МАЙЛИН

10

"Смотри незамутненными глазами на свои желания", - говорили Древние в
кругу Тэсса. Можно не сомневаться, что все их мысли светлы, мотивы
открыты, и они движимы каким-то скрытым принуждением, как мой маленький
народ повинуется моему жезлу, когда мне нужно поднять их энергию. Не
проснулось ли мое скрытое желание, когда я оставила Ырджар, честно говоря
себе и Малику, что я только повинуюсь закону Весов? Если так, то оно
действительно было глубоко скрыто. Может быть, это вспышка жизни, после
того, как я нарушила клятву и пересадила инопланетника из его тела в тело
барска, и это действие посеяло семена?
Может, кто-то из нас считает некоторые указания Моластера слишком
далекими от нашего понимания? Для Древних такой аргумент - святотатство,
они считают, что каждый ответственен за свои действия, хотя иногда они и
принимают во внимание мотивы наших действий, если эти мотивы достаточно
сильны.
Но мысль уже была близка к осуществлению в Йин-Сине, я это знала,
однако, оказалась от нее. Когда жрец Окин разговаривал со мной наедине, он
сообщил мне плохие известия и оставил меня обдумывать это в отчаянии и
бессильной ярости. И когда мы поехали к Долине, где было похоронено
столько надежд, я все время боролась с искушением, хотя и не могла
поверить, что ничего не может быть хуже.
В то время мне очень трудно было думать о тяжелом положении Крипа
Ворланда, и я решила, что, как только мы найдем то, что он ищет, я быстро
произведу обмен, чтобы обмануть этот соблазн. Но я сама не могла не думать
о том, кто находится здесь, и чьи дни явно сочтены.
Мы спустились в Долину через холодный туман, в ту ее часть, где
принимали прибывших. Я отвечала на вопросы инопланетника так кратко, как
только могла, потому что все время боролась с собой. Перед восходом солнца
мы въехали во внешний двор главного храма, предназначенный для
посетителей. Стражник-жрец подошел и поздоровался с нами. Я знала его в
лицо, но не помнила имени, - иногда бывает нечто вроде милосердного
забвения - этот человек приветствовал меня здесь в разных обстоятельствах,
о которых я старалась не вспоминать. Я попросила разрешения поговорить с
Оркамуром, но мне сказали, что он занят и не может принять меня. Мы
поставили фургон во второй двор, я распрягла казов и накормила маленький
народ. Крип Ворланд мысленно задавал мне вопросы, и на некоторые я не
могла ответить. Мы зажигали в фургоне лунные лампы, когда пришел жрец
третьего ранга и сказал, что Оркамур хочет меня видеть. Крип Ворланд
выразил желание пойти со мной. Он думал только о том, чтобы найти свое
тело и соединиться с ним. Но я сказала, что должна подготовить Оркамура к
тому, что случилось, и осторожно объяснить все, чтобы наша история не
показалась ему диким бредом. Инопланетник согласился.
Не окрепла ли во мне вера, что я нуждаюсь только в одном действии, и
тогда большая часть груза, который я так давно несу, отпадет? Если это
так, то я все еще имела мужество сопротивляться. Оркамур немолод, ноша его
тяжела и с годами не уменьшается. Он не похож на Тэсса с их стройными
долговечными телами. Каждый раз, когда я вижу его, он кажется еще более
сморщенным, призрачным. Однако, в нем горит такое сильное пламя воли и
необходимости откликаться на нужду, что дух его возрос, в то время, как
плотская оболочка ссохлась. С первой же минуты видишь только дух, а не
одевающую его человеческую форму.
- Добро пожаловать, сестра! - его голос был сегодня усталым и тонким,
как флейта.
Я наклонила голову над своим жезлом. Мало кому Тэсса выражают такое
же полное почтение, как своим Древним. Но Оркамур заслужил признательность
всего Йиктора. Я сделала три знака жезлом.
- Старый Брат, мир и благо тебе!
- Мир и благо тебе, - на этот раз его голос прозвучал глубже,
сильнее, он как бы победил усталость волей. - Однако, между нами не нужны
успокаивающие слова, сестра. Я не могу сказать тебе, что все идет хорошо.
- Я знаю. Я проезжала через Йим-Син.
- Надо ли было проезжать, сестра? Ты ничего не сможешь сделать, а
иной раз, когда смотришь на обломки крушения, все прошлые печали
охватывают сердце. Лучше вспоминать живого в расцвете сил, чем без
расцвета и без зрелости.
Мои руки сжались на жезле, и я знала, что Оркамур видит это, но с ним
я не стала остерегаться, в свое время он видывал и худшую потерю
самообладания.
- Я пришла по другому делу, - решительно перевела я разговор. -
Это...
Я быстро рассказала Оркамуру об инопланетнике. Это можно было
сделать, потому что Оркамур был тем, кем был, и он не нашел бы в моих
действиях ничего такого, что уронило бы меня в его глазах. Жрецы Умфры и
Тэсса ближе друг к другу, чем мы и жители равнин.
Когда я замолчала, он посмотрел на меня без большого удивления и
сказал:
- Путь Тэсса - не путь человеческого рода.
- Я и сама знаю! - вырвалось у меня. Все, что я вытерпела, пока ехала
от Йим-Сина, сказалось в этом резком ответе. Я тут же начала просить
прощения, но он отмахнулся.
- Ты должна была подумать о цене, прежде чем это делать, сестра. Ваши
не легко смотрят на такое. Разве цена инопланетника выше твоей?
- Это был долг.
- За который он не должен был бы требовать с тебя оплаты, знай он все
последствия. А теперь я должен сказать: люди Осколда ничего не приносили.
- Может быть, - я не очень огорчилась, - они сначала вернулись к
Осколду за решением? Хотя фургон идет медленно, мы ехали коротким путем.
- А что, если его не принесут, сестра?
Я взглянула на жезл, который вертела в руке.
- Они же не могут.
- Ты надеешься, что они не могут, - поправил он меня. - Из всего, что
ты рассказала, ясно, что Озокан попрал Закон ярмарки, захватив человека.
Он впутал и своего отца, когда запер пленника в пограничный форт. За
пленником охотились люди, носящие цвета Осколда, чтобы убить его в твоем
лагере. Возможно, они собирались спрятать тело, и пусть потом враги
доказывают преступление. Ты не подумала бы об этом на месте Озокана?
- Если бы я была с мозгом жителя равнин - подумала бы. Но тот, кто
был...
- Кто был под плащом Умфры? - Оркамуру не надо было читать в моем
мозгу, чтобы продолжить мою мысль. - Если человек нарушил один закон, ему
легче нарушить и другой.
- На ярмарке они нарушают человеческие законы. Но осмелятся ли они
нарушить закон Умфры?
- Ты рассуждаешь как Тэсса, - сказал он уже более мягко, как говорят
с чужими. - У вас немного Уставных слов, и ваши смертные правила так
надежны, что редко оказываются под угрозой. Только, сестра, как насчет
твоих собственных действий под Луной Трех Колец?
- Да, я нарушила закон, я за это отвечу. Возможно, основание для
действия перевесит само действие. Ты знаешь суд моего народа.
- Однако, ты нарушила Закон с открытыми глазами и не из страха за
себя. Страх - великий бич, которым силы мрака мучают людей. Если страх
очень велик, ему не могут противостоять ни человеческие, ни божеские
законы. Я кое-что слышал об Осколде. Он сильный, но грубый человек. У него
один наследник - Озокан, и это погибель для юноши, потому что отец слишком
его балует. Как ты думаешь, Осколд спокойно примет объявление его сына вне
закона?
- Но как он надеется скрыть...
- Люди могут сказать о том, что они знают, но ведь нужно еще и
доказать сказанное. Полным доказательством злого дела Озокана является
тело инопланетника.
- Нет!
Конечно, я должна была бы об этом подумать, какая я была слепая!
- Сестра, чего ты хочешь на самом деле? - он снова коснулся моего
мозга и увидел то, что я не желала ясно видеть сама.
- Я клянусь... дыханием Моластера клянусь, я не... - я оборвала
бормотание и снова овладела собой.
Оркамур спокойно смотрел на меня, и правда, или то, что теперь было
правдой, стала ясной для нас обоих.
- И ты думала, сестра, что такое может быть? Говорю тебе, не тело
делает человека, а то, что живет в нем. Нельзя заполнить пустой каркас и
ожидать, что в нем оживет прошлое и все будет, как раньше. Многое могут
сделать Тэсса, но вернуть жизнь умершему не могут и они.
- Я не думала об этом, - я отрицала мысль, ранее скрытую, а теперь
ясно видимую в моем мозгу. - Я спасла жизнь инопланетнику - они
безжалостно убили бы его.
- И что он выбрал, когда ему разъяснили?
- Жизнь. В последнем Вопросе большей частью цепляются за жизнь.
- И ты теперь хочешь предложить ему новую жизнь в новых условиях?
- Я могла бы, это нетрудно. Крип Ворланд был просто убит, когда
осознал себя Джортом. Будет ли он колебаться снова обрести человеческое
тело, если будет доказано, что его собственное тело нельзя вернуть? Нельзя
вернуть... - я сжалась против искушения. - Я не сделаю такого предложения,
пока не буду уверена, что все пропало.
- Но ты скажешь ему об этом сейчас?
- Скажу только, что его тело еще не прибыло в Долину. Это ведь
правда?
- Мы всегда должны полагаться на милосердие Умфры. Я отправлю
посланца на западную дорогу. Если они в пути, мы будем готовы. Если нет -
могут быть какие-то известия.
- Спасибо, Старейший Брат. Можно мне...
- Хочешь ли ты этого на самом деле, сестра? - доброта и великое
сострадание снова согрели его голос.
Какое-то время я не могла решиться. Возможно, Оркамур был прав - мне
не следует смотреть на того, один вид которого терзает мое сердце. Я
откажусь пройти эти несколько шагов до внутренней комнаты, до нее далеко,
как до звезд, которые знал Крип Ворланд. Крип Ворланд, если бы я знала,
смогу ли я выдержать свое решение, отогнать желание?
- Сейчас не могу сказать, - прошептала я.
Оркамур поднял руку для благословения.
- Ты права, сестра. Может быть, Умфра вооружит тебя своей силой. Я
пошлю гонца, спи спокойно.
Спи спокойно! Хорошее пожелание, но не для меня, подумала я,
возвращаясь к фургону. Инопланетник ждет известий. Часть правды - это все,
что я могу ему предложить. Возможно, остальное было не правдой, а только
предположением, может, посланец Оркамура встретит отряд, который мы
искали, и все будет правильно - по крайней мере, для Крипа Ворланда. В
этом мире многое правильно для одних и неправильно для других. Я должна
отогнать такие мысли.
Я была права насчет инопланетника и его вопросов. Он был вне себя от
горя, что отряд Осколда еще не прибыл, и лишь чуть успокоился, узнав о
посланце. Я побоялась слишком долго мысленно разговаривать, чтобы
каким-нибудь образом не выдать то, что я узнала о самой себе. Так что я
сослалась на усталость, пошла к своей постели и долго лежала, слушая, как
он сопит и вертится в своей клетке.
Жрец на вершине храмовой башни возвестил приход зари. Я слушала
пение, которое, как власть Тэсса, таило в себе власть их рода. В этом
месте, где печаль и отчаяние лежали на всем, как черное покрывало, слуга
Умфры пел о надежде, о мире и сострадании. И этим пением осветился и мой
собственный день.
Я выпустила маленький народ во двор, и два жреца третьего ранга с
улыбками принесли нам пищи и воды. Крип Ворланд сидел рядом со мной и
каждый раз, когда я взглядывала на него, я видела, что его глаза следят за
каждым моим движением, как будто таким пристальным наблюдением он пытался
поймать меня в ловушку. Почему я так подумала? Такие мысли из неоткуда
несут зародыши истины.
- Крип Ворланд, - имя "Джорт" могло, как мне казалось, усилить его
подозрительность. Он должен думать о себе как о человеке, лишь временно
живущем в теле барска. - Сегодня, возможно...
- Сегодня! - жадно подхватил он. - Майлин, ты бывала здесь раньше?
- Два раза, - что развязало мне язык и заставило сказать правду? -
Здесь живет тот, кто считается моим родственником.
- Тэсса? - он, казалось удивился, и я поняла, что он смотрит на мою
расу с тем же страхом, какой питали к Тэсса жители равнин.
- Тэсса, - сказала я горько, - такие же люди, как и все. Мы истекаем
кровью, когда кто-нибудь поднимет против нас нож или меч, мы страдаем
многими болезнями, мы умираем. Не думаешь ли ты, что мы недосягаемы для
того, что мучит других людей?
- Возможно, по дороге я так и думал, - согласился он, - хотя должен
был бы знать, что это не так. Но то, что я видел у Тэсса, позволяло мне
думать, что они не похожи на остальных на Йикторе.
- Есть опасности, грозящие только нам одним. Наверное, и у тебя есть
такие же, специально для твоего народа. Инопланетники встречаются с
опасностями?
- Их больше, чем я могу рассказать. Но твой родственник - тот, кот
получил убежище здесь - зачем ему это? Ведь он может...
- Нет, - прервала я. Объяснить, почему он под покровом Умфры, я не
могла. Это слишком близко касалось плачевного состояния самого Крипа
Ворланда.
Те из нас, кто становился Певцом, должны были подвергаться
определенным испытаниям, которые показывали, есть у нас такой талант или
нет. Маквэд пострадал как раз в то время, но не по своей воле, а от
несчастного случая, которыми наугад стреляет судьба. Мы передали то, что
еще оставалось живым, в руки Умфры не потому, что боялись, как большинство
равнинных жителей, помешанных, а потому что знали: здесь будут бережно
обращаться с жизнью, которая осталась в его оболочке. Ведь у Тэсса не было
теперь своего дома.
Когда-то мы имели свои дома и города. Затем выбрали другую дорогу, и
не стало необходимости требовать определенного места для жизни клана.
Древние оставались в тайных местах, где мы собирались на Совет или Дни
Поминовения. Мы скитались по своей воле и жили в наших фургонах. И
заботиться о таких, как Маквэд, нам было нелегко. Он был не первым, кого
мы доверили Умфре. К счастью, таких было немного.
- Когда мы узнаем насчет...
Я очнулась от своих мыслей.
- Как только вернется посланный. Пойдем, я должна представить тебя
Оркамуру.
- Он знает?
- Я сказала ему, так как это было необходимо.
Человек в теле барска встал не сразу. Я с удивлением прочитала его
эмоции, которые не поняла: стыд. Это было так чуждо любому Тэсса, что мое
удивление росло.
- Почему у тебя такое ощущение?
- Я человек, а не барск. Ты видишь во мне человека, а этот жрец -
нет.
Я все еще не могла понять. Это была та минута, когда двоим кажется,
что они откинули особенности их происхождения, но их тянет в разные
стороны их прошлое.
- Для некоторых на Йикторе это может иметь значение, но не для
Оркамура.
- Почему?
- Ты думаешь, что ты один в этом мире носишь шкуру, бегаешь и
изучаешь воздух длинным носом?
- Ты... ты делала это?
- И я, и другие. Слушай, Крип Ворланд, до того, как я стала Певицей,
способной дружить с маленьким народом, я тоже бегала по холмам в различных
телах. Это часть нашего обучения. Оркамур знает об этом, как и те, кого мы
посетили недавно. Мы иной раз обмениваемся знаниями. Видишь, я сказала
тебе то, что ты можешь повернуть против Тэсса, подбросив это как головню в
собранный урожай.
- И ты - ТЫ была животным?!
Это было первым шоком в его мыслях, но затем, поскольку он был умным
человеком и с более открытым мозгом, чем у привязанных к планете, он
добавил:
- Но это действительно путь к обучению!
Я почувствовала, что часть его недовольства исчезла, и подумала, что
мне надо было сказать ему об этом раньше. Теперь же я сказала потому, что
это могло понадобиться: вполне может случиться, что опасения Оркамура
сбудутся. Но Крип Ворланд не должен знать сейчас, что случилось с
Маквэдом, не должен видеть его.
Через внутренний зал храма мы вышли в садик, где Оркамур давал отдых
своему хилому телу. Он сидел здесь в кресле из дерева храта, глубоко
врытом в землю, чтобы дерево снова ожило и пустило ветви, защищающие
сидевшего от ветра. Этот садик был местом глубокого мира и покоя, в чем
нуждался тот, кто его создал. Оркамур приходил сюда не только для
обновления духа, но и для приема тех, для кого свет померк с тех пор, как
любимые ими попали под покров Умфры. Здесь присутствовала сила, которую мы
все называем по-разному и которая на расстоянии внушает страх, даже ужас,
так как очень редко она поднимается утешающей рукой над страдающими. А тут
было именно так, и всем, кто входил сюда, становилось легче.
Оркамур повернул голову и посмотрел на нас. Его улыбка больше, чем
слова, сказала, что он рад нам. Мы подошли и остановились рядом с ним.
- Настал новый день, чтобы мы записали на него желаемое, - повторил
он сентенцию из вероучения Умфры. - Справедливая запись извлечет из нас
лучшее, - он повернулся к Крипу Ворланду: - Брат, Йиктор дает тебе
большее, чем записано на эти дни.
- Да, - мысленно ответил инопланетник.
Оркамур знал внутренний язык. Без этого он не мог бы быть тем, кем
был.
- Всякому человеку дано учиться всю жизнь, и учению этому нет границ.
Но он может отказаться от знания и тем отрезать себя от многого. Я никогда
не разговаривал с инопланетником.
- Мы, как все другие люди. Мы мудры и глупы, добры и злы, живем по
закону или нарушаем его. Мы истекаем кровью от ран, смеемся шуткам, кричим
от боли - не так ли ведут себя люди во всех мирах?
- Справедливо. И, может быть, еще более справедливо для того, кто,
как ты, повидал много миров и имеет возможность сравнивать. Не согласишься
ли ты поговорить с привязанным к планете стариком и рассказать ему
что-нибудь о том, что лежит над нашим небом и граничит со звездами?
Оркамур не смотрел на меня, но я поняла, что он хочет отпустить меня.
Почему он хотел остаться наедине с инопланетником, я не знала, и это меня
смущало. Но я вышла, так как не могла подумать, что в Оркамуре есть хоть
что-то вредное. Вполне возможно, что им действительно руководило только
любопытство. Он был далек от мира в своем призвании и временами забывал,
что он тоже человек, с человеческими интересами.
Я собралась, наконец, с духом и сделала то, на что не решилась
прошлой ночью: повидала Маквэда. Говорить об этом мне не хочется.
Возобновлять в памяти печали прошлого и переживать их снова - тяжелое и
бесполезное дело. И я снова удивлялась, сколько делается здесь для
безнадежных.
В полдень я снова пришла во двор, где оставила фургон. Маленький
народ дремал в тени, но тут же вскочил и подбежал ко мне. Крипа Ворланда с
ними не было. Я удивилась: неужели Оркамур разговаривал с ним все утро?
Ведь у него были срочные и нелегкие обязанности. Я подозвала одного из
жрецов, которые приносили нам пищу, но он не видел барска и сказал, что
Оркамур в комнате для медитации, где его нельзя беспокоить. Я
встревожилась. Хотя жрецы Умфры не поднимут руку ни на одно живое
существо, но здесь были и другие люди, которые могли, не подумав,
отреагировать на неожиданное появление животного. Я вернулась в фургон,
когда подошел второй жрец и хмуро сказал:
- Госпожа, пришло послание с западной дороги, посланное с птицей. Те,
кого ты ищешь, не проходили в городские ворота.
Я механически поблагодарила, но лишь малая часть моего мозга
отреагировала на его слова. Все мои мысли были заняты исчезновением
барска.
- Барск, - начала я, хотя почему, собственно, жрец, не занимающийся
материальными делами храма, может знать о моих животных?
- Он был здесь. Я недавно его видел. Он шел с Братом Офкедом, и я
обратил на это внимание, потому что никогда не думал, что барск может идти
с человеком.
- Когда это было, Брат?
- Удара за два до полудня. Гонг прозвучал, когда я уже пошел искать
тебя.
Как давно! Я мысленно поговорила с Симлой. С некоторым возбуждением
она коротко лайнула и бросилась к воротам.
- Похоже на то, Брат, что мой барск удрал куда-то. Я должна его
найти.
Я предупреждала Крипа Ворланда еще до того, как мы вошли в Долину, о
ловушках, в которые может попасть тот, кто не знает местности или
останавливается на открытых местах. Я никак не могла догадаться, почему он
ушел из храма. Сомнительно, чтобы он решился на такую глупость в
результате разговора с Оркамуром. Симла легко могла бы найти его по следу,
но барск мог уйти за это время далеко, конечно, если не попадет ни в какую
западню на пути.
Мы с Симлой дошли до внешних ворот. Меня окликнули, я нетерпеливо
повернулась и увидела молодого жреца с гостевого двора.
- Госпожа, говорят, ты ищешь барска?
- Да.
- Он не мог далеко уйти, он пил из бассейна, когда пришло послание.
Странное дело... - он замялся. - Можно подумать, что барск слушал наш
разговор. Когда я это заметил, он залаял, а когда я снова обернулся, его
уже не было.
Мог ли инопланетник понять их? Жрецы говорят между собой на высоком
языке, в основном, ментообменном. В их разговоре иногда бывает два-три
слова, в все остальное мысленно.
- О чем вы говорили, когда он подслушивал?
- Старший Брат спросил, где ты, - жрец отвел глаза. - Мы... мы
немного поговорили о нашем пациенте. Затем Старший Брат сказал, что ты
ждешь тех, кто должен принести пораженного ударом, но они так и не
появились.
Неужели он бросился искать свое тело? Но почему он не пришел ко мне?

КРИП ВОРЛАНД

11

Я лежал на земле, и вокруг пахло землей, растениями, корнями, жизнью.
Запах был густой, навязчивый. Не знаю, далеко ли я отошел от Долины. Я
лежал и лизал израненные лапы. Сейчас я был больше Джортом, чем Крипом
Ворландом.
Человек? Был ли вообще человек, звавшийся некогда Крипом Ворландом?
Жрецы Умфры сказали, что с территории Осколда не выходил отряд с пустой
скорлупкой от человека. Зачем же тогда меня привезли в Долину? Какой цели
должен был я служить, каким желаниям - Майлин или моим? Когда я услышал, о
чем говорили между собой жрецы, во мне взметнулось подозрение, и я
по-новому взглянул на беседу с Оркамуром в саду. Мы говорили о внешних
мирах, но, в основном, он хотел знать о людях, вышедших из этих миров, о
том, что они делали до того, как стали звездными скитальцами. Мне
казалось, что он пытается понять, как я рискнул превратиться в барска ради
спасения своей жизни - вроде бы я сделал шаг туда, откуда мог не
вернуться, вроде бы я принял такую судьбу на веки вечные.
Когда Майлин заговорила об обмене, в ее словах была логика. Она знала
опасность, ох, она прекрасно знала ее, ведь жрецы, которых я подслушал,
говорили не только о моем без вести пропавшем теле, но также рассуждали о
Майлин и о том, что неоднократно приводило ее в Долину. Был другой,
который бегал в зверином теле - возможно, по ее приказу. И обратного
обмена сделано не было. И человеческая оболочка жила теперь в Долине, а о
теле животного жрецы не упоминали. Может этот несчастный сидит теперь в
клетке среди ее маленького народа? Эта удивительно дрессированная труппа -
может все они или большая часть их были мужчинами и женщинами, а не
животными? Не таким ли способом Тэсса набирали животных? Возможно, и то
название, которое они давали своим превращенным - маленький народ -
полностью соответствовало истине? Ей давно хотелось присоединить барска к
труппе, она сама признавалась. И я попался в ее ловушку с наивной
доверчивостью ребенка. Может, она подействовала на меня какой-то силой,
когда мой мозг был смущен и растерян? Но сейчас важно не то, что случилось
и чего нельзя изменить, а то, что еще можно сделать. Где мое тело, мое
человеческое тело? Живо ли оно вообще? Я должен найти его, обыскав земли
Осколда. Правда, я не имел никакого представления о том, что я буду с ним
делать, если найду, но горячее желание найти его захватило меня вопреки
разуму и логике. Возможно, я был уже не в своем уме.
Теперь меня донимали голод и жажда. Я учуял запахи фермы, человека. Я
встал, вздрогнул от боли в лапах и стал продираться между кустами.
Наверное, теперь во мне было больше от животного: человеческое знание было
бы помехой в моем охотничьем мастерстве. В тусклом двойном свете я
скользил от тени к тени вдоль стены из небрежно сложенных камней, мои
ноздри улавливали и классифицировали сведения.
Мясо... С моего языка закапала слюна, в брюхе заурчала пустота. Запах
мяса.
Я скорчился в кустах, заглядывая в открытый двор фермы. Там стоял
каз, переступая тяжелыми ногами, были также четыре форса - домашние
животные, длинная шерсть которых шла на изготовление зимней одежды,
прочной и очень теплой. Они недовольно поворачивали длинные шеи, изгибали
головы под странными углами и поглядывали на стену. Один из форсов глухо и
тревожно закричал: если я унюхал его, то и он, по всей вероятности, узнал
о моем присутствии. Но ни одного из них я не мог взять, они были в полтора
раза больше меня. Довольно близко от моего укрытия бродила птица с
длинными ногами и острым клювом, который все время что-то склевывал с
земли. Птица приближалась ко мне и, видимо, не чувствовала опасности. Я
выскочил из-за куста и схватил ее. Птица завертелась с такой скоростью,
какой я от нее не ожидал, и больно клюнула меня, едва не лишив глаза.
Только быстрое отступление спасло меня от новой атаки, и я отскочил,
понимая, что легко мог лишиться зрения. По всей вероятности, барски были
достаточно хитрыми охотниками, но я-то не был барском. Животные подняли
шум, и я поспешно убежал довольно далеко, прежде чем болевшие лапы и
утомленные легкие заставили меня остановиться.
В моем новом теле ночь не ослепила меня. Я видел в темноте, как днем,
вероятно, ночь и была днем для барска. Перед рассветом я жадно съел,
конечно, не как лакомство, какое-то змееподобное существо, которое извлек
из щели между камнями в русле ручья. Затем я отыскал дупло в поваленном
дереве, забрался в него и уснул, просыпаясь время от времени, чтобы лизать
лапы в надежде, что они смогут нести меня дальше. Я решил, что лучше
перенести путешествие с дневного времени, когда меня могут увидеть, на
ночь, что было более естественно для барска. Я дремал в дневные часы и
ковылял дальше, когда всходила луна.
Три кольца вокруг лунного диска ярко сияли в эту ночь. Я поднял
голову и, не успев сдержать порыв, завыл низким воем, который был как бы
эхом звучавшего во мне крика. Этот крик был не просто приветствием,
обращенным к небесному страннику. Что-то было в этом удивительном зрелище,
привлекающем и удерживающем взгляд, и я понимал, почему жители Йиктора
приписывают этому феномену психическую силу.
Луна Трех Колец означала могущество, власть, но я жаждал только одной
власти - той, что вернет мне мое тело. Я вернулся к ручью и снова принялся
за охоту несколько более успешно, потому что на этот раз напал на
теплокровное животное, пришедшее на водопой. Я пировал как Джорт, отогнав
на время еды человеческую память. Затем я вдоволь напился и принялся
осматриваться, ища дорогу, вдоль которой следовало идти.
Я пошел по тропе, ведущей с востока на запад через лес, потому что
кустарник вдоль главной дороги кончился и осталось открытое пространство.
Земля Осколда не была густо заселена, по крайней мере, в этой части. До
наступления зари я прошел мимо второй крепости, такой же, как и та, где я
сидел, только при этой был поселок. Это был лагерь с бараками для тех,
кого не могли вместить стены. С восточной стороны расхаживали часовые, и
было привязано несколько рядов верховых казов. Мне показалось, что силы
Осколда были в полной боевой готовности, как бы ожидая вторжения врага. Я
прошел довольно близко от одного каза. Он принюхался и заорал, и его
собратья подхватили вопль. Люди закричали и осветили фонарями хижины. Я
поспешно юркнул назад.
Если внешние границы области были пустой землей, нетронутой плугом,
то в той местности, куда вела меня дорога, было не так, и разумно было
идти ночью, а не днем. Миновав лагерь, я дошел до деревни и прошмыгнул
через поля. Урожай почти по всей стране был убран. Когда я крался мимо
фермы, меня испугало тявканье охотничьей собаки, в котором прозвучало
предупреждение. Другие животные подняли тревогу и всполошили всю деревню,
и я опять увидел свет фонарей, услышал крики людей и дикий лай собак.
Реакция населения Йим-Сина и слова Майлин уверили меня, что барск -
редкое и опасное животное. Допустим, меня увидят или какой-нибудь фермер
спустит собак на странного нарушителя границ. Что тогда? Идти в
густонаселенную местность равносильно самоубийству. Я ходил в чаще и
выбирал место для дневного сна, слыша скулеж в собственных мыслях. Но ведь
где-то в землях Осколда был ответ на вопрос о судьбе моего тела, и я
ДОЛЖЕН знать его!
Наученный горьким опытом, я не рискнул охотиться в фермерских дворах.
Но дикой жизни было мало, и она была пуглива, и поиски пищи привели меня,
наконец, к огороженному полю. В эту ночь на небе не сверкали Кольца, все
было затянуто тучами. Это придало мне храбрости еще раз попытаться
завладеть домашней скотиной.
На поле были фоду, я уже знал, что Майлин везла с собой их сушеное
мясо, они были достаточно малы. Вероятно, у них и Тантаки были когда-то
общие предки, но одомашнивание и направленное размножение сделали их более
толстыми, на более коротких ногах и явно более глупыми. Для меня было
только одно затруднение: они спали, сбившись в кучу, и все стадо вкупе
могло испортить мне охоту.
Я крался вдоль стены, осторожно принюхиваясь, не пахнет ли собаками,
но пролетевший ветерок донес до меня только запах спящих фоду. Если бы у
меня был напарник, все было бы очень просто: один пошел бы по ветру и
спугнул животных в ожидающие зубы партнера. В конце концов я решил, что
мое лучшее оружие - быстрота, и побежал по ветру. Долго ждать не пришлось:
куча спящих зафыркала, распалась, заворчала. Я кинулся на визжащее
животное, схватил его и поднял, несмотря на его сопротивление. Перебраться
через стену с таким грузом было нелегко, но голод - лучший помощник, и я
утащил добычу в кучу камней на берегу, которая могла служить мне
крепостью, хотя я и не думал, что меня станут осаждать.
Я утолил голод, а затем из осторожности прошел вниз по ручью, чтобы
запутать следы, по которым ограбленный фермер может спустить собак. Через
ручеек был перекинут мостик, и под его аркой я вышел на берег и вылизал
воду из шерсти.
Занимаясь этим, я услышал глухой стук копыт. Я неподвижно скорчился в
темноте. Стук копыт слышался с двух сторон, и скорость, с которой всадники
ехали навстречу друг другу, говорила, что они спешат. Я подумал, что они
проедут близко от меня, и прислушался: слова, которыми они перекинутся,
могут объяснить их спешку.
Топот замедлился, видимо, оба всадника придержали своих казов. Я
приподнял голову, прячась у края моста, в надежде услышать что-нибудь
важное. Я не знал никаких диалектов, кроме ырджарского, но мысли жрецов
Умфры для меня были так же ясны, как слова на базике. Однако, теперь
трудно было рассчитывать на такую удачу.
Всадники остановились. Я услышал тяжелое дыхание казов и звуки
человеческих голосов. Но слова были лишь бессмысленной серией звуков, как
любая человеческая речь показалась бы настоящему барску. Я сильно напряг
способности эспера, чтобы подслушать мысли.
"...посылает на помощь..."
Удивление, некоторая горечь.
"...осмелится, после этого... осмелится!"
Отчаяние, интенсивное, как мозговой удар.
"Напрасно, Наш лорд вернул человека... предложил выкуп. Больше он
ничего не может сделать".
Эмоции двоих на мосту были так сильны, что их отрывочные мысли
становились все яснее для меня.
"...бежать... надо бежать..."
"Сумасшествие! Нашему лорду уже противоречат в Совете и из Йамака, и
из Йимока, те, кто всегда зависел от него. Нас поддержит вся граница. Кто
станет защищать его, если его объявят вне закона?"
"Пусть сам решает..."
"Он решит! Те же слова и услышишь. Если инопланетники имеют власть Ю,
то объявление вне закона может состояться. Они имеют право отказаться от
платы. Ведь они получили назад не человека, хоть ты его так назвал. Ты же
его видел."
Словесного ответа не последовало, только эмоции - гнев, страх. Затем
крик человека, подгоняющего животное. И каз, что шел с запада, понесся
галопом. Другой не спеша направился к границе.
Я опустил голову на лапы, слыша только журчание воды. Человек может
лгать языком, но его мысли говорят правду. Теперь я узнал, причем чисто
случайно, что мое тело не находится больше во владениях Осколда, а
вернулось к моим товарищам на корабль. У меня не было никаких сомнений,
что всадники говорили именно обо мне.
Теперь моей целью был Ырджар, порт. Мое тело на "Лидисе", там наш
врач сделает все, что можно, для этой безжизненной скорлупы. Допустим, я
каким-то чудом доберусь до корабля, даже до своего тела - что я могу
сделать? Но у Свободных Торговцев открытый мозг. Майлин не единственная
Тэсса на ярмарке - там был Малик. Смогу ли я добраться до него,
воспользоваться им для объяснения? Возможно, он тоже может произвести
обмен. Так много сомнений и страхов стоит между мной и успехом! Однако, я
цеплялся за всякую надежду, чтобы человек не был навсегда поглощен
животным.
Назад, на восток, через холмы вниз к равнинам Ырджара! Там красный
мех барска будет очень заметен, но что делать, выбор у меня нет.
В глотке у меня пересохло, как будто я и не пил, ноги подкашивались,
по шкуре пробегала дрожь. Но убежища здесь не было, и я вошел в воду и
поплыл по течению к югу, а потом выбрался на отмель.
Теперь не было надобности идти вдоль дороги и рисковать встречей с
кем-нибудь. Темные холмы были неплохим ориентиром. Далеко за ними лежали
равнины, где расположены Ырджар и порт. Я быстро проносился по открытым
полям или бежал рысцой по заросшим лесом местам. Я обнаружил, что хоть
барсков и считают горными животными, их удивительно малые тела при почти
гротескно длинных ногах были идеально приспособлены для быстрого бега по
ровной местности.
На заре я миновал ту самую крепость, где начались мои несчастья. Там
же, по-видимому, стоял гарнизон, люди разбили лагерь под стенами. Я сделал
большой крюк, чтобы обойти линию казов.
На берегу я размышлял о том, что узнал от тех всадников. Тот, кто
ехал на запад, был, бесспорно, из свиты Осколда. Не должен ли он собрать
помощь для Озокана и его людей? Известно, что Осколд дорожил своим
наследником, но, судя по реакции второго посланца, этому отношению пришел
конец. Осколд предложил плату за мою гибель - иными словами, он пытался
единственным на Йикторе законным путем разрешить спор между своим сыном и
Свободными Торговцами, предложив капитану Фоссу плату за члена экипажа.
Такая плата предлагалась за непреднамеренное убийство в мирное время, но
почти никогда не принималась, если жертва имела близкого родственника,
способного носить оружие, потому что кровная месть рассматривалась как
более благородное решение. Но если у жертвы в клане оставались только
женщины и дети, слишком юные для битвы, тогда плату принимали, и сделка
записывалась в храме Ырджара.
Возможно, поскольку экипаж "Лидиса" рассматривался как мой клан,
предложение было сделано в надежде, что его примут. Я только удивлялся
тому, что Осколд вернул мое тело. С его стороны логичнее было бы убрать
как можно скорее это позорное свидетельство против его сына. Может, их
пугал гнев Умфры?
Во всяком случае, было ясно, что капитан Фосс требовал полного
наказания - чтобы Озокана объявили вне закона. Немилость распространялась
вширь, так что старые враги Осколда получили удобный случай скинуть как
сына, так и отца. И земли Осколда были близки к состоянию осады. Хотел бы
я знать, не пошел ли Осколд против всех законов и обычаев, посылая помощь
сыну. Если так, то станут ли люди Осколда поддерживать его? Лояльность
между лордом и его людьми была крепка, противостояла смерти и пыткам, как
говорилось в балладах. Но это работало в двух направлениях: лорд был так
же честен по отношению к тем, кто присягал ему в верности. Такое укрывание
сына могло, я думаю, расцениваться как открытое нарушение клятвы,
подвергавшее его людей слишком большой опасности.
Я мысленно представил себе город Ырджар. Мне трудно было сосчитать,
сколько дней прошло со времени моего похищения, так что даже не был
уверен, работает ли еще ярмарка. Что, если - я прибавил скорости - что,
если "Лидис" уже ушел? Эта мысль была так ужасна, что я постарался
отогнать ее.
Если "Лидис" все еще стоял в порту, может, и Малик тоже на ярмарке? А
если нет? Я облизал все еще болевшие лапы и тихонько заворчал. А может ли
барск снова стать человеком? Что, в сущности, случилось с тем, кого по
просьбе Майлин приютили жрецы Умфры? Может, он так долго был в теле зверя,
что животное взяло верх и бегает теперь по холмам, не имея никаких связей
с человеком? Мне хотелось опустить голову и завыть, как я выл на луну по
нечеловеческим причинам. Однако, я задушил этот вой в горле.
Грис Шервин был со мной на шоу, он видел, как мы привезли барска, он
слышал мой рассказ о том, что произошло в палатке продавца животных, он
сможет открыть свой мозг, если барск придет к нему теперь, он будет
способен к какому-то контакту. Мы все имели способности эспера, одни
больше, другие меньше. Лучшим эспером на борту "Лидиса" был Лидж, только
бы мне суметь подойти к нему достаточно близко. Нет, Крип Ворланд еще не
был побежден. По этим холмам я мог идти как днем, так и ночью.
Я выкопал из мягкой земли нескольких мелких животных и съел, но их
едва хватило, чтобы чуть-чуть притупить чувство голода. Я поднимался все
выше и выше. Захватывало дух от морозного воздуха, застывшая почва терзала
натруженные лапы. Я лизал снег, чтобы утолить жажду, и с тоской вспоминал
реку, где мог напиться всласть.
У полуночи я прошел через перевал и мог бы спускаться в долину, но
так устал, что вынужден был поспать в укромном месте.
Когда я проснулся, солнце пригревало мою покрытую густой гривой
спину. Прищурившись от яркого света, я оглянулся и потянул носом. Сильно
пахло человеком. Слабое шарканье по твердой поверхности - такое могли
произвести только сапоги. Кто-то шел справа от меня внизу, стараясь
производить как можно меньше шума.
Я нагнулся, коснулся мордой передних лап и посмотрел вниз. Человек -
нет, люди, потому что я увидел второго, ползущего в гору почти рядом со
мной. Поверх кольчужной рубашки на них были грязные плащи со странными
цветными пятнами. Я подумал, что только острый взгляд животного может
разглядеть их на расстоянии, если они не будут двигаться. Не удирают ли
это враги Осколда? Неважно, кто они, лишь бы не нашли меня. Я начал
медленно отползать в кустарник. Куда они направлялись, я не мог угадать,
потому что поблизости не было ни крепости, ни поста. Но решимость их была
очевидна.
Мне придется снова повернуть на юг, так как ползущие по холму были
частью отряда, находящегося внизу. А я знал только то, что Ырджар был
где-то на западе.
Я лег и стал ждать ночи. Под Тремя Кольцами Луны я пустился во весь
опор. Так всю ночь я попеременно то бежал, то шел, пока не был вынужден
остановиться, потому что лапы нестерпимо болели. Я остановился возле
озерка, где мне удалось также и закусить, потому что какая-то птица,
обманутая моей неподвижностью, приблизилась ко мне. Это была отличная еда,
лучшая, какую я ел после фоду. Затем я зарылся в кустарник, но долго спать
мне не пришлось.
На этот раз я услышал сначала звук, а не запах: это были собаки с
фермы, и они охотились за кем-то, кто бежал в моем направлении.
Когда я был человеком, на этих холмах за мной охотились люди Озокана,
теперь я зверь и снова вижу охоту. Лай собак, наверно, должен наводить
ужас на того, за кем они гонятся. Я спокойно прислушивался, полагая, что
их дичь - не я.
Из кустов выскочило длинноногое животное и помчалось крупными
прыжками. Я узнал его - дикое жвачное с равнины. Его мясо сушат на зиму, и
оно считается обычной добавкой к меню. Охота, видимо, началась недавно,
потому что животное бежало легко. Но свора была нетерпелива и молча бежала
по горячему следу, лишь изредка взлаивая.
Я опять бежал к югу, далеко обходя тропинки, по которым пробежало
преследуемое животное. Хорошо, если собаки будут поглощены первоначальной
целью и не обратят внимание на мой след. А, может, они тоже боятся барска?
Меня тревожило, что я приближался к открытой местности. Там не было
ни скал, ни кустарника, ни деревьев, негде было укрыться от глаз
охотников, кругом голые поля, где на фоне серо-желтого жнивья мой красный
мех будет отчетливо виден.
Я почувствовал запах воды и вспомнил о ручье, бежавшем из этого
озерка, где я пил и омывал лапы. Не пойти ли мне по ручью, чтобы сбить
след? Я знал об этом по тем пленкам, которые, бывало, рассматривал для
собственного удовольствия. Но такие охотничьи воспоминания, собранные с
точки зрения человека, вряд ли могли быть полезными в моем теперешнем
положении.
Однако, лучшего решения я не видел, поэтому вошел в воду и пошел по
течению. Я не успел далеко уйти, как услышал глухой шум в том месте, где
раньше лежал. Этот шум звучал реальной угрозой. Случилось самое худшее:
собаки взяли мой след и, к моему несчастью, решили, что я лучшая добыча.
Меня охватила паника, которая вела к гибели. Я перестал соображать и
бросился бежать. Но мои силы были подорваны, и я знал, что далеко не
убегу. Я перескочил через ограду, помчался по полю и...
Под моими лапами уже не было почвы. Я падал...

дальше