Леонов Николай Иванович
Макеев Алексей Викторович

Виртуозный грабеж

Глава 6
Понедельник начался с вызова на ковер. Собственно говоря, процедура эта мало пугала Гурова. Со своим начальником генералом Орловым они были знакомы тысячу лет. Это именно он давным-давно переманил их с Крячко в Москву, и по карьерной лестнице они шагали, можно сказать, рука об руку – кое-кто, конечно, шел на голову впереди, но в целом отношения их оставались товарищескими. Орлов смотрел сквозь пальцы на некоторые вольности, до которых Гуров бывал большой охотник. Однако после серьезных просчетов и в пиковых ситуациях генерал вспоминал про субординацию и все равно устраивал им головомойку, на которую никто не обижался – генерал есть генерал. Тем более что вызовы на ковер, организованные Орловым, никогда не были проявлением начальственного самодурства. Они всегда имели под собой основания.
И на этот раз оснований было более чем достаточно. Гуров и сам чувствовал наличие этих оснований – они беспокоили его, как горсть песка, высыпанная за шиворот. За последние десять дней на них с Крячко навалилось столько, что голова могла пойти кругом: к наглому ограблению Василевских добавилось еще более наглое ограбление известного певца, а следом за ним совсем уж выходящее из ряда вон событие – преступники обчистили сейф не слишком прозрачной, но весьма влиятельной организации, агентства «Формула», которое работало с известными политиками и имело всероссийскую известность. Прокуратура сочла возможным объединить все эти три дела в одно. Соответственно, оперативная работа по всем этим эпизодам возлагалась на Гурова и его команду. Гуров соглашался, что это абсолютно справедливо – схожий почерк преступлений указывал, что работала одна и та же банда. Весь вопрос был в том, что это за банда. Пока никаких предположений у Гурова не было. До сих пор никто из налетчиков в таком стиле не работал. В расследовании произошло естественное торможение, и это немедленно было отмечено Орловым – он вызвал Гурова и Крячко к себе, чтобы разобраться, почему они тянут резину.
Кроме них троих, в генеральском кабинете никого больше не было. Орлов пребывал в неважном настроении, однако ругаться не стал, а сухо предложил объяснить, почему расследование топчется на месте.
– Не буду размахивать шашкой, – сказал Гуров. – Мы действительно уперлись мордой в тупик. Такая цепочка ограблений за какие-то десять дней – это нечасто бывает. И обычно в таких случаях сразу ползет слух – кто? В данном случае преступный мир отмалчивается. Не потому, что боится. Никто ничего не понимает. Да и ты сам, Петр, наверное, видишь, что происходит. Это что-то новенькое.
– Ничего нового я не вижу, – буркнул генерал. – Подонки отбирают чужие деньги. История старая как мир.
– Но я же не о том! – с досадой протянул Гуров. – Деньги всегда присутствуют. А вот то, с каким артистизмом и лихостью эти деньги добывались на этот раз, удивляет.
– Ну что, так и будем удивляться? – с отвращением спросил Орлов. – Мы будем удивляться, а они будут чистить богатых граждан. А богатые граждане будут писать жалобы на скверную работу правоохранительных органов… У богатых граждан всегда куча знакомых во властных структурах, я вам об этом напоминаю, если вы сами не сообразили. А теперь представьте, какую свистопляску устроили на наших костях журналисты! Телевизор смотрите? Газеты?..
– Некогда нам эту ерунду смотреть, – важно заявил Крячко. – Мы бандитов ловим.
– Много наловили? – ядовито поинтересовался Орлов.
– Пока мы только пытаемся понять, где их нужно искать, – сказал Гуров. – Не бегать же по дворам, заглядывая в каждый мусорный ящик и в каждый подвал. Там мы все равно никого не найдем. Сначала нужно понять алгоритм преступления, а из него мы уже сможем понять, где можно искать организатора.
– Слова умные. А по-простому объяснить можешь – нарыли вы хоть что-нибудь?
– Есть кое-какие соображения, – заявил Гуров. – Во всех трех случаях прослеживается один и тот же мотив – светская жизнь, ночные клубы, дорогие машины и немалые деньги. Группа лиц, которая промышляет на этом пространстве, неплохо осведомлена об обычаях этой части общества, в курсе всех мероприятий и появляется всегда вовремя…
– И вовремя уходит, – подсказал Крячко.
– Да. То есть вполне закономерно выдвинуть предположение, что эти ребята не чужие на празднике жизни. Я хочу сказать, что они должны постоянно вращаться среди элитной тусовки, чтобы планировать свои преступления. Они отлично знали, когда поедет домой Василевский, и знали, что за рулем будет сидеть он сам, они знали, когда Рудницкий будет давать концерт и когда получит за него гонорар, они знали про вечеринку в «Формуле», и, подозреваю, что они догадывались, какая сумма будет лежать в их сейфе…
– Кстати, какая там лежала сумма? – перебил его генерал. – Мне что-то ничего об этом не известно.
– Это потому, что Портнов довольно туманно рассуждает на эту тему, – объяснил Гуров. – Он даже в прокуратуре так и не назвал точную цифру. Ссылается на потрясение, на пропажу каких-то бланков отчетности… А по-моему, он просто не хочет признаваться, что в сейфе у него лежала неучтенная наличность. Скорее всего, так оно и было. Род деятельности, которым занимается «Формула», лично у меня вызывает некоторые сомнения. На мой взгляд, он чересчур закрыт от взоров общественности.
– Ладно, черт с ней, с «Формулой»! – махнул рукой генерал. – Давай дальше о своих озарениях.
– Так вот, преступники, несомненно, вращаются, так сказать, в высшем обществе. Вынюхивают, высматривают, мотают на ус. Возможно даже, пьют шампанское с будущей жертвой. Когда видят, что можно поживиться, проводят операцию. Об их истинных намерениях никто не догадывается до последнего момента.
– Почему же их никто не знает в лицо? – спросил Орлов. – Даже в последнем случае, когда они, судя по всему, действовали без всякого грима, никто их не узнал? Как это может быть, если они постоянно вращаются в этом кругу?
– Это не совсем так, – покачал головой Гуров. – Женщина, которая пострадала при налете на «Формулу», утверждает, что лицо одного из бандитов ей смутно знакомо. Она не может вспомнить – откуда, но уверена, что видела раньше этого человека. Кстати, мы делали на всякий случай запрос в Воронеж – там ни сном ни духом. Но этого следовало ожидать. Безо всякого сомнения, это местная банда. Потом, в двух случаях они использовали противогазы, что, конечно же, затрудняет их опознание…
– Противогазы им нужны были не столько для маскировки, – возразил Крячко, – сколько для безопасности. Ребята увлекаются химией.
– Нет, все равно не понимаю! – сердито сказал Орлов. – Постоянно крутиться среди потенциальных жертв, постоянно лепить горбатого про то, что они являются бизнесменами, меценатами, офицерами, политиками и черт знает кем там еще, постоянно менять костюмы, галстуки, свободно проходить фейс-контроль в закрытых клубах… Как это возможно?
– Это возможно, – сказал Гуров. – При наличии интеллекта и достаточного опыта. И то и другое у этих ребят, безусловно, имеется. И в то же время ты абсолютно прав, Петр! Я тоже долго ломал голову, как это возможно, что никто их не знает? А главное, зачем им этот риск? Если они вхожи в высшее общество, значит, они должны быть богаты – так я рассуждал вначале. А потом вспомнил одну вещь, которую мне сказал сержант Головко…
– Вот еще одна головная боль! – с отвращением поморщился генерал. – Головко ваш! У начальника этой части обнаружились высокопоставленные родственники, он поднял дикий шум, обвинил нас в провокации, в порче военного имущества, подключилась военная прокуратура, и мне еле удалось замять дело. Головко, насколько мне известно, отделался десятью сутками гауптвахты и готовится к дембелю.
– Ха! – возмущенно сказал Крячко. – Хороши порядки в танковых войсках! Они там бросают пост в любое время, сдают напрокат машины, тырят консервы, хлещут самогон – и все сходит с рук! А если учесть, что эти деды еще и лупят по голове полковника Крячко…
– Вы же не делали официального заявления по этому поводу, – хмуро сказал генерал. – Большая ошибка, по-моему.
– Это верно, – кивнул Гуров. – Но дело в том, что мы обещали мерзавцам не поднимать по этому поводу шум, если они нам честно все расскажут. Мы полагали, что на них и без того будет что повесить. А вышло вон как! Та информация, которую они нам преподнесли, не компенсирует страданий Стаса, это точно. Но теперь поздно кулаками после драки махать.
– Но что-то Головко тебе все-таки рассказал, – напомнил Орлов.
– Да, он натолкнул меня на одну светлую мысль, – согласился Гуров. – Он рассказал, как неизвестное лицо в офицерской форме предлагало ему сделку по поводу военной машины. Во-первых, сержант наметанным глазом определил, что форма у офицера была устаревшая и явно сборная – то есть петлицы одни, просветы на погонах совсем другие, ну и так далее… И еще он сказал, что этот человек превосходно разбирается в машинах. Не как любитель, а как настоящий профессионал, знающий от и до теорию, практику и любые категории двигателей. Сначала я не придал этому особого значения, но потом задумался. Водитель-профессионал, знающий образ жизни столичного элитного круга, – по-вашему, что это может означать?
Глаза генерала просветлели.
– Лева, а ты голова! – сказал он одобрительно. – Я понял! Эти ребята – из обслуги! Они все время вертятся среди денежных мешков, они знают каждый их шаг, знают обычаи, адреса, знают порой даже то, чего им знать не полагается… И в то же время красивая жизнь для них – такой же мираж, как и для всех прочих. И вот они решают заняться перераспределением капиталов… Ты это имел в виду?
– Да, примерно, – сказал Гуров. – Только есть два уточнения. Во-первых, я не думаю, что вся банда имеет отношение к вышеперечисленному. Возможно, это один человек, главарь. Я предполагаю, что это личный водитель какого-то крутого босса. Но это не простой водила. У него наверняка в прошлом должно быть что-то такое, что мешает ему быть удовлетворенным своим нынешним положением. Отсюда и бунтарские настроения. И второй момент. Все-таки денежные мешки неплохо платят, особенно своим личным шоферам. А что, если наш водила остался без работы? Даже скорее всего так. Продолжай он сейчас работать, вози он своего шефа туда-сюда – рано или поздно его заметил бы кто-то из жертв. Это очень небезопасно для него. Я думаю, он уже давненько выпал из этой обоймы, его забыли, но он до сих пор возвращается туда в новом качестве, импровизирует и проворачивает свои делишки.
– Ну что же, как версия – это вполне, – заключил Орлов, потирая руки. – Но как вы собираетесь разрабатывать эту жилу конкретно?
– С этим сложнее, – вздохнул Гуров. – Вся эта обслуга у богатеньких буратин… Рынок труда, на котором появляются такие вакансии, достаточно закрытый. Они не дают объявлений в газетах: «Ищу преданного шофера, умеющего держать язык за зубами. Оклад тысяча долларов» – и не обращаются за помощью на биржу труда. Все происходит тихо, незаметно, по чьей-то рекомендации. Точно так же и увольнения. Обиженный не побежит в профсоюз и не станет качать там права…
– Он возьмет в руки обрез, – вставил Орлов. – Ну так, я понял, что найти твоего водителя будет непросто. А как насчет результатов его деятельности? Похищенное имущество – оно может где-то всплыть.
– Мы думали об этом и соответствующие распоряжения отдали, – сказал Гуров. – Но поскольку угнанные автомобили до сих пор не всплыли, я думаю, что это дело дохлое. Их или перегнали уже за границу нашей великой и могучей, или без затей разобрали на запчасти.
– В любом случае у них должно быть надежное место, – заявил генерал. – Гараж, мастерская, сарай, в конце концов. Ни один перехват ничего не дал. Следовательно, после похищения машину отгоняли в какое-то безопасное место, расположенное или на окраине, или вблизи Москвы.
– Этот вариант сейчас тоже проверяется, – пояснил Гуров. – Но, сам понимаешь, проверить все гаражи и сараи Подмосковья… Так что, на мой взгляд, искать самих преступников – задача более реальная. В последнем случае нам удалось составить два фотопортрета. Не слишком удачные, но эта женщина – Громова ее фамилия – обещала самостоятельно нарисовать портрет человека, который напал на нее. Я очень на нее надеюсь – как-никак, у нее имеется диплом об окончании художественного училища. Сейчас ей просто тяжеловато взяться за такую работу. В результате нападения она получила сотрясение мозга и чувствует себя пока неважно.
– Ну вот что! – Генерал решительно поднял широкую ладонь и хлопнул ею по крышке стола. – Я знаю, кто вам нужен. Есть у меня один хороший знакомый, бывший полковник МВД, между прочим, – Челобеев Арсений Игоревич. Работает в службе безопасности одного из сильных мира сего. Загружен до предела, но мне удалось уговорить его выкроить для нас минуточку. Побеседуете с ним, расскажете про свою версию. Он вообще-то человек надежный, лишнего болтать не станет, а вот что-то дельное подсказать может. Он ведь в курсе многих этих дел. И в закрытых клубах бывает частенько, и в казино, и вообще многих знает. Знакомство с ним будет нелишним. Только уговор – с вашей стороны тоже ничего лишнего – ни вопросов, ни ответов. Все-таки он теперь человек из высшего общества. Не хочу сказать худого, но лучше все-таки держать дистанцию. Понимаете меня?
– Чего тут не понять, – сказал Крячко. – Это даже козе понятно. Дружба дружбой, а табачок врозь. Только почему мы про него ничего не знаем? Все-таки в одном ведомстве работали, а я что-то такого кадра не припоминаю.
– Он в службе собственной безопасности работал, – объяснил генерал. – Занимался очень деликатными делами. Своего присутствия на этом свете старался лишний раз не обнаруживать. Держался преимущественно в тени. Потом у него по службе неприятность вышла, очень серьезная неприятность. В той ситуации увольнение было самым меньшим из зол. Впрочем, по его словам, в результате он ничего не потерял. Новые хозяева очень его ценят, и доказательства этого весьма и весьма материальные. Арсений даже мне не признается, сколько он на новом месте получает, – усмехнулся генерал. – Хотя раньше он не был таким стеснительным в этом плане.
– Мы с Левой тоже не стесняемся, – сказал Крячко. – Вот ты спроси нас, сколько мы с ним получаем? И я отвечу – сущую мелочь мы получаем, ерунду!
– Зато какое удовлетворение! – с улыбкой сказал Гуров, поднимаясь, и уже совершенно серьезно обратился к Орлову: – А ты, Петр, лукавил, когда говорил, что ничего в этом деле не понял. Ты, похоже, и без нас в нем разобрался, раз связался с этим Арсением Игоревичем. Кстати, насколько я понимаю, он нас будет ждать уже сегодня?
– Уже через полчаса, – ответил генерал, посмотрев на часы. – Встретитесь на нейтральной территории, в шашлычной на Разумовской улице. Арсений шашлыки обожает, а там у него знакомый повар. Кстати, он вас знает, так что об этом не беспокойтесь.
– Ничего себе! – проворчал Крячко, тоже вставая. – Вот так живешь и не знаешь, что ты на самом деле под колпаком. Тебя все знают, а ты никого.
– Ему по службе положено было вас всех знать, – строго сказал генерал. – А вам как раз наоборот. Вообще-то сейчас это уже не имеет никакого значения. Абсолютно. И не вздумайте там острить по этому поводу! Не тот случай.
Через полчаса Гуров и Крячко были в назначенном месте. Маленькая шашлычная оказалась очень уютным заведением. Обстановка там была почти домашней, не было на столах накрахмаленных скатертей, пахло аппетитным дымком, а официанты, которых имелось всего двое, разговаривали и перешучивались с посетителями, как старые и добрые знакомые. Разумеется, все места были заняты, но Гурова с Крячко здесь, похоже, ждали – их моментально проводили к столику, за которым сидел высокий мускулистый мужчина лет сорока пяти в темном костюме и белой сорочке без галстука. У него было вытянутое, немного печальное лицо и выраженные залысины в области лба. Он поднялся со своего места и крепко пожал обоим оперативниками руки.
– Прошу присаживаться! – сказал он. – Шашлыки в этом вертепе великолепные. Я взял на себя смелость заказать на всех. И чешское пиво. Возражения имеются?
– Вообще-то… – начал Гуров.
– Значит, возражений нет, – решительно заключил Челобеев. – Вот и отлично. Тогда приступим. Давай, Максим, как договаривались! – Последняя фраза была адресована официанту, почтительно стоявшему рядом.
Тот просиял и вихрем умчался за шашлыками. Все расселись по местам и подняли кружки, наполненные пенистым свежим пивом.
– За знакомство! – провозгласил Челобеев. – В таких случаях положено пить более серьезные напитки, но мы-то с вами, конечно, на работе…
Он подмигнул и махом осушил полкружки. Оперативники последовали его примеру, и не успели они покончить с пивом, как на столе появились благоухающие, сочащиеся жиром шашлыки, зелень и свежий, только что выпеченный хлеб.
– Угощайтесь! – радушно сказал Челобеев. – И не ломайте голову, как отплатить мне за мою щедрость. У меня в этом заведении скидка. А мне приятно угостить бывших коллег.
– А мы без комплексов, – заявил Крячко, набрасываясь на свою порцию. – Дают – бери, а бьют – беги. Такой у нас принцип… О, еще пиво! Спасибочки!
Официант, пожелав всем приятного аппетита, выставил на стол еще три полные кружки ячменного напитка и тут же исчез.
– Все это прекрасно, – сказал Гуров, глядя Челобееву в глаза. – Но давайте сразу о главном. Так сказать, приятное с полезным.
– Согласен, – кивнул Челобеев. – У меня у самого цейтнот. Петр Николаевич уже в общих чертах обрисовал мне проблему. Я и сам кое-что прикинул в уме, но, наверное, будет правильнее сначала выслушать, чего вы от меня ждете. Я слушаю.
– Вы, конечно, в курсе, что произошло за последние десять дней, – сказал Гуров. – Я имею в виду нападения, которые произошли на уровне столичной тусовки. Предприниматель, который возвращался с очень серьезной вечеринки, певец, выступавший в закрытом ночном клубе, наконец, юбилей в агентстве «Формула» – почерк преступлений схожий. Главарь банды – исключительный выдумщик. Действует нестандартно, с огоньком, с излишним, я бы сказал, форсом. Банда превосходно, образно говоря, ориентируется на местности и разбирается в нравах людей, которых грабит. На мой взгляд, организатор преступлений был вхож в общество, но, поскольку его никто до сих пор не узнал, он был в этом обществе на десятых ролях. Допустим, водителем у какого-то денежного воротилы. Такое возможно?
– Почему нет? Сейчас все возможно, – спокойно ответил Челобеев. – Одаренный человек всегда найдет способ реализовать себя. Я правильно развиваю вашу мысль, Лев Иванович?
– В самую точку, – сказал Гуров. – Способный молодой человек, с хорошим образованием, которое приносило ему сущие гроши и не обещало никаких перспектив. Он сумел устроиться водителем у крутого бизнесмена, стать его доверенным лицом, как это обычно и бывает, мотал на ус все разговоры, а потом, когда его по какой-то причине уволили, решил применить полученные знания на практике…
– Вряд ли его уволили, – подумав, сказал Челобеев.
– Почему?
– Вот смотрите, – Челобеев начертил ногтем на поверхности стола окружность. – Чтобы быть в курсе последних событий – вечеринка с заместителем мэра, концерт певца, юбилей агентства, – он должен вращаться везде именно сейчас. И непременно лично. Он может выдавать себя за кого угодно – вы удивитесь, но так называемая элита в этом смысле весьма доверчива, нужно только уметь свободно поддерживать беседу на определенные темы. Но в таком формате наш герой крупно рискует однажды нарваться на бывшего работодателя. Это будет крах. Хлестаков в руках мафии – вот что это будет. Но этого не происходит, хотя Хлестаков вращается в обществе постоянно, я настаиваю на этом. Постоянное обновление информации – это его хлеб. Но его по-прежнему никто не узнает. Почему?
Они уставились друг на друга.
– Кажется, я догадываюсь, что вы имеете в виду, – сказал наконец Гуров. – Признаю, это более жизненная версия, чем обычное увольнение. Я как-то об этом не подумал, но теперь ясно вижу, что был не прав. Хозяин не уволил этого человека. Хозяин умер.
Челобеев одобрительно кивнул.
– Возможно, что на деле все было не так мрачно, – добавил он. – Допустим, хозяин не умер, а просто уехал. По неизвестным обстоятельствам. В таком случае он совсем не был обязан тянуть за собой всю обслугу.
– Можно вычислить такого хозяина? – спросил Гуров.
– Несомненно, – кивнул Челобеев. – Если бы эта банда затронула интересы моего шефа, я бы уже давно этим занялся.
– Понимаю, – сдержанно произнес Гуров. – У вас нет для этого ни времени, ни мотиваций…
– Ну, тут вы не вполне правы. Мотивация все равно есть, – возразил Челобеев. – Робин Гудов у нас не любят, а Робин Гуды не любят нас. Это ли не мотивация? А что касается времени – так у нас сейчас время компьютеров. Дайте мне сутки, максимум – двое, и я просчитаю вам все варианты.
– Как нам с вами тогда связаться? – деловито спросил Гуров.
– Я сам позвоню, – сказал Челобеев. – И не беспокойтесь, я ни о чем не забываю. Даже о том, что носил когда-то погоны. Буду рад помочь. Только хочу предупредить о возможной накладке… – Он сделал многозначительную паузу и пристально посмотрел в глаза сначала Гурову, а потом Крячко.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Гуров.
Челобеев поднес к губам кружку и отпил несколько крупных глотков.
– Интересы моего шефа, как я уже сказал, не пострадали. Но о других этого сказать нельзя. Незнаком с господином Василевским, но зато неплохо знаю Осипенко, которому фактически принадлежит клуб «Крещатик» и «БМВ», который увели бандиты. Хорошо также представляю себе реакцию и возможности Портнова. Боюсь, что эти двое уже начали собственное расследование. В принципе это законно, но при определенных обстоятельствах может здорово запутать картину.
– Что вы называете определенными обстоятельствами? – уточнил Гуров.
– Не знаю, какие установки дали эти господа своим людям, – медленно проговорил Челобеев, – но подозреваю, что миндальничать они не намерены. Грубо говоря, преступников могут убить раньше, чем вы их найдете. Не самый оптимальный вариант, согласитесь.
– Вариант так себе, – подтвердил Гуров. – Но мы постараемся опередить всех. Главное, подбросьте нам идею!
– Я обязательно позвоню. Хотите еще шашлыка?
– Нет, спасибо, нам пора, – Гуров и Крячко поднялись одновременно, как по команде. – Все было на высшем уровне. Обязательно запомню этот кабачок. Он того стоит.
– Всего хорошего, – сказал Челобеев.

Глава 7
Ясным солнечным утром на один из пустырей на восточной окраине столицы въехал массивный джип, битком набитый молодыми людьми в темно-серых плащах. Лица у всех были серьезные, даже хмурые, глаза озабоченно шныряли по сторонам. Все, кроме водителя, держали руки в карманах, готовые в любую минуту достать оттуда оружие. Джип остановился на середине пустыря, и человек, сидевший на переднем сиденье, немедленно достал из кармана мобильник.
– Алло, шеф! Мы на месте. Пока пусто. Кольцевую держат, как и договаривались. Выезд в город тоже. У меня только один вопрос – что делать, если этот козел не явится? Ага, понял. Ждем до получаса, потом уходим. Я перезвоню. Значит, так, – значительно сказал он, оборачиваясь назад. – Установка прежняя. Появится Максуд – вытянуть из него все, что знает. Шеф очень переживает – сказал, чтобы без результата не возвращались. Тачку Максудову блокировать сразу, чтобы не ушел.
– А если стрелять начнет? Говорят, он бешеный, – подал кто-то голос с заднего сиденья.
– Хороший вопрос. Действуем по обстоятельствам, но условие одно – Максуд нужен живым… А вообще лучше без шума. Мне кажется, Максуду это тоже ни к чему.
– Едет! – негромко сказал водитель, всматриваясь в облако пыли, поднявшееся за кустами на краю пустыря.
– Все, ребята, пошли! – скомандовал главный. – Рассредоточьтесь и будьте наготове. Главное, чтобы Максуд явился лично. А общий язык мы с ним как-нибудь найдем.
Все высыпали из машины и заняли ключевые позиции на местности. Двое остались у машины и, не двигаясь, дожидались, пока чужой автомобиль подъедет ближе.
Наконец он вылетел на пустырь, рискованно развернулся и замер как вкопанный в пяти шагах от дожидающихся его людей. Это был совсем новый «Форд» цвета морской волны, нарочито неухоженный, забрызганный грязью и даже в одном месте битый, что, видимо, должно было показать полное пренебрежение хозяина к предметам роскоши.
Из «Форда» с большим достоинством появился коренастый смуглый человек в кожаном плаще, без головного убора. Лицо его имело хищное и настороженное выражение. Следом за ним появились еще двое в похожих кожаных плащах, такие же хмурые и замкнутые. Троица направилась к джипу.
– Здравствуйте! – подчеркнуто вежливо произнес коренастый. – Хороший денек сегодня. Солнечно… Меня зовут Максуд. Вы хотели со мной побеседовать?
– Петр, – сухо отозвался человек, стоявший у джипа. – Мне нужно задать вам несколько вопросов. Можете, конечно, не отвечать, но тогда вы многим испортите настроение. В такой-то солнечный день!..
– Я внимательно слушаю, – сказал Максуд, закладывая руки за спину.
– Нам стало известно, что на днях вы приобрели «БМВ», купили с рук…
После короткой паузы Максуд вежливо сообщил:
– Я слушаю.
Уже с раздражением в голосе Петр продолжил:
– Это мне хотелось бы услышать – у кого купили, при каких обстоятельствах, куда дели… Не буду читать мораль, но покупать паленые тачки – не самое благородное занятие. А главное, небезопасное. Мой шеф очень задет этим происшествием, а он весьма серьезный человек.
– Да, я знаю, – кивнул Максуд, и в глазах его мелькнул недобрый огонек. – Но я не веду описи имущества этого уважаемого человека. Я не сую нос в чужие дела. Меня интересует только мой маленький бизнес.
– Мой шеф не считает это мелочью, – мрачно сказал Петр. – Он очень расстроен. Он считает, что его оскорбили. По-моему, он прав.
– Максуд даже в мыслях не держал нанести кому-то оскорбление, – в третьем лице сказал о себе Максуд. – Все в этом городе знают, что Максуд умеет проявлять уважение.
– Мы сейчас говорим не о Максуде. Нам нужно разобраться, как получилось, что автомобиль моего шефа оказался в его руках.
– Не знаю, о том ли автомобиле мы сейчас говорим, – начиная нервничать, произнес Максуд, – но «БМВ», на который я потратил свои деньги, продавался безо всяких бумаг. Это был случай, дорогой, просто случай. Если к тебе на улице подойдут и скажут – возьмешь «БМВ» за смешные деньги? Ты что, скажешь нет?
– Значит, на улице? Вот так просто подошли на улице и спросили? – с мрачной иронией спросил Петр.
– Не веришь? – злым голосом спросил Максуд. – Ты мне не веришь, я тебе не верю – зачем тогда этот разговор?
– Ладно, допустим, – мотнул головой Петр. – Мы знаем, что угнали тачку какие-то лохи. Никто их не знает. Мы проверяли – это не твои люди. Но тачка все-таки оказалась у тебя. Нам стукнули точно. И ты говоришь, что к тебе на улице подошел неизвестный и предложил ее купить. Может быть, он прямо на ней и подъехал?
– Нет, он не подъехал. Он просто подошел. И не на улице, а на рынке. На авторынке, дорогой. Он подошел и сказал – есть «БМВ» за смешные деньги. Я мог его послать – я его совсем не знаю. Но деньги, которые он просил, меня в самом деле насмешили. Он просил десять кусков, дорогой, – Максуд торжествующе уставился на Петра, ожидая увидеть реакцию на столь неожиданное заявление.
Но реакция Петра была более чем сдержанной – только брови его грозно сошлись на переносице.
– Десять кусков… – медленно повторил он. – И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты этому поверил?
– Я не поверил, – гордо сказал Максуд. – Но я попросил показать машину. Если бы это была подстава, на этом бы все и закончилось. Но этот человек пообещал пригнать машину через полчаса. Я сказал, что подожду, а сам отправил своих людей – посмотреть, куда он поедет. Они вернулись и сказали, что все чисто. Я отдал десять кусков.
– Машина у тебя?
– Машина далеко. Очень далеко. Но, может быть, твоему шефу нужен адрес этого человека?
На этот раз он все же дождался выраженной реакции со стороны собеседника. Петр вскинул голову и хрипло, с нетерпением спросил:
– Ты знаешь его адрес?! Ты его точно знаешь?
– Мои люди проследили его до гаража, – почти надменно произнес Максуд. – А потом еще немного походили за ним. На всякий случай. Как всякий нормальный человек, он пришел в конце концов домой.
– Мне нужен адрес этого человека! – сказал Петр.
– Сначала мы должны договориться о цене, – холодно пояснил Максуд. – Все на этом свете чего-то стоит.
– Должен предупредить, – дергая верхней губой, сказал Петр, – что у меня жесткие инструкции, и у меня здесь везде мои люди. С огнем играешь, Максуд!
– От мертвого ты ничего не узнаешь, – с насмешкой ответил Максуд. – Поэтому давай говорить серьезно. Давай торговаться. Я понимаю, что у тебя жесткие инструкции, но у тебя наверняка широкие полномочия. Попробуем столковаться?
Петр отвернулся и с ожесточением сплюнул на пыльную землю.
– Ладно, хрен с ним! – сказал он. – Чего ты хочешь за этот адрес?
– Вы снимаете все вопросы по вашей тачке. Ее не вернешь уже, даже если сильно захочешь. И еще вы даете мне пять штук за бумажку с адресом. Не зеленых, нет, – за такую тварь хватит пяти тысяч рублей…
– Не обломится! – с угрозой сказал Петр. – Даже не заикайся! Хватит с тебя и машины. Хозяин сказал – черт с ней, важен принцип! Так что про деньги мне больше не вякай! А то я и по-другому могу на это дело посмотреть.
– Не горячись, дорогой! – спокойно сказал Максуд, в душе смеясь над нерасчетливым человеком, купившимся на его блеф о пяти тысячах. – Всегда можно договориться. Я готов уступить – из уважения к достойному человеку. Главное – это мир и согласие.
Он обернулся к одному из своих сопровождающих и щелкнул пальцами:
– Принеси бумажку, где у тебя адрес записан, быстро!
Тот кивнул и вприпрыжку бросился к «Форду». Через несколько секунд он уже вернулся, почтительно протягивая Максуду сложенный вдвое листок. Максуд проверил, то ли ему принесли, а потом протянул записку Петру.
– Адрес точный, – сказал он. – Человека Владимиром зовут. Мои слышали, как он с соседом разговаривал. Это все.
Петр развернул листок, пробежал по нему хмурым взглядом и обернулся:
– Едем в Бескудниково, живо!
Максуд с затаенной усмешкой смотрел, как выбираются из-за кустов люди в серых плащах и поспешно втискиваются в джип, а потом сказал на прощание:
– Мы в расчете?
– Живи пока! – обронил Петр, прыгая на переднее сиденье. – Если все сойдется, можешь считать, что в расчете. Благодари моего шефа, что он такой добрый человек – я бы с тобой по-другому разговаривал.
Он кивнул водителю, и джип сорвался с места. Вскоре он уже выехал с пустыря и помчался по Кольцевой автодороге на север. Петр достал мобильник и набрал номер. Объяснив в нескольких словах ситуацию, он сообщил:
– Я принял решение ехать сразу в Бескудниково. Считаю, незачем откладывать. Если Максуд не соврал, этого гада нужно прищучить как можно быстрее, чтобы найти всю банду, пока они не сорвались отсюда.
Закончив разговор, он сложил трубку и сказал с радостной ноткой в голосе:
– Шеф дает добро! Прищучим этого гада как следует! Лишь бы это тот самый оказался.
– А если его как раз дома нет? – спросил кто-то.
– Подождем! – уверенно сказал Петр. – Время терпит. Подождем.
Приехали в Бескудниково в десятом часу, остановили машину напротив девятиэтажки, указанной в адресе, осмотрелись.
– Нормально, все тихо, – заключил Петр. – Значит, так – Виктор и Леша пойдут со мной. Остальные здесь. Только не спите! Нужно все провернуть так, чтобы комар носа не подточил. Кому что не ясно? Тогда вперед!
Втроем они вышли из машины и направились к подъезду. Петр повертел головой по сторонам и сказал с досадой:
– Что за район?! Не могу поверить, что какой-нибудь лох отсюда мог угнать тачку у хозяина! Это уже вообще за пределами!..
Спутники его деликатно промолчали, считая для себя невозможным высказываться по такому деликатному вопросу. Хозяин действительно был очень обижен, и не столько пропажей машины, сколько наглостью неизвестных ворюг. Кто бы они ни были, их теперь ждала одна судьба. Когда хозяин обижался, то хорошего ждать не стоило.
Подъезд был оборудован домофоном, но для Петра это не стало проблемой – хозяин заботился о таких мелочах. Открыв дверь универсальным электронным ключом, Петр и его спутники вошли внутрь и пешком поднялись на пятый этаж. Дверь нужной им квартиры располагалась в конце коридора, и, судя по всему, окна этой квартиры выходили во двор – значит, и с этой стороны все было под присмотром. Впрочем, Петру не казалось вероятным, что неизвестный Володя станет спасаться бегством по балконам. Но тем не менее вести себя нужно было осторожно – лишнего шума, а тем более огласки, хозяин не простит.
– Значит, так, – сказал Петр негромко. – Виктор – на лестничную площадку. Леша звонит. Если он дома – называешь его имя и представляешься посыльным из военкомата. Когда откроет, постарайся заблокировать дверь. Остальное – моя забота.
– А если его дома нет? – спросил Леша.
– На нет и суда нет, – мрачно буркнул Петр. – Делай, что сказано.
Он отступил в сторону и прижался спиной к стене, чтобы его нельзя было увидеть в дверной глазок. Леша расправил плащ, придал физиономии значительность, какая, по его мнению, должна была соответствовать работнику военкомата, и нажал на кнопку дверного звонка.
Мелодичный сигнал прозвучал не менее трех раз, прежде чем за дверью послышались шаги и мужской голос после небольшой паузы произнес:
– Кто там?
– Военкомат. Повестка. Расписаться нужно, – категорическим тоном отрапортовал Леша.
– Минуточку, – донеслось из-за двери. – Я не одет. Сейчас накину халат.
Леша озабоченно скосил глаз в сторону Петра. Тот сердито сдвинул брови, призывая напарника не отвлекаться. Леша сделал равнодушную физиономию и уставился на стеклянную блестку глазка в двери. Так прошло около минуты.
Теперь забеспокоился Петр. Он отлепился от стены и озабоченно прошелся взглядом по двери.
– Что за хренота? – почти беззвучно произнес он. – Неужели эта гнида что-то учуяла?
Он приложил ухо к замочной скважине и, морщась, попытался уловить хотя бы один звук, доносящийся из запертой квартиры. Но там было тихо.
– Смылся? – обеспокоенно спросил Леша.
– Куда ему деваться? – презрительно прошипел Петр. – Затаился, гаденыш. Придется дверь вскрывать. Лажа, конечно, но выбора нет. Лишь бы этот паскудник шум не поднял. Со страху такие на все способны.
– Может, ну его? – неуверенно сказал Леша, озираясь по сторонам. – Хату его мы теперь знаем, подождем.
– Нечего ждать! – огрызнулся Петр. – Пока будем ждать – он так лыжи навострит, что концов не сыщешь. Будем брать. Прости, господи, меня, грешного…
Он порылся в карманах, достал связку отмычек и принялся возиться с замком. Через минуту дверь открылась. Петр мотнул головой, предлагая напарнику заходить. Тот насупился, с решительным видом сунул руку в карман и боком проник в темную прихожую. Петр вошел следом за ним и бесшумно прикрыл дверь.
Некоторое время они стояли у порога, настороженно прислушиваясь к тому, что творится в квартире. Было так тихо, будто во всем доме не осталось ни единой живой души. Петр был уверен, что хозяин приготовил для них какой-то сюрприз, и потому не торопился. Действовать нужно было наверняка.
Он тоже достал из кармана пистолет и, ткнув Лешу в бок локтем, демонстративно навернул на ствол глушитель. Леша смутился и, пошарив у себя в плаще, быстро исправил ошибку. Петр мотнул головой, показывая напарнику на дверь, ведущую в кухню. Держа наготове оружие, Леша осторожно двинулся туда. Петр с беспокойством посмотрел ему вслед, но, убедившись, что пока все спокойно, заглянул в комнату.
«Похоже, этот Володя один живет, – решил Петр, озирая наметанным глазом холостяцкий кавардак, царивший в квартире. – Бабских вещей не видно, и вообще… Это хорошо, меньше мороки».
Однако и самого Володи нигде не было видно. Где он прятался – в шкафу, под диваном, в ванной? Варианты могли быть самые разные, но Петр выбрал наиболее реальный. Хозяин наверняка скрывался за дверью, ведущей в спальню. На что он надеялся и что собирался предпринять, угадать было невозможно, но Петр был настроен очень серьезно. Человек, который решается угнать машину у господина Осипенко, способен на многое.
Петр на цыпочках приблизился к полуоткрытой двери, прижался к косяку и, подняв пистолет дулом вверх, негромко позвал:
– Володя! Не валяй дурака! Выходи! Поговорим как мужчины. Чего ты напугался, дурачок?
Ответом ему было молчание. Тогда Петр решился. Пинком ноги он распахнул дверь и на полусогнутых ногах, точно паук, ворвался в спальню. Повел дулом пистолета, выискивая цель. И тут из-за шкафа ему под ноги вылетела какая-то бурая штуковина, похожая на консервную банку. Она громко щелкнула и исторгла из себя шлейф зеленовато-желтого вонючего дыма. Петру показалось, что он полной грудью вдохнул пригоршню молотого перца. Дыхание у него остановилось, в голове помутилось, а из глаз потоком хлынули слезы. Хрипя, как удавленник, Петр согнулся в три погибели и вслепую попытался выскочить из комнаты. Он ничего не видел вокруг – только какие-то струящиеся зеленые волны. Вдруг из этого тумана выскочил человек в обычном костюме, но в жуткой резиновой маске с фильтром вместо рта и двумя стеклянными бельмами вместо глаз. Как футболист, пробивающий с разбега штрафной удар, он что есть силы нанес удар ногой прямо в лицо задыхающемуся Петру и отбросил его к стене. Запрокинув голову, Петр рухнул на пол и выпустил из разжавшихся пальцев пистолет. Человек в маске мигом подхватил оружие и выбежал в соседнюю комнату. В дверном проеме напротив возникла еще одна фигура. Хозяин квартиры, не раздумывая, вскинул пистолет и выстрелил. Промахнуться было невозможно – Леша получил пулю в живот и, замирая от ужаса и отчаяния, рванулся из последних сил на кухню. Там он с ходу разбил оконное стекло и, упав грудью на подоконник, закричал.
Хозяин не стал ему мешать. В его голове уже созрел план. Он понимал, что внизу его уже дожидаются, и решил не пороть горячку. Метнулся в прихожую, прислушался. За спиной, на кухне, жалобно причитал раненый. За дверью было тихо. Однако он не стал рисковать – из квартиры выскочил, держа перед собой пистолет. Коридор был пуст. Он в два прыжка выбежал на лестничную площадку – тоже все спокойно. Сунул пистолет за пазуху, сорвал с головы противогаз. Едкий запах уже чувствовался даже здесь. Он пригладил волосы, повертел маску в руках, словно ему было жаль с ней расставаться, а потом отшвырнул в угол и побежал вверх по лестнице. Далеко внизу загремела дверь и загрохотали каблуки.
Он поднялся двумя этажами выше и позвонил в дверь, обтянутую красной искусственной кожей. Ему открыла седая благообразная женщина, почти старушка, в старомодном красном платье, из-под которого выглядывали зеленые тренировочные шаровары с белыми лампасами.
– Володя? – удивилась она. – Что случилось? На вас лица нет!
– Зинаида Викторовна, разрешите мне войти! – срывающимся голосом произнес он. – У меня неприятности.
– Господи, входи, конечно! – засуетилась старушка. – Может быть, тебе позвонить нужно? «Скорую» вызвать?
– «Скорую» не надо, – быстро сказал Володя, закрывая за собой дверь. – И позвонить я уже позвонил. Вы вообще не беспокойтесь. У меня будет только одна маленькая просьба.
– Все что угодно, Володя! Вы знаете, как я вас уважаю!
– Боюсь, скоро вы перестанете меня уважать, – с кривой ухмылкой сказал гость. – И кстати, просьба будет не совсем обычная. Разрешите мне воспользоваться вашим балконом!
– Балконом?! В каком смысле, Володя?
Гость досадливо поморщился:
– Даже не знаю, как вам это объяснить. Попробую перебраться с вашего балкона на соседний. Там Гуренко живет, мой хороший знакомый…
– Володя! – произнесла Зинаида Викторовна, с тревогой глядя на молодого человека. – А почему вам не пойти к своему знакомому через дверь, как все люди ходят?
– Потому что меня хотят убить, – мрачно сказал Володя. – Внизу меня уже ждут. Ваш балкон – последняя моя надежда.
Зинаида Викторовна открыла рот и с ужасом посмотрела ему вслед. А Володя, уже не мешкая, направился в соседнюю комнату, распахнул дверь и вышел на балкон. В лицо ему ударил свежий осенний ветер. На фоне чистого синего неба вырисовывались четкие силуэты многоэтажек вокруг. Далеко внизу слышался шум уличного движения.
Он не боялся высоты, а до соседнего балкона, казалось, рукой подать. Впрочем, какая-нибудь доска или складная лестница сейчас не помешали бы. Но Володя знал, что искать что-то подобное у Зинаиды Викторовны – напрасный труд. Он чувствовал себя в форме и решил, что сумеет без труда преодолеть расстояние между двумя балконами в прыжке. Не теряя времени на раздумья, он взобрался на перила и, придерживаясь рукой за холодную стену, еще раз мысленно прикинул расстояние до балкона Гуренко. Оно было ему вполне по силам. Просто нужно было сконцентрироваться и хорошенько оттолкнуться.
Его подвела обувь. Скользкая кожаная подошва не позволила как следует оттолкнуться от перил, пробуксовала. Володя, нелепо перекосившись, пролетел над пропастью, попытался вцепиться в перила соседнего балкона, но пальцы только скользнули по гладкой поверхности и поймали воздух. Закованная в асфальт земля стремительно понеслась Володе навстречу. Он закричал…

Глава 8
О происшествии в Бескудникове Гуров узнал в тот же день, но наведаться туда смог только наутро. В районном отделе милиции он нашел следователя РОВД, который изначально занимался этим делом. Сутулый долговязый капитан с хохолком на макушке сидел в своем кабинете, обложившись горой бумаг, и что-то строчил, хмурясь и время от времени с тоской посматривая в окно. Появление Гурова не вызвало у него энтузиазма. Вначале он вообще собирался спровадить гостя подальше, но, увидев его служебное удостоверение, смирился и с глубоким вздохом поинтересовался, чем может быть полезен.
– Моя фамилия Татарников, – представился он. – Капитан Татарников, следователь РОВД. Хотя, по правде говоря, не возьму в толк, чем я могу помочь. У нас ведь тут особо важных дел раз-два и обчелся…
– Ну, не скромничайте, – сказал Гуров. – Мне объяснили, что на вчерашнее громкое дело выезжали вы, не так ли?
– Выезжал, – безо всяких эмоций сказал капитан. – Тут вся штука в том, что сначала была информация, что человек сам из окна выбросился. Ну, и все такое прочее… Это уж на месте стало ясно, что дело серьезное.
– Значит, если сам, то это так, для забавы? – уточнил Гуров, но, увидев недоуменный взгляд Татарникова, махнул рукой. – Ладно, проехали! Вот что мне скажи, капитан, какие ты лично выводы на месте происшествия сделал?
– Извиняюсь, товарищ полковник, – развел руками Татарников. – Какие же выводы? Появились свидетели, которые указывали, что за погибшим охотились, грозились убить… Посторонних люди во дворе видели. Ну и еще пожар этот…
– Что за пожар?
– То есть не пожар, а вот это самое – слезоточивый газ. Кто-то шашку бросил в квартире погибшего, плюс стреляные гильзы там нашли, окно разбитое и капли крови. Однозначно это дело сразу же в прокуратуру передали и дело по подозрению в убийстве возбудили. Так что мой номер тут десятый – прокуратура этим делом занимается. А я вот бумажки напоследок строчу, чтобы, значит, все формальности соблюдены были.
– Прокуратура, может быть, и занимается, – строго сказал Гуров, – а ты уже занимался и много чего своими глазами видел. Свежий взгляд это называется. Поэтому убедительно тебя прошу – все, что ты своим свежим взглядом увидел, мне изложить. А еще лучше будет, если мы с тобой сейчас туда, на это самое место, отправимся и ты мне все в натуре покажешь. Я на машине.
Татарников немного подумал, но предпочел не возражать. Через пять минут они уже ехали на место, где произошла трагедия.
– Погибшего звали Владимир Полесский, – рассказывал по дороге Татарников. – Тридцать один год, не женат. Последние годы нигде не работал, хотя образование имеет высшее – вроде инженер-авиастроитель. У него лет пять назад родители в автокатастрофе погибли. Оба сразу. Он с тех пор крепко запил, но потом вдруг остепенился, одеваться стал, девушка у него появилась… А может быть, сначала девушка появилась, а потом он за ум взялся, кто знает? Соседи о нем отзываются исключительно положительно. Знаком со многими, многим помогал починить что-нибудь или там мебель перенести, руки у него, говорят, золотые. Всегда был вежливый, приветливый, даже будучи под хмельком. А тут, когда в норму вошел, на него вообще нарадоваться не могли. Спортом, говорят, занимался серьезно – качаться ходил в какой-то спортивный центр… В общем, в доме многие всерьез огорчены его смертью, говорят, хороший человек был.
– А как же вся эта история? – поинтересовался Гуров. – Странный конец для хорошего человека. Что по этому поводу говорят?
– Удивляются, – лаконично ответил Татарников. – Никто ничего не понимает. Ходили к Полесскому друзья, девушки у него бывали, но всегда все было тихо. А теперь все просто руками разводят. Сначала-то вообще решили, что у него в квартире пожар случился – оттуда дым пер будь здоров! Вызвали пожарных, а те чуть сначала не угорели – сунулись без кислородных аппаратов. Потом уже дошло, что пожара нет, а есть газовая шашка… Приехали, товарищ полковник! Вот этот дом. Квартира на пятом этаже. Видите, окно выбито? Так вот там, под этим окном, на земле кровь была обнаружена.
– Чья кровь? Экспертизу проводили?
– Да это уже не в моей, как говорится, компетенции, – сказал Татарников. – Я углубляться не стал, осмотрел квартиру, опросил свидетелей, а когда кровь и гильзы обнаружил – сразу начальству доложил и в прокуратуру. Дальше я уже на подхвате был, как говорится. За всеми подробностями вам туда нужно обращаться. Но насчет крови одно могу сказать – кровь не Полесского была, это точно. Он ведь перед гибелью к своей соседке сверху пришел. Она все очень подробно описала. Взвинченный он был, это точно, но не раненый. Да ведь мы при нем пистолет с глушителем обнаружили, из которого недавно стреляли. Он и стрелял, я думаю.
Гуров и Татарников вышли из машины и прошлись вдоль фасада девятиэтажного дома. Гуров некоторое время задумчиво разглядывал выбитое окно на пятом этаже, а потом сделал заключение:
– Значит, жил-был добрый человек, нигде не работал, с соседями всегда здоровался, а потом пришли к нему злые люди, обложили его со всех сторон, и пришлось ему отстреливаться, а потом бежать… На седьмой, ты говорил? И уходить балконами… Такая вот история. И шашка эта со слезоточивым газом… Ее происхождение каково? Незваные гости применили, или…
– Шашку, похоже, Полесский бросил. Да что там похоже – точно он. Мы еще с пяток таких нашли у него в столе. И два противогаза. Один в шкафу лежал, а другой мы на лестнице нашли. Видимо, он, когда гостей встретил, шашку привел в действие – а сам-то в противогазе! Ну, от первых отбился, а вниз спуститься не решился. Предпочел рискнуть.
– Спортсмен! – с непонятной интонацией заметил Гуров и тут же добавил: – А скажи, капитан, крупных сумм денег, драгоценностей каких-нибудь вы у него в квартире не обнаружили?
– В квартире нет, – помотал головой Татарников. – А вот при нем нашли пятнадцать тысяч в валюте и еще тысяч тридцать в рублях. Плюс документы. То есть, по-видимому, он с концами уходил – возвращаться не собирался.
– Да, странная история! – повторил Гуров. – Жил себе человек, никому зла не делал, но в любую минуту был готов бежать на край света, так, что ли?
– Получается, что так, – пожал плечами следователь.
– Ну ладно, что выросло, то выросло, – сказал Гуров, еще раз взглядывая на выбитое окно наверху. – Квартира, как я понимаю, опечатана, и нам туда не попасть. Но соседку, которая последней Полесского видела, мы, надеюсь, проведать сможем?
– Запросто, – сказал Татарников. – Она напугана до смерти, но меня запомнила. Мы сейчас по домофону с ней свяжемся…
– А скажи, капитан, имеются свидетели, которые видели тех неизвестных, что торчали здесь у подъезда? Я имею в виду – видели достаточно подробно? Чтобы могли хоть что-то описать – машину, внешность и так далее?
Татарников смущенно потер переносицу.
– Тут такое дело, товарищ полковник, – сказал он. – Время рабочее было. То есть основная масса жителей на работе находилась. Посторонних видели граждане в основном пенсионного возраста, да и то издали. И надо сказать, показания они дают самые неопределенные. Говорят, что не обратили внимания. Сюда, говорят, постоянно на иномарках приезжают – за всеми не усмотришь. А вот кто рассмотрел все в подробностях – это пацанчик один, лет девять ему. Живет в первой квартире. Он в школу не ходил, потому что болеет. Но болезнь болезнью, а во двор поиграть он вышел. Ну и вроде видел что-то, машину описал, товарищей, которые тут суетились… Но я, по правде говоря, слушал его не слишком внимательно. Дети, они ведь фантазеры ужасные – по телику что-нибудь увидит и непременно это в показания ввернет! Я предпочитаю в таких случаях детский базар фильтровать, товарищ полковник.
– Может, ты и прав, – согласился Гуров, – но ты мне этого фантазера сейчас найди. Мне непременно нужно знать, кто тут мог быть вчера. Пусть даже мальчишка и приврет, но я и вранью сейчас обрадуюсь. Ты меня старушке по домофону представь, а сам отправляйся в первую квартиру, подготовь мальчишку. Будем конвейерным методом работать.
Старушка Гурову понравилась, и надо сказать, что он тоже произвел на Зинаиду Викторовну впечатление. Она даже усадила его пить чай.
– Я вас в кухне угощать буду! – решительно заявила она. – Вот не поверите, а я теперь стараюсь подальше от балкона держаться. Даже в комнату ту стараюсь не заходить. И вообще подальше. Проклятое это теперь место. Вы с каким вареньем предпочитаете?..
Несмотря на пережитое потрясение, хозяйка не растеряла оптимизма и держалась исключительно мужественно. Даже в своих страхах она признавалась с каким-то удивительным энтузиазмом.
– Исключительно по вашему выбору. А насчет места вы напрасно, Зинаида Викторовна! Случай, конечно, трагический и для вас очень неприятный, но в таких случаях надо четко понимать, где кончается граница одной жизни и начинается граница другой. Смерть вашего соседа не имеет к вам ни малейшего отношения, насколько я понимаю? Это чистая случайность, что он обратился именно к вам…
– А вот и никакая это не случайность! – горячо заявила Зинаида Викторовна. – Володя мне всегда симпатизировал. Всегда помогал сумки из магазина таскать, сантехнику мне чинил, даже рассказы мои старушечьи глупые выслушивал. Замечательной души был молодой человек! Сейчас это большая редкость. Так что совсем не случайно он ко мне ринулся, когда в тяжелое положение попал. Вы берите пирожные – это я сама испекла. Ночь спать не могла, конечно, и чтобы мысли в голову не лезли, вот занялась.
– Великолепные пирожные! – сказал Гуров, дегустируя угощение. – Говорю это, не кривя душой. Детство сразу вспоминается.
Зинаида Викторовна расцвела.
– Чем-то вы мне Володю напоминаете! – призналась она. – Такой же красавец-мужчина. Настоящий джентльмен. Вчера тут много ваших толклось, и скажу безо всякой дипломатии – никакого сравнения! Ужасные люди! Одеты кое-как, говорят грубости, повадки, как у разбойников… Вы совсем другой – сразу видно породу.
– Порода у нас, Зинаида Викторовна, одна, – посмеиваясь, сказал Гуров. – Менты – они менты и есть. Работа такая, что поневоле огрубеешь. И насчет одежды вы не правы. Как в пословице говорится – по одежке встречают…
– А по уму провожают, – закончила хозяйка и тут же категорически заключила: – Так я и ума у них особого не заметила, один гонор. Думают, что раз погоны надел, то уже и все – царь природы!
– Уверяю вас, никто так не думает! Не до этого нам, дорогая Зинаида Викторовна! Бандитов искать надо. Вот, например, тех, из-за которых ваш сосед погиб. А кстати, у вас нет никаких предположений, от кого это Володя так убегал? У него что, и раньше бывали неприятности?
Зинаида Викторовна посмотрела на Гурова с негодованием:
– Да как вы могли такое подумать! Я же объясняла, Володя – исключительно положительный молодой человек. Одно время он пил сильно, – она понизила голос. – Но даже и тогда не терял человеческого облика. И в знакомствах он всегда был разборчив. Есть у него девушка – я раза два ее видела – тоже очень милое создание. Оторву-то – ее сразу видно! И друзья когда к нему приходили, тоже все культурно было.
– Вы знаете его друзей?
– Да откуда! Тоже видела мельком. Замечательные ребята, интеллигенты! Один даже руку мне целовал – такая галантность! – Зинаида Викторовна улыбнулась от приятных воспоминаний. – У него даже имя не современное, пушкинское такое – минуточку… Вот, Германом его зовут, точно!
– Интересно, – сказал Гуров. – Где живут, чем занимаются, значит, не знаете? Ну, не беда. А девушка – ее как зовут?
– Кажется, Галя, – подумав, ответила хозяйка. – Право, не скажу точно. Я давно ее видела.
– Ясно. Вот одного я только не пойму. Говорят, Володя последние годы не работал. Родители у него погибли. Чем же он, извините, за квартиру платил? Девушку в ресторан на что водил? Кушал, наконец? И потом, вы, наверное, слышали, что вчера в его квартире шашка со слезоточивым газом сработала?
– Слышала! Да этим слезоточивым даже у меня в квартире воняет! Сейчас только немного выветрилось…
– Так это его, Володина, шашка была, – сказал Гуров. – У него еще несколько таких нашли. И пистолет. Как все это объяснить?
Зинаида Викторовна присела у стола, подперла щеку кулачком. Вид у нее был очень грустный.
– Знаете, если совсем уж честно, – проговорила она доверительно, – то я и сама об этом задумывалась. Любила я Володю и не скажу о нем ни одного плохого слова. А если и было у него на душе что-то темное, то заплатил он за это по полной программе, как сейчас говорят. Бог ему судья, я так считаю.
– Наверное, так оно и есть, – согласился Гуров. – Но вот какая закавыка. Те люди, что вчера сюда приходили, божьему суду пока неподвластны. Придется нам самим ими заниматься. Да и к друзьям Володи у меня имеются вопросы. Поэтому, если что-то важное вспомните, Зинаида Викторовна… Да и не важное тоже – сразу позвоните мне, ладно? Вот по этому телефончику, – Гуров положил на стол визитную карточку. – Спасибо за чай. А варенье было чудесное! Давно такого не пробовал.
– Жаль, что все так получилось, – сказала старушка, провожая Гурова до дверей. – А уж Володю как жаль – просто ужас! Но я вам обязательно позвоню, если что-нибудь узнаю, можете не сомневаться.
Гуров поблагодарил, но остался в некотором недоумении, потому что не просил Зинаиду Викторовну что-либо узнавать, а просил только вспомнить.
Во дворе его ждал сюрприз в двух лицах – капитана Татарникова и очкастого пацана с продувной физиономией, одетого в джинсовый костюм, который был ему явно велик. Впрочем, чувствовал себя этот пацан совершенно свободно, как рыба в воде, и с Гуровым познакомился безо всякого смущения.
– Меня Андреем зовут, – сообщил мальчишка, протягивая руку Гурову и плутовски улыбаясь. – Фамилия Шемякин. Я в первой квартире живу.
– Вот это и есть тот самый свидетель, товарищ полковник, – сказал Татарников, не слишком весело улыбаясь. – Прошу любить и жаловать. Согласился сотрудничать с органами правопорядка добровольно. Родителей дома нет, так что он сам себе хозяин. А вроде того – болеет…
– У меня гланды, – солидно пояснил Андрей. – И справка есть.
– Справка – это серьезно, – кивнул Гуров. – Со справкой ты можешь быть спокоен за свое будущее.