ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КАРСТЕН

1. СВЯЩЕННЫЙ СКЛЕП

Пять человек лежали на песчаном берегу небольшой бухточки; один из
них, с разбитой головой, был мертв. День жаркий, и солнечные лучи обжигали
обнаженные тела. Запах моря соединялся с гнилыми испарениями разлагающихся
в тропической духоте водорослей.
Саймон закашлялся, приподнялся на локтях. Тело его представляло
сплошной кровоподтек, его измучила тошнота. Он медленно отполз от воды и
изверг то, что еще оставалось в желудке. Спазмы вернули ему полное
сознание, и, справившись с головокружением, он сел.
Он мог припомнить лишь отрывки ближайшего прошлого. Бегство из
Салкаркипа началось кошмаром. Магнус Осберик взорвал генератор, сердце
города, дававшее ему энергию, свет и тепло, и тем самым не только
уничтожил город, но и добавил силы буре. И в этой буре небольшой отряд
выживших гвардейцев на спасательных лодках оказался разбросанным без
всякой надежды на соединение.
Из порта вышли три лодки, но после взрыва они не видели друг друга.
Последовал сплошной ужас, лодку бросало, переворачивало, дергало и наконец
швырнуло на береговые скалы, и невозможно было сказать, сколько это
продолжалось - часы или минуты.
Саймон потер лицо руками. Ресницы его покрылись налетом соли и
склеились, трудно стало открывать глаза. Четверо мужчин... Тут он
разглядел расколотый череп - трое живых и один, должно быть, мертвый.
С одной стороны море, теперь сравнительно спокойное; волны выносили
на берег спутанные клубки водорослей. За песчаной полоской берега
возвышался утес. Присмотревшись, Саймон решил, что по нему можно
подняться. Но у него не было ни малейшего желания делать это и вообще
двигаться. Так хорошо просто сидеть, а теплое солнце изгоняло из тела
жгучий холод бури и воды.
- Сааа...
Одна из фигур на песке шевельнулась. Длинная рука отбросила путаницу
водорослей. Человек закашлялся, изо рта его полилась вода, он поднял
голову и слепо огляделся. Капитан Эсткарпа увидел Саймона, некоторое время
тупо смотрел на него, потом углы его рта изогнулись в подобие улыбки.
Корис на четвереньках отполз на ровное место.
- В Горме говорят, - голос его звучал хрипло, - что тот, кто рожден
для топора палача, не утонет. Мне часто казалось, что моя судьба - такой
топор. И снова это подтвердилось!
Он с трудом подполз к одному из лежавших и перевернул вялое тело,
показалось бледно-серое лицо. Грудь гвардейца поднималась и опускалась,
никаких ран не было видно.
- Йивин, - назвал его Корис, - великолепный всадник. - Последнее он
добавил задумчиво, и Саймон обнаружил, что смеется, прижимая кулаки к
отчаянно болевшим мышцам живота.
- Естественно, - сказал он в перерывах между приступами истерического
хохота, - это его качество сейчас самое ценное!
Но Корис уже перешел к следующему телу.
- Танстон!
Саймон смутно обрадовался. За короткий период пребывания в Эсткарпе у
него установились дружеские отношения с этим младшим офицером. Заставляя
себя двигаться, он помог Корису оттащить двух еще не приходивших в
сознание гвардейцев от линии прибоя. Потом, держась за скалу, встал.
- Воды!... - радостное чувство, которое он испытал в короткое
мгновение после пробуждения, исчезло. Саймон хотел пить, все тело его
испытывало жажду. Он хотел пить и смыть жгучую соль с тела. Корис
осматривал стену. Из бухты можно выбраться двумя путями. Вернуться в море
и попробовать проплыть мимо груды скал - или подняться на утес. Каждый
нерв в Саймоне восставал против плавания, против возвращения в воду,
откуда он чудом спасся.
- Подъем не слишком труден, - сказал Корис. Он слегка нахмурился. -
Здесь и здесь есть опора для рук. - Он встал на цыпочки, прижавшись к
скале, вытянул длинные руки над головой, и пальцы его углубились в
небольшие щели в поверхности скалы. Мышцы на плечах напряглись; он поднял
ногу, цепляясь за трещину, и начал взбираться.
Бросив последний взгляд на берег и двух людей, теперь лежавших далеко
от воды, Саймон последовал за ним. Он обнаружил, что капитан прав. В
поверхности скалы были углубления, подходившие для рук и для ног,
сделанные природой или человеком. И вскоре Саймон оказался рядом с Корисом
на выступе в десяти футах над песком.
Нет сомнения в искусственном происхождении этого выступа: видны следы
инструментов, вырубавших его. Выступ вел наклонно, как рампа, хотя и
круто, к вершине утеса. Нелегкая дорога для человека, у которого кружится
голова и дрожат от слабости ноги, но бесконечно лучшая, чем он смел
надеяться.
Корис снова заговорил.
- Сможешь взобраться один? Я посмотрю, нельзя ли поднять остальных.
Саймон кивнул и тут же пожалел, что избрал такую форму согласия. Он
ухватился за стену и подождал, пока мир прекратит вращаться. Стиснув зубы,
он пошел вверх. Большую часть пути Трегарт проделал на четвереньках, пока
не добрался до пустоты в скале. Подув на израненные руки, он всмотрелся в
углубление. Пещера! Другого выхода отсюда нет. Нужно надеяться, что у
пещеры есть выход наверху.
- Саймон! - Крик снизу звучал беспокойно, тревожно. Саймон заставил
себя подползти к краю выступа и посмотреть вниз.
Внизу стоял Корис, задрав голову и глядя вверх. Танстон тоже стоял,
поддерживая Йивина. В ответ на слабый взмах руки Саймона они начали
действовать, каким-то образом умудрившись поднять Йивина до выступа.
Саймон оставался на месте. У него не было желания в одиночку входить
в пещеру. Воля, казалось, покинула его, как сила ушла из тела. Но мужество
вернулось, когда Корис появился рядом с ним, поддерживая Йивина.
- Здесь какое-то колдовство, - заявил капитан. - Я не видел тебя,
пока ты не махнул рукой. Кому-то очень нужно было скрыть вход в пещеру.
- Ты считаешь это очень важным? - Саймон махнул в сторону пещеры. -
Даже если это сокровищница древних королей, она не интересует меня. Разве
что там есть вода!
- Воды! - слабо подхватил Йивин. - Воды, капитан, - жадно просил он у
Кориса.
- Подожди, товарищ. Еще немного.
Они обнаружили, что открытый Саймоном способ перемещения на
четвереньках необходим при входе в пещеру. А Корис едва протиснулся,
обдирая кожу на плечах и руках.
Сзади оказался проход, но света было так мало, что они двигались,
держась за стены руками.
- Тупик! - Вытянутая рука Саймона упиралась в скалу. Но он вынес
приговор слишком быстро: справа показался слабый свет, и Саймон обнаружил,
что проход поворачивает направо.
Здесь стало светлее, и они смогли двигаться быстрее. Но в конце
прохода их ждало разочарование. Свет не усиливался, и когда они вышли на
открытое пространство, здесь были сумерки, а не яркое солнце дня.
Источник света привлек внимание Саймона и заставил его забыть о боли.
Вдоль стены шла прямая линия абсолютно круглых отверстий, похожих на
корабельные иллюминаторы. Он не мог понять, как они не увидели эти
отверстия с берега: они явно выходили в сторону моря. Отверстия были
забраны каким-то материалом, пропускавшим свет туманными лучами.
Света, впрочем, было достаточно, чтобы осветить единственного
обитателя каменного зала. Этот обитатель спокойно сидел в каменном кресле,
вырубленном из той же скалы, что и вся пещера, руки его лежали на широких
подлокотниках кресла, голова опустилась на грудь, как во сне.
Лишь когда Йивин перевел дыхание со звуком, похожим на рыдание,
Саймон понял, что они стоят в склепе. И пыльная тишина зала сомкнулась над
ним, как будто их закрыли в гробу без всякой надежды на спасение.
Чувствуя благоговейный страх и тревогу, Саймон приблизился к двум
каменным блокам, на которых стояло кресло, глядя в лицо сидящего. Кресло и
сидящего покрывал толстый слой пыли. Но Трегарту было видно, что этот
человек - вождь, жрец или король - не принадлежал к расе Эсткарпа или
Горма.
Его пергаментная кожа была смуглой и гладкой, как будто искусство
бальзамировщика превратило ее в дерево. Черты полускрытого лица
свидетельствовали о могучей воле и душевной силе, орлиный нос преобладал
над остальными чертами. Подбородок маленький, заостренный, закрытые глаза
посажены глубоко. Как будто далеким предком этого человека был не примат,
а птица.
К тому же его одежда под слоем пыли была сделана из материала,
похожего на перья. Стройную талию охватывал пояс, а на коленях лежал топор
такого размера, что Саймон усомнился, мог ли мертвец поднимать его.
На голове сидящего усаженная драгоценностями корона. На пальцах,
сжимавших рукоять топора, блестели кольца. И на всем этом лежала печать
такой чуждости, что Саймон остановился, не доходя двух шагов до помоста.
- Вольт! - возглас Йивина походил на вопль. Он заговорил что-то на
непонятном языке; Саймону показалось, что это молитва.
- Подумать только, легенда оказалась правдой! - Корис стоял рядом с
Трегартом. Глаза его ярко горели, как ночью, когда они уходили из
Салкаркипа.
- Вольт? Неужели? - повторил Саймон, и человек из Горма ответил
нетерпеливо:
- Вольт - Топор! Вольт, гремевший громами! Вольт, которым и теперь
пугают детей по вечерам! Эсткарп древен, его знания восходят к
доисторическим временам. Но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто жил до
человека, каким человек стал сегодня. Род его вымер до того, как человек
вооружился дубиной и камнем против зверей. Но Вольт пережил свой род и
знал первых людей, и они знали его - и его топор!
Вольт в своем одиночестве пожалел людей и топором прорубил дорогу к
знаниям и величию, прежде чем тоже не ушел от них.
В некоторых местах Вольта вспоминают с благодарностью, хотя и боятся
его, как всего непонятного. А в других - ненавидят великой ненавистью,
потому что мудрость Вольта боролась с их глубочайшими желаниями. И мы
вспоминаем Вольта с молитвами и проклятиями, он и бог, и демон. И вот мы
убеждаемся, что он был живым существом и в чем-то похожим на нас. Впрочем,
может, с другими способностями, свойственными его расе.
- Вольт! - Длинная рука Кориса взметнулась в салюте. - Я, Корис,
капитан Эсткарпа и его гвардии, приветствую тебя и сообщаю, что люди не
очень изменились с тех пор, как ты ушел от них. Мы по-прежнему воюем, и
мир у нас редок. А сейчас, возможно, наступает окончательная ночь. Она
идет из Колдера. И поскольку море лишило меня оружия, прошу тебя отдать
мне твое! И если нам удастся снова встать лицом к лицу с колдерами, я
докажу, что взял топор не напрасно!
Он поднялся на ступеньку и протянул руку. Саймон услышал приглушенное
восклицание Йивина, шумное дыхание Танстона. Но Корис с улыбкой взялся за
рукоять топора и осторожно потянул его к себе. Сидящая фигура казалась
такой живой, что Саймон невольно подумал: вот она сожмет руки и потянет
оружие назад. Но топор подался легко, как будто тот, кто много поколений
держал его, отдавал охотно.
Саймон ожидал, что рукоять рассыплется в руках Кориса. Но капитан
взмахнул топором и опустил его, остановив лишь в дюйме от каменного
помоста. В его руках оружие ожило, стало податливым и прекрасным.
- Спасибо, Вольт! - воскликнул Корис. - С ним я одержу немало побед,
никогда раньше руки мои не держали такое оружие. Я Корис из Горма, Корис
безобразный, Корис злополучный. Но с твоими добрыми пожеланиями, о Вольт,
я стану Корисом завоевателем, и твое имя снова прозвучит по всей земле!
Возможно, звук его голоса поколебал столетиями неподвижный воздух;
это было единственное рациональное объяснение, которое Саймон смог дать
последующему происшествию. Сидящий человек, казалось, кивнул, один раз,
второй, как бы соглашаясь со словами Кориса. Затем тело, которое лишь
секунду назад казалось таким прочным, на их глазах начало распадаться.
Йивин закрыл лицо руками, Саймон подавил восклицание. Вольт - если
это был Вольт - исчез. Лишь пыль на кресле и топор в руках Кориса остались
от него. Танстон, этот невозмутимый человек, заговорил первым, обращаясь к
своему командиру:
- Его долг выполнен, капитан. Теперь начинается ваш. Хорошо, что вы
взяли оружие. И я думаю, оно принесет нам счастье.
Корис еще раз взмахнул топором, искусно повернув в воздухе лезвие.
Саймон отвернулся от пустого кресла. С самого своего появления в этом мире
он был свидетелем волшебства его обитателей и принимал его как должное.
Принял он и последнее событие. Но даже обладание знаменитым топором Вольта
не принесло им ни воды, ни пищи, и он сказал об этом.
- Верно, - согласился Танстон. - Если другого выхода отсюда нет,
придется вернуться к берегу и попробовать что-нибудь иное.
Но выход был. За креслом в стене виднелся арочный проход, забитый
землей и обломками камня. Они принялись работать, используя ножи в
качестве орудия. Даже для отдохнувших людей это была тяжелая работа. И
лишь недавно приобретенный ужас перед морем удерживал Саймона. В конце
концов они расчистили небольшой проход и оказались перед дверью.
Дверь была сделана, должно быть, из какой-то местной очень прочной
древесины. Она казалась нетронутой гниением. Наоборот, какой-то
естественный химический процесс превратил ее в камень. Корис жестом велел
всем отойти.
- Это мое дело.
Снова взлетел топор Вольта. Саймон едва не закричал, боясь увидеть,
как прекрасное лезвие раскалывается при ударе о камень. Послышался звон,
топор снова взмыл в воздух и обрушился со всей силой мощных рук капитана.
Дверь раскололась, часть ее упала вперед. Корис отошел, а трое
оставшихся очистили проход. В лицо им ударил яркий дневной свет, свежий
ветер разгонял затхлый воздух подземелья.
Убрав остатки дверей и пройдя сквозь стену из сухих ветвей, спутанной
паутины и высохших насекомых, они оказались на вершине утеса. Прямо перед
ними начинался спуск к ручью. Ни слова не говоря, Саймон устремился
вперед, надеясь промыть высохшее горло, облегчить муку просоленной кожи.
Чуть позже, приподняв от воды мокрую голову и плечи, он обнаружил,
что Корис исчез. Но Саймон был уверен, что капитан вместе с ними покинул
склеп Вольта.
- Где Корис? - спросил он Танстона. Тот протирал лицо пригоршней
влажной травы, вздыхая от удовольствия. Йивин лежал на спине возле ручья,
закрыв глаза.
- Он делает необходимое для воина внизу, - ответил Танстон. -
Гвардеец не должен оставаться открытым ветру и воде, если его офицер может
о нем позаботиться.
Саймон вспыхнул. Он совсем забыл об этом искалеченном теле на берегу.
Хотя он по своей воле вступил в гвардию Эсткарпа, но еще не чувствовал
себя ее частью. Эсткарп слишком древен, его жители и волшебницы - слишком
чужды. Но что обещал ему Петрониус, предлагая бегство? Что человек,
воспользовавшийся его услугами, будет перенесен в тот мир, которого жаждет
его душа. Саймон солдат, и вот он в мире постоянной войны. Но это не его
способ воевать, и он по-прежнему чувствует себя бездомным.
Он вспомнил женщину, с которой бежал по болотам, не зная, что она
волшебница из Эсткарпа. Во время бегства были моменты, когда они
испытывали друг к другу чувство истинного товарищества. Но впоследствии
оно исчезло.
Она была в одной из лодок, когда они бежали из Салкаркипа. Неужели ее
ждало то же безжалостное море? Он шевельнулся, испытывая какое-то странное
чувство, которое не сумел бы назвать. Перевернувшись в траве, он положил
голову на согнутую руку, расслабившись, как научился уже давно, и уснул.
Проснулся он вскоре, потому что солнце еще ярко светило. В воздухе
пахло едой. В расщелине скалы горел небольшой костер, Танстон жарил на нем
рыбу, надетую на прут. Корис спал, подложив топор под голову, его
мальчишеское лицо казалось уставшим. Йивин лежал на животе, опустив руки в
ручей. Он доказал, что является не только отличным всадником, извлекая
одну за другой рыбы из воды.
Когда Саймон подошел, Танстон поднял брови.
- Возьми свою порцию, - он указал на рыбу.
Саймон уже собрался взять кусок, как вдруг заметил напряженный взгляд
Танстона и сам посмотрел в ту сторону. Над их головами описывала широкий
круг птица с черным оперением. На груди у нее виднелось белое V-образное
пятно.
- Сокол, - Танстон выдохнул это слово, как будто оно означало
опасность, не меньшую, чем засада колдеров.

2. СОКОЛИНОЕ ГНЕЗДО

Птица, с искусством, известным этим хищникам, повисла над ними,
расставив крылья. Увидев свисавшие с ее лап яркие ленты, Саймон догадался,
что птица не дикая.
- Капитан! - Танстон тряс Кориса; тот сел, жестом ребенка протирая
глаза кулаками.
Корис резко задрал голову, потом встал, заслоняя глаза от солнца, и
стал смотреть на медленно кружащую птицу. Он свистнул, в свисте его
звучала чистая мелодия. Ленивое кружение прекратилось, и Саймон увидел
чудо скорости и точности - удар сокола. Сокол упал с неба и сел на рукоять
топора, лежавшего в траве. Он раскрыл клюв и издал хриплый крик.
Капитан склонился к птице. Осторожно поднял одну из лент. На солнце
сверкнуло металлическое кольцо. Корис внимательно рассматривал его.
- Налин. Это один из его часовых. Лети, крылатый воин, - Корис
обращался к птице. - Мы одного племени с твоим хозяином, и между нами мир.
- Жаль, капитан, что ваши слова не дойдут до ушей этого самого
Налина, - заметил Танстон. - Фальконеры сначала убеждаются в безопасности
своих границ, а потом уже задают вопросы. Если только нарушитель после
этого способен отвечать на вопросы.
- Именно так, бродяга!
Слова прозвучали совсем рядом. Гвардейцы обернулись, но вокруг была
только трава и скалы. Неужели говорила птица? Йивин с сомнением смотрел на
сокола, но Саймон отказывался воспринимать это колдовство или иллюзию. Он
нащупал свое единственное оружие - нож, который был у него за поясом,
когда он выбрался на берег.
Корис и Танстон не обнаружили удивления. Очевидно, что-то подобное
они ожидали. Капитан заговорил отчетливо и медленно, как будто убеждая
невидимого слушателя.
- Я Корис, капитан Эсткарпа, прибит к этому берегу бурей. А это
гвардейцы Эсткарпа: Танстон, офицер Большой Башни, Йивин и Саймон Трегарт,
пришедший из чужого мира и вступивший в гвардию. Клятвой Меча и Щита,
Крови и Хлеба я прошу убежища. Между нами нет войны, но все равно над нами
занесено разящие лезвие!
Слабое эхо его слов прокатилось вокруг них и затихло. Птица еще раз
испустила хриплый крик и взлетела. Танстон сухо улыбнулся.
- Теперь остается ждать либо проводника, либо стрелу в спину.
- От невидимого врага? - спросил Саймон.
Корис пожал плечами.
- У каждого командира свои тайны. У фальконеров их в избытке. Если
они пришлют проводника, нам действительно повезет. - Он принюхался. - А
тем временем нет надобности ждать голодными.
Саймон ел рыбу, в то же время осматривая небольшой луг у ручья.
Товарищи его, по-видимому, философски относились к будущему. А он понятия
не имел, откуда же доносился этот голос. Но Саймон уже научился
использовать Кориса как измерительный инструмент в новых ситуациях. Если
капитан гвардии спокойно ждет, значит, по-видимому, сражение им не
предстоит. С другой стороны, он хотел бы побольше узнать о предполагаемых
хозяевах.
- Кто такие фальконеры?
- Подобно Вольту, - Корис провел по ручке топора, как бы лаская ее, -
они тоже легендарные, хотя и не такие древние. - Вначале они были
наемниками и прибыли на кораблях салкаров из земли, которую потеряли из-за
нашествия иноземцев. Некоторое время они служили вместе с салкарами как
проводники и моряки. До сих пор в юности они иногда поднимаются на
корабли. Но большинство сейчас уже не думает о море; они любят горы,
потому что родились на них. И вот они пришли к властительнице Эсткарпа и
предложили заключить договор: они защищают наши южные границы в обмен на
право поселиться в горах.
- Это было мудрое предложение! - вмешался Танстон. - Жаль, что
властительница не могла согласиться.
- Почему?
Корис угрюмо улыбнулся.
- Разве ты недостаточно прожил в Эсткарпе, Саймон, чтобы понять, что
такое матриархат? Из-за Силы, которая охраняет безопасность Эсткарпа и
сосредоточена не в мечах мужчин, а в руках женщин. И все властительницы
Эсткарпа - женщины.
А у фальконеров свои собственные обычаи, они им так же дороги, как
нравы Эсткарпа волшебницам. Фальконеры - это мужские боевые отряды. Дважды
в год молодые воины отправляются в особые женские поселения, чтобы зачать
новые поколения, как жеребцов пускают пастись к кобылам. Но среди
фальконеров нет и понятия о страсти, о любви между мужчиной и женщиной. И
женщины для них существуют лишь как матери их сыновей.
Таким образом, их нравы цивилизованному Эсткарпу показались
варварскими, и властительница заявила, что если они поселятся в пределах
страны, Сила, таящаяся в женщинах, исчезнет. И им было сказано, что
властительница на разрешает им селиться в пределах Эсткарпа. Но им
разрешили пройти по территории страны и получить все необходимое. Если они
смогут основать свое жилище за пределами Эсткарпа, волшебницы пожелают им
добра и не поднимут против них мечи. Так обстоят дела уже свыше ста лет.
- И они сумели основать свое жилище?
- И такое прочное, - ответил не вопрос Саймона Танстон, - что сумели
трижды отбить нападения герцогов Карстена. Сама земля, которую они
выбрали, сражается на их стороне.
- Ты сказал, что Эсткарп не предложил им дружбы, - заметил Саймон. -
Но что это за клятва Меча и Щита, Крови и Хлеба? Похоже, у вас имеется
какое-то взаимопонимание.
Корис с сосредоточенным видом занялся костями рыбы. Потом улыбнулся,
а Танстон открыто рассмеялся. Только Йивин выглядел слегка смущенным, как
будто речь шла о вещах, о которых он не имел представления.
- Фальконеры - мужчины...
- А гвардейцы Эсткарпа - тоже мужчины, - продолжил Саймон.
Корис широко улыбнулся.
- Не пойми нас превратно, Саймон. Мы преклоняемся перед женщинами
Власти. Но они по самой своей природе отделены от нас и от того, что нам
близко. Ты ведь знаешь, что Сила уходит от волшебницы, которая становится
истинной женщиной. Поэтому они вдвойне ревностно относятся к своей силе,
отдавая часть жизни на то, чтобы удержать ее. И они гордятся тем, что они
женщины. Для них обычаи фальконеров, которые отрицают их гордость и силу,
которые признают в них лишь женское тело без разума и личности,
неприемлемы.
Мы можем не соглашаться с обычаями сокольничих, но, как бойцы,
уважаем их, и между нами нет вражды. Гвардия Эсткарпа и фальконеры не
ссорятся. И, - он отбросил в сторону кость, сняв с нее последний кусок
мяса, - скоро может наступить день, когда нам понадобится их помощь.
- Это верно! - горячо заговорил Танстон. - Карстен враждебен им. И
хотят этого властительницы или нет, фальконеры стоят между Карстеном и
Эсткарпом. Но мы хорошо это знаем, да и властительница смотрела сквозь
пальцы, когда выпал Большой Снег и зерно и скот посыпались в поселки
фальконеров.
- В этих поселках голодали женщины и дети, - заметил Йивин.
- Да. Запасы подоспели вовремя.
- Сокол! - Йивин указал вверх, и они увидели плывущую над ними
черно-белую птицу. Она на этот раз оказалась предвестником большого
отряда. Всадники подъехали и остановились, глядя на гвардейцев.
Их лошади походили на пони, это были грубошерстные животные,
проворные, сильные, пригодные для езды по горным тропам. Седлами служили
простые подушечки. Но у каждого всадника был раздвоенный рог, на котором
сидел сокол. Сокол-проводник подлетел к предводителю и сел на его рог.
Как и гвардейцы и салкары, фальконеры были вооружены небольшими
щитами и одеты в кольчуги. Шлемы их походили на головы птиц, которых они
приручили. И хотя Саймон знал, что в прорези этих шлемов на него смотрят
человеческие глаза, он почувствовал себя неуютно под их взглядом.
- Я Корис, служу Эсткарпу.
Корис, опустив большой топор, стоял перед четырьмя всадниками.
Человек, сокол которого вернулся на свой насест, поднял правую руку в
жесте, универсальном и старом, как время.
- Налин, с гор, - голос его глухо звучал в шлеме-маске.
- Между нами мир, - слова Кориса звучали полувопросом,
полуутверждением.
- Между нами мир. Повелитель Крыльев приглашает капитана Эсткарпа в
Орлиное Гнездо.
Саймон сомневался, выдержат ли пони двойную тяжесть. Но когда он сел
верхом за одним из фальконеров, то обнаружил, что маленькое животное не
менее устойчиво. чем ослик, и даже как будто не замечает дополнительного
веса.
Тропа, ведущая на территорию фальконеров, была явно не рассчитана на
обычного путника. Саймон лишь силой воли заставлял себя не закрывать
глаза, когда они двигались по самому краю и ноги его свисали над бездонной
пропастью.
Время от времени птицы поднимались в воздух и улетали вперед, над
глубокими долинами, а затем возвращались к хозяевам. Саймону очень
хотелось расспросить об этом странном союзе человека и птицы: ему
казалось, что крикливые разведчики о чем-то докладывают своим хозяевам.
Отряд спустился со склона на более широкую дорогу. Но они лишь
пресекли ее и снова углубились в бездорожную местность. Саймон решился
заговорить с человеком, за спиной которого сидел.
- Я новичок в этой южной местности. Разве нет дороги через горы?
- Есть торговые дороги. Мы держим их открытыми, это выгодно. Значит,
ты и есть тот выходец из чужого мира, который поступил на службу Эсткарпа?
- Да.
- Похоже, вас изрядно потрепало море.
- Человек не может командовать бурей, - уклончиво ответил Саймон. -
Мы живы... и за это спасибо.
- Поблагодарите и за то, что вас не унесло дальше к югу. Грабители
Верлейна многое извлекают из моря. Но они не заботятся о живых людях.
Настанет день, - голос всадника зазвучал угрожающе, - и Верлейн поймет,
что степи и рифы - недостаточная защита. Там, куда ступит герцог, уже не
будет места для костра грабителей, скорее уж разгорится целый пожар.
- Верлейн принадлежит Карстену? - спросил Саймон. Он везде, где
можно, собирал факты, добавляя штрих за штрихом к картине мира.
- Дочь Верлейна должна была выйти замуж за герцога. Эти иноземцы
считают, что право наследования переходит к женщине! И поэтому герцог мог
бы претендовать на Верлейн из-за его богатств, извлеченных из моря, а
главное - из-за того, что Верлейн дает возможность захватить всю береговую
линию. Издавна мы отдавали свои мечи торговцам, хотя море - это не наше
поле битвы. Может, нам и придется вмешаться, если понадобится.
- Вы оказывали помощь и людям Салкаркипа?
Птичья голова на шлеме резко кивнула.
- На кораблях салкаров мы пришли из-за моря, гвардеец! И салкары
имеют право ожидать нашей помощи.
- Но больше они не ждут! - Саймон не знал, почему он сказал это, и
тут же пожалел о своей несдержанности.
- Вы несете новости, гвардеец? Наши соколы летают далеко, но все же
не до северных пещер. Что случилось с Салкаркипом?
Саймон колебался, не зная, что ответить. В это время над ними повис
сокол. Он хрипло крикнул.
- Отцепись и спрыгни! - резко приказал всадник. Саймон повиновался, и
четверо гвардейцев остались на тропе, а фальконеры осторожно двинулись
вперед. Корис подозвал к себе остальных.
- Засада. - Он побежал за всадниками, вскинув на плечо топор;
стройные ноги быстро несли его, и лишь Саймон смог двигаться с ним рядом.
Впереди послышались крики и звон металла о металл.
- Силы Карстена? - выдохнул Саймон, поравнявшись с капитаном.
- Не думаю. В этой пустыне живут стоящие вне закона, и Налин говорит,
что они становятся смелее. По моему мнению, это лишь часть общей схемы.
Ализон угрожает с севера, Колдер шевелится на западе, ожили разбойничьи
банды, и пришел в движение Карстен. Давно уже волки и ночные птицы мечтают
вонзить когти в Эсткарп. Хотя они непрерывно ссорятся между собой из-за
добычи. Некоторые люди переживают вечер и уходят во тьму, защищая остатки
того, что они уважают.
- И это вечер Эсткарпа? - решился спросить Саймон.
- Кто может сказать? Ага, вот они!
Они смотрели вниз, на торговую дорогу. Там кипела битва. Всадники в
птичьих шлемах спешились, потому что дорога была слишком узка для действий
кавалерии. Они теснили разбойников. Но на склонах прятались снайперы, и
немало их стрел нашли свою цель среди фальконеров.
Корис прыгнул в углубление, в котором скрывались два таких стрелка.
Саймон, подобрав камень, обрушил его на противника, готовившегося вступить
в схватку. Лишь мгновение понадобилось ему, чтобы снять с тела самострел и
другое вооружение и направить против товарищей прежнего владельца.
С криками летали соколы, клюя лица и глаза, раздирая тело жесткими
когтями. Саймон выстрелил, прицелился, снова выстрелил, с угрюмым
удовлетворением встретив свой успех. Часть горечи от поражения в
Салкаркипе рассеялась.
Послышался резкий сигнал рога. Над долиной яростно заметался
разорванный флаг, и те разбойники, которые еще сопротивлялись, побежали и
скрылись в скалах, где их не могли преследовать всадники. День быстро
склонялся к вечеру, и все вокруг заполнилось тенями.
Скрыться от людей можно, но спрятаться от соколов гораздо труднее.
Птицы камнем падали вниз, и часто взрыв криков боли свидетельствовал о
том, что они настигали добычу. Саймон увидел на дороге Кориса. Тот держал
в руке топор, лезвие которого было выпачкано чем-то темным. Он что-то
говорил фальконеру. Остальные сокольничьи ходили меж телами, время от
времени наклоняясь и нанося короткий удар мечом. Саймон занялся подгонкой
снаряжения, стараясь не смотреть на эту деятельность.
В ответ на свистки своих хозяев возвращались соколы под аркой
вечернего неба. Два тела в птичьих шлемах положили на спины нервно
вздрагивающих пони, некоторые фальконеры ехали в повязках, поддерживаемые
товарищами. Но потери разбойников были гораздо тяжелее.
Саймон снова сидел за фальконером, но на этот раз за другим. Этот
всадник не хотел разговаривать. Он дотрагивался до раны на груди и
негромко бранился при каждом толчке.
Ночь быстро опустилась на горы, вершины еще отражали солнечные лучи,
а внизу уже спустилась тьма. Дорога, по которой они теперь двигались, была
гораздо шире и ровнее предыдущей. Она привела их к крутому подъему - здесь
изгнанники фальконеры устроили свой новый дом. Их крепость вызвала у
Саймона возглас удивления.
Его по-настоящему поразили древние стены Эсткарпа, казалось,
созданные из костей земли в момент ее рождения. И Салкаркип, хотя и
закрытый неестественным туманом, производил впечатление могучей крепости.
Но эта крепость была частью самого утеса, частью горы. Саймон решил, что
строителям удалось найти утес, изрытый сетью пещер, которые были расширены
и обработаны. Потому что Орлиное Гнездо было не замком, а горой,
превращенной в крепость.
Они прошли по опускаемому мосту, переброшенному над пропастью,
которую, к счастью, скрывала тьма. Мост был настолько узок, что двигаться
по нему можно было только гуськом. Саймон перевел дыхание, только когда
пони, миновав столбы, оказались в пещере. Он помог раненому фальконеру
спешиться и оглянулся в поисках гвардейцев. Первым ему бросилось в глаза
темное лицо Танстона.
Корис пробивался к ним, за ним шел Йивин. На какое-то время хозяева
их, казалось, забыли. Лошадей увели, перед уходом в коридор каждый
фальконер посадил своего сокола на кожаную перчатку. Наконец один из
птичьих шлемов повернулся в их направлении, приблизился офицер.
- Повелитель крыльев будет говорить с вами, гвардейцы. Кровь и Хлеб,
Меч и Щит к вашим услугам!
Корис взметнул топор, поймал его и повернул лезвие в сторону в знак
приветствия.
- Меч и Щит, Кровь и Хлеб, хозяин соколов!

3. ВОЛШЕБНИЦА В КАРСЕ

Саймон сел на узкой койке, зажав кулаками болящую голову. Он видел
сон, яркий и пугающий, а теперь мог вспомнить только ощущение ужаса.
Проснувшись, он обнаружил себя в келье - скальном помещении в крепости
фальконеров. Отчаянно болела голова. Но более важным, чем головная боль,
казалась ему настоятельная необходимость повиноваться какому-то приказу -
или просьбе?
Боль ослабла, но тревога не позволяла оставаться в постели. Саймон
надел кожаную одежду, которую ему дали хозяева, и вышел, решив, что скоро
утро.
Они уже пять дней находились в Орлином Гнезде, и Саймон собирался
вскоре пробиваться на север, к Эсткарпу, через районы, занятые
разбойниками. Он знал, что капитан хочет склонить фальконеров к защите
северного соседа. В столице Эсткарпа он употребит все свое влияние, чтобы
победить предрассудки волшебниц, и тогда бойцы с птичьими шлемами смогут
участвовать в борьбе Эсткарпа.
Падение Салкаркипа подняло суровых людей гор, и в их крепостях шла
подготовка к войне. В нижних этажах необычной крепости кузнецы и
оружейники напряженно трудились над вооружением, а небольшая группа
техников готовила те крошечные устройства, при помощи которых кружащая
птица докладывала своему хозяину. Это была наиболее охраняемая тайна
сокольничьих, и Саймон мог лишь догадываться, что это какое-то техническое
устройство.
Трегарт часто ошибался в оценке людей этого странного мира. Те, кто
вооружен мечами и щитами, не может производить сложные коммуникационные
устройства. Эти странные несоответствия в сведениях и оборудовании сбивали
с толку. Саймон гораздо легче воспринимал "магию" волшебниц, чем голоса
птиц.
Магия волшебниц... Саймон, взобравшись по каменным ступеням, поднялся
на наблюдательный пункт. Туман не скрывал горные цепи, видные в свете
раннего утра. Благодаря какой-то инженерной хитрости Саймон мог видеть
далеко сквозь горы в том направлении, где, как он знал, находится Карстен.
Карстен! Он так задумался над проблемой этого герцогства, что не
заметил часового, пока тот не заговорил:
- У тебя сообщение, гвардеец?
Сообщение? Это слово спустило какой-то невидимый рычаг в мозгу
Саймона. На мгновенье он снова ощутил боль и убеждение, что что-то
необходимо сделать. Предчувствие, но не такое, как на пути в Салкаркип.
Его не предупреждали, а вызывали. Корис и гвардейцы пусть едут на север,
если хотят, а он должен двигаться на юг. Саймон отказался от всех преград,
позволив чему-то незаметному поглотить себя.
- Приходили какие-нибудь сообщения с юга? - спросил он у часового.
- Спроси Повелителя Крыльев, гвардеец. - Часовой почувствовал
подозрение.
Саймон направился к лестнице.
- Спрошу!
Но прежде чем идти к командиру фальконеров, он разыскал капитана.
Корис занимался подготовкой к походу. Он поднял взгляд от седла, руки его
прекратили проверять прочность кожи.
- Что случилось?
- Смейся, если хочешь, - коротко ответил Саймон. - Моя дорога лежит
на юг.
Корис сел на край стола и свесил ноги в сапогах.
- Почему тебя влечет Карстен?
- Именно влечет! - Саймон пытался выразить в словах свое ощущение. Он
никогда не был красноречив, и сейчас ему было трудно. - Меня притягивает..
Раскачивание ноги прекратилось. На прекрасном лице застыло
непроницаемое выражение.
- С каких пор... и как это случилось с тобой? - Вопрос быстрый и
резкий, как приказ командира подчиненному.
Саймон сказал правду.
- Я видел сон, потом проснулся. А поглядев в сторону Карстена, понял,
что моя дорога лежит туда.
- А сон?
- В нем была опасность, больше я ничего не могу вспомнить.
Корис ударил кулаком в ладонь.
- Да будет так! Я хотел бы, чтобы ты обладал большей силой. Но если у
тебя сейчас был сон, мы едем на юг.
- Мы?
- Танстон и Йивин отвезут известие в Эсткарп. Колдер пока не может
прорваться сквозь барьер Власти. И Танстон сможет временно командовать
гвардией. Послушай, Саймон, я из Горма, а ведь Горм сражался против
гвардии, пусть даже этот Горм мертв и заселен демонами. Я служил всеми
своими силами Эсткарпу с тех пор, как властительница дала мне приют, и
буду продолжать служить. Но теперь я могу принести пользу за границами
Эсткарпа. Откуда мне знать... - У Кориса под глазами видны темные пятна,
глаза усталые, затянутые какой-то пеленой, - откуда мне знать, может,
через меня - ведь я тоже из Горма - опасность ударит в самое сердца
Эсткарпа. Мы видели, что сделал Колдер с людьми, которых я хорошо знал.
Как может человек сказать, на что еще способны эти дьяволы? Они прилетели
по воздуху и захватили Салкаркип.
- Но может, это не плод волшебства, - прервал его Саймон. - В моем
мире полеты в воздухе - самый обычный способ передвижения. Хотел бы я
взглянуть на то, как они летают! Это о многом сказало бы нам.
Корис сухо рассмеялся.
- Несомненно, у нас будет немало возможностей наблюдать за их
методами. Говорю тебе, Саймон, если тебя тянет на юг, для этого должна
быть важная цель. А два меча или скорее, - с легкой улыбкой поправился он,
- один топор и один самострел лучше, чем только один самострел. Сам факт
этого призыва - хорошее предзнаменование. Значит, та, что ехала с нами в
Салкаркип, жива и действует.
- Но откуда ты знаешь, что это она? - У Саймона тоже возникло такое
подозрение, теперь его подкрепила уверенность Кориса.
- Откуда. Владеющие Силой могут направлять ее по определенным линиям
мозга, как эти фальконеры обращаются к птицам в воздухе. Мне кажется, что
та, кого ты спас от погони в Ализоне, обращается к тебе, потому что хорошо
тебя знает.
Ты не плоть от нашей плоти, Саймон Трегарт, и похоже, в твоем мире
СИЛА принадлежит не только женщинам. Разве ты не почувствовал засаду на
береговой дороге, как настоящая волшебница? Да, я поеду с тобой на юг,
Саймон, и мне не нужно других доказательств. Кроме того, я сражался рядом
с тобой. Дай мне только отдать приказания Танстону, и мы отправимся ловить
крупную рыбу в беспокойных водах.
Они отправились на юг, хорошо вооружившись, одетые в кольчуги, со
щитом без герба, указывавшим на то, что они наемники, готовые поступить на
службу. Фальконеры провожали их до края гор и вывели на торговую дорогу,
ведущую в Карс.
Руководствуясь неуловимым чувством в качестве проводника, Саймон
размышлял об опрометчивости их решения. Но тяга оставалась с ним и днем и
ночью, хотя кошмары ему больше не снились. и каждое утро он испытывал
нетерпеливое желание двинуться в путь.
В Карстене много поселков, становившихся все больше и богаче, по мере
того, как путники углублялись в плодородные равнинные земли вдоль широких
рек. Много раз в небольших феодальных поместьях путникам с севера
предлагали службу. Но в ответ на предлагаемое жалованье Корис насмешливо
улыбался, и это лишь увеличивало уважение, с которым поглядывали на его
топор. Саймон говорил мало и держался осторожно, запоминая местность и
обычаи и законы Карстена. Когда они ехали в одиночестве, он обращался к
капитану за объяснениями.
Некогда на территории герцогства жил народ, родственный жителям
Эсткарпа. И сейчас время от времени гордая темная голова, бледное лицо с
чеканными чертами напоминали Саймону о людях севера.
- Проклятие Силы прикончило их здесь, - заметил Корис, когда Саймон
поделился с ним своими наблюдениями.
- Проклятие?
Капитан пожал плечами.
- Оно происходит от сущности Силы. Тот, кто владеет ею, не имеет
потомства. С каждым годом, число женщин, выходящих замуж и рождающих
детей, становится все меньше. Достигая брачного возраста, девушка в
Эсткарпе может делать выбор среди десяти мужчин, а скоро будет - среди
двадцати. К тому же есть множество бездетных семей.
Так было и здесь. И вот, когда сильные варвары появились из-за моря и
поселились на берегу, они не встретили особого сопротивления. Все больше и
больше земель попадало в их руки. Старые роды отступали в отдаленную
местность. С течением времени среди вновь прибывших появились завоеватели.
Так пришли герцоги, а этот последний герцог - простой наемник, который
занял свое положение благодаря уму и силе меча.
- Это же ждет и Эсткарп?
- Возможно. Но в Эсткарпе кровь смешалась с кровью салкаров, которые
одни, по-видимому, могут заключать брак и иметь потомство от женщин
Эсткарпа. Поэтому на севере влилась новая кровь. Привлекает ли тебя этот
город, Саймон? Это Картхолм на реке, дальше лежит только Карс.
- Значит мы едем в Карс, - осторожно ответил Саймон спустя несколько
долгих мгновений. - Тяжесть решения по-прежнему на мне.
Брови Кориса поднялись.
- Значит, нужно идти осторожно и поглядывать по сторонам. Хоть герцог
и невысок по рождению, но в отсутствии ума его нельзя обвинить. В Карсе
немало глаз и ушей следуют за каждым чужеземцем и задается немало
вопросов. Особенно если мы не поступим немедленно под его знамена.
Саймон задумчиво смотрел на речные баржи, раскачивающиеся на якорях у
городской пристани.
- Но вряд ли ему понадобится раненый солдат. К тому же разве не в
Карсе лучшие доктора, которые смогут лечить изувеченного в сражении?
Допустим, воина, у которого от удара по голове пропало зрение?
- И верный товарищ привез его к врачам Карса? - рассмеялся Корис. -
Да, прекрасная выдумка, Саймон. И кто же у нас раненый воин?
- Я думаю, это моя роль. Она прикроет ошибки, которые смог бы
заметить наблюдатель герцога.
Корис кивнул.
- Продадим здесь пони. Они слишком явно показывают, что мы с гор, а в
Карсе к горам относятся подозрительно. Заплатим за проезд в одной из
речных лодок. Хороший план.
Капитан вел переговоры о продаже пони; присоединившись к Саймону на
барже, он все еще держал в руках странной формы куски металла, которые
служили в герцогстве деньгами. Корис улыбнулся, ссыпая их себе в карман.
- У меня кровь торговца, и сегодня я доказал это, - сказал он. -
Хватит на то, чтобы сунуть в чью-нибудь жадную руку в Карсе, если
понадобится. Да и на продовольствие тоже. - Он опустил на борт мешок и
топор, с которым не расставался с тех пор, как взял его из рук Вольта.
Два дня прошли в ленивом движении по реке. Незадолго до второго
заката, когда впереди показались стены и башни Карса, Саймон снова сжал
руками голову. Боль вернулась и подействовала, как удар. Но тут же
исчезла, оставив яркую картину плохо вымощенного переулка, стены и глубоко
сидящей в ней двери. Это их цель, и находится она в Карсе.
- Это оно, Саймон? - Рука капитана опустилась на плечо Саймона.
- Да. - Корис закрыл глаза. Где-то в городе он должен найти этот
переулок, эту стену и эту дверь и встретиться с той, которая ждет. - Узкий
переулок, стена, дверь...
Корис понял.
- Немного, - заметил он. Взгляд его устремился к городу. как будто он
хотел силой воли сократить расстояние, разделявшее баржу и гавань.
Вскоре они приплыли в гавань под арку городской стены. Саймон
медленно передвигался в избранной им роли, стараясь идти с неуверенностью
человека, который не доверяет своему зрению. И хотя нервы его были
напряжены, он был уверен, что сумеет отыскать в городе нужный переулок.
Нить, которая вела его через все герцогство, превратилась в прочную
веревку.
Корис рассказал у ворот трогательную историю Саймона, и этот рассказ,
а также щедрый дар стражнику позволили им пройти в город. Капитан фыркнул,
когда они повернули за угол.
- Если бы он служил в Эсткарпе, то оказался бы на дороге, ведущей из
крепости, раньше, чем сумел произнести свое имя! Говорили, что герцог
изменился, начав править, но чтобы настолько распустить своих людей?
- Говорят, каждый человек имеет цену, - заметил Саймон.
- Верно. Но мудрый командир знает цену своих людей и использует их
соответственно. А этих наемников можно купить дешево. Хотя, может, они
будут храбро сражаться за того, кто им платит. Что это?
Он задал этот вопрос, потому что Саймон остановился и полуобернулся.
- Мы идем не туда. Нужно на восток.
Корис изучал улицу впереди.
- Через четыре двери поворот. Ты уверен?
- Уверен.
На случай, если сержант у ворот окажется проницательней, чем они
думают, они шли медленно, и Корис вел Саймона. Поворот на восток привел их
к новым улицам. Саймон скрывался в подъезде, пока Корис проверял, не
следят ли за ними. Несмотря на свою запоминающуюся внешность, капитан
знал, как скрываться. Вскоре он вернулся.
- Если за нами пустили пса, он лучше, чем наши в Эсткарпе. Но я в это
не верю. Идем, пока нас не заметили и не запомнили. На восток?
Тупая боль в голове Саймона плыла, и казалось, он мог использовать ее
как проводника - "горячо" и "холодно". Затем особенно сильный приступ
привел его к изогнутой улочке, и он вошел в нее. Она была ограничена
задними стенами зданий; немногие окна темны и завешаны.
Они ускорили шаг, и Саймон бросал взгляд на каждое окно, опасаясь
увидеть там чье-нибудь лицо. И вот она - дверь из его видения! Он дышал с
трудом, остановившись перед этой дверью, не от усталости, скорее от
внутреннего напряжения. Поднял кулак и постучал.
Не получив ответа, он почувствовал странное разочарование. Толкнув
дверь, обнаружил, что она закрыта изнутри.
- Ты уверен? - снова спросил Корис.
- Да! - То, что привело его сюда, ждало по ту сторону двери.
Корис отступил на шаг, измеряя взглядом высоту стены.
- Когда стемнеет, мы сможем перелезть. Но нас не должны видеть.
Саймон отбросил осторожность и забарабанил по двери. Корис схватил
его за руку.
- Ты хочешь собрать сюда все войско герцога? Посидим в таверне до
вечера.
- Не нужно.
Корис поднял топор, рука Саймона легла на самострел. Дверь
приоткрылась и оттуда послышался голос.
В щели был виден юноша. Он гораздо ниже Саймона, ниже даже Кориса и
очень строен. Верхнюю часть его лица скрывало забрало боевого шлема, на
кольчуге - никаких знаков.
От Саймона он перевел взгляд на капитана, вид Кориса почему-то
успокоил его, потому что он отступил и сделал знак войти. Они вошли в сад
с высокими стеблями цветов на аккуратных клумбах, миновали сухой фонтан,
на котором каменная птица с обломанным клювом бесконечно искала свое
больше не существующее отражение в воде.
Еще одна дверь - в дом, а оттуда - поток света, как знак приветствия.
Юноша задержался у калитки, закрывая ее. Но их ждали у входа в дом.
Саймон видел эту женщину в рваном платье, когда она бежала от своры
охотничьих псов. Видел он ее и в совете, в строгой одежде,
соответствовавшей ее рангу. Он ехал рядом с ней, когда на ней была
кольчуга гвардии. Теперь она была в алом и золотом, с алмазами на пальцах
и жемчужной сеткой в волосах.
- Саймон! - Она не протянула руки, никак не приветствовала их, только
имя, но он почувствовал теплоту и спокойствие. - И Корис. Вы пришли по
просьбе мудрой женщины Карса?
Корис опустил топор, положил на пол седельные сумки, которые нес с
собой.
- Скорее, по вашей просьбе. И будем делать то, что вы скажете. Хорошо
знать, что вы в безопасности, леди.
Саймон только кивнул. Снова он не мог найти слов, чтобы выразить свои
чувства.

дальше