности! — упрямо твердила Кэнди.

— Дырка в голове, — повторил я. — Дырка в голове.

— Смени иголку, — сказала она. — Не знала, что в тебе есть еще и встроенный стереопроигрыватель!

— Дырка в голове! — вскричал я. — Вот оно! Кэнди, ты — гений.

Взвизгнув шинами, я съехал вправо с шоссе, развернулся и помчался в противоположную сторону.

— А может, тебе следует просто отправиться домой и немного отдохнуть? — спросила Кэнди.

— Я уже сказал тебе, что ты гениальна. Дырка в голове. Где бы ты спрятала что-то, если бы тебе надо было это спрятать, а у тебя ничего, кроме головы, нет?!

— Что за кошмарный вопрос!

— Тогда бы ты проделала дырку у себя в голове и спрятала бы это там! — радостно воскликнул я. — Именно так и поступил Учитель!

— Ты хочешь сказать, что он выкопал лунку у себя в голове и спряталс там? — Кэнди отодвинулась от меня, насколько позволяло ограниченное пространство моего ?хили?. — Значит, так он и исчез?

— Надо же! Мне начинает нравиться Учитель. У этого парня, должно быть, стальные нервы.

— Не знаю, обратиться тебе к психиатру или к хирургу, — беспомощно хлопала глазами Кэнди. — То ли это дыра в твоей голове, то ли просто осколок твоего воображения?

— Она настоящая, можешь не сомневаться, — сказал я. — Она была така настоящая, что ее даже никто не заметил.

— Как — настоящая?! — Голос Кэнди пресекся. — Эл, если ты не против, выпусти меня из машины, я лучше пойду обратно в город пешком.

— Я собираюсь показать тебе ?дырку? в голове Учителя. Ты же хочешь взглянуть на нее, правда?

— Конечно. И если в твоей коллекции есть какие-нибудь уморительные черепа, на них тоже хотелось бы посмотреть. Это такой отпад!

Я свернул с шоссе и через пять минут сделал еще один поворот, на этот раз на дорогу, которая вела к Лысой горе.

— Нам обязательно туда ехать? — спросила Кэнди. — С этим местом у меня связаны не очень теплые воспоминания.

— Мы едем посмотреть ?дыру в голове?, — напомнил я ей.

— Хочу кое-что сказать вам, Эл Уилер, — сказала она сдержанно. — Если вы намерены сыграть со мной одну из ваших жестоких шуток, то для вас это может плохо кончиться. Такой же дыркой в голове. Я просто проломлю вам череп киркой!

— Терпение, малыш. Мы почти на месте. Мы съехали с дороги к месту парковки. По сравнению с тем, как выглядели окрестности на заходе солнца, теперь поселок казался призрачным. Нигде ни одной машины. Свет не горел ни в офисе Беннета, ни в окнах домиков.

Я вел машину, пока это было возможно. Наконец я остановился, достал из машины фонарь и стал взбираться на уступ горы — так я добрался до алтаря. Кэнди карабкалась следом и присоединилась ко мне через несколько секунд.

— Ну хорошо, — сказала она. — Теперь покажи мне ?дырку в голове?!

— Ты стоишь прямо около нее! — Я любовно погладил алтарь ладонью.

— Вот это? — Она показала рукой на алтарь. — Да ты с ума сошел.

— Он стоял на верхней крышке алтаря, — сказал я. — Перед ним вдруг возник дым, — и потом уже ни его, ни алтаря не стало видно. Когда дым рассеялся, он исчез. А алтарь остался на месте.

— Как же он мог забраться в эту штуку? Он ведь цельный! — подозрительно глядя на меня, проговорила Кэнди.

— Давай-ка воспользуемся капелькой той логики, которой ты так щедро разбрасываешься, — сказал я. — Алтарь — единственное место, куда он мог уйти… Следовательно, он не может быть цельным, а лишь выглядит таковым.

— И это логика?.. — Кэнди беспомощно развела руками.

— Алтарь должен открываться сверху, — сказал я. — Учитель стоял на нем и должен был спрыгнуть прямо внутрь.

Я посветил фонарем на алтарь сверху и стал медленно обходить его кругом, ощупывая края. То, что я искал, обнаружил, ощупывая третий по счету угол. Маленький приподнятый выступ, его не было видно, а можно было только почувствовать на ощупь. Я нажал на него большим пальцем.

— Эл! — истерически завизжала Кэнди. — Он открывается!

Крышка алтаря на шарнирах плавно и без шума опустилась вниз.

— Очень тонкий и искусный механизм, — сказал я с восхищением.

Крышка остановилась, достигнув отвесного положения рядом с вертикальной стенкой алтаря.

— Видишь, какие толстые стенки? — сказал я. — Снаружи никогда не подумаешь, что внутри пустота. Действительно, надо отдать должное Учителю. Вещь сработана что надо!

— Эл, — раздался разочарованный голос Кэнди, — он же пуст.

— А ты что хотела там найти — Дракулу? — спросил я ее. — Я обещал показать тебе лишь ?дырку в голове?… А сами ?мозги?, по-моему, недавно слиняли.

— Подожди! — Она крепко схватила меня за руку. — А что это там такое запрятано в уголке? Что-то белое.

Я посветил фонарем в угол. Там лежал аккуратно сложенный пополам листок бумаги. Мне пришлось залезть внутрь алтаря, чтобы достать его.

— Что это? — нетерпеливо спросила Кэнди. — Там что-нибудь написано?

Я выбрался из ?гробницы?, развернул бумагу, затем посветил на нее фонарем. Так и есть — записка. Наверху листка стояла надпись ?Лейтенант Уилер?.

— Адресовано тебе! — взволнованно воскликнула Кэнди.

— Наверное, это древняя родовая гробница моих предков с мамой-мумией внутри, — проворчал я. — Или папой. Я стал читать дальше:

«Лейтенант Уилер!

Само собой разумеется, что вы будете первым человеком, обнаружившим эту записку. Я провел два беспокойных часа, задавая себе один и тот же вопрос: сколько времени вам понадобится, чтобы разгадать этот очевидный парадокс? Надеюсь, что достаточно много для того, чтобы опустилась темнота и я вместе со своим драгоценным чемоданчиком целым и невредимым смог бы убраться восвояси. Беннет был настолько любезен, что сам принес его сюда. Он должен встретиться со мной в Майами. Излишне говорить вам, что меня там не будет. Знаете, он ведь обманывал меня с этими ларьками и гамбургерами?

Мне нравилась ваша манера допроса, лейтенант. Ваш цинизм только ярче подчеркивал мой мистицизм. Я надеюсь, вы найдете своего убийцу. Нет, уверен в этом. Сожалею — если даже мы когда-нибудь встретимся с вами, не смогу себе позволить узнать вас.

Примите же прощальный привет от Учителя (теперь без бороды и в одежде)?.

Я свернул записку так же аккуратно, как она была сложена, и убрал ее в карман пиджака.

— Да! — воскликнула Кэнди. — Ну и выдержка у него, правда?

— Что правда, то правда, — сказал я. — Но я бы не стал произносить эти слова вслух в присутствии шерифа Лейверса. Надеюсь, он с пользой дл себя потратит эти восемьдесят тысяч. Надеюсь также, что Беннет будет долго ждать его в Майами.

Мы вернулись к машине. Я завел мотор и медленно поехал к дороге.

— У меня такое ощущение, что Лысая гора уже никогда не будет такой, какой была раньше, — сказал я.

— Мне наплевать, что с ней случится. Я лично не собираюсь здесь бывать, — сказала Кэнди. — Эл?

— Ну?

— А дым? Откуда он взялся?

— Я наблюдал за ним, когда он шел к алтарю сквозь толпу, — сказал я. — И заметил, что он шел со сжатыми кулаками, но тогда мне это ни о чем не говорило. Он, вероятно, нес в руках парочку дымовых бомбочек. Их можно купить за пятьдесят центов в любой лавке под названием ?Фокусы?. Ты просто бросаешь их на землю, капсула разбивается, и вот вам, пожалуйста, дым. Он стоял с высоко поднятыми руками и как раз перед тем, как пошел дым, резко опустил их вдоль туловища.

— А что случилось после того, как он попал внутрь алтаря?

— Он просто оставался там, пока все не ушли. Он вполне мог положить все необходимое для себя внутрь алтаря заблаговременно. Одежду, часы, фонарь. Часы были ему нужны, чтобы знать, когда стемнеет. Оставалс единственный рискованный момент, которого ему необходимо было избежать. Вблизи алтаря мог кто-нибудь крутиться, когда он вылезал. Но это было маловероятно, и риск был оправдан. Для Учителя он окупился с лихвой.

— Он использовал часть своего времени, чтобы написать вам записку, — сказала Кэнди. — Я думаю, это было любезностью с его стороны.

— Напомни мне рассказать об этом шерифу Лейверсу. Хочется посмотреть, как прорвет все его язвы. Через десять минут мы снова уже ехали по шоссе.

— Хочешь еще покатаемся? — спросил я.

— Нет. — Кэнди отрицательно покачала головой. — Давай лучше поедем снова ко мне. Мне хочется выпить.

— Вот слова настоящей подруги лейтенанта Уилера, — сказал я.

Я вел машину в направлении ее дома. Около пяти минут мы ехали в полной тишине — Когда я сейчас думаю об этом, — сказала наконец Кэнди, — вся эта история кажется безумной. Как столько людей могли попасться на удочку… поклонения солнцу и восхваления Бога солнца!

— Это сейчас тебе кажется безумием, когда Учитель уже далеко, — сказал я — Но даже когда он был рядом, он не богом своим приторговывал.

— А чем же, по-твоему? — требовательно спросила она.

— Телом, — сказал я. — Романтика. Лунный свет…

— Ну, все! — поспешно перебила она. — Можешь дальше не продолжать. Твой намек понят.

Мы подъехали к зданию, где она жила, и я поставил машину у обочины тротуара прямо перед парадным входом. Швейцар поспешно выскочил на улицу, чтобы открыть дверцу, потом увидел в машине меня и внезапно утратил всю свою сноровку.

— Ну! — возмущенно воскликнула Кэнди. — Что с ним такое?!

— Озабоченный человек, — сказал я. — Откладывает все свои деньги. Хочет купить мне ?мотор? в подарок на Рождество.

Мы вышли из машины и долго пробирались по ковру к лифтам. На этаже пентхауса мы вышли, и Кэнди открыла дверь.

Провожая меня в гостиную, она улыбнулась — Ты принес свои наручники? — нежно спросила она — Пайнс! — Я щелкнул пальцами. — Я ведь чувствовал, что что-то забыл.

— Пайнс?

— Напомни мне утром, милочка, отослать ему по почте ключ.

— Ключ?

— Понимаешь, если он до сих пор прикован к этому крану, а Эдгар постоянно носится к нему с чашечками чая, то парню никогда больше на ум не придут никакие стихи, — пояснил я.

— Эл! — Кэнди посмотрела на меня очень серьезными глазами. — Тебе надо отдохнуть! Иди и сейчас же ложись!

— Я лягу отдыхать, если ты тоже ляжешь отдыхать, — сказал я с надеждой в голосе.

— Хорошо, — усмехнулась она — Ты сейчас идешь и ложишься, а я подойду к тебе сразу, как только приготовлю нам с тобой выпить.

Я пошел в спальню и растянулся на постели. Послышалось греющее душу шипение содовой из сифона в гостиной. Через несколько секунд я увидел, как Кэнди Логан входит в спальню с двумя бокалами. Мне не надо возвращаться в офис до среды.

И кому нужны эти восемьдесят штук?..