5

Я не мог даже подумать о том, чтобы выдать Валькирию и ее отпрыска
команде и убедил себя, что раскрыть место их пребывания будет
предательством. Я, который раньше всегда был равнодушен к животным, теперь
проникся к ним сочувствием и не мог понять, почему. Но тем не менее,
позвать вольных торговцев было для меня так же невозможно, как если бы я
лежал на койке, связанный и с кляпом во рту.
Наконец крошечное создание пошевелилось; подняв свою узкую головку,
оно стало водить ею взад-вперед, как будто что-то искало. Оно делало это
вслепую, ведь его глаза еще не прорезались. Замурлыкав, Валькирия
протянула переднюю лапу и заботливо пододвинула его поближе к себе. Но
головка, качнувшись, повернулась в мою сторону, и мне показалось, что,
хотя это существо было совсем маленьким, слепым и беспомощным, оно знало о
моем существовании, но не боялось меня, а стремилось использовать в своих
целях. Это выглядело забавно.
Встревоженный, я встал с койки и пересел на стул у стены.
Повернувшись к ним боком, затем постарался сосредоточиться на своих
собственных неприятностях. Надо было приготовиться к худшему, раз я не мог
рассчитывать на то, что в скором времени сойду с "Вестриса", и не знал на
точно, на какой планете это произойдет. Я снова провел рукой по потайному
поясу, ощупав все, теперь уже такие немногочисленные утолщения на нем.
Среди них было и космическое кольцо.
Хайвела Джорна убили из-за него, в этом я был так же уверен, как если
бы сам присутствовал при этом ужасном событии. Не является ли это кольцо
причиной несчастий, постигших нас на Танфе? Если да, то почему убили
Вондара, а не меня? Или пытались убрать обоих, чтобы выживший не задавал
потом лишних вопросов? Но кто? Зачем?
Раньше отец был тесно связан с воровской гильдией, правда, потом
отошел от дел. В ее рядах люди легко наживали себе могущественных врагов.
Однако мне казалось, что он продолжал оказывать ей некоторые услуги даже
после того, как осел на Ангкоре.
Я потирал кольцо через ткань пояса, а мысли мои двигались по кругу, и
я не мог найти никакого объяснения случившемуся. Не знаю, когда я наконец
заметил, что в каюте стало чересчур жарко. Я расстегнул шов на комбинезоне
и почувствовал, как пот струйками бежит по щекам и подбородку. Я поднял
руку, чтобы вытереть лицо, и увидел, что некогда гладкая кожа пальцев и
тыльной стороны ладони покрыта вздувшимися фиолетовыми волдырями.
Я попытался встать, но тело меня не слушалось. Я весь дрожал. Жар
сменился внутренним ознобом. Меня тошнило, но рвоты не было. Рванув на
себе одежду, я увидел, что кожа на груди и руках также густо усыпана
волдырями.
- Помогите... - прохрипел я, или мне это только показалось. Каким-то
образом мне удалось встать и, цепляясь за обшивку каюты, добраться до
маленького переговорного устройства на стене. Шатаясь, я пытался нажать
сигнал тревоги.
Вокруг меня, застилая глаза, клубился густой туман, как будто я вновь
оказался среди гейзеров на покрытой испарениями планете. Хватит ли у меня
сил нажать на кнопку? Я уперся лбом в стену, так что микрофон оказался
рядом с моими губами, и прохрипел свою просьбу:
- Мне плохо... помогите...
Ноги подкашивались. Совершенно забыв про Валькирию, я направился к
койке. Но когда я плашмя рухнул вниз, пушистые комочки уже исчезли. Койка
была пуста, и я дрожа лежал на ней.
И вновь я блуждал во влажных испарениях пустынной планеты, они
свивались вокруг меня жгучими кольцами, и я кричал от боли. Я бежал по
вонючему пенистому илу и тщетно пытался разглядеть своих преследователей,
хотя точно знал, что за мной гонятся. Однажды туман рассеялся, и я на
мгновение увидел их. Они надвигались с лазерами в руках, и у всех было
одно лицо - лицо дока Вилоса. Спотыкаясь и падая, я побежал дальше.
- Они убьют... убьют... убьют... - слова, подобно грому,
раскатывались над просторами зловещей планеты. - Они убьют тебя... тебя...
тебя!
И вновь я в лихорадке лежу на койке. Туман исчез, и зрение
прояснилось. И не только зрение, но и разум. Я слышу свистящий шепот,
доносящийся со стены, из стены. Мне уже доводилось слышать слова,
раздававшиеся со стены или прямо из воздуха. Но это было на Танфе, в
святилище. Сейчас я не там, а в своей каюте на корабле вольных торговцев.
Мне обязательно надо, просто необходимо, услышать этот шепот снова.
Я потянулся, и одеяло сползло с меня. Кто-то снял с меня одежду; все
тело усыпано фиолетовыми волдырями, покрытыми подсохшей коркой. Ужасно! У
меня кружилась голова, но я как-то ухитрился добраться до стены, в которую
было вмонтировано переговорное устройство. Под ним горел огонек - оно не
было выключено, где-то в другом помещении, сидя неподалеку от микрофона,
разговаривали люди, и их речь разносилась по всему кораблю, хотя и
несколько невнятно. Я прислушался...
- ...опасно... заварить... не можем даже выбросить его в космос...
заварить дверь... сжечь в каюте...
- Отвезем его...
- Не выйдет, - должно быть, говоривший придвинулся ближе к микрофону,
потому что мне стало лучше слышно. - Он мертв или вот-вот умрет. До сих
пор нам везло, но мы не можем рисковать в надежде, что эпидемия не
распространится. Надо избавиться от всех следов чумы раньше, чем мы сядем
в каком-нибудь порту. Вы же не хотите, чтобы наш корабль объявили
зачумленным?
- ...несет ответственность...
- Вернем им деньги. Покажем пленку с записью того, что происходит в
каюте: одного взгляда на него будет достаточно, чтобы убедить их в его
совершенной бесполезности. Они не будут искать... тебе нужна чума?
- ...их не так-то просто убедить...
- Покажем им пленки! - Это говорил док. Теперь я в этом не
сомневался. - Даже не станем открывать дверь в каюту до тех пор, пока не
сможем сжечь все внутри, и зайдем туда, надев скафандры, где-нибудь на
лишенном жизни спутнике, чтобы инфекция не распространилась дальше. И
будем крепко держать язык за зубами. А все остальные пусть думают, что он
остался на Танфе или погиб там. По крайней мере, в первое время нас ни о
чем не будут спрашивать, а может, и никогда не будут. Он позаботятся о
том, чтобы замести следы. Мы не можем доставить его сейчас... у нас только
тело в запертой каюте... чума...
Я был уверен, что речь шла обо мне. Головокружение уже прошло, и я
соображал достаточно хорошо. Вилос считал меня мертвым, а я и не думал
умирать. Я не собирался мириться с уготованной мне участью. Если вольные
торговцы примут предложение Вилоса, то они больше не войдут ко мне из
страха перед инфекцией, а закроют снаружи и наглухо заварят дверь моей
каюты. Затем они отключат вентиляцию, заткнут все отдушины, чтобы
ограничить распространение заболевания, и я умру медленной, мучительной
смертью. Кроме того, теперь стало ясно, что план моего побега с Танфа был
разработан не мной. Почему же раньше легкость, с которой мне удалось его
осуществить, не вызывала у меня никаких подозрений? Меня взялись доставить
по назначению. Не приходилось сомневаться относительно истинной сущности
тех, кому меня должны были вручить, словно грузовое отправление.
Оставался ли у меня хоть какой-нибудь выход?
- Прочь отсюда...
Я так резко повернул голову, что мне снова стало дурно, и пришлось
схватиться за койку. По ней двигался маленький черный комочек. Мгновение я
тупо смотрел в пространство, пока наконец не сосредоточил на нем свой
взгляд. У подушки притулилось то самое существо, которое я в последний раз
видел свернувшимся возле Валькирии. Теперь оно стало раза в два крупнее,
чем при рождении. Его глаза были широко раскрыты и пристально смотрели на
меня. Заметив, что я тоже уставился на него, оно втянуло голову, при этом
его длинная шея качнулась, как у змеи.
- Прочь отсюда. - Эти слова возникли в моем сознании, и я мог связать
их только с этим животным. Я чувствовал себя настолько плохо, что такой
способ общения даже не показался мне странным.
- Отсюда куда? - спросил я шепотом и повернулся, чтобы выключить
переговорное устройство. У меня не было желания делиться своим открытием с
возможными слушателями.
- Это... ты... хорошо... сделал. Прочь... с... корабля... - ответило
существо, прижавшись к измятой подушке.
- Но там же открытый космос... - я поддержал разговор в полной
уверенности в том, что виной всему мое лихорадочное состояние. Слова,
якобы услышанные через переговорное устройство, вероятно, тоже лишь
почудились мне в бреду.
- Нет... ты... слышал... они убьют... тебя. Пахнет страхом... ужасный
запах... по всему кораблю... - Узкая головка поднималась все выше и выше,
и я видел, как ноздри ее раздуваются, словно это существо действительно
чувствовало в затхлом воздухе какой-то необычный запах.
- Уходи отсюда... быстро... пока они не заварили... дверь. Возьми
скафандр.
Надеть скафандр, пройти через воздушный шлюз... Тогда мне, возможно,
удастся протянуть, пока не кончится запас воздуха в баллонах. Но это
продлит мою жизнь лишь на короткий срок.
- Они будут искать... не найдут... вернутся снова.... спрячься... -
настаивал мой странный компаньон.
Совершенно невероятный план, и практически никаких шансов на удачу.
Но так велико в нас желание жить, что я был готов принять его. Моя каюта
находилась недалеко от шлюза и помещения, в котором хранились скафандры.
Но как только я открою его, на мостике раздастся сигнал, кроме того, вдруг
мы в гиперпространстве?
- Нет, - перебил меня мой спутник. - Разве ты не чувствуешь?
Он был прав. В гиперпространстве гул корабля не слышен. Я же,
напротив, чувствовал вибрацию, свойственную кораблю, летящему в обычном
пространстве.
- Они ищут спутник... мертвую планету... хотят скрыть чуму... а может
быть, встретиться с остальными.
Я открыл шкафчик, схватил висевший в нем комбинезон и надел его. Там,
где ткань соприкасалась с подсохшими струпьями, кожа чесалась, но это было
весьма незначительным неудобством по сравнению со всем остальным, что меня
беспокоило Как только я заварил передний шов, существо подобралось,
изогнулось и прыгнуло прямо на маленькую огороженную полочку на уровне
моего плеча. Я вздрогнул и прикрыл глаза.
Теперь, когда оно оказалось совсем рядом, я мог внимательно его
рассмотреть. Ну и странная же это была помесь! Вместо шерсти его покрывал
черный жесткий пух. Лапы были голыми, серыми, с белыми подушечками, а
передние весьма походили на крошечные ручки. Голова и тело очертаниями
напоминали кошачьи, если не считать того, что конечности были слишком
короткими по сравнению с туловищем. На верхней губе торчали жесткие усы,
но уши были меньше, чем у кошек. В непропорционально больших, слегка
вытянутых глазах не было видно зрачков.
Шерсть гребнем торчала на верхней части похожего на хлыст хвоста, но
кончик и нижняя часть оставались голыми. Его внешность казалась странной,
но не отталкивающей, просто необычной.
С полки он шагнул ко мне на плечо и, свернувшись вокруг моей шеи,
ухватился своими руками-лапками за меня так, что его голова оказалась
рядом с моим ухом, а когти задних лап вцепились в ткань комбинезона на
моем левом плече.
- Идем... они уже рядом...
Это было похоже на приказ, и, к своему удивлению, я ему подчинился.
Но перед тем, как выйти из каюты, я получил еще одно указание.
- Воздуховод... пошарь там.
Закрывшая его заслонка поддалась, едва я дернул за нее. Я был
настолько ошеломлен, что выполнял все указания, не спрашивая ни о чем.
Внутри я обнаружил пояс, который лежал в глубине трубы, так что его не
было видно снаружи. Я сразу же ощупал кармашки. То немногое, на что я мог
рассчитывать, по-прежнему принадлежало мне.
- Быстрее! - Этот приказ был подкреплен ударом острых когтей.
Я приоткрыл дверь каюты. В тускло освещенном коридоре никого не было.
Но неподалеку на лестнице раздавался звон магнитных подошв. Я склонился
перед дверцей кладовки, в которой хранились скафандры. У меня мелькнула
мысль, что даже слабая надежда на спасение все же лучше чем ничего.
Я действовал как во сне. У меня больше не возникало даже малейшего
сомнения в целесообразности бегства с корабля и в том, насколько выполним
наш сумасшедший план. Силы возвращались ко мне, и чем больше я двигался,
тем крепче становился. Я почувствовал мимолетное удовлетворение при мысли
о том, какое разочарование постигнет Вилоса, считавшего меня мертвым.
Задвижка поддалась, и я проскользнул внутрь кладовки, закрыв за собой
дверь. Оглядевшись в полутемном помещении, я понял, как мне повезло:
"Вестрис" был построен по плану исследовательского судна, что казалось
весьма логичным, ведь вольным торговцам нередко приходится открывать новые
миры.
Другим концом кладовка выходила прямо в шлюзовую камеру, это
позволяло сэкономить время, затрачиваемое на переодевание при выходе с
корабля и возвращении на него. Я провел ладонью по полке со скафандрами,
стараясь найти подходящий по размеру и, если не удобный, то хотя бы
пригодный для пользования. Вольные торговцы в основном отличались хрупким
телосложением. К счастью, я сам худой и невысокого роста, иначе я не смог
бы втиснуться в предназначенный для них скафандр. И все же он был для меня
слишком тесен, мне даже пришлось снять потайной пояс. Что ж, если он не
влезет под скафандр, то почем бы не надеть его поверх?
Едва мы вошли в кладовую, мой крошечный спутник спрыгнул с моего
плеча и, казалось, заструился по полу. Он остановился перед ящиком с
прозрачной стенкой, присел перед ним на задние лапы и стал ощупывать его
края своими руками-лапками; было ясно, что его действия имеют вполне
определенную цель. Затем передняя стенка ящика отскочила на пружине, он
молнией влетел в него и свернулся калачиком внутри. Я заинтриговано
наблюдал за ним.
- Закрой. - Прозвучавшая в голове команда заставила меня опуститься
на одно колено, скафандр делал мои движения неуклюжими.
Понятия не имею, что это был за ящик. Металлический, с прозрачной
передней стенкой, он был очень прочным и в то же время давал возможность
наблюдать за тем, что находилось внутри. На задней стенке были крючки, за
которые его можно было подвешивать. Вероятно, он предназначался для сбора
образцов в новых мирах.
- Закрой... быстрее... они идут!.. Ты возьмешь меня с собой... ну же!
Он смотрел на меня своими сверкающими глазами, подчиняя меня своей
воле. Да, я чувствовал его силу и снова повиновался ему.
Мне не удалось застегнуть потайной пояс поверх скафандра. Торопливо
расстегнув кармашки, я вывалил их содержимое в сумку на поясе, все, кроме
космического скафандра, может быть, и мне его так надеть? И действительно,
он пришлось как раз впору.
Я закрепил остальное снаряжение, смутно осознавая всю
самоубийственную глупость моего плана. Однако я не сомневался, что появись
я сейчас где-нибудь на корабле, меня бы сожгли без всякой жалости. Ничто
не вызывает такого страха, как чума. Я взял контейнер с навязавшимся мне
попутчиком под мышку и открыл дверь в шлюзовую камеру. Как только я покину
корабль поднимется тревога. Сколько времени пройдет, прежде чем они
поймут, какой путь к спасению избрала их жертва? Вилось заверил их в том,
что я нахожусь в коматозном состоянии. Хорошо, если они не скоро
расстанутся с этим убеждением.
Крышка люка вернулась на свое место, и я задраил ее. Почему бы не
остаться здесь? Нельзя, ведь существует система внутреннего управления, и
люк можно отпереть из коридора. Им потребуется лишь открыть его, прожечь
дыру в моем скафандре и выкинуть тело в космос. Для меня это верная
смерть, а они даже не рискуют заразиться.
Пока эти мысли проносились в моей голове, руки ощупывали запор на
наружном люке так, словно действовали сами по себе. Затем загорелась
сигнальная лампочка, и воздух со свистом устремился из шлюза. Я медленно
вышел наружу, упираясь магнитными подошвами ботинок в наружную оболочку
корабля.
Я уже не первый год летал на космических кораблях. Правда, до сих пор
мне приходилось бывать на них лишь в качестве пассажира. Все же у меня
хватило ума смотреть себе под ноги, стараясь избегать взглядом пустоты, в
которой мы летели. С помощью страховочного троса я прикрепил ящик к поясу,
и он болтался из стороны в сторону, однако не настолько сильно, чтобы я не
мог удержаться на ногах.
Шаркая и не решаясь оторвать магнитные подошвы ботинок от поверхности
корабля, я двинулся в сторону от люка. Вряд ли мои преследователи заставят
себя ждать, подумал я, и тут до меня внезапно дошло все безумие
совершенного мной поступка; это вывело меня из дремотного состояния, в
котором я находился с тех пор, как крошечное существо овладело моим
восприимчивым сознанием.
Если это не бред, а происходит в действительности, значит я получаю
все эти советы и приказы телепатическим путем. Давно прошли те времена,
когда так называемые просвещенные люди смеялись при одном упоминании о
паранормальных способностях.
Никто не сомневается в том, что они существуют, хотя встречаются
редко. Однако я не сталкивался с их проявлениями, и уж точно не был сам
наделен этим даром.
- Вперед! - приказ прозвучал у меня в голове так же резко, как и
раньше. - Вперед... к носу... корабля...
Я впервые, с тех пор как началось наше общение, воспротивился ему.
Честно говоря, в этот момент я не мог двигаться ни в одном направлении.
Меня сковал такой дикий ужас, что остается только удивляться, как я не
сошел с ума. Дело в том, что я потерял осторожность и отвел взгляд от
поверхности корабля.
Слова стучали в моей голове, но я не воспринимал их. Я не осознавал
ничего, кроме пустоты. Что-то рвалось и дергало меня за пояс. Существо
металось по ящику. Мне было видно, как оно раскрывает и закрывает рот, его
глаза, похожие на сверкающие бусины, горели ярким огнем. Охваченный
страхом перед космосом, я смотрел на него невидящим взглядом.
Однако глядя на ящик с обезумевшим зверьком, я заметил, как
опустилась крышка люка, которую я оставил открытой. Мне кажется, я
закричал, да так, что едва не оглох от раздавшегося в шлеме пронзительного
вопля. Меня оставили одного. Может быть, на какое-то мгновенье я утратил
рассудок? Теперь мне кажется, что да. Только бы добраться до люка, только
бы... Я ничего не помню, бросился ли я вперед? Что произошло в те секунды,
когда я подавался охватившей меня ужасной панике? Я этого уже никогда не
узнаю. Но я оторвался, корабль был неизвестно где, а я, вращаясь,
отдалялся от него, уплывал в вечную тьму, без всякой надежды на чью-то
помощь.
Дальше я ничего не помню, наверное, потерял сознание. Очнувшись, я
почувствовал, что меня тянут, тащат куда-то. Сперва я даже обрадовался.
Меня заарканили, я возвращаюсь на "Вестрис". Не важно, убьют меня там или
нет. Лучше уж быстрая смерть, чем вечное кружение в пустоте.
Мое плечо, рука болели - боль все усиливалась. Правая рука была
вытянута вперед, как будто указывала на какую-то невидимую цель. На
перчатке что-то ярко светилось, свет пульсировал, словно энергия, питавшая
его, поступала с перебоями. Я следовал за вытянутой вперед рукой, подобно
тому, как тело ныряльщика следует за поднятыми над головой, режущими воду
руками; меня тянуло с такой силой, что болели все жилы, рука, казалось,
превратилась в веревку, притягивавшую меня к якорю.
Я не мог пошевелиться, застыл в одном положении - человек-стрела,
устремленный к неизвестной мне цели. Вполне определенной цели, - в этом у
меня не возникало никаких сомнений. А веревки не было, нет, я летел в
пустоте, следуя за светящейся перчаткой. За перчаткой? Нет! На моем пальце
светилось космическое кольцо!
Этот некогда тусклый камень превратился в огонь маяка, зовущий меня
все дальше и дальше. Мне удалось чуть-чуть повернуть голову, и я увидел
ящик с пушистым существом, блеснувший в лучах отраженного света. Он все
еще болтался у меня на поясе, но зверек беспомощно катался взад и вперед,
свернувшись в тугой клубок, и мне показалось, что он умер.
Я не имел ни малейшего представления о том, где остался "Вестрис".
Чувствовалось, что я двигаюсь с большой скоростью, но повернуться и
посмотреть, что находится сзади и по сторонам от меня, я не мог.
Время перестало существовать. Я то приходил в себя, то вновь
проваливался во тьму небытия. Далеко не сразу я осознал, что приближаюсь к
чему-то. В конце концов, мне удалось уловить очертания того, что некогда
могло быть кораблем. Вокруг него, как крошечные спутники вокруг планеты,
плавали обломки мусора, иногда они ударялись о корпус, отлетали в сторону
и снова возвращались к нему. И кольцо тянуло меня прямо в эту мясорубку.
Достаточно самому маленькому обломку задеть меня, и я погибну так же
неизбежно, как от луча лазера.
После нескольких неудачных попыток я понял, что мне не справиться с
силой, тащившей меня вперед. Рука занемела, суставы были словно
заблокированы в одном положении. Как человек я не существовал больше,
оставалось орудие, с помощью которого кольцо стремилось к своей цели.
Внутри скафандра мое беспомощное тело, та его часть, которая думала и
чувствовала, сжималась и ныла от страха. Я закрыл глаза, не в силах
смотреть на открывавшуюся передо мной картину. Но во мне еще теплились
остатки надежды, и я снова открыл их. Мы были рядом с внешним кольцом
обломков, когда мне показалось, что я заметил какое-то отверстие,
возможно, открытый люк или пробоину в обшивке оставленного командой
корабля.
Корабль был почти не виден за хламом, кружившимся вокруг него, но я
решил, что он больше "Вестриса"; по размерам он был не меньше
пассажирского лайнера, но по очертаниям отличался от всех известных мне
кораблей. И тут мы попали в первую полосу обломков...
Я замер в ожидании столкновения с зазубренным куском металла, но
вдруг заметил: летающий вокруг нас хлам расступается перед лучом,
исходящим от камня, словно он был наделен способностью расчищать дорогу
перед собой. Я смотрел вперед, не веря своим глазам. Но вот огромный
обломок качнулся, пошел вниз и стал медленно удаляться.
Так мы добрались до темного отверстия в обшивке корабля. Я решил, что
это люк, правда, на нем не оставалось никаких следов крышки. Но для
пробоины отверстие было слишком правильным. Кольцо потащило меня по
сводчатым коридорам, освещая тускло блестевшие стены. Тянувшая меня вперед
правая рука с силой ударилась о твердую поверхность и стала, против моего
желания биться о нее, причиняя мне боль. Она стучала по внутреннему люку
давным-давно мертвого корабля и, казалось, требовала, чтобы он открылся. В
конце концов моя облаченная в перчатку рука замерла, словно примерзнув к
устоявшей перед ней поверхности, а я, извиваясь и дергаясь, дотянулся
ногами до пола и встал, упираясь в него магнитными подошвами ботинок; рука
же оставалась крепко прижатой к крышке люка.

6

Оказавшись в замкнутом пространстве внутри корабля, я испытывал такое
невероятное облегчение, что на некоторое время забыл обо всем, потом
мимолетное ощущение безопасности сменилось пониманием того, что я попал в
очередную ловушку. Рука по-прежнему была крепко прижата к двери, и я не
мог оторвать ее. Более того, она все сильнее тянула вперед, и вскоре все
мое тело распласталось по поверхности двери, словно неведомая сила
старалась протащить меня сквозь изъеденный тысячелетиями металл. Я
ужаснулся при мысли о том, что мне суждено наверно застрять в этом люке.
Сияние, исходившее от камня, стало тусклым. Если бы оно было таким
же, как в космосе, то в этом замкнутом пространстве его блеск ослепил бы
меня. Но камень все еще мерцал. Я яростно сопротивлялся его притяжению,
пока не замер, прижавшись к двери, выбившись из сил и пав духом.
Я висел, в тупом оцепенении уставившись на светящийся камень, дверь и
свою руку, пока до меня не дошло, что мерцание стало более упорядоченным.
Теперь оно подчинялось определенному ритму - свет загорался и гас, с
различными интервалами между вспышками. Скафандр оставался непроницаемым,
но там, где внутренняя сторона перчатки прижималась к поверхности двери,
расползалось красноватое пятно. Даже сквозь скафандр я ощущал всплески
концентрированной энергии.
Мне снова пришло в голову, что камень пользуется мной как вещью, я
был его орудием, а не он моим. Биение стало болезненным, наконец
мучительным, но я ничего не мог сделать, чтобы ослабить его. Красное пятно
разгоралось, через некоторое время появились черные трещины. По мере того
как мои мучения усиливались, дверь начала поддаваться. Вылетев из рамы,
она разбилась на мелкие кусочки, а меня втянуло в образовавшееся
отверстие.
Мое путешествие закончилось в отсеке, заполненном силуэтами машин, во
всяком случае, я принял их за машины. Эта часть корабля оставалась
нетронутой, как будто ее не коснулась та разрушительная сила, которая его
уничтожила. Камень тянул меня вперед по лабиринту из брусьев, цилиндров,
решетчатых конструкций и труб и привел к контейнеру, на дне которого
виднелся лоток. В лотке лежали какие-то черные комки. Рванувшись еще раз,
камень распластал мою руку по смотровому окошку контейнера и вспыхнул
ослепительным светом. Через окошко было видно, как один из комков слабо
заблестел в ответ. Потом камень погас, рука бессильно упала и повисла
вдоль туловища мертвым грузом. Я был один в темном чреве давным-давно
брошенного корабля.
Согнувшись, я двинулся вперед и почувствовал, как ящик, в котором
путешествовал мой спутник, ударил меня по бедру. Я не знал, сколько
воздуха оставалось в баллоне моего скафандра, но вряд ли его могло хватить
надолго. Очевидно, камень привел меня к гибели. Правда, мне не придется
вечно кружиться в пустоте, но зато я навсегда останусь в этой гробнице из
разрушенного взрывом металла.
У представителей моего вида с древних времен со хранился страх перед
темнотой и тем, что может в ней таиться. Я поднял левую руку и несколько
раз без всякого результата надавил на кнопку, расположенную на поясе,
наконец вспыхнул узкий лучик света и выхватил из темноты контейнер с
комочками, которые когда-то, вероятно, были камнями, по силе не уступавший
тому, что был вставлен в мое кольцо. У меня не оставалось никаких шансов
на спасение, вряд ли я смог бы отыскать каюту, в которой еще сохранился
воздух. Но нельзя же стоять и ждать, пока удушье прикончит меня!
Правая рука по-прежнему не действовала. Взяв ее левой рукой и
закрепив ремнями поперек груди, я совсем было собрался выбросить ящик с
мертвым существом, но, взглянув на его плотно сжавшееся тельце, заметил к
своему величайшему изумлению, что оно повернуло голову, потом в темноте
блеснули глаза. Итак, оно тоже уцелело во время путешествия к покинутому
кораблю!
Благодаря магнитным подошвам ботинок я мог двигаться по палубе,
которая из-за медленного вращения корабля превращалась то в пол, то в
потолок. В конце концов, я отстегнул подошвы и стал передвигаться,
цепляясь руками за скобы.
Сейчас на всех кораблях устанавливают спасательные шлюпки,
оборудованные пеленгаторным устройством, позволяющим обнаруживать
ближайшее небесное тело, планетарного типа и направить шлюпку к нему;
правда, всегда существует возможность того, что люди, уцелевшие при
катастрофе, окажутся во враждебном для человека мире. Возможно, на этом
корабле сохранилось подобное устройство, обеспечивающее безопасность
команды и пассажиров. Вдруг мне удастся найти его... Скорее всего, им
воспользовались покинувшие корабль члены экипажа. И все же у меня
появилась слабая надежда.
Представителям моего вида свойственно бороться за жизнь до
последнего. Этот врожденный инстинкт заставлял меня идти вперед.
Я заключил, что камень притащил меня в машинное отделение корабля. Та
сила, которая пробудила его к жизни в открытом космосе и действовала как
наводящее устройство, притянула его прямо к контейнеру с обугленными
комочками, которые некогда приводили корабль в движение.
Выбравшись из машинного отделения, я подумал, что на спасательных
шлюпках могли сохраниться другие источники энергии. Если предположить, что
планировка корабля в целом повторяла планировку тех кораблей, на которых
мне приходилось бывать, то шлюпки следовало искать несколькими палубами
выше, возле пассажирских кают.
Я не нашел ни одной лестницы, только колодцы, которые прорезали
корабль сверху вниз. Было ясно, что он предназначался для существ
совершенно иного типа, чем я. У основания второго колодца я на мгновение
замер. Корабль медленно поворачивался. Можно было проплыть по колодцу, но,
осветив его фонариком, я не нашел опор для рук; залететь в него и потом
болтаться там совершенно беспомощно... Я пристегнул магнитные подошвы и
пошел по стенам, которые вращались так, что у меня снова, как во время
болезни, закружилась голова.
На следующей палубе располагались каюты, двери большинства из них
были открыты. Я заглянул в одну. Внутри висели полки, которые могли
служить в качестве коек, правда, они были очень короткими и широкими, и
такими одинаковыми на вид, что, похоже, здесь помещались члены экипажа.
Я поднялся на следующий уровень. Каюты здесь были больше, а пол
покрывал ковер. Фонарик осветил яркое пятно на стене, выхватив из темноты
картину или фреску: странные изломанные фигуры, предметы, очертания,
которых мой глаз не мог уловить, краски, которые причиняли боль.
Пассажирская палуба. Где-то должны быть люки спасательных шлюпок.
Вдоль стенки коридора перемещалось какое-то тело. Мне показалось, что
оно сейчас налетит на меня, и я с отвращением оттолкнул его, стараясь не
смотреть на него. Это был пассажир или член экипажа, не успевший добежать
до спасательной шлюпки. От моего прикосновения он, повернувшись, полетел
прочь.
Я уже почти потерял надежду, но тут наконец увидел первый порт и
заглянул через него в пустой отсек. Спасательной шлюпки не было: значит
кому-то из пассажиров удалось добраться до нее живым и спастись во время
того давнего крушения. Хотя порт был уст, я воспрял духом.
Стрелка индикатора на баллоне с воздухом вплотную приблизилась к
красной отметке. Я взглянул на нее и тут же отвернулся. Лучше не знать,
как близок конец. Даже если мне удастся найти пригодную к использованию
спасательную шлюпку и запустить ее, сколько времени пройдет, прежде чем я
достигну какой-нибудь планеты? Если, если и еще раз если...
Внезапно лежавшая поперек груди онемевшая рука дернулась и потянула
за удерживающие ее ремни. Я посмотрел вниз. Камень сиял. Возможно, он
снова реагировал на наличие устройства, подобного тому, что я нашел в
машинном отделении.
Подвязанную руку подергивало, правда, не настолько сильно, чтобы
перевязь порвалась, но достаточно сильно для того, чтобы я понял, куда
идти. По дороге мне попались еще две пустые каюты. Затем рука резко
дернулась, высвободилась, повернулась всей своей мертвой тяжестью и
указала на стену, оказавшуюся вследствие вращения корабля у меня под
ногами. Там виднелся еще один люк, который вел в отсек, где находилась
спасательная шлюпка. Но он был закрыт. Возможно, никто не сумел добраться
до нее.
И снова моя перчатка устремилась к двери и пригвоздила меня к ней, а
камень вспыхнул ярким светом. Но на этот раз он не успел прожечь ее
насквозь. Она отошла в сторону, и я увидел удлиненный силуэт спасательной
шлюпки. Правая рука упала вниз, я подтянулся с помощью левой и рванул
крышку люка шлюпки. Она поддалась, и я ввалился внутрь, ящик с существом
упал вслед за мной.
Внутри все было озарено мерцающим светом, исходившим не только от
камня, но и от панели в носовой части шлюпки; висели плетеные люльки,
предназначенные для пассажиров, одна была так близко от меня, что мне
удалось за нее ухватиться. Я почувствовал усиливающуюся вибрацию.
Устройство, приводящее спасательную шлюпку в движение, уцелело, его
мощности хватило, по крайней мере, чтобы освободить ее от опор,
удерживающих ее во чреве материнского корабля. Мы вылетели с такой силой,
что я упал плашмя и на мгновение потерял сознание.
- Воздуха...
Я поднял затуманенный взор. Фонарик все еще горел, его свет падал на
изогнутую стену и, отражаясь, слепил мне глаза. Внезапно я заметил, что
дышу судорожно и прерывисто, временами покашливая. Воздух, которым я
пытался наполнить легкие, имел странный запах и раздражал ноздри. На плече
устроился пушистый зверек, усатая мордочка тыкалась мне в лицо, а темные
глазки-бусинки пристально смотрели на меня.
- Воздух, - сказал я сонно. Это все больше напоминало причудливый
ночной кошмар. Такие логичные, но весьма неправдоподобные кошмары,
вероятно, снятся довольно редко. Однако тогда мне было достаточно того,
что я лежу в гамаке и жадно дышу этим неприятным воздухом.
Слегка повернув голову, я бросил взгляд на приборную доску.
Многочисленные огоньки, замелькавшие на ней, когда я ввалился в шлюпку,
погасли, и теперь горели только три лампочки: бело-желтая, в центре и
немного повыше других, красная и прозрачно-голубая. Я посмотрел на руку.
Под затуманенной поверхностью камня еще мерцал слабый отблеск, ладонь
слегка покалывало.
Ну что ж, я все еще жив и покинул мертвый корабль на спасательной
шлюпке, у меня есть воздух, им можно дышать, пусть это не совсем тот
воздух, которого жаждут мои легкие. Очевидно, когда я оказался в капсуле,
ее древний механизм пришел в действие.
Если мы взяли курс на ближайшую планету, то как долго нам придется
добираться до нее? Удастся ли нам совершить мягкую посадку? Я могу дышать,
но мне нужна вода и пища. На борту должен быть неприкосновенный запас. А
вдруг он испортился за столько лет? Кроме того, неизвестно, пригоден ли он
для человека.
Я отстегнул зубами зажим на левой перчатке, содрал ее с себя и
высвободил руку. Затем ощупал свое снаряжение. Мой скафандр предназначался
не только для мелких работ в космосе, но и для высадки на планеты, в нем
должен быть НЗ. Сперва я наткнулся пальцами на какие-то инструменты, затем
нащупал герметически запечатанный пакет. Мне понадобилось несколько минут,
чтобы открыть его.
До сих пор я не чувствовал голода, теперь он терзал меня. Я не мог ни
сесть, ни даже поднять голову, поэтому поднес найденную тубу к глазам,
однако приободрился при виде знакомой маркировки. Мгновение ушло на то,
чтобы схватить конец тубы зубами и откусить его, затем полужидкое
содержимое заполнило мой рот, и я начал жадно глотать его. Я уже почти
расправился с этим неожиданным подарком, когда почувствовал, как что-то
коснулось моей обнаженной шеи, и я вспомнил, что не один.
Я с трудом заставил себя зажать отверстие в тубе и поднести ее к
мордочке пушистого существа. Его острые зубки вцепились в оболочку с не
меньшей жадностью, чем мои; я медленно сжимал тубу, а оно изо всех сил
сосало, прижимаясь ко мне своим крошечным тельцем.
В мешочке на поясе было еще три таких тубы. Я знал, что каждая
содержит запас пищи на день, если уж совсем туго придется, ее можно
растянуть на два. Четыре дня. Возможно, нам удастся продержаться все
восемь. Ни один человек в здравом рассудке не пошел бы на такой риск, если
бы ему предоставили свободу выбора.
Я полежал спокойно и почувствовал себя окрепшим. Налитую свинцом
правую руку начало слегка покалывать, но камень тут был ни при чем, просто
стало восстанавливаться кровообращение. Затем руку свело болезненной
судорогой. Я заставил себя пошевелить пальцами в перчатке, несколько раз
поднял и опустил руку, стиснув зубы от боли, которую причиняли мне эти
упражнения.
Через некоторое время рука снова слушалась меня, словно и не было
всей этой истории с камнем. Я сел и огляделся вокруг. В шлюпке было шесть
гамаков, по три у каждой стенки, и я лежал в крайнем справа. Все они
располагались на некотором расстоянии от приборной доски, так что до нее
нельзя было дотянуться из гамака. Так же были устроены и те спасательные
шлюпки, которые мне доводилось видеть раньше. В них имелись ленты с
записью курса; раненому достаточно было только добраться до нее,
дальнейшего участия человека не требовалось.
Как и те койки, что я видел на корабле, гамаки явно не
предназначались для человеческого тела. Да и воздух, до сих пор
раздражавший мой нос и легкие, конечно, отличался по составу от
нормального. У меня мелькнула мысль, что в нем могут содержаться ядовитые
вещества, которые со временем прикончат меня, но тут уж я все равно ничего
не мог сделать.
На стене я заметил линии, обозначавшие, как мне показалось, контуры
шкафов. Возможно, там до сих пор лежит запас продовольствия. Я все еще
находился в полусонном состоянии. Правда, силы вернулись ко мне, но у меня
по-прежнему было такое ощущение, будто я наблюдаю за происходящим со
стороны и все это меня совершенно не касается. Как-то раз я поднял руку и
посмотрел на нее. Под перчаткой грубая корка, покрывавшая шелушащиеся
струпья, образовавшиеся на месте фиолетовых волдырей, слезла. Новая кожа
была блестящей и розовой.
Пушистое тельце шевельнулось, и я снова почувствовал, как жесткие
волосики царапнули мою шею. Затем мой спутник сполз по мне вниз и, вытянув
вперед лапу-ручку, попытался зацепиться за сетку соседнего гамака.
Расстояние было слишком велико, в конце концов он вцепился когтями задних
лап в ткань моего скафандра и, рванувшись вперед, зацепился за край сетки.
Он проворно изогнулся, ухватился покрепче и перепрыгнул на новое место.
Воспользовавшись гамаком в качестве лестницы, он живо добрался до одного
из обозначенных шкафчиков; держась левой передней и обеими задними лапами
за раскачивающийся гамак, он ощупал маленькими серыми пальчиками
поверхность шкафа. Не знаю, нажал он на кнопку или сдвинул защелку, но
дверца распахнулась, да так резко, что ему пришлось пригнуться, чтобы не
удариться. На полке были закреплены две трубки. Они отдаленно напоминали
лазеры, и я подумал, что, очевидно, это - оружие или спасательные
инструменты. Оставив дверцу открытой, существо методично перебралось к
следующей. Я наблюдал за ним с некоторой тревогой.
То, что я разговаривал с ним, не мешало мне считать своего спутника
животным. Без всякого сомнения он был отпрыском Валькирии, хотя
по-прежнему оставалось непонятным, кто его отец. Я и раньше слышал о
животных-мутантах, способных общаться с людьми. Но теперь стало ясно: кем
бы ни было это существо, оно гораздо умнее, чем я решил вначале.
- Кто ты такой? - спросил я его, и мой голос прозвучал в маленькой
каюте слишком громко.
Возможно следовало спросить:
- Что ты такое?
Он замер с вытянутой лапкой и, изогнув длинную шею, взглянул на меня.
Тут только мне пришло в голову, что когда я очнулся от притока воздуха, на
мне уже не было шлема. Я определенно не снимал его, до того как потерял
сознание, значит...
- Иит.
Одно единственное слово с непривычным звуком, если только в
произнесенном мысленно слове можно выделить звуки.
- Иит, - повторил я вслух. - Что ты имеешь в виду? Ты - Иит, как я -
Мэрдок Джорн, или Иит, как я - человек?
- Я - Иит, я сам, я... - он не удосужился ответить на мой вопрос,
даже если и понял, о чем я его спрашиваю.
- Я - Иит, вернувшийся...
- Вернувшийся? Как? Откуда?
Он опустился в гамак, который так сильно закачался под его легким
тельцем, что ему пришлось вцепиться в сетку, чтобы не упасть.
- Вернувшийся в тело, - произнес он, как нечто само собой
разумеющееся. - Животное дало мне тело, другое, но вполне сносное. Хотя,
возможно, его и не мешало бы несколько изменить. Но, при соответствующем
питании, это и так произойдет, когда наступит время.
- Значит ты один из аборигенов, один из тех, кого мы не смогли найти,
и благодаря тому, что Валькирия проглотила то зерно, ты... - В моей голове
возникали самые невероятные предположения.
- Тот мир не был домом, - ответил Иит так резко, словно был обижен
этим предположением. - Там не было того, что могло бы сделать тело для
Иита. Пришлось ждать, пока не открылась дверь, пока не возникла подходящая
оболочка. То млекопитающее с корабля имело все, что мне было нужно,
поэтому оно заметило зерно и приняло в себя то, из чего снова мог родиться
Иит.
- Родиться снова - но как?
- Из анабиоза. - Он начал проявлять раздражение. - Для нас сейчас
гораздо важнее выжить.
- Выходит я нужен тебе? - Зачем он заставил меня бежать с "Вестриса",
спас меня в шлюпке, стащив шлем с моей головы? Может быть, я ему нужен.
- Да, мы нужны друг другу. Разные формы жизни, объединяясь, иногда
могут достичь большего, чем по отдельности, - заметил Иит. - Я получил
тело, у которого есть свои преимущества, но у него нет той силы и роста,
которые есть у тебя. С другой стороны, то, что дано мне, может помочь тебе
в борьбе за жизнь.
- А это содружество - у него есть какая-нибудь цель в будущем?
- Это еще предстоит узнать. Пока нам надо думать о том, как выжить,
вот что сейчас важнее всего.
- Ты прав. Что ты ищешь?
- Еду и питье, предназначавшиеся для подкрепления тех, кому придется
воспользоваться этим маленьким кораблем, ты же сам предположил, что они,
вероятно, лежат именно здесь.
- Да, если они никуда не делись и не рассыпались в прах, и если мы
сможем воспользоваться ими без риска отравиться. - Однако я приподнялся в
гамаке и стал следить за тем, как Иит открывает лапой следующий шкафчик.
В нем были две канистры, закрепленные противоударными ремнями. И хоть
Иит вступил с ними в упорную борьбу, ему не удалось достать ни одну из
них. Ноги меня не держали, но я все же дотащился до соседнего гамака и
ухитрился сорвать ближайшую канистру с крючков, на которых она висела.
Она сужалась кверху. Я зажал ее между коленями и при помощи одного из
инструментов, висевших у меня на поясе, открыл ее. Внутри плеснулась
жидкость. Я принюхался; при мысли о том, что возможно, мне повезло и это -
вода, у меня снова пересохло во рту. В полужидком пайке НЗ содержалась
влага, но ее было недостаточно для того, чтобы утолить жажду.
Запах был резким, но не противным. Это могло быть питье, топливо, все
что угодно. Снова риск, сколько раз я... мы уже рисковали с те пор, как
покинули "Вестрис".
- Как ты считаешь, это питье или топливо? - спросил я Иита, держа
канистру так, чтобы он, она или оно могло в свою очередь понюхать ее.
- Питье, - был его решительный ответ.
- Откуда ты это знаешь?
- Неужели ты думаешь, я говорю так только потому, что мне этого
хочется? Нет. Мое тело способно само определить ядовитые вещества. - Это -
полезно, выпей и сам убедишься.
Он отдал приказание властным тоном, и я забыл, что оно исходило от
крошечного, покрытого шерстью существа неизвестного вида. Я поднес
горлышко к губам и набрал полный рот жидкости, такой кислой, что едва не
опрокинул канистру. Вино это вещество не напоминало, но и водой,
безусловно, не было. Однако, когда я невольно проглотил его, то
почувствовал прохладу в горле, и во рту стало свежо, словно я хлебнул из
холодного ручья. Я отпил еще и передал контейнер Ииту, поддерживая его,
пока он сосал. Итак, у нас была необходимая нам влага. С едой нам не
повезло. В соседнем шкафчике мы нашли засохшие жесткие брикеты розоватого
цвета. Иит заявил, что они ядовиты. Если это и был неприкосновенный запас,
сохранившийся на шлюпке, то он предназначался не для нас.
Иит обнаружил несколько странных на вид инструментов и еще один набор
оружия; вот и все, если не считать ящика, стоявшего в последнем шкафчике,
на нем было несколько циферблатов, а из отверстия на задней стенки
выдвигались два стержня, при этом между ними появлялось тонкое полотно,
которое растягиваясь, превращалось в пленку. Я решил, что это средство
связи, предназначавшееся для того, чтобы подать сигнал бедствия, как
только спасательная шлюпка совершит посадку. Но те, кто мог его услышать,
давно исчезли из этой части Галактики.
Когда представители моего вида начали осваивать космос, выяснилось,
что они не первыми вышли на звездные дороги. Другие расы тоже
путешествовали в космосе, их империи и конфедерации, состоявшие из многих
миров, достигли расцвета и пришли в упадок задолго до того, как мы освоили
огонь и колесо, научились добывать металлы, изготовили плуг и меч. Время
от времени мы обнаруживаем их следы и ведем оживленную торговлю найденными
при этом древностями. Закатане, если я не ошибаюсь, собрали
археологические находки, свидетельствующие о существовании, по крайней
мере, трех таких империй или союзов, исчезнувших задолго до того, как мы
впервые появились в космосе; а закатане самый древний народ из тех, о ком
мы узнали из первых рук: их письменным источникам уже более двух миллионов
планетарных лет! Они существуют очень долго и превыше всего ценят знания.
Если мы по счастливой случайности приземлимся на обитаемой планете,
то даже эту спасательную шлюпку можно будет продать так выгодно, что я
смогу начать торговлю драгоценностями. Но на это я даже не надеялся. Я бы
с радостью согласился приземлиться где угодно, лишь бы там были воздух,
пригодный для дыхания, а также вода и пища в количествах, достаточных для
поддержания жизни.
На спасательной шлюпке не было хронометра. Я спал, Иит тоже. Ели мы
очень экономно, только тогда, когда не могли больше противиться
потребности организма, пили жидкость, доставшуюся нам от исчезнувшего
экипажа. Я попытался поговорить с Иитом, но он свернулся клубочком и
упрямо молчал. Я говорю "он", потому что привык думать о нем, как о
существе мужского пола. Правда, он ни разу не подтвердил моего
предположения, но зато и не пытался его опровергнуть.
У нас оставалось всего полтубы с едой, когда белая лампочка на
приборной доске, светившаяся так ровно, что я перестал обращать на нее
внимание, вспыхнула желтым светом и раздался сигнал тревоги. Я обрадовался
(или испугался?), решив, что мы идем на посадку. Откинувшись в гамаке и
прижав к себе Иита, я подумал, что это древнее судно и истощенными
запасами энергии вполне может разбиться при приземлении.

дальше