КРИП ВОРЛАНД

1

Что такое космос? Это пустыня, познать которую не дано человеку, даже
если он обладает сотнями, тысячами жизней, чтобы провести дороги между
солнечными системами и планетами, чтобы расспрашивать, чтобы пытаться
узнать, что находится за следующим солнцем, следующей системой.
Такие искатели знают, что не должно быть пределов человеческой вере в
чудесное, которая отсутствует у тех, кто следует проторенными дорогами, не
принимает ничего, отказывает собственным чувствам.
Те, кто осмеливается проникать в неизвестное - первые разведчики
пространства, исследователи и не в меньшей степени Свободные Торговцы,
вырывающиеся за пределы Галактики - привыкают к тому, что то, что было
легендами и фантазией на одной планете, может оказаться счастливой или
мрачной действительностью на другой. Каждое приземление на новую планету
приносит свои тайны и открытия.
Быть может, это вступление псевдофилософское, но я не знаю, как
начать иначе, потому что раньше я рассказывал обо всем этом только в той
мере, в какой это требовалось для отчета в Лигу Свободных Торговцев. Когда
человек собирается описывать невероятное, ему трудно начать.
Перворазведчики во время своих бесконечных путешествий по мирам и
системам сообщают в Управление много странного и необычного. Но даже
планеты, ставшие благодаря их работе доступными людям, могут хранить свои
тайны и после того, как их признают удобными стоянками для кораблей или
даже пригодными для новых поселений.
Свободные Торговцы, целиком зависящие от внешней торговли и не
получающие для поддержки жирных кусков, которые дают своим монополиям
Объединения планет системы, то и дело сталкиваются с явлениями,
неизвестными даже в Управлении. Так и случилось на Йикторе во времена Луны
Трех Колец. И кто может рассказать об этом лучше меня, с которым все это
произошло, хотя я был всего лишь помощником суперкарго на "Лидисе", к тому
же последним в списке команды этого корабля.
Благодаря своему образу жизни за годы своего существования Свободные
Торговцы стали почти что отдельным племенем Галактики. У них нет дома, у
их кораблей нет постоянного порта приписки, они всегда скитаются. Поэтому
для нас корабль - единственная наша планета, и вне его мы все выглядим
иностранцами. Но это не значит, что мы неприязненно относимся ко всему
иностранному, чужому; тяга к исследованию и восприятию окружающего нас
внешнего пространства стала уже неотъемлемой частью нашей природы.
Мы рождаемся торговцами, потому что семьи живут на больших кораблях.
Так было решено уже давно, и это было гораздо лучше для нас, чем короткие
непрочные связи в портах, могущие привести к потере своего корабля.
Крупные космические станции-порты являются городами, торговыми центрами
для каждого сектора, где совершаются крупные сделки и где семьи могут
насладиться чем-то вроде домашнего уюта в промежутках между вояжами.
Но "Лидис" был кораблем класса Д для холостяков, потому что
предназначался для торговли на опасных окраинах, на которую могли решиться
только одинокие мужчины. Я, Крип Ворланд, был очень доволен, что взялся за
это дело. Мой отец не вернулся из последней экспедиции уже много лет тому
назад. Моя мать, по обычаю Торговцев, через два года снова вышла замуж и
уехала куда-то со своим супругом. Так что меня некому было отговаривать,
когда я записывался в команду.
Нашего капитана Урбана Фосса считали хорошим командиром, хотя он был
молод и любил риск; но именно последнее и устраивало членов его команды:
они хотели иметь вожаком человека, который каким-нибудь рискованным
предприятием продвинет их в ряды тех, кто пользуется солидным авторитетом
в торговых центрах. Джел Лидж заведовал торговым отделением. Он не любил
давать легких заданий, но я повздорил с ним только один раз, и из-за того,
что он ревниво охранял торговые секреты, заставляя меня доискиваться до
всего самому. Но, может быть, это и было лучшим способом обучения -
держать меня в постоянном напряжении во время вахты и давать возможность
подумать, когда я был свободен от своих обязанностей.
Мы совершили уже две удачные экспедиции до того, как приземлились на
Йикторе, и, конечно, возомнили о себе бог знает что. Но, как бы то ни
было, Свободные Торговцы никогда не забывают об осторожности. Когда мы
совершили посадку, то, прежде чем открыть люки, Фосс включил для
прослушивания магнитофонную запись, содержащую все предупреждения,
необходимые на этом свете.
Единственный порт - так как это была действительно окраинная планета
- находился вблизи Ырджара, центрального города, если можно вообще
говорить о существовании городов на Йикторе, расположенного в центральной
части большого северного материка.
Мы приурочили наше прибытие к большой торговой ярмарке, встрече
купцов и простого люда со всей планеты, что происходило раз в два
планетных года в конец сезона сбора урожая.
Как и во многих других мирах, эти сборища имели когда-то, да и до сих
пор не утратили до конца религиозное значение. Считалось, что это была
дата битвы древнего народного героя с каким-то демоническим врагом, в
которую он вступил ради своего народа и одержал победу, но погиб и был
похоронен с необычайными почестями. До сих пор разыгрывалось подобие той
битвы, после чего следовали соревнования, в которых феодалы соперничали
друг с другом, ставя на своих чемпионов. Победившие в каждом соревновании
получали богатые призы, а главное - престиж не только для себя, но и для
своего хозяина вплоть до следующей ярмарки.

2

Общество на Йикторе находилось в феодальной стадии развития.
Несколько раз за историю его существования короли и завоеватели пытались
объединить под своей властью целые континенты, хотя бы на время своего
правления. Эти объединения порою существовали и в последующие династии,
но, как правило, вскоре распадались в результате междуусобиц. Развития не
происходило. Священники, правда, хранили какие-то легенды о ранней
цивилизации, достигшей большей стабильности и более высоких технических
знаний.
Никто не знал, почему они остановились на этой стадии, и никто из
местных жителей не хотел знать, существует ли другой образ жизни, или не
верил в это. Мы прибыли во время полной разрухи и беспорядка, когда шесть
феодалов нападали друг на друга, но ни у кого из них не было ни ловкости,
ни смекалки, ни везения, чтобы взять верх. Таким образом, имело место
своего рода равновесие власти.
Для нас, Торговцев, это влекло за собой некоторые трудности и
неудобства, ограничивало нашу деятельность, чем мы были очень недовольны.
Это означало "запрет на мысли" и "запрет на оружие".
Давным-давно, еще в самом начале свободной торговли, для защиты от
власти Патруля и якобы для того, чтобы не раздражать Контроль, Торговцы
осознали необходимость этих двух предосторожностей на примитивных
планетах. Определенная техническая информация ни в коем случае не должна
была продаваться, как бы ни высока была предлагаемая цена. Оружие внешнего
мира, а также секреты его изготовления, находились под запретом. Когда мы
совершали посадку на такую планету, все оружие, кроме небольших дубинок,
запиралось в сейф и доставалось только после того, как мы покидали
планету. Мы также проходили профилактику, чтобы из нас нельзя было
вытянуть никакой запретной информации.
Может показаться, что в результате всего этого мы были абсолютно
беззащитными перед грубой силой какого-нибудь феодала, решившего узнать от
нас как можно больше. Но закон ярмарки полностью охранял нас от опасности,
по крайней мере, до тех пор, пока мы придерживались правил, установленных
жрецами в первый день.
По закону, общему для всех миров Галактики и кажущемуся везде
естественным и справедливым, территория ярмарки являлась нейтральной
площадью и святыней. Смертельные враги могли встретиться тут, но ни один
не посмел бы взяться за оружие. Если кто-нибудь из преступников достигал
ярмарки и не нарушал ее законов, он был полностью свободен от
преследования и наказания до ее окончания. Сама ярмарка имела свои законы
и полицию, и любое преступление, совершенное за ней, жестоко каралось.
Таким образом, ярмарка являлась также местом переговоров между феодалами,
где они разбирались в своих междуусобицах, а возможно, и заключали новые
союзы. Нарушивший закон ярмарки объявлялся вне закона, что было почти
равносильно приговору к смертной казни, только более продолжительной и
мучительной.
Все это мы хорошо знали, однако терпеливо выслушали запись: на
торговом корабле никто никогда не относится к такого рода предупреждениям
как к пустой трате времени. Затем Фосс снова обратился к распределению
обязанностей во время пребывания на планете. Во время экспедиций на разные
планеты мы выполняли их по очереди. Охрана корабля была постоянно,
остальные же были относительно свободны и могли работать парами. Начиная с
утреннего гонга и до сумерек мы должны были налаживать контакты с местными
купцами. Фосс был уже один раз на Йикторе как помощник капитана на "Коал
Сэк" и теперь вытащил свой дневник, чтобы освежить в памяти образ жизни
планеты.
На всех кораблях Свободной Торговли, хотя суперкарго руководит
распределением товара и основными сделками, каждый член команды может
работать самостоятельно, смотреть во все глаза и предлагать по собственной
инициативе выгодные сделки. Так что, разбившись на пары, мы исследовали
рынки, выясняя нужды местных жителей, которые можно было бы удовлетворить
во время следующей экспедиции, а также подыскать возможные предметы
экспорта.
Основной груз, который мы забирали в Ырджаре, был спрод, густой сок,
выжатый из листьев местного растения и спрессованный в блоки, которые мы
легко укладывали в нижнее отделение, когда оттуда были выгружены тюки с
мурано, блестящим плотным шелком, который жадно расхватывали ткачи
Йиктора. Они терпеливо распускали его на отдельные нити и смешивали с
лучшей пряжей местного производства, в результате чего работа занимала
вдвое больше времени. Иногда какой-нибудь феодал платил все деньги,
вырученные за сезонные работы, за платье, сшитое целиком из нашего шелка.
На обратном пути мы сгружали блоки спрода у Закатанов, которые
перерабатывали его в вино. Они считали, что это вино повышает умственное
развитие и лечит некоторые болезни их змеиного народа. Правда, я не
понимаю, зачем Закатанам еще повышать свое умственное развитие, в этом
отношении они и так сильно нас обогнали.
Но спрод не составлял полного груза, и мы должны были искать новые
товары. Догадки не всегда оправдывались, случалось и так, что то, что
сначала казалось сокровищем, на поверку оказывалось бесполезным грузом, и
его выкидывали. Но предыдущие опасные операции прошли настолько удачно,
что мы были уверены - нам повезет и на этот раз.
Каждый Торговец, участвующий в удачных операциях, имеет возможность
довольно скоро заключить контракт с хозяином и получать большую долю
прибыли. Поэтому каждый из нас был очень внимателен, запоминал результаты
предыдущих экспедиций и старался чутьем определить то, что невозможно было
понять даже в результате упорной подготовки и обучения.
Конечно, всегда можно столкнуться с заметными товарами - новое
производство, драгоценные камни, это бросается в глаза. Опытный Торговец
замечает их сразу во время больших ярмарок. В таких ярмарках, как эта, и
заключается основной соблазн для инопланетных торговцев.
С другой стороны, существуют товары-загадки, которые вы вынюхиваете с
расчетом на спекуляцию. Чаще всего это какой-нибудь неизвестный товар,
который местные купцы привозят на ярмарку, надеясь продать его с выгодой -
какие-то мелкие предметы, легкие и удобные для перевозки, и их можно
продать в тысячу раз дороже, чем они стоят, кому-нибудь из этой толпы
инопланетян, которые всегда ищут что-то такое, чем можно удивить соседей.
Ходят легенды о том, как однажды повезло Фоссу с Эспанскими коврами -
шедеврами ткачества и сочетания цветов. Их можно было свернуть в рулон не
длиннее человеческого предплечья, в развернутом же виде это были огромные
сверкающие полотна, покрывающие пол большой комнаты, прочные, радующие
глаз переливами цветов. Мой непосредственный начальник Лидж был причастен
к открытию дальхе на Крантаксе. Случилось так, что этот незаметный
сморщенный плод оказался нужен промышленности, и это принесло Лиге
порядочное количество кредитов, перевело Лиджа на следующую должность и
оказалось выгодным для планеты. Конечно, в самом начале службы на такие
удачи надеяться не приходится, но я думаю, что весь младший состав нашего
корабля в глубине души тешил себя подобными надеждами. Но было много
возможностей выслужиться и улучшить свою характеристику более мелкими
находками.
В первый же день я отправился на встречу с местными торговцами вместе
с Лиджем и капитаном. Встреча происходила в Большой Палатке - средних
размеров здании, находящемся в поле за стенами Ырджара, в центре ярмарки.
В то время, как вся архитектура на Йикторе была мрачной и тяжелой - здания
строились так, что могли в любой момент стать крепостями - Палатка,
которой не грозили никакие нападения, была немного веселее. Ее стены были
только частично из камня. Внутри было просторно, только по краям стояли
колонны, поддерживающие остроконечную крышу, края которой далеко выступали
за стены и представляли собой прекрасное укрытие от ненастья. Впрочем,
ярмарка проводилась обычно в сухую погоду. Освещение в Палатке было
гораздо лучше, чем в других домах Йиктора.
Мы были единственными представителями Свободных Торговцев в порту,
хотя тут был еще имеющий лицензию корабль Синдиката. Но он перевозил
только спецгрузы по контракту, и мы не возражали. Это был редкий случай
перемирия между инопланетянами, и не было необходимости изворачиваться.
Наш капитан и суперкарго Лидж сидели по-дружески со старшими купцами,
мы же устроились с меньшими удобствами. Мы приравнивались к их торговцам
второй гильдии и по правилам должны были помещаться в других отделениях;
кроме того, мы должны были, кроме демонстрации товара, еще и вести счет.
Эта двойная работа отделяла нас от наших офицеров и внушала местному
населению, что инопланетники глупы и нуждаются в таких помощниках, потому
что расчет - это движущее начало разумной торговли. И вот мы усаживались
на высокой платформе, для вида записывали экспонаты и расхваливали
предлагаемый товар.
Здесь продавали северные меха глубокого красного цвета, отливающие
золотом, когда торговцы вертели их, показывая. Ткани стояли в рулонах на
подставках, принесенных помощником. Много было металлических изделий,
главным образом, оружия. Мечи и копья, видимо, были универсальным
примитивным оружием в Галактике и были сделаны мастером, явно знающим свое
дело. Были здесь и кольчуги, шлемы с миниатюрными животными или птицами на
гребнях, щиты. Торговец, прибывший последним, с важным видом показывал
военные материалы. Двое его гильдсменов демонстрировали стрельбу по мишени
из самострела нового типа, и оживление, вызванное этой демонстрацией,
доказывало превосходство самострела.
Выставка оружия, которая была немалой и на местном рынке, надоела
нам. Конечно, время от времени кто-нибудь из нас покупал меч или кинжал,
чтобы продать какому-нибудь коллекционеру. Это была небольшая спекуляция с
минимальным риском.
Торговля - дело другое. Местные купцы делали перерыв, чтобы
освежиться, подходили к бочкам их лучшего, но для нас неприемлемого пива и
к "твердой еде", состоящей из оладий с фруктово-мясной пастой, а нас
отпускали почти перед заходом солнца. Как обычно, капитан Фосс и Лидж шли
на специальный банкет, который давала администрация ярмарки, а мы,
второсортные, возвращались на корабль.
Младший представитель Синдиката, деливший со мной неудобное сидение
на платформе, с усмешкой потянулся, предварительно засунув для
безопасности свои записи под ремень.
- Вот и все, - сказал он. - Ты свободен? Пошли в порт?
Как правило, Свободные Торговцы и Люди Синдиката не общались между
собой. В прошлом у нас было много неприятностей с ними. Торговец с
единственным кораблем не мог и надеяться на победу. Однако в наши дни вещи
охраняются лучше, чем они того стоят. У Лиги сильная рука, и лидеры
Синдиката дважды подумают, прежде чем толкнуть локтем Торговца, имеющего
такую защиту. Но чувства и память идут от тех времен и держат нас в
стороне, поэтому я ответил не слишком сердечно:
- Не сейчас, после рапорта.
- Все равно, - если он и понял смысл моей холодности, он ничем не
выдал этого. Наоборот, он уселся ждать меня, а я медлил, давая ему
возможность уйти. Но он не ушел.
- Меня зовут Гек Слэфид.
- Крип Ворланд, - я неохотно пошел за ним.
Выход был забит торговцами, и мы, как полагается иноземцам, среди них
не толкались. Он бросил взгляд на мой значок, я сделал то же. Он был на
грузовом судне, но на его диске было две полосы, а у меня только одна.
Однако продвижение по службе в Синдикате шло тогда более медленно.
Никогда нельзя судить о планетном возрасте тех, кто большую часть
жизни проводит в космосе. Некоторые даже и сами не знают, сколько им лет.
Однако я прикинул, что этот Гек Слэфид немногим старше меня.
- Еще не подкалымил? - спросил он.
Это был слишком наглый вопрос даже для людей Синдиката. Я подумал
было, что он просто не соображает, что подобных вопросов не задают никому,
разве что родственникам или близким друзьям. Возможно, он слышал об
обычаях Свободных Торговцев и воспользовался этим неудачным способом
завязать разговор.
- Нам еще не освободили порт, - я не стал показывать, что оскорблен:
может, его вопрос был вполне безобидным, хотя и выглядел скверно. Надо
уметь отвести оскорбление в сторону, когда имеешь дело с чужаком, а
Синдикат для нас был более чужим, чем иные негуманоиды.
Видимо, он уловил мои ощущения, потому что не стал развивать эту
тему. Пока мы шли по заполненным народом улицам, он указывал на безвкусные
флажки и полосы ткани, где были написаны местными загогулинами объявления
о всевозможных развлечениях - от совершенно невинных, до граничащих с
пороком. На ярмарке собирались продавцы и покупатели, жрецы и уважаемые
люди, так что здесь сосредотачивались все, кто добывал себе средства к
жизни предложением развлечений для ума и чувств.
- Здесь есть, на что посмотреть - или ты дежуришь вечером? - не был
ли его тон чуть-чуть покровительственным - или мне показалось? Я решил не
доискиваться. Мы не были связаны какой-нибудь торговлей, а я был
осторожен.
- Да, мне говорили, что тут есть кое-что интересное. Но я еще не
отстоял вахту.
Он ухмыльнулся и поднес руку ко лбу, как бы салютуя.
- Тогда у тебя счастье впереди, Ворланд. Мы уже отстояли, и ночь у
меня свободна. Если освободишься, посмотри это, - он повел рукой, указывая
на полосу в конце линии.
Она не блестела красками, как другие, а была странного серого оттенка
с розовыми прожилками, однако от нее нельзя было отвести взгляд.
- Это что-то особенное, - продолжал Слэфид. - Конечно, если тебе
нравятся шоу животных.
Шоу животных? Я снова смутился: я полагал, что у людей Синдиката
совершенно иные понятия о развлечениях - что-нибудь близкое к извращениям,
почти упадочным удовольствиям внутренних планет. Затем у меня возникло
подозрение - не эспер ли этот Гек Слэфид? Ведь он безошибочно спикировал
на такое развлечение, которое в первую очередь заинтересует меня, если я о
нем узнаю. Я развернул один из усиков моего мыслеискателя - не вторгаться
в мозг, конечно, этого я ни в коем случае не должен был делать - а только
осторожно обнаружить ауру эспера. Ее не оказалось, и я даже слегка
подосадовал на себя за свою подозрительность. Я ответил:
- Если мне повезет, я обязательно последую твоему совету.
Его окликнул кто-то, носящий знак его корабля, и он легким поклоном
простился со мной и пошел к своему другу. Я же стоял некоторое время перед
этой почти бесцветной рекламой, пытаясь понять, чем она так привлекает
взгляд. Такие вещи очень важно знать Торговцу. Действует ли оно так только
на меня, или на других тоже? Мне почему-то было так важно получить ответ
на этот вопрос, что я решил найти самого спокойного члена нашей команды и
проверить на нем действие рекламы.
Мне повезло. В эту ночь я был свободен. Команда "Лидиса" была столь
мала, что свободными бывали только четверо, и трудновато было заставить
ходить по двое, если у них разные понятия о развлечениях. Мы считались
младшими, и я вышел вместе с Грисом Шервином, вторым механиком. Прекрасно:
мне нужен был практичный спутник для проверки рекламы, и Грис подходил как
нельзя лучше. Он был потомственным Торговцем, как и все мы, но основной
его любовью был корабль, и я не думаю, что он интересовался торговлей -
кроме тех случаев, когда от него этого ждали. К счастью, я вспомнил, что
неподалеку от рекламы шоу животных есть темно-малиновая реклама выставки
мечей, и воспользовался этим, как приманкой для Гриса. Он был игроком, но
такая деятельность не рекомендуется на чужих планетах. Игра, наркотики,
пьянство и чересчур пристальное внимание к дочерям чужеземцев могли
привести к неприятным последствиям, вплоть до угрозы кораблю, так что
подобные желания временно блокировались, и мы, в конце концов,
соглашались, что это разумно.
Улица, где располагалось шоу, была теперь ярко освещена фонарями,
висевшими каждый над своей рекламой и окрашенными в тот же свет.
Светящиеся изображения на них извещали о том, что происходит внутри. Серая
с розовым полоса была еще здесь, фонарь в виде серебряного шара висел над
ней, и никакие изображения не разбивали его перламутровый свет.
- Что это? - спросил Грис, подойдя.
- Говорят, шоу животных, - ответил я.
Поскольку Свободные Торговцы большую часть жизни проводят в космосе,
понятно, что у них мало контактов с животными. Много лет на всех кораблях
жили кошки - - для защиты груза, поскольку они охотились на всяких
паразитов, прячущихся в трюмах. Веками они считались членами команды. Но
число их все уменьшалось: они уже не приносили так часто и много
потомства. Мы уже забыли, откуда родом эти животные, и не могли добыть для
них притока свежей крови, чтобы восстановить их размножение. Несколько
кошек оставалось на базах, их высоко ценили, охраняли и заботились о них в
надежде, что размножение восстановится. Все мы пытались время от времени
заменить кошек другими животными из многих миров. Один-два вида обещали
размножение, но большинство животных не могло приспособиться к корабельной
жизни.
Вероятно, желание иметь компаньонов-животных так привлекло нас к
инопланетным зверям. Не знаю, как Грис, но я считал, что просто обязан
посетить палатку под лунным шаром. Оказалось, уговаривать Гриса не
пришлось: он охотно пошел со мной.
Откуда-то доносился глухой тяжелый звук гонга. Постепенно стихали
смех, разговоры, песни на улицах: толпа платила дань призыву храма. Но
тишина длилась недолго, потому что, хотя ярмарка и имела свои религиозные
традиции, они с годами потускнели.
Мы прошли под тенью серой рекламы в сиянии лунной лампы. Я
рассчитывал увидеть какие-нибудь изображения животных, могущие послужить
приманкой для публики, но там оказался только экран с надписью на местном
языке, а над дверью качалась странная эмблема-маска - не животного, не
птицы, а комбинации того и другого. Увидев ее, Грис издал негромкое
восклицание.
- Что это?!
Его тон меня не удивил. Я слышал его и раньше, но только в тех
случаях, когда Грис стоял перед новой и непонятной машиной.
- Это же настоящая находка!
- Находка? - переспросил я, решив, что речь идет о какой-нибудь
удачной покупке.
- Настоящее зрелище, - поправился он, как будто прочел мои мысли. -
Это шоу Тэсса.
Грис, как и капитан Фосс, бывал на Йикторе и раньше. Я же мог только
повторить:
- Тэсса?
Я думал, что изучил ленты Йиктора достаточно внимательно, но смысл
этого слова ускользнул от меня.
- Пошли! - Грис подтолкнул меня к стройному туземцу в серебряной
тунике и высоких красных сапожках, принимающему плату за вход. Туземец
взглянул на нас, и я поразился.
Вокруг нас была толпа йикториан. Они лишь немногим отличались от
людей нашей породы. Но этот юноша в бледной одежде казался более чужим
этому миру, чем мы.
Он был так хрупок, что казалось, ветер, треплющий рекламу над ним,
может закрутить его и унести. У него была очень гладкая кожа без всяких
признаков бороды, очень белая, почти без красок. Черты лица человеческие,
за исключением громадных глаз, таких темных, что нельзя было определить их
цвет. Брови наклонялись к вискам так далеко, что сходились с
серебристо-белыми волосами.
Я старался не пялиться на него. Грис заплатил, и туземец поднял
полотнище палатки, чтобы впустить нас.

3

Там не было сидений, только ряды ступеней в одном конце палатки,
которые легко убирались после представления. Перед ними возвышалась
эстрада, пока еще пустая, за ней был занавес того же серо-розового цвета,
что и вывеска. Наверху висели фонари серебристо-лунного цвета. Все это
выглядело просто, но элегантно и никак не вязалось с показом
дрессированных животных.
Мы, видимо, пришли вовремя: складки занавеса раздвинулись и перед
аудиторией появился мастер-дрессировщик. Несмотря на ранний час, здесь
было много народу, в основном, дети.
Мастер - нет, несмотря на тунику, брюки и высокие сапоги, такие же,
как у привратника, это явно была женщина. Ее туника не облегала горло, а
поднималась сзади стоячим воротником-веером, отделанным по краю маленькими
рубиновыми искорками того же цвета, что ее сапожки и широкий пояс. На ней
был еще короткий облегающий жилет из золотисто-красного меха, какой я
видел сегодня утром в Большой Палатке. В ее руках был бич, каким
большинство дрессировщиков подкрепляет свои программы, и тоненький
серебряный жезл, который не мог служить ни для наказания, ни для защиты.
Он подходил по цвету и блеску к ее высокой прическе, заколотой шпильками с
рубином. В середине лба был серебряный арабеск с рубином, неизвестно как
прикрепленный - он не шевелился при движениях ее головы. В ней
чувствовалась уверенность, как у всех мастеров, умеющих владеть собой и
своим искусством.
- Лунная певица! - выдохнул Грис с некоторым оттенком страха - редкой
эмоцией у Торговцев. Я хотел было попросить у него объяснений, но в это
время она взмахнула палочкой, и все разговоры смолкли. Публика относилась
к ней явно с большим почтением, чем толпа на улице к храмовому гонгу.
- Дамы и господа! - голос был низкий, напевный, вызывающий желание
слушать. - Окажите внимание нашему маленькому народу, который рад
повеселить вас, - она отошла и снова взмахнула жезлом.
Драпировки раздвинулись, чтобы пропустить шесть маленьких мохнатых
созданий.
Они шли на задних лапках, прижимая к круглым брюшкам маленькие
рубиново-красные барабаны. Их передние лапки очень походили на
человеческие руки, с той лишь разницей, что пальцы животных были длиннее и
тоньше. У них были круглые головы с высоко поставленными бесшерстными
блестящими острыми ушами. Как и у их хозяйки, их глаза были очень велики
по сравнению с круглой широконосой мордочкой. Позади крючком загибался
пышный шелковистый хвост. Они гуськом прошли в противоположный конец сцены
и уселись там, поставив перед собой барабаны и положив на них передние
лапы. Видимо, она подала какой-то сигнал, который я прозевал, потому что
они стали бить в барабаны, но не как попало, а в определенном ритме.
Снова раздвинулся занавес, и появились новые артисты. Эти были
крупнее барабанщиков и, видимо, менее ловки в движениях. У них были
слишком массивные тела для их размера, их грубая шерсть, их рост, длинные
уши и узкое вытянутое тело выглядели гротескно и по-настоящему чуждо. Они
шли в такт барабанам, ритмично покачивали головами и шевелили кончиками
морд. Однако они служили всего лишь верховыми животными для еще одной
группы. У всадников были маленькие кремовые головки с большими, более
темного цвета кругами вокруг глаз, что придавало их мордочкам удивленное
выражение. Похоже, что они, как и барабанщики, пользовались своими
передними лапками не хуже, чем мы руками.
Тапироподобные "лошади" и их всадники церемониальным маршем прошли по
авансцене. Вот тут я и стал свидетелем явной магии. Я повидал немало шоу с
животными в разных мирах, но ничего подобного не встречал. Тут не было ни
щелканья бича, ни словесных приказов. Они выступали не как обученные
трюкам, а скорее как будто привносили что-то свое, неожиданное для тех,
кто не относился к их породе. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь
разными ритмами, отбиваемыми мохнатыми музыкантами, и сложными звуками,
которые время от времени издавали артисты. Всадники и "лошади" были
первыми, но после ухода артистов я сообразил, что мы видели по крайней
мере десять разных пород.
Хозяйка еще раз вышла на середину платформы и отсалютовала своим
жезлом.
- Мой народ устал. Если он понравился вам, дамы и господа, он этим
вознагражден. Завтра они выступят снова.
- Я никогда не... - я взглянул на Гриса, но тут кто-то дотронулся до
моего плеча. Я обернулся и увидел юношу, который впускал нас сюда.
- Благородные Гомос, - сказал он на базике, а не на ырджарском
наречии, - не пожелаете ли вы взглянуть на маленьких артистов поближе?
Я не мог понять, с какой стати нам было сделано такое предложение, но
жаждал его принять. Однако укоренившаяся в нас осторожность предъявила
свои права, и я заколебался, поглядывая на Гриса. Поскольку он, как видно,
что-то знал об этих Тэсса (кем или чем бы они ни были), я предоставил
решение ему. Но у него, похоже, сомнений не было. Мы встали и последовали
за нашим гидом через сцену за драпировки. Там странно пахло животными, но
очень чистыми и ухоженными, травяными подстилками и чуждой для нашего носа
пищей. Пространство перед нами было раза в три больше театра. Его
разгораживал широкий деревянный экран. Рядом с ним стояли фургоны вроде
тех, в которых перевозят продукты, это была линия для крупных ездовых
животных - казов. Большая часть их теперь спокойно лежала, пережевывая
жвачку. Рядами, почти как город с узкими улицами, тянулись клетки. В конце
ближайшей "улицы" стояла женщина. Я не мог определить ее возраст, но
издалека она казалась девочкой. При ближайшем рассмотрении хитроумная
прическа, украшение на лбу и самоуверенность выдавали патину лет. Она все
еще вертела в руках серебряную палочку, как якорь спасения. Не знаю,
почему мне пришла мысль: в ее манерах и выражении лица не было ничего,
указывающего на неприятности.
- Добро пожаловать, Благородные Гомос! Меня зовут Майлин, - сказала
она на базике.
- Крип Ворланд.
- Грис Шервин.
- Вы с "Лидиса", - это был не вопрос, а утверждение. Мы кивнули. -
Малик, - обратилась она к юноше, - может быть, Благородные Гомос выпьют с
нами?
Он не ответил, но быстро пошел по улице из клеток с решетчатой
стенкой с правой стороны для охраны животных. Майлин продолжала изучать
нас, а затем указала жезлом на Гриса.
- Вы что-то слышали о нас, - она повернула жезл ко мне. - А вы нет.
Грис Шервин, что вы о нас слышали? Только ни о чем не умалчивайте, ни о
плохом, ни о хорошем - если было хорошее.
Грис был загорелым, как все мы, живущие в космосе. Рядом с этими
людьми он казался почти черным. Но даже через эту черноту было видно, как
он вспыхнул, и я понял его самочувствие.
- Тэсса - Лунные Певцы, - сказал он.
- Неточно, - она улыбнулась. - Только некоторые из нас воспевают
власть Луны для пользования ею.
- Но вы как раз из них.
- Это правда, - она ответила без улыбки, - раз уж вы, Торговцы, об
этом знаете.
- Все Тэсса - другой крови и рода. Никто на Йикторе, кроме, может
быть, их самих, не знает, откуда они пришли. Они древнее, чем старые
записи у лордов или в храмах.
- Это правда, - Майлин кивнула. - Что еще?
- Остальное - слухи. О власти над добром и злом, которой не имеет
человеческий род. Вы можете наслать беду на человека и весь его клан, - он
засмеялся.
- Суеверие? - спросила она. - Однако есть много способов омрачить
человеческую жизнь, Благородный Гомо. Слух всегда имеет две стороны -
правдивую и фальшивую. Но мне кажется, нас нельзя обвинить в том, что мы
желаем зла кому-нибудь в этом мире. Мы и в самом деле древний народ и
хотим жить по своим обычаям, не мешая никому. Что вы думаете о нашем
маленьком народе? - она резко повернулась ко мне.
- Я никогда не видел равных им.
- Как вы думаете, их хорошо встретят в иных мирах?
- Вы имеете в виду шоу в космосе? Это рискованно. Перевозка животных
требует различной пищи, специальных забот. Некоторые животные вообще не
могут переносить полет. Можно построить и экипировать корабль, Благородная
Дама, но это будет...
- Стоить целое состояние, - закончила она. - Да, об эту скалу
разбивалось немало грез, не так ли? Но если показывать не все
представление? Может быть, некоторые мои артисты смогут путешествовать.
Пошли посмотрим на мой народ - вам будет что вспоминать потом.
Она была совершенно права. Когда она повела нас над одним рядом
клеток и под другим, мы увидели, что эти клетки были для животных не
местом заключения, а только местом защиты их от вреда, который может
причинить им человеческое любопытство. Животные находились у передней
решетки своих жилищ, когда она подходила к каждому и официально знакомила
нас. И у нас усиливалось ощущение, что это действительно народ с мыслями и
чувствами, странный, но приближающийся к моим собственным мыслям и
чувствам. Это пробудило во мне страстное желание иметь такого товарища на
корабле, хотя осторожность возражала против такого безрассудства.
Мы подходили к концу последней "улицы", когда прибежал один из
"свободных мальчиков", бродящих по ярмарке и зарабатывающих монетку, бегая
по поручениям, а возможно, и менее легальными способами. Он переминался с
ноги на ногу, словно у него было важное поручение, но он боялся
потревожить Тэсса. Она круто оборвала свою речь и повернулась к нему.
- Госпожа, продавец животных... Ты велела мне узнать - у него есть
один мохнатый в тяжелом состоянии, - он замолчал.
Ее лицо как бы сузилось, губы сжались. Сейчас она выглядела еще более
чужой, и мне показалось, что она вот-вот зашипит, как разъяренная кошка.
Затем она вновь надела маску спокойствия.
- Похоже, что то существо нуждается во мне, Благородный Гомо. Малик
останется с вами, а я скоро вернусь.
- Благородная Дама, не могу ли я пойти с вами?
Не было никаких оснований полагать, что ей нужен помощник, и я
ожидал, что она так и скажет. Но выражение ее лица изменилось, и она
кивнула.
- Если желаете, Благородный Гомо.
Грис поочередно оглядел нас, но не предложил себя в сопровождающие, а
пошел с Маликом в жилые помещения. Мы пошли за посланцем. В этот поздний
час на улицах было полно народу, хотя существовало правило, по которому
торговцы и покупатели могли действовать только при свете дня, когда ясно
видны недостатки товара. Ночью мужчины и женщины искали развлечений, а мы
шли как раз через эту часть ярмарки. Я обратил внимание, что местные
жители, узнав мою спутницу, уступали ей дорогу и глядели ей вслед с
каким-то опасением, даже со страхом, как если бы она была жрицей. Она же
ни на кого не обращала внимания.
Мы шли молча. Согласившись на то, чтобы я пошел с ней, она как бы
забыла обо мне и сосредоточилась на чем-то более важном.
Мы дошли до конца разбросанной коллекции развлекательных заведений и
увидели претенциозную палатку, кроваво-красную с ядовито-зелеными пятнами,
откуда доносились крики игроков. Там стоял такой шум, словно выигрыш
зависел не от умения игрока, а от силы его рева. Через открытую дверь я
мельком увидел стол, где играли в распространенную в Галактике игру
"Звезды и кометы". И сидел за этим столом мой сегодняшний знакомый Гек
Слэфид. Видимо, на его корабле не было той дисциплины, что у Свободных
Торговцев, потому что перед ним лежал столбик фишек, более высокий, чем у
соседей, которые, судя по одежде, были из местной знати, но слишком молоды
для правителей.
Когда мы проходили, Гек поднял голову и пристально посмотрел на меня,
а затем приподнял руку, будто хотел то ли помахать мне, то ли позвать, но
не спуская глаз со стола. Один из потомков лордов тоже уставился на меня с
таким изумлением, что я отстал на шаг от Майлин и так же внимательно
оглядел его. Он смотрел не то с вызовом, не то просто с любопытством, я не
смог понять, а мысли читать не осмеливался.
За игорной палаткой находились маленькие хижины - как я предполагал,
жилые дома для прислуги. Оттуда несло странной кухней, тошнотворными
духами. Мы снова повернули, держась на почтительном расстоянии от хижин.
Затем мы подошли к палатке, где пахло совсем уж гнусно. Я думал, что
услышу яростное шипение Майлин, когда она толкнула полотнище у входа своим
серебряным жезлом, как бы не желая касаться его пальцами. Внутри
отвратительный запах перебивался другим, поднимающимся душным облаком, и
там стоял невообразимый шум от лая, ворчания, рычания и шипения. Мы стояли
в тесном пространстве между клетками. Они отнюдь не были заботливо
отделанными жилыми квартирами, а скорее тюрьмой для несчастных обитателей.
Торговец животными, который ни о чем не заботился, кроме быстрой
наживы, вышел из темного угла. Его губы растянулись в улыбку, но глаза не
выражали приветливости. Когда же он узнал Майлин, его улыбка исчезла, в
холодных глазах сверкнула ненависть, умеренная страхом перед властью той,
кого он ненавидел.
- Где барск? - спросила Майлин тоном оскорбительного приказа, даже не
поздоровавшись.
- Барск? Какой дурак захочет иметь дело с барском, госпожа? Барск -
зло, демон безлунной ночи, это всем известно.
Она оглянулась и прислушалась, как будто в шуме, производимом
несчастными зверями, уловила единственную ноту и пошла по следу к
источнику этого звука. Она не обращала больше внимания на хозяина, а
просто шла вперед. Я увидел, что его ненависть поборола страх, и что он
собирается остановить Майлин. Он сунул руку за пояс, и моя направленная
мысль, как луч света, показала мне его оружие - интересную, тайную и очень
опасную штуку, не похожую на честную сталь: небольшой, прячущийся в ладони
крючковатый коготь, смазанный чем-то зеленым, так что, видимо, всякая
царапина, сделанная им, была бы смертельной. Хотя его съедала злоба и
ненависть, я не был уверен, что он пустит оружие в ход. Но шансов у него
все равно не было: из моего станнера вылетел слабый луч, и пальцы его,
державшие оружие, онемели. Он пошатнулся, ударился об одну из своих
вонючих клеток и отчаянно заорал, когда животное в клетке попыталось
добраться до него. Майлин оглянулась и вытянула жезл.
Она холодно посмотрела на него:
- Дурак, двойной дурак! Не хочешь ли ты, чтобы я обвинила тебя в
нарушении мира?
Можно было подумать, что она плеснула ему в лицо ледяной водой: так
быстро исчезло с него пламя ярости. Ненависть в его глазах сменилась
страхом. То, чем она грозила ему, могло поставить его вне закона, а это
было на Йикторе самым страшным наказанием.
Он пополз на локтях и коленях назад в темноту. Однако, я счел все же
нужным держаться настороже и сказал об этом Майлин. Она покачала головой.
- Нечего его бояться. Если хотите знать - низшие не могут обмануть
Тэсса!
Она не то чтобы презрительно назвала его "низшим", как ничтожного
прихлебателя. Она просто констатировала факт.
Она прошла за занавеску, где было еще больше клеток и еще большее
зловоние, и бросилась к тюрьме, стоявшей поодаль от других. Тот, кто жил в
ней, лежал без движения. Я подумал, что он умирает, когда увидел, как
выпирают его кости под шкурой, и услышал слабое редкое дыхание.
- Здесь тележка... - она встала на колени перед клеткой и внимательно
вгляделась в животное, а ее жезл указывал на доску на колесах.
Я подтолкнул доску вперед. Мы вдвоем поставили на нее клетку и
покатили к выходу. Майлин остановилась, достала из кошелька два денежных
знака и бросила их на одну из клеток.
- Пять весовых единиц за барска и две за колеса, - сказала она
торговцу, все еще скорчившемуся в тени. - Хватит?
Мыслеуловитель сказал мне, что торговец только и мечтает, чтобы мы
ушли. Но за его страхом пробуждалась жадность. Он заскулил:
- Барск - редкий зверь...
- Этот барск вот-вот умрет, и даже его шкура ничего не стоит, потому
что ты заморил его голодом. Если не согласен - подавай в суд, - я заметил,
что этот разговор ее забавляет.
Обратно мы шли другой дорогой.
Когда клетка приблизилась к ломовым казам, те принюхались, зафыркали,
некоторые встали на дыбы, вскинув головы и раздувая ноздри.
Майлин остановилась перед ними, поводила жезлом и тихо запела. Это
успокоило животных. Мальчики отвезли клетку подальше и остановились.
Навстречу вышли Малик и Грис. Юноша Тэсса заглянул в клетку и, покачав
головой, расплатился с ребятами.
- Он безнадежен, - сказал он Майлин, когда она отошла от
успокоившихся казов. - Даже ты не сможешь повлиять на него, Певица.
Она задумчиво посмотрела на клетку. В одной руке она все еще сжимала
жезл, а другой гладила мех своего короткого жилета, как будто это было
любимое балованное животное, живое и дышащее.
- Возможно, ты и прав, согласилась она, - а может, его смерть еще не
занесена во Вторую Книгу Моластера. Если ему придется пойти по Белой
Дороге, то пусть начнет это путешествие спокойно и безбоязненно. Он
слишком истощен, чтобы бороться с нами. Открой клетку, потому что его
тошнит.
Они открыли клетку и перенесли животное в одну из своих, побольше и
пошире, на мягкую подстилку. Этот зверь был крупнее тех, что были в этот
вечер на сцене, если бы он мог встать, он был бы на уровне моих нижних
ребер. Его шерсть запылилась и свалялась, потускнела, но была того же
красного цвета, что и жилет Майлин.
У этого животного были странные пропорции: маленькое тело и такие
длинные и тонкие ноги, будто они достались ему по ошибке от кого-то
другого. Хвост заканчивался веерным пучком, а между острых ушей, по шее и
вокруг плеч лежала острая грива более светлого оттенка. Нос был острый и
длинный, за черными губами виднелись крепкие зубы. Не будь он таким
изможденным, я бы сказал, что это опасный зверь.
Он слабо огрызнулся, когда они укладывали его на подстилку в новую
клетку. Майлин слегка коснулась его жезлом, ласково проведя им по носу
животного, и его голова перестала дергаться.
Малик принес чашку с какой-то жидкостью, окунул в нее пальцы и влил
чуть-чуть в запекшийся рот, из которого высовывался почерневший язык.
Майлин стояла рядом.
- Сейчас больше мы ничего не можем сделать. Остальное... - ее жезл
нарисовал в воздухе символ. Затем она повернулась к нам. - Благородные
Гомос, час уже поздний, а этот бедняга будет нуждаться во мне.
- Благодарим за вашу любезность, Благородная Дама, - мне показалось,
что она довольно-таки резко отсылает нас. Похоже, у нее были какие-то
основания пригласить нас, но теперь мы стали лишними. Собственно, эта
мысль не подтверждалась никакими фактами, но была мне почему-то неприятна.
- И вам спасибо за помощь, Благородный Гомо. Вы придете еще раз.
Это был не вопрос и, тем более, не приказ, а просто утверждение, с
которым мы оба были согласны.
На обратном пути к "Лидису" мы с Грисом мало разговаривали, я только
рассказал ему, что произошло в палатке торговца животными, а он
посоветовал мне сообщить об этом в своем рапорте - на случай каких-либо
осложнений.
- Что за зверь барск? - спросил я.
- Ты видел. Их мех был выставлен сегодня утром, из него же сшит жилет
Майлин. Они считаются умными, хитрыми и опасными животными. Время от
времени их убивают, но вряд ли часто захватывают живыми. Может, только
этого...
Мы уже миновали охрану порта, когда я неожиданно почуял не одну
только ненависть торговца животными, но связанную с резким направленным
умыслом. Это соединение эмоций било в мозг, как копье, ударяющее в тело. Я
остановился и обернулся навстречу этому мозговому удару, но в темноте
ничего не увидел. Грис, стоящий рядом, сжал в руке станнер, и я понял, что
он тоже почуял это.
- Что?
- Торговец животными и еще кто-то...
Я часто мечтал иметь полную внутреннюю власть эспера. С ней можно
иногда без оружия искалечить человека. Грис предложил сообщить капитану.
Конечно, он был прав, но мне было крайне неприятно согласиться с
этим. Капитан Фосс может запереть меня на "Лидисе" до самого отлета.
Осторожность - щит торговца в чужих мирах, но если человек только и
делает, что хватается за щит, он может прозевать удар меча, который
навсегда освободит его от каких бы то ни было опасностей. А я был
достаточно молод, чтобы вести свой собственный бой, а не сидеть в укрытии,
пока меня не унесет штормом. Итак, угроза исходит от двоих, а не от
одного. Я мог понять вражду продавца зверей, но кто присоединился к нему?
Какого еще врага я приобрел в Йикторе и как?

МАЙЛИН

4

Талла, Талла, волей и сердцем Моластера и властью Третьего Кольца
должна ли я начать эту часть рассказа так, как начал бы любой певец
какого-нибудь лорда?
Я - Майлин из Контра, Лунная Певица, руководитель малых существ. В
прошлом я была многим другим, а теперь также под оковами на время.
Зачем мне было остерегаться Лорда или Торговца в этой встрече на
ярмарке в Ырджаре? Для нас они не более, чем пыль городов, что душит нас,
с их грязью, жадностью, шумом и проституционными мыслями тех, кто живет
добровольно в подобных тюрьмах. Но нет необходимости говорить о Тэсса, об
их верованиях и обычаях, надо сказать лишь о том, как моя жизнь была
вытолкнута из одного будущего в другое, потому что я не остерегалась
людских действий и не замечала людей, чего никогда не делала с малыми
существами, которых уважала.
Озокан пришел ко мне в полдень, сначала прислав своего оруженосца. Я
думала, что он держался так больше из страха, что он станет обращаться со
мной, как с низшей - местные жители считают Тэсса бродягами, не говоря
этого, однако, нам в глаза. Он просил разрешения поговорить со мной, так
сказал этот молодой щенок из крепости. Мне это показалось интересным,
потому что я знала репутацию Озокана - довольно темная репутация. Лордам
свойственно часто менять власть. Тот, кто сумел подмять под себя своих
соперников или избавиться от них, становится королем. Так нередко бывало в
прошлом. Под властью одного человека устанавливался непрочный мир, который
немедленно нарушался снова, и на протяжении многих десятилетий здесь был
не верховный лорд, а множество мелких, ссорящихся между собой.
Озокан, сын Осколда, горел желанием совершить великие дела, жаждал
власти. Такие желания в сочетании с ловкостью и удачей могли привести
человека на трон, но если такого соединения не происходило, он весьма
тяжело переживал это.
Наверное, со стороны Тэсса было не вполне разумно безразлично
относиться к ссорам других, потому что это усыпляло мудрость и
предвидение.
Я не отказалась принять Озокана, хотя Малик счел это неразумным.
Признаться, мне хотелось знать, зачем Озокану понадобился контакт с Тэсса,
раз он считает нас ниже себя.
Хоть он и прислал своего меченосца договориться о встрече, сам он
пришел без эскорта, только с инопланетником, молодым человеком с приятной
улыбкой и любезными словами, но за его испытующим взглядом таилось что-то
темное. Озокан назвал его имя - Гек Слэфид.
Они церемонно поздоровались, и мы пригласили их к столу. Нетерпение,
которое могло свести Озокана и все его планы к нулю, заставило его влезть
в дело, по-настоящему опасное - в основном, для него, а не для меня,
поскольку законы, связывающие его, не являются Уставными словами для моего
народа.
Все стало более или менее ясно: Озокан желал получить знания об
оружии других планет. Вооружив преданных ему людей, он мог немедленно
стать военным лордом всей страны и таким королем, какого доселе не знали.
Мы с Маликом улыбнулись про себя. Мой голос не выдавал внутреннего
смеха и звучал детски наивно, когда я достаточно вежливо ответила:
- Господин Озокан, известно, что все инопланетники знают способ
прятать знание, прежде чем ступить на землю Йиктора. А на их кораблях
принимаются такие меры безопасности, которые невозможно преодолеть.
Озокан нахмурился, но его лицо быстро разгладилось.
- Для обеих этих преград мне нужно одно решение. С вашей помощью...
- Наша помощь? О, мы имеем древние знания, господин Озокан, но они
ничуть не помогут вам в данном случае. И я думаю, что наша репутация среди
местных жителей может в какой-то мере пострадать. Возможно, сила Тэсса и
могла бы сломать барьер инопланетника, но она никогда не станет этого
делать.
- Нам нужно захватить Свободного Торговца. Этот господин, - он указал
на своего спутника, - снабдил нас информацией, - Озокан достал из поясного
кармана исписанный пергамент, прочитал его, а затем разъяснил.
Инопланетник улыбался, кивал и старался обшарить наш мозг, чтобы узнать,
что там. Но я держала свои мысли на втором уровне, так что он решительно
ничего не добился.
План Озокана был достаточно прост, но бывают такие моменты, когда
простота поддерживается дерзостью исполнения, и это был как раз такой
случай. Свободные Торговцы поощряли своих людей разыскивать новые товары.
Таким образом, требовалось только выманить кого-нибудь из членов команды
Торговцев за пределы Ярмарки и ее законов и захватить его. Если Озокану не
удастся выжать из пленника нужную информацию, он возьмет ее с капитана
корабля как выкуп.
Слэфид согласился с этим.
- Свободные Торговцы гордятся своей заботой о команде. Если одного из
них захватить, они охотно заплатят за его освобождение.
- А какое отношение к вашему плану будем иметь мы? - спросил Малик.
- Вы будете приманкой. Шоу животных заинтересует некоторых из них,
поскольку им запрещено пить, играть или искать женщин на чужих планетах, и
мы не можем соблазнить их обычными средствами. Пусть они придут на одно из
ваших представлений - пригласите их посмотреть, как вы живете,
постарайтесь их заинтересовать, а затем придумайте какой-нибудь предлог,
чтобы они вышли за пределы ярмарки. Пригласите одного из них посетить вас
еще раз - и ваше участие в этом деле закончится.
- А зачем нам это? - спросил Малик с некоторой враждебностью.
Озокан посмотрел нам в лица.
- Я ведь могу и пригрозить...
- Грозить Тэсса? - я засмеялась. - Ох, господин, вы смелый человек! У
меня нет причин играть в вашу игру. Поищите другую приманку, и пусть вам
сопутствует счастье, то, которого вы заслуживаете, - я протянула руку и
опрокинула гостевой бокал, стоящий между нами.
Озокан покраснел и схватился за рукоять меча, но инопланетник
дотронулся до его локтя. Озокан злобно взглянул на него, встал и вышел, не
простившись. Слэфид опять улыбнулся, делая вид, что ничуть не расстроен, а
просто вынужден искать другие пути к цели. Когда они ушли, Малик
захохотал.
- Они что, считают нас дураками?
Я катала гостевой бокал по гладкому зеленому краю стола. Потом тихо
спросила:
- С чего они взяли, что мы будем их орудием?
- Да, - Малик медленно кивнул. - Почему это? Может, они думают, что
выгода или угроза также сильны, как наш связующий жезл?
- Видимо, я поступила неразумно, отпустив их слишком быстро, - меня
раздражало, что я сделала это недостаточно тонко. - И вот еще что: почему
один инопланетник готов похитить другого? Озокан нахватает неприятностей с
любым пленником, которого он захватит.
- Не представляю, - ответил Малик. - Существовала старая вражда, хотя
в наши дни она забыта, между людьми, проверяющими грузовые корабли, и
Свободными Торговцами. Может, по каким-то причинам эта вражда снова ожила?
Но это их дело. Тем не менее, - он встал и положил руки на пояс, - мы
поставим Древних в известность.
Я не высказала ни согласия, ни возражения. В те дни я испытывала
какие-то неприятные чувства по отношению к некоторым нашим Верховным, но
это было моим личным делом и не касалось никого, кроме моего клана.
Наш маленький народ показал днем свою магию и доставил зрителям
громадное удовольствие. Моя гордость расцвела, как цветок лалланда под
луной. Я, как в прежние годы, договорилась с мальчиками на ярмарке, чтобы
они выискивали для меня животных. Это была моя личная служба Моластеру - я
выводила из рабства - где и как могла - тех мохнатых существ, которые
страдали от дурного обращения со стороны тех, кто смел считать себя
человеком.
В тот вечер, когда зажглись лунные шары, и мы приготовились к
вечернему представлению, я сказала Малику:
- Возможно, есть способ узнать об этом побольше. Кто-нибудь из
Торговцев придет посмотреть шоу. Если они покажутся тебе безвредными,
предложи им пройти сюда, после спектакля я поговорю с ними. Все, что мы
сможем узнать, станет пищей для разума Древних.
- Лучше было бы не вмешиваться... - начал он и замялся.
- Дальше этого дело не пойдет, - пообещала я, не зная, сколь быстро
это обещание превратится в утренний туман, тающий в лучах солнца.
Слэфид оказался более, чем прав: на представление пришло два
Торговца. Я не умею определять возраст инопланетников, но была уверена,
что они молоды, тем более, что на их туниках не было никаких нашивок. Кожа
их была смуглой, как у всех космонавтов, волосы тоже были темные и коротко
подстриженные, чтобы шлем лучше держался. Они не улыбались все время, как
Слэфид, и мало разговаривали друг с другом. Но когда мой маленький народ
показал свои таланты, они восхищались как дети, и я подумала, что мы могли
бы стать друзьями, живи они на Йикторе.
Как я просила, Малик после шоу пригласил их к нам. И когда я
взглянула на них поближе, я поняла, что они не то, что Гек Слэфид.
Возможно, они были простыми людьми, такими, как мы, Тэсса, считаем
большинство рас, но это была хорошая простота, а не невежество, которое
легко поймать на хитрость и честолюбие. Я заговорила с одним из них,
назвавшимся Крипом Ворландом, о моей давней мечте показать маленький народ
на других планетах.
Я встретила в нем родственный интерес, хотя он тут же указал мне на
множество опасностей, которые будут препятствием, и на то, что выполнение
этого желания потребует много денег. Глубоко во мне вспыхнула мысль, что
я, возможно, тоже имею цену, но эта мысль быстро угасла.
Этот инопланетник был по-своему красив: не так высок, как Озокан, но
гораздо стройнее и мускулистее. И я подумала, что если бы он стал
сражаться с сыном Осколда даже голыми руками, то последнему несдобровать.
Мой маленький народ очаровал его, и это располагало меня к нему, потому
что животные, такие, как наши, умеют читать в душах. Фэтэн, который очень
застенчив с чужими, при первом знакомстве подал ему лапку и кричал вслед,
когда он отошел, так что он вернулся и ласково поговорил с ним, как будто
успокаивал ребенка.
Я хотела и дальше изучать этого человека и его товарища, но прибежал
Уджан, мальчик с ярмарки, рассказал о барске в жестоком плену, и я
бросилась туда. Этот Ворланд спросил, не может ли он пойти со мной, и я
согласилась, сама не зная, почему - разве что мне хотелось побольше узнать
о нем.
И, наконец, быстрота его реакции спасла меня от беды, когда этот
мучитель мохнатого народа, Отхельм из Ылта, хотел пустить в ход нож с
когтистой зарубкой. Ворланд воспользовался своим инопланетным оружием,
которое не могло убить, но наносило большой вред, и остановил возможное
нападение, дав мне время сбить желания этого низшего.
С помощью инопланетника я отняла барска и привезла его домой. Но тут
я поняла, что не могу заниматься чем-то еще, пока ухаживаю за этим
безнадежным существом, и отпустила Торговцев с той вежливостью, на какую
была способна в своем нетерпении.
Проводив их, я сделала для барска все, что могла, применив все
искусство служанки Моластера. Я видела, что тело его можно вылечить, но с
его мозгом, угнетенным болью и ужасом, не удастся установить контакт.
Однако, я не могла найти в себе силы пустить его по Белой дороге. Я
погрузила его в сон без сновидений, чтобы лечить его тело и избавить от
тяжелых мыслей.
- Бесполезно, - сказал мне Малик перед рассветом. - Тебе придется
держать его спящим или дать ему вечный сон.
- Возможно, но подождем пока. Тут есть кое-что... - я сидела за
столом, ослабев от напряжения, тело как бы налилось свинцом, и я с трудом
думала. - Есть кое-что... - но груз усталости не дал мне продолжать. Я с
трудом встала, свалилась на кровать и крепко заснула.
Тэсса могут спать по-настоящему, но только в обстоятельствах
контроля. То, что я рисовала себе в глубинах сна, было поворотом памяти,
смешивающей гротескное с настоящим и рождающей возможное будущее.
Во-первых, я держала в объятиях кого-то, кто кричал в отчаянии, потому что
ему тут было плохо, и смотрела на другого, с безупречно красивым юношеским
телом, но без малейшего признака разума, который нельзя вернуть. Затем я
шла с молодым Торговцем, но не по ярмарке, как сегодня ночью, а где-то на
холмах, и знала, что это место печальное и страшное. Но человек
превратился в животное, и рядом со мной шагал барск, который вертелся туда
и сюда и смотрел на меня глазами, полными угрозы, сначала он умолял, а
потом ненавидел. Но я шла без страха - не из-за жезла, у меня его больше
не было, а потому, что животное не могло разрушить оковы, связывающие его
со мной. И в этом сне все было ясно и имело большое значение, но когда я
проснулась с тупой болью в глазах и с неотдохнувшим телом, это значение
ушло, остались только обрывки призрачных воспоминаний.
Но я знала, что этот сон остался в глубинах моего мозга и намеревался
расти там, пока не проявится ясной мыслью. Я не отступлю от этой мысли,
когда придет время привести ее в исполнение, потому что она заполнит все
мое существо.
Барск был все еще жив, и мое внутреннее зрение сказало мне, что его
тело поправляется. Мы оставили его в глубоком сне, потому что для него это
было самым лучшим. Когда я опустила занавески вокруг его клетки, я
услышала металлический звон сапог и радостно обернулась, думая, что пришли
Торговцы. Однако это оказался Слэфид, на этот раз один.
- С добрым утром, Госпожа, - приветствовал он меня на городской
манер, как человек, полностью уверенный, что он здесь желанный гость.
Желая знать причину его появления, я ответила на приветствие.
- Я вижу, - он огляделся вокруг, - что все в порядке.
- А почему бы и нет? - спросил Малик, выходя из загона казов.
- Здесь ничто не потревожено, но зато в другом месте прошлой ночью...
- Слэфид поочередно оглядел нас и, поскольку наши лица ничего не выражали,
продолжал: - Некий Отхельм из Ылта подал на вас жалобу, Госпожа, и
упомянул в ней инопланетника.
- Да?
- Использование инопланетного оружия, кража ценной собственности. По
законам ярмарки и то, и другое - тяжкие преступления. В лучшем случае вас
ждет судебное разбирательство, а в худшем - штраф и изгнание.
- Правильно, - согласилась я. Самой мне не страшны жалобы Отхельма,
но случай с Торговцем - дело другое. Был ли это тот случай, который Озокан
мог повернуть в свою пользу? Портовый закон разрешал Торговцу носить
личное оружие, потому что оно было относительно безвредным. В сущности,
оно было куда менее опасным, чем мечи и кинжалы, без которых лорды и их
оруженосцы и шагу не делали. А Ворланд, защищая меня, применил свое оружие
против запрещенного ножа, за ношение которого Отхельм может быть наказан
строже, чем он думает. Но дело в том, что любое столкновение с законами
ярмарки восстановит начальство Торговцев против Ворланда. Мы хорошо знали
о строгости их правил поведения на чужих планетах.
- Сегодня начальником городской стражи Окор, родственник Озокана.
- Что вы хотите этим сказать? - нетерпеливо спросил Малик, в упор
глядя на Слэфида.
- Это значит, что вы все же выполнили желание Озокана, Господин, -
улыбнулся Слэфид. - Я думаю, вы можете требовать благодарности за это,
даже если он не намерен воспользоваться результатом.
- Я пока не улавливаю сути. В чем дело?
Он все еще улыбался.
- Тэсса считают себя выше местных законов. А если здесь будут новые
законы, Госпожа? И что, если легенда о Тэсса окажется, в основном, только
легендой, и потребуется немногое, чтобы все изменить? Разве теперь вы -
Великий народ? Говорят, что нет, даже если когда-то вы и были великими. Вы
так далеки от местных жителей, что они не считают вас людьми. Как вы
бегаете под Тремя Кольцами, Госпожа, на двух ногах, на четырех или парите
на крыльях?
Я почувствовала себя как воин, получивший удар меча в жизненно важные
органы, потому что такие слова и то, что за ними крылось, было мечом,
оружием, которое, если им умело воспользоваться, может вырезать весь мой
род. Вот, значит, какова была угроза Озокана, с помощью которой он хотел
прижать нас! Но я гордилась тем, что ни я, ни Малик не показали, что удар
достиг цели.
- Вы говорите загадками, Благородный Гомо, - ответила я на языке
инопланетников.
- Спрашивать о загадках и отгадках будут другие, - ответил он. - Если
у вас есть безопасное место, Госпожа, вам лучше всего собираться в будущем
там, иначе вы можете исчезнуть в войне, как меньший вид. Вас будут искать,
пока вы не объявитесь.
- Никто не может говорить за всех, пока его не послали под щит
объявлений, - заметил Малик. - Вы говорите от имени Озокана, Благородный
Гомо? Если нет, то от имени кого? Что инопланетник собирается делать на
Йикторе? Почему угрожает войной?
- Что такое Йиктор? - засмеялся Слэфид. - Маленькая планетка с
отсталым народом, который не может добиться ни богатства, ни славы, ни
оружия других миров. Его можно разжевать и проглотить, как ягоду тэка,
мимоходом.
- Значит, мы все равно, что ягоды тэка? - теперь уж засмеялась я. -
Ах, Благородный Гомо, может, вы и правы. Но если съесть ягоду за день до
того, как она созреет, или лишь часом позже ее созревания, желудку будет
очень скверно и неуютно. Да, конечно, мы - малый и отсталый мир, и я
только удивляюсь, ради каких сокровищ великие и далекие миры так заботятся
о нас.
Я не надеялась легко поймать его и не поймала. Но зато и он, я думаю,
ничего не узнал о нас, по крайней мере, ничего существенного, такого, что
показал он сам, когда наносил свой удар, чтобы принудить нас ответить на
его вопросы.
- Благодарим вас за предупреждение, - мысли Малика шли параллельно
моим. - Нам есть что ответить суду. А теперь...
- А теперь у вас есть дела, которыми лучше заниматься без меня, -
весело согласился инопланетник. - Я ухожу, на этот раз вам не придется
опрокидывать кубок, Благородная дама.
Когда он ушел, я посмотрела на Малика.
- Тебе не кажется, родич, что он был доволен собой.
- Да. Он говорил о... - но даже дома, где его мог подслушать только
наш маленький народ, неспособный проболтаться или предать нас, он не хотел
выражать свою мысль словами.
- Древние...
- Да, - кивнул он. - Сегодня полнолуние.
Жезл заскользил в моих пальцах, не холодный на ощупь, не горячий -
его меняла лишь жизнь моих мыслей.
Итак, в самом центре этой могущественной, теперь враждебной
территории была возможная опасность. Однако, Малик был прав: необходимость
была сильнее риска. Он прочитал в моих мыслях согласие, и мы занялись
рутинной работой по подготовке шоу.
В течение дня я дважды подходила к барску, каждый раз с мысленным
зондом. Его тело поправилось, но еще не настолько, чтобы его можно было
вывести из сна и попытаться коснуться его мозга. Сейчас не время для
подобных экспериментов, когда на нас давило другое.
У нас, как всегда, было много зрителей, и наш маленький народ был
счастлив и доволен своей работой, а мы с Маликом постарались закрыть свой
мозг, чтобы наша озабоченность не встревожила животных. Я глядела, нет ли
Торговцев - если не тех двоих, что были у нас, то других. Ведь если
Ворланд доложил о том, что случилось в палатке Отхельма, кто-нибудь из них
мог прийти к нам по поводу этого дела. Но никого не было.
В полдень Малик послал Уджана посмотреть, кто занимается покупателями
в палатке "Лидиса". Мальчик доложил, что ни Ворланда, ни Шервина там не
видел. Может быть, они быстро закончили работу и ушли.
- Разумно с их стороны, - заметил Малик. - Чем меньше мы будем их
видеть, тем лучше. Почему эти инопланетники ссорятся между собой и почему
это на руку Озокану, нас не касается. Возможно, нам тоже придется
укладываться и уходить на этих днях.
Но этого мы не могли сделать. В воздухе пахло слежкой. К вечеру
беспокойство достигло маленького народа, несмотря на все мои усилия
держать мозговой заслон для их спокойствия. Я дважды пользовалась жезлом,
чтобы изгнать страх из их мозга, и выключила мощные лампы, чтобы в палатку
вошла ночь. Пока все было спокойно. Страж ярмарки не потребовал меня к
ответу на жалобу Отхельма. Я уже подумала, что было бы разумней первой
подать на него жалобу.
Мы разместили маленький народ по клеткам, и я зажгла по четырем углам
нашего дома лунные лампы средней мощности. Затем мы с Маликом осмотрели
барска и пошли взять с места нашего посланника.
Длиннокрылый осторожно завозился, когда Малик поставил его на стол в
нашей комнате, слегка развернул сильные крылья и заморгал, как будто
только что проснулся.
Я зажгла порошок, чтобы крылатый пил дым. Он полураскрыл клюв, и его
тонкий язычок задвигался туда и обратно с невероятной быстротой. Затем
Малик взял в ладонь его голову, чтобы я могла фиксировать своим взглядом
красные глаза птицы. Я запела, но не громко, как обычно принято, а
полушепотом, чтобы никто чужой не услышал.
Я вложила много усилий, зажав жезл в ладонях, пока он не загорелся
жарким огнем, и держала его ровно, чтобы его энергия могла перелиться
через меня в посланца. Когда я кончила петь, моя голова откинулась назад,
и у меня едва хватило сил сесть на стул, чтобы не упасть. Теперь Малик
смотрел в глаза посланца и говорил быстрым резким шепотом, вкладывая в его
мозг слова, которые посланец должен был передать в том далеком месте, куда
он полетит.
Закончив, Малик надел плащ, закрыл им птицу, которая прижалась к его
груди, и вышел в темноту. Он пошел на луг, где паслись наши животные, в
стороне от палаток и ларьков.
У меня не было сил встать, и я продолжала сидеть, чувствуя тяжесть во
всем теле. Собственно, я даже не сидела, а почти лежала на столе, обхватив
его руками, близкая к обмороку. Я не спала. Мои мысли бесконтрольно
носились туда и сюда, а память пробивалась сквозь них, требуя здравого и
осторожного размышления.
Я еще раз увидела медленное изображение: лицо Торговца в темноте над
тем лицом, которое я знала гораздо лучше. И оба стерлись, превратившись в
рычащую маску проснувшегося животного. Мне показалось, что это очень
важно, но я не могла понять, почему именно.
Затем у меня возникло желание послать читающую мысль, хотя я знала,
что нужная для этого концентрация вне пределов моих возможностей. Но я
твердо решила, что сделаю это. Узнаем ли мы по этому лучу будущее или
только одну из его вероятностных линий? Имея читающий луч, не повернем ли
мы бессознательно на тот путь, который нам откроется? Я много раз слышала
споры ученых по этому поводу и почти поверила, что это окажет влияние на
выбор личного будущего, к чему многие относились с отвращением. За
пользование этим лучом Древние могут призвать нас к ответу. Но я должна
это сделать, когда моя сила вернется ко мне. Приняв это решение, я уснула.
Тело мое было скорчено и напряжено, но зато мысли ушли и оставили меня в
покое.

КРИП ВОРЛАНД

5

Закон причины и следствия не из тех, что наша или любая другая порода
может отменить. Можно надеяться на лучшее, но нужно быть готовым к
худшему. Мне пришлось безвылазно сидеть в корабле, и я, рассуждая здраво,
не мог спорить с этим. По-моему, мне еще повезло, что капитан Фосс не
добавил к этому минимальному наказанию черную отметку в моих документах.
Другие командиры так и сделали бы. У меня была личная пленка, которую мы
все носим в поясе, и она дала правильный отчет о скандале в палатке
торговца животными и подтвердила, что мои враждебные действия были вызваны
необходимостью защиты уроженки Йиктора, а не просто собственной шкуры. К
тому же Фосс знал о Тэсса и их положении больше, чем я. Он с удовольствием
запер бы не только меня, но и всю команду. Я оставался в нашем ларьке в
течение нескольких часов торговли, но мне ясно дали понять, что дальнейшее
нарушение приказа приведет Крипа Ворланда к полнейшему краху. И капитан
сказал мне, что ожидает какой-нибудь жалобы со стороны властей ярмарки, но
будет защищать меня в любом суде, и лучшим аргументом послужит моя пленка.
Большая часть утра прошла в ларьке, как обычно. У меня не было даже
возможности пойти поохотиться для себя, так как меня лишили этой
привилегии на Йикторе. В свободные минуты я вспоминал о мечте Майлин выйти
в космос с шоу животных. Насколько мне известно, такого никогда не было.
Но все препятствия, которые я изложил ей, действительно существовали.
Животные не всегда привыкают. Некоторые из них не могут жить вне своего
родного мира и едят только очень специфическую пищу, которую нельзя
транспортировать, или не переносят жизни на корабле. Но, допустим,
какой-нибудь вид сможет преодолеть такие трудности и привыкнет к звездным
странствиям - будет ли подобное рискованное предприятие прибыльным? Разум
Торговца всегда первым делом поворачивается к этому вопросу, и Торговец
готов мчаться к любому солнцу, если ответ будет положительным.
Я мог судить о представлении прошлой ночью только по собственной
реакции, а личное суждение могло быть случайным. Мы издавна привыкли
проявлять свой энтузиазм при первой вспышке интереса и были далеки от
того, чтобы проверять и перепроверять все, прежде чем пуститься в
какую-нибудь авантюру.
Я вспомнил барска, которого Майлин так решительно спасла. Почему
именно его? Там были и другие, явно подвергающиеся дурному обращению
животные, но ее интересовал только барск. Да, это животное редкое, его не
увидишь в неволе. Но почему?...
- Господин!
Кто-то дотронулся до моего рукава. Я стоял в дверях спиной к улице.
Обернувшись, я увидел оборванного босого мальчишку, перебиравшего грязными
ногами. Он прижал руки к животу и часто-часто кивал головой в "великом
поклоне". Я узнал его: это тот самый, что вел нас прошлой ночью.
- Чего тебе?
- Господин, Госпожа просит тебя прийти к ней. Так она сказала.
Больше для порядка я на секунду задержался с ответом.
- Передай Госпоже, - начал я свою речь в стиле йикторианской
вежливости, - что я нахожусь под влиянием слова Лорда моей Лиги и поэтому
не могу поступить так, как она желает. Мне очень прискорбно, что я должен
сказать это, клянусь Кольцами Истинной Луны и Цветением Хресса.
Он не уходил. Я достал монетку и протянул ему.
- Выпей сладкой воды за меня, посланец.
Он взял монетку, но не ушел.
- Господин, Госпожа очень этого желает.
- Разве может "поклявшийся на мече" следовать своим желаниям, если он
под приказом своего Лорда? - возразил я. - Скажи Госпоже то, что я тебе
ответил, у меня в этом деле нет выбора.
Он ушел, но так неохотно, что я удивился. Извинение, которое я дал
ему, звучало вполне приемлемо для любого человека на Йикторе. Вассал был
связан со своим Лордом, и приказ Лорда был выше, много выше любых личных
желаний, выше, чем жизнь. Зачем Майлин послала за мной, инопланетником,
почти ей незнакомым, если не считать совместного участия в маленьком
приключении с барском и его хозяином? Осторожность говорила, что лучше
держаться подальше от палатки Тэсса, от маленького народа, от всего, с ним
связанного.
Однако, я хранил воспоминание о ее серебристо-рубиновом наряде, о ней
самой, как она стояла не рядом со своими животными, а в стороне, как будто
тоже смотрела на них. Я вспоминал, как она заботилась о барске, ее
высокомерное презрение, заморозившее продавца животных, когда ее жезл
связал его. Люди приписывали Тэсса странную силу, и, похоже, в этих слухах
была доля истины - по крайней мере, Майлин вызывала подозрение, что так
оно и есть.
Мне не пришлось долго размышлять, потому что в ларек влетели два
богатых северных купца. Сами они не торговали, но предлагали различные
изделия в обмен на наш легкий груз - мелкие предметы роскоши, которые
легко было поместить в корабельном хранилище и получить хороший доход при
малом объеме. Капитан Фосс приветствовал их как своих постоянных
покупателей, которых привлекал не наш обычный груз, а наши легкие изделия.
Это были подлинные аристократы купеческого класса, люди, которые сколотили
себе твердый капитал и теперь спекулировали вещами, вытаскивая деньги из
кошельков дворян.
Я подал гостевые кубки - пласта-кристалл с Фарна - отражающие свет
бриллиантовым блеском. Они так сверкали в руке, будто были сделаны из
капель воды. На их круглые чаши и тонкие ножки можно было наступить
магнитной подошвой космического ботинка, и они не разбивались.
Фосс налили в них вино с Арктура, и темно-розовая жидкость засияла в
них, как рубины на воротнике Майлин. Майлин... Я сурово изгнал ее из своих
мыслей и почтительно стоял, ожидая, когда Фосс или Лидж подадут мне знак
показать что-нибудь.
С купцами вошли четыре носильщика, все старые служащие, встали возле
своих хозяев и поставили перед ними маленькие ящички, принесенные с собой.
Несмотря на мир на ярмарке, они показывали ценность своего груза тем
фактом, что были вооружены не кинжалами, как обычно, а мечами для его
защиты.
Однако, я никогда не видел, чтобы они держались так настороженно.
Снаружи через дверь пронесся пронзительный свист, и вся волна шума, к
которому мы уже привыкли, разом смолкла настолько, что можно было услышать
слабый звон вооружения, стук мечей, извещающий о прибытии отряда судейских
чиновников ярмарки. Их было четверо, и они были так вооружены, словно
собирались осаждать крепость. Их вел человек в длинной мантии, одна
половина которой была белой (хотя и сильно запыленной), а вторая - черной,
что символизировало обе стороны правосудия. Он был без шлема, увядший
венок из цветов хресса болтался на его голове. Мы поняли, что это жрец,
чья временная обязанность состояла в том, чтобы хоть слабо, но напомнить,
что это дело имеет священное значение.
- Слушайте внимательно! - провозгласил он высоким голосом, специально
тренированным для жреческого стиля поучения. - Это правосудие Луны Колец,
милостью Доматопера, по воле которого мы бегаем и ходим, живем и дышим,
думаем и действуем! Пусть выйдет вперед тот, кого призывает Доматопер -
тот инопланетник, что поднял оружие в границах Ярмарки Луны Колец!
Капитан Фосс мгновенно очутился перед жрецом.
- По чьей жалобе присягнувшие Доматоперу вызывают моего вассала? -
ответил он, как полагается отвечать на вызов.
- По жалобе Отхельма, клявшегося у алтаря и перед мудрейшими. Должен
быть дан ответ.
- И он будет дан, - согласился Фосс и чуть заметно кивнул мне, чтобы
я подошел. Моя личная пленка была в кармане его туники. Она вполне могла
оправдать меня за применение станнера. Но коль скоро мы должны были
передать ее смешанному суду жрецов и торговцев - это дело другое, и я
понял, что конференция между капитаном и северными людьми имела важное
значение.
- Отпустите меня, - сказал я на базике. - Если они предполагают сразу
же судить меня, я пришлю записку...
Вместо ответа Фосс обернулся и крикнул в глубину ларька:
- Лалферн!
Эльфрик Лалферн, длинный тощий парень, не имел регулярных
обязанностей в ларьке, кроме помощи в распаковке и упаковке товара.
- Этот человек, - сказал Фосс жрецу, - пойдет как мои глаза и уши.
Если мой присягнувший на мече попадет под суд, этот человек известит меня.
Это дозволено?
Жрец посмотрел на Лалферна и через секунду кивнул.
- Дозволено. Давайте этого, - он повернулся ко мне. - Положи оружие.
Он протянул руку к станнеру в моей кобуре, но пальцы Фосса уже
держали приклад, и капитан вытащил оружие.
- Его оружие уже больше не его. Оно останется здесь. Как полагается.
Я подумал было, что жрец запротестует, но капитан был прав, поскольку
на Йикторе считалось, что оружие подчиненного является законной
собственностью Лорда и может быть потребовано в любое время, особенно если
Лорд считает, что его присягнувший на мече нарушил какое-то правило.
Итак, без всяких средств защиты я шагнул вперед и занял свое место
между двумя стражниками. Лалферн пошел сзади, в нескольких шагах от нас.
Хотя станнер - не бластер, я носил его чуть ли не всю жизнь и твердо знал,
что он висит у меня на поясе, а теперь почувствовал себя каким-то голым
среди необычайной настороженности вокруг. Сначала я пытался уверить себя,
что это просто реакция на то, что я, безоружный, нахожусь в зависимости от
чужого закона чужой планеты. Но мое беспокойство возросло, когда я понял,
что это одно из предупреждений, идущих наравне с самым слабым даром
эспера, который был у большинства из нас, прирожденных космонавтов. Я
оглянулся на Лалферна как раз вовремя, чтобы увидеть, что он тоже
оглянулся через плечо и взялся было за рукоятку станнера, но снова опустил
руку, сообразив, что этот жест может быть неправильно истолкован.
Только тогда я обратил внимание на путь, которым меня вели. Мы должны
были направляться к Большой Палатке, где во время ярмарки помещался суд. Я
увидел широкий карниз крыши над палатками и ларьками впереди, но
значительно левее. Мы шли к границе ярмарки, по пространству, где стояли
палатки тех дворян, которые не жили в Ырджаре.
- Последователь Света! - громко обратился я к черно-белому жрецу,
который шел так быстро, что нам пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать от
него. - Куда мы идем? Суд находится...
Он не повернул головы и не подал вида, что слышит меня. Теперь я
увидел, что мы повернули от последнего ряда ларьков к палаткам Лордов.
Здесь никого не было, кроме двух-трех слуг.
- Хэлли, Хэлли, Хэлл!
Он выскочил из укрытия, этот водоворот людей, врезался в наш
маленький отряд, подняв на дыбы своих верховых животных, которые били
пеших тяжелыми копытами. Я услышал яростный крик Лалферна, затем стражник
справа от меня дал мне такого толчка, что я, пытаясь удержаться на ногах,
влетел между двумя палатками.
Острая боль в голове - и на время все кончилось.
Боль отправила меня во тьму, она же и вывела меня из нее или
сопровождала меня, когда я неохотно приходил в сознание. Сначала я не мог
понять, что терзает мое тело. Наконец, я осознал, что лежу ничком на спине
грузового каза, привязанный, и меня больно подбрасывает при каждом шаге
животного. Я слышал шум, человеческие голоса, и было ясно, что меня
сопровождают несколько всадников. Но говорили они не по-ырджарски, и я
ничего не понимал, кроме отдельных слов.
Не знаю, долго ли длился этот кошмар, потому что я несколько раз
впадал в беспамятство. Я помолился о том, чтобы мне не выходить из
благостного мрака, и он тут же поглотил меня.
Жизнь в космосе закаляет тело, оно привыкает к стрессам, напряжениям
и опасностям и нелегко сдается при дурном обращении, что я болезненно
констатировал в последующие дни. Меня сняли с каза самым простым способом:
перерезали путы и скинули на жесткую мостовую.
Передо мной мерцали факелы и фонари, но мое зрение было так
затуманено, что я лишь смутно различал фигуры моих похитителей,
двигавшихся вокруг. Затем меня взяли за плечи и потащили, после чего
толчок пустил меня по крутому склону в слабо освещенное место.
Сказанного мне я не понял, и фигура тяжело спустилась за мной. В лицо
мне плескали жидкость, и я задыхался. Вода была хороша для моих пересохших
губ, и я облизывал их горящим языком. Меня схватили за волосы, чуть не
вырвав их с корнем, подняли голову, и мне в рот полилась вода, чуть не
задушившая меня. Но я ухитрился сделать несколько глотков.
Этого было мало, но все же мне стало легче. Рука, державшая мои
волосы, оттащила меня, я ударился головой об пол и снова впал в
беспамятство.
Когда я пришел в себя после обморока или сна, или того и другого
вместе, кругом была пугающая тьма. Я моргал и моргал, пытаясь прояснить
зрение, пока не сообразил, что виноваты не глаза, а то место, где я
находился. С бесконечными усилиями я приподнялся на локте, чтобы лучше
видеть место моего заключения.
Тут не было ничего, кроме грубо сколоченной скамьи. Пол был покрыт
вонючей соломой. В сущности, здесь кругом воняло, и тем сильнее, чем
больше я принюхивался. В одной стене на высоте моего роста было прорезано
узкое окно, не шире двух пядей, через него проходил сероватый свет, не
достигающий темных углов. На скамье я увидел кувшин, и он сразу сделался
для меня самой интересной вещью.
Я не мог встать на ноги. Даже попытка сесть вызвала такое
головокружение, что я закрыл глаза и унесся куда-то в пространство.
Наконец, я все-таки добрался до сосуда, обещавшего воду, дополз на животе,
извиваясь, как червяк.
Пока я полз, во мне боролись надежда и страх, но в кувшине
действительно оказалась жидкость - не просто вода, а с чем-то смешанная,
поскольку у нее был кислый вкус, сводивший рот, но я пил, ведь приходилось
лакать и хуже, и представлял себе, что это вино. Я пытался разумно
ограничить себя, но как только вода попала мне на язык, облегчая
мучительно пересохшее горло, разлетелись мои намерения отставить кувшин,
пока жидкость еще плещется в нем. В голове прояснилось, и вскоре я уже мог
двигаться без приступов головокружения. Возможно, странный привкус воде
придал какой-то наркотик или стимулятор. Наконец я доковылял до оконной
щели - посмотреть, что там, снаружи.
Там еще светило солнце, но его лучи доходили до меня только
отраженным светом. Поле зрения было исключительно узким. На некотором
расстоянии возвышалась крепкая серая стена, похожая на крепости Йиктора.
Больше ничего не было видно, кроме мостовой, которая, видимо шла от
основания здания, в котором я находился, до той стены.
Затем мимо моей щели прошел человек. Он не задержался, но мне хватило
одного взгляда, чтобы понять, что это вассал какого-то Лорда - он был в
кольчуге и шлеме, на плаще желтая нашивка с черным гербом. Я не успел
рассмотреть герб, да и не смог бы узнать его, поскольку геральдика на
Йикторе не касалась Торговцев.
Желтое с черным - я ведь видел эту комбинацию! Но когда и где? Я
прислонился к стене и старался вспомнить. Цвет... В последнее время я
думал о цветах, о серебряном и рубиновом костюме Майлин, гвоздично-розовом
и сером ее вывески, оказывающей странное влияние, вывесках других мест
развлечений... тускло-красная с зеленым вывеска игорного дома, которая не
просто зазывала - она кричала!
Игорная палатка! Обрывки памяти сложились в мысленную картину... Гек
Слэфид за столом, столбики фишек, как башни удачи, и слева от него -
молодой дворянин, который так пристально вглядывался в меня, когда мы с
Майлин проходили мимо. На нем тоже был плащ, блестящий, полушелковый,
ярко-желтый с вышитым на груди черным знаком орла. Но из этих обрывков я
не мог пока сложить приемлемую модель.
У меня была ссора с одним йикторианцем, с Отхельмом, но не с молодым
человеком в желтом и черном. Я не мог найти логической связи между двумя
так далеко отстоящими друг от друга людьми. Продавец животных никак не мог
быть под протекцией Лорда. Мое знание йикторианских обычаев было полным
настолько, насколько пленки Торговцев могли их описать, но для того, чтобы
изучить все нюансы социальной жизни и обычаи, потребовались бы многие
годы. И вполне могло быть, что ссора с Отхельмом привела меня к
теперешнему неприятному положению.
Где бы я сейчас ни был, это место не в районе ярмарки. Это было
более, чем странно. Я мог вспомнить только часть своего пути на спине
каза, меня схватили в Ырджаре, и я был насильно выведен из-под юрисдикции
суда ярмарки, и это настолько противоречило всему, что мы знали об
обычаях, что трудно было поверить в случившееся. Те, кто захватил меня, а
также тот, кто отдал такой приказ, и тот, кто договаривался об этом деле,
могут быть поставлены вне закона, как только станет известно о моем
исчезновении.
Какую ценность я представлял, чтобы похитить меня такой ценой? Только
время и мои похитители могут ответить на этот вопрос. Но, похоже, это
будет не скоро, потому что время идет, а ко мне никто не приходит. Я
проголодался и, как ни старался растянуть запас воды, все-таки выпил ее и
опять почувствовал жажду.
Тусклый свет ушел, когда кончился день, и ночь окутала меня темными
волнами. Я сидел, прислонившись к стене напротив двери и прислушивался,
чтобы собрать какую-нибудь информацию. Время от времени до меня доходили
искаженные и приглушенные звуки. Прозвучал горн, видимо, возвещавший о
чьем-то прибытии. Я снова встал и поплелся к окну. На серой стене плясал
луч фонаря, я услышал голоса. Потом промелькнули человеческие фигуры, одна
в дворянском плаще, шага на два впереди трех других. Вскоре я услышал
звякание металла на лестнице. Что-то толкнуло меня вернуться на старое
место - к стене против двери.
Блеснул свет, достаточно сильный, чтобы ослепить меня и скрыть
стоящих в дверях. Только когда они вошли в мою камеру, я немного разглядел
их.
Это были те, что прошли мимо окна. Теперь я узнал в дворянине юношу
из игорной палатки.
Есть один трюк, старый, как мир, и я применил его: молчи, чтобы твой
противник заговорил первым. Так что я не стал обращаться с просьбой о
разъяснении, а просто спокойно изучал их.
Двое поспешно отодвинули скамью от стены, и Лорд сел с видом
человека, которому обязаны предоставлять удобства. Третий сопровождающий
повесил фонарь на крючок в стене, так что вся камера была освещена.
- Эй, ты! - не знаю, удивило лорда мое молчание или нет, но в его
тоне слышалось раздражение. - Ты знаешь, кто я?
Это было классическое начало разговора между йикторианскими
соперниками - хвалиться именем и титулами, дабы подавить возможного врага
грузом своей репутации.
Я не ответил. Он нахмурился и наклонился вперед, положив руки на
колени и расставив локти.
- Это Лорд Озокан, старший сын Лорда Осколда, Щит Йенледа и Юксесома,
- пропел человек, стоящий возле фонаря, голосом профессионального
герольда.
Имена сына и отца мне ничего не говорили, и земли, которые они
представляли, были мне незнакомы. Я продолжал молчать. Я не видел, чтобы
Озокан сделал какой-нибудь жест, отдал приказ, но один из его
первоклассных ребят шагнул ко мне и так хлестнул меня по лицу ладонью, что
я стукнулся головой о стену и чуть не потерял сознание от боли. Усилием
воли я поднялся на ноги, стараясь, насколько возможно, сохранить ясность
ума. Но будет ли это возможно? Они собирались силой отнять у меня что-то,
нужное им. И Озокан грубо объяснил, чего они желают.
- У вас есть оружие и знания, инопланетный бездельник, и я получу их
от тебя тем или иным способом.
Тут я в первый раз ответил, с трудом шевеля распухшими от удара
губами:
- А ты нашел на мне оружие? - я не стал титуловать его.
- Нет, - он засмеялся. - Ваш капитан весьма умен. Но ЗНАНИЕ при тебе.
А если твой капитан хочет увидеть тебя снова, то мы будем иметь также и
оружие, и очень скоро.
- Если ты хоть что-нибудь знаешь о Торговцах, ты должен знать, что у
нас поставлены мозговые ограничители против подобного разглашения на чужих
планетах.
- Да, я слышал, - его улыбка стала еще шире. - Но у каждого мира свои
секреты, ты это тоже знаешь. У нас есть несколько ключей к таким мозговым
щеколдам. Если они не сработают - очень жаль. Но твоему капитану будет о
чем поразмыслить, и он должен будет сделать это быстро. А что касается
знаний, - давай их сюда, - последний его приказ щелкнул, как кнут.
Я не хочу вспоминать о том, что было после в комнате с каменными
стенами. Те, кто принимал участие в допросе, были настоящими мастерами в
своем деле. Не знаю, то ли Озокан был действительно уверен в том, что я
смогу, если захочу, выдать ему знания, то ли занимался этой игрой для
собственного удовольствия. Большая часть всего этого совершенно исчезла из
моей памяти. Всякий эспер, даже самый слабый, может частично закрыть
сознание, чтобы сохранить равновесие мозга.
Они не смогли узнать ничего стоящего и были достаточно опытны в своем
грязном ремесле, чтобы не терзать меня беспрерывно. Но я довольно долгое
время не знал об их уходе и вообще о чем бы то ни было. И когда боль вновь
подняла меня, за окном был бледный день.
Скамья стояла у стены, и на ней снова был кувшин и еще блюдо с чем-то
вроде замороженного сала.
Я подполз к скамье, выпил горькой воды, и мне стало чуть-чуть лучше,
но прошло много времени, прежде чем я решился попробовать пищу. Только
сознание, что необходимо иметь силы, заставило меня двигаться и давиться
этой тошнотворной пищей.
Теперь я знал: Озокан похитил меня в надежде обменять на оружие и
информацию - без сомнения, для того, чтобы с их помощью захватить
королевский трон. Дерзость этого акта означала, что он либо имел сильную
поддержку и мог противостоять законам ярмарки, либо надеялся столь быстро
захватить трон, что власти не успеют выступить против него. Безрассудство
его поступка граничило с крайней глупостью, и я не мог поверить в такие
его надежды. Только позже я сообразил, что он уже настолько перешагнул
границы, что ему ничего больше не оставалось, как держаться этого опасного
пути. Он не мог повернуть обратно.
Нечего было и думать, что капитан Фосс заплатит за меня требуемый
выкуп. Хотя Торговцы были тесно связаны между собой, и начальство вело
себя честно со всеми, ни команда "Лидиса", ни вся добрая слава Свободных
Торговцев не может и не будет подвергаться риску ради жизни одного
человека. Эл Фосс может только пустить в ход машину йикторианского
правосудия.
Знает ли он, где я? Что сталось с Лалферном? Если ему удалось удрать,
то Фосс уже знает, что я похищен, и может принять контрмеры.
Но сейчас я должен рассчитывать не на пустые надежды, а на
собственные силы. Я думал и думал.

дальше