Посвящается П.Ш.Миллеру, который пожелал
увидеть в произведении колонистов-апачей,
и Чарлзу Ф.Келли, который так полюбил
повести об агентах во времени.

1

Ни одно окно не нарушало торжественную официальность четырех стен
кабинета. В чопорном помещении не было места веселым лучам солнца, однако
пять лежавших на столе дисков сияли, казалось, сами по себе. Возможно, это
светилась и играла энергия будущих событий и перемен, таившаяся в них.
Но эта игра воображения не могла смягчить неумолимые факты бытия.
Доктор Гордон Эш, один из четырех сидевших здесь людей, в угрюмом молчании
взиравших на игру света, слегка потряс головой, избавляясь от паутины
домыслов.
Его сосед справа, полковник Кэлгаррис, хрипло спросил, подавшись
вперед:
- А все-таки, тут не может быть ошибки?
- Ты же сам видел показания детектора, - с холодной рассудительностью
ответил седовласый пожилой сухопарый человек, сидевший за столом. - Ошибки
нет. К этим пяти кто-то точно получил допуск.
- И мы потеряли теперь два реальных шанса из имевшихся, - пробормотал
Эш.
В этом-то и заключалась проблема, заставившая их здесь собраться.
- А я-то полагал, что их тщательно охраняют, - упрекнул седоволосого
Кэлгаррис.
Непроницаемое лицо Флориана Валдора даже не дрогнуло.
- Были приняты все мыслимые меры предосторожности. Но, к сожалению
среди нас оказался крот - заблаговременно внедренный шпион...
- Кто? - нетерпеливо перебил его Кэлгаррис.
Эш оглядел своих собеседников - полковник Кэлгаррис, возглавлявший
часть проекта "Звезда", Флориан Валдор, начальник охраны на станции,
доктор Джеймс Ратвен...
- Кэмдон! - выпалил он, сам поражаясь тому ответу, к которому его
привела неумолимая логика.
Валдор кивнул.
Впервые за долгое время своей совместной работы Эш заметил выражение
растерянности на лице Кэлгарриса.
- Кэмдон?! Но ведь его прислали... - глаза полковника сощурились, -
его должны были направить... подсадную утку обязательно бы обнаружили на
одной из контрольных станций.
- Ну да, его действительно направили для работы к нам. Тут все в
порядке, - впервые за время разговора в голосе Валдора промелькнул
проблеск эмоции. - Он был тщательно законспирирован. Должно быть, его
завербовали лет 20, а то и 30 тому назад, с самого начала его поступления
для участия в проекте.
- Ну что ж, он действительно оправдал надежды своих хозяев, верно? -
проворчал Джеймс Ратвен. Он задумчиво пожевал толстые губы, не отрывая
взгляда от дисков.
- И как давно они получили доступ к дискам? - поинтересовался он.
Мысли Эша, весьма болезненно переживавшего столь вероломное
предательство, сразу же переключились на этот важный факт. Теперь, когда
непоправимый ущерб был уже причинен, оставшееся в их распоряжении время
становилось важнейшим фактором в этом уравнении.
- Вот как раз этого мы и не знаем, - с трудом выдавил из себя Валдор,
словно стыдясь признаваться в своей неосведомленности.
- Следовательно, давайте предположим самое худшее - противник получил
информацию на самой ранней стадии, - заявление Ратвена по своей сути было
столь же ошеломительно, как и шок, пережитый ими, когда Валдор объявил о
беде.
- Да что вы! Восемнадцать месяцев назад?! - запротестовал Эш.
Ратвен кивнул.
- Кэмдон принимал участие в проекте с самого начала. Эти
навигаторские кассеты кочевали по всем отделам, а новый детектор вступил в
действие лишь две недели назад. Это ведь было обнаружено при первой же
проверке? - спросил он Валдора.
- Да, при первом же обходе, - подтвердил начальник охраны. - Кэмдон
покинул базу шесть дней назад. Но как посредник, он принимал участие в
работе с самого начала.
- Но он же каждый раз был вынужден проходить через КПП,- удивился
Кэлгаррис. - Я полагал, что там и мышь не проскочит, - полковник просиял
от неожиданной мысли. - Может, он и переснял кассеты, а вот вывезти с базы
не смог. Его комнату осмотрели?
Валдор недовольно поджал губы.
- Не надо, полковник, - заметил он устало. - Мы с вами не в детском
саду. Чтобы подтвердить успешность его миссии, послушайте... - он ткнул
клавишу на столе, и в кабинете зазвучал бесстрастный голос комментатора
новостей:
- ...опасения за безопасность Ласситера Кэмдона, инспектора
космических баз от Комитета Западного полушария, подтвердились при
обнаружении останков авиакатастрофы в горах. Мистер Кэмдон возвращался из
Звездной Лаборатории, когда его самолет потерял связь с аэродромом.
Сообщения метеорологов о проходившем в том регионе грозовом фронте
вызвали...
Валдор щелкнул выключателем.
- Это правда? Или всего лишь прикрытие? - удивился вслух Кэлгаррис.
- Может быть и то, и другое. Они, например, могли преднамеренно
списать его, когда получили все, что от него требовалось, - признал
Валдор. - Но возвращаюсь к нашим проблемам. Доктор Ратвен совершенно прав,
подозревая самое худшее. Мне кажется, мы можем преуспеть в нашем проекте
лишь исходя из предположения, что кассеты были выкрадены за прошедшие
восемнадцать месяцев. И действовать мы обязаны соответственно.
В кабинете воцарилась тишина. Все погрузились в свои собственные
мысли. Эш скользнул поглубже в кресло, его мозг наполнили воспоминания.
Начало всему положила операция "Ретроспектива", когда прошедшие особый
курс программы обучения агенты во времени сновали взад-вперед по
историческому прошлому, пытаясь выследить источник потрясающих знаний,
которые неожиданно для всего мира вдруг принялись эксплуатировать
восточные коммунистические государства.
Сам Эш и его молодой партнер. Росс Мэрдок, приняли непосредственное
участие в заключительной акции, которая открыла тайну, выследив источник
сведений не в ранних и позабытых земных цивилизациях, но в потерпевшем
катастрофу звездолете галактической империи. Империи столь древней, что
она процветала еще в то время, когда ледники покрывали большую часть
Европы и Северной Америки, а сами земляне еще обитали в пещерах. Мэрдок,
загнанный разведкой красных в один из этих поврежденных звездолетов,
случайно вышел на связь с первоначальными хозяевами, которые затем прошли
по цепи станций времени красных - нашли грабителей и в отместку уничтожили
всю систему их временных станций.
Но инопланетянам не удалось обнаружить западную сеть, и годом позже
был начат проект "Фолсом-1". И вновь Эш и Мэрдок, вместе с новичком,
апачем Тревисом Фоксом, отправились в прошлое Аризоны и обнаружили там два
звездолета: один разбитый, а другой - нетронутый. При попытке перенести
уцелевший звездолет в настоящее, случайное стечение обстоятельств
активизировало пульт управления с курсом, проложенным давно умершим
инопланетным навигатором. И труппа из четырех землян - Эш, Мэрдок, Фокс и
случайно оставшийся в корабле техник - совершили невольное путешествие по
космосу, посетив три планеты, на которых от галактической цивилизации
далекого прошлого теперь остались только руины.
Навигационная кассета, докрутившись до конца, каким-то чудом вернула
их на Землю с грузом подобных кассет, найденных в полуразрушенном здании
на одном из миров, в руинах, которые, по всей видимости, когда-то были
столицей государства, состоявшего не из областей, стран или планет, а из
целых солнечных систем. Да, они привезли целый груз кассет, и каждая -
ключ ко многим мирам.
Все эти древние галактические знания оказались сокровищем, о котором
земляне не могли и мечтать, несмотря на извечный страх, что подобные
открытия могут оказаться оружием во вражеских руках. Состоялась всемирная
конференция, на которой с представителями всех стран поделились кассетами,
выбранными наугад. Несмотря на столь взвешенный подход, каждое государство
втайне оставалось при убеждении, что их соперники получили более лакомый
кусок. Эш ни капли не сомневался в том, что в данный момент их собственные
разведчики пытались сделать то же самое, что и Кэмдон. Однако это ни на
йоту не помогало решению сложившейся ситуации в отношении операции
"Кошениль" - части их огромного проекта. Волей судьбы она теперь
становилась самой важной.
Некоторые из кассет оказались пустышками, либо слишком поврежденными,
либо вели к мирам, непригодным для землян. Из пяти кассет, которые
оказались продублированы Кэмдоном, три были бесполезны для противника.
Но из оставшихся двух... Эш сдвинул брови. Одна из них скрывала в
себе цель, работу над которой они вели вот уже в течение двенадцати
месяцев: пересечь бездну космоса и основать колонию, успешную колонию, с
тем, чтобы использовать ее впоследствии как плацдарм для продвижения к
новым мирам.
- ...значит, нам надо пошевеливаться, - отвлекшись от своих
воспоминаний, Эш расслышал только концовку речи Ратвена.
- А мне казалось, тебе потребуется по крайней мере еще три месяца,
чтобы закончить обучение своих людей, - сухо заметил Валдор.
Похожим на сосиску пальцем доктор почесал нижнюю губу - жест, за
которым - Эш знал это по собственному опыту - должна была последовать
очередная выходка. Полковник Кэлгаррис тоже насторожился - ему частенько
приходилось выступать оппонентом политике Ратвена.
- Мы все проверяем да проверяем, - заявил толстяк. - Конца и краю
проверкам нет. Мы словно черепахи - ползем, ползем, когда надо бы мчаться
быстрее борзых. Я предупреждал с самого начала против чрезмерной
осторожности, можно подумать, - он обвел обвиняющим взглядом Эша и
Кэлгарриса, - что в жизни не случается импровизаций, что все всегда
делается строго по инструкции. Я утверждаю, что сейчас как раз наступил
момент, когда мы должны рискнуть всем, иначе останемся в дураках. Стоит
другим обнаружить хотя бы одну инопланетную установку, в которой они
смогут разобраться и... - палец переместился с губы и чикнул по горлу, - и
с нами покончено. Мы и дернуться не успеем.
Среди посвященных в проект многие согласятся с этим мнением, Эш это
знал. Да и в стране, и в правительстве тоже. Публика привыкла к азартным
ставкам, которые оканчивались в большинстве своем, удачами. К сожалению,
прошлое содержало немало подобных примеров. Но сам Эш согласиться на
подобную спешку никак не мог. Он был там - среди звезд, и не раз только
чудом избегал полной катастрофы, и все потому, что у него не было
соответствующей подготовки.
- Мое мнение таково: я предлагаю провести старт в течение недели, -
объявил Ратвен. - Я так и доложу Комитету...
- Не согласен, - вступил в разговор Эш. Он бросил взгляд на
Кэлгарриса, ожидая поддержки. Однако молчание затянулось. Потом полковник
развел руками и хмуро произнес:
- Я тоже не согласен, но мое слово ничего не значит. Эш, что
необходимо для ускорения времени отлета?
Ответил Ратвен:
- Мы можем воспользоваться редаксом, как я и требовал с самого
начала.
Эш выпрямился, сердито сжав губы и гневно сверкая глазами:
- А я выражу протест... в Комитете! Послушай, мы же имеем дело с
людьми - с добровольцами, которые нам доверяют, а не с лабораторными
кроликами.
Ратвен свел губы в презрительной усмешке.
- Вы все как один сентиментальные души, вы - специалисты по прошлому!
Вот скажи мне, Эш, всегда ли ты думаешь о безопасности своих подчиненных,
когда посылаешь их на маршрут во времени? И согласись, путешествие в
пространстве менее рискованно, чем путешествие во времени. Эти добровольцы
знали, на что идут. Они будут готовы...
- Так ты предлагаешь рассказать им о функции редакса, и что он может
сотворить с человеческой психикой? - ответил вопросом на вопрос Эш.
- Именно. Пусть знают все.
Эша это не удовлетворило, и он хотел высказаться, но Кэлгаррис
прервал:
- Ну, если дело дойдет до этого, то ни у кого из нас нет прав
принимать окончательное решение. Валдор уже подал рапорт о шпионаже. Нам
остается только ждать приказов Комитета.
С видимым усилием, опираясь на подлокотники, Ратвен грузно поднялся с
кресла.
- Верно, полковник. А теперь бы я предложил каждому из присутствующих
хорошенько продумать дальнейшую работу собственных секторов, - и после
этого комментария он протопал к двери.
Валдор выразительно оглядел оставшихся. Было очевидно, что ему не
терпится вернуться к прерванной работе, но Эшу не хотелось уходить с
пустыми руками. У него появилось предчувствие, что события ускользают
из-под контроля, что назревает кризис гораздо более болезненный, чем
простая кража документов. Всегда ли врага можно найти на другой стороне
мира? Или, может, он рядится в те же самые одежды, живет под одной крышей
и даже разделяет на словах те же цели?
В коридоре он заколебался, и Кэлгаррис, опередив его на пару шагов,
нетерпеливо глянул через плечо:
- Не переживай так. Все равно у нас связаны руки.
- И ты тоже согласен применить редакс? - уже второй раз за последний
час Эш испытывал чувство, будто твердая почва уходит из-под ног.
- Дело не в моем согласии или несогласии. Суть проблемы теперь в том,
что либо мы возьмем верх, либо нет. Если они получили фору в восемнадцать
месяцев, пусть даже в двенадцать... - руки полковника сжались в кулаки. -
Уж их-то не удержит никакой гуманизм.
- Так значит, ты убежден, что Ратвен добьется одобрения Комитета?
- Эш, уж ты-то должен знать. Когда имеешь дело с перепуганными
людьми, то они внимают лишь тому, что хотят слышать. Не забывай, доказать,
что редакс опасен, мы не можем.
- Но мы же использовали его лишь в строго контролируемом окружении.
Ускорить процесс - значит, наплевать на все меры предосторожности.
Отправить группу мужчин и женщин в их расовое прошлое и продержать их там
слишком долго... Я просто не знаю, чем это грозит, - затряс головой Эш.
- Но ты-то в операции "Ретроспектива" с самого начала, такой
великолепный успех...
- Мы действовали совершенно иным образом. Мы ориентировались на
специально отобранных людей и возвращали их в те моменты истории, которые
исключительно хорошо подходили к их личным темпераментам и ролям, которые
они могли сыграть. Верно. Но даже тогда у нас случались неудачи. Ты только
вдумайся, используя редакс, мы возвращаем их не во времени, а помещаем
умственно и эмоционально в сложившиеся прототипы их собственных предков. А
это совсем другое.
Апачи вызвались добровольно и прошли все тесты, которые психологи
только могли выдумать, но они ведь американцы сегодняшнего дня, а не
кочевники двух- или трехвековой давности. Если раз нарушить какой-то
барьер, то, в конце концов, можно закончить ломкой всех барьеров.
Кэлгаррис нахмурился.
- Ты подразумеваешь... ты хочешь сказать, что они способны
регрессировать полностью и потерять всякий контакт с настоящим?
- Вот именно. Образование, специальные тренировки, это все хорошо. Но
я возражаю против полного пробуждения расовой памяти. Возврат к прошлому и
тренинг должны идти рука об руку, иначе нам действительно не миновать
беды.
- Да, если бы у нас было хоть немного времени... Эш, я уверен, что
Ратвен добьется одобрения своих планов и Валдор его точно поддержит.
- Тогда придется предупредить Фокса и всех остальных. У них имеется
право на выбор.
- Ратвен сказал, что так и поступят, - в тоне полковника сквозило
сомнение.
Эш фыркнул:
- Поверю лишь тогда, когда услышу это собственными ушами!
- А не могли бы мы...
Эш обернулся и посмотрел на полковника:
- Ты о чем?
- Ну, ты же сам сказал, что в нашей программе путешествий во времени
были свои неудачи. Мы прогнозируем их, принимаем даже когда сердцу больно.
Когда мы бросили клич добровольцам для данного проекта, мы предупредили,
что работа будет связана с большим риском. Тогда набрали три группы -
эскимосы, апачи и гавайцы. Их специально подобрали из-за высокой
способности к выживанию в прошлом. Эта способность крайне важна для
колонистов на самых различных планетах. Хорошо, эскимосы и островитяне не
предназначались для миров на тех кассетах, которые оказались
продублированы, но планета Топаз ждет апачей, и нам только предстоит
забросить их туда как можно быстрее. С какой стороны ни посмотри, все
плохо!
- Я обращусь прямо к Комитету.
Кэлгаррис пожал плечами.
- Что ж, можешь рассчитывать на мою поддержку.
- Ты как будто не уверен, что удастся чего-нибудь добиться?
- Ну, ты же знаешь наших торгашей. Тебе придется пошевеливаться, если
хочешь опередить Ратвена. Он наверняка сейчас прямиком бросился к
Стэнтону, Ризу и Маргейту. Он этого давно дожидался.
- Но есть же пресса. Общественное мнение поддержит нас...
- Эш, признайся, что ты сказал это сгоряча, - отозвался Кэлгаррис
внезапно похолодевшим тоном.
Эш залился краской. Нарушение секретности их миссии было сродни
богохульству. Он принялся машинально отряхивать брюки.
- Да, - бесцветным голосом буркнул он. - Просто сорвалось с языка. Я
свяжусь с Хоугом и буду надеяться на лучшее.
- Тем временем, - деловито вставил Кэлгаррис, - мы примем все меры,
чтобы пришпорить наши программы. Я бы предложил тебе отправиться в
Нью-Йорк немедленно.
- Мне? Но почему? - подозрительно поинтересовался Эш.
- Да потому, что я не могу покинуть свой пост без приказа. Тем более,
что это способно вызвать нежелательную для нас реакцию. Ты лично
повидаешься с Хоугом и все ему объяснишь. Ему необходимо знать все факты.
Иначе он не сможет противостоять Стэнтону в Комитете. Ты знаешь, чем мы
располагаем, и у тебя достаточно авторитета, чтобы с тобой считались.
- Я сделаю все, что в моих силах, - бодро отозвался Эш.
Полковник почувствовал облегчение, чувствуя, как изменилось
настроение коллеги. Кэлгаррис проводил Эша взглядом до бокового коридора,
и только потом направился к себе в офис. Сидя за столом в кабинете, он
смотрел в пустоту, не видя стен. В голове теснились картины невеселых
размышлений. Затем он нажал серию клавиш и углубился в изучение символов,
начавших мелькать на экране, встроенном в стол. Потом он решительно вдавил
кнопку интеркома и поднес ко рту микрофон, собираясь отдать приказ,
который бы хоть ненадолго мог отсрочить навалившиеся на них неприятности.
Конечно, Эш был великолепным специалистом в своей области, но за ним нужен
глаз да глаз. Его частенько подводили эмоции.
- Бидвел, измени расписание для группы "А", пусть отправляются в
гипнолабораторию. Немедленно.
И, положив микрофон, он снова невидяще уставился в одну точку на
стене. Гипнотический сеанс длился три часа. Прерывать его было нельзя. И
Эшу не удастся поговорить с рекрутами перед отлетом в Нью-Йорк. Таким
образом, Кэлгаррис одним махом избавлялся от излишних сейчас разговоров.
Полковник невольно скривился. Он не испытывал гордости за себя. С
одной стороны, он был абсолютно убежден, что Ратвен возьмет верх, а с
другой - склонялся к тому, что опасения Эша по поводу редакса
небезосновательны. Все это сводилось к старому девизу: цель оправдывает
средства. Они обязаны воспользоваться любой возможностью, чтобы Топаз
попал под их контроль. Пусть даже планета и была затеряна глубоко-глубоко
в глубинах космоса у черта на куличках. Но время утекало сквозь пальцы. Их
вынуждали играть без козырей. Эш вернется, но, как надеялся Кэлгаррис,
лишь тогда, когда все так или иначе решится.
Решится, закончится! Кэлгаррис моргнул. Может, с ними уже покончено.
Это станет известно лишь когда звездолет с колонистами приземлится на том
далеком мире, который получил кодовое название Топаз.

2

В планетной системе желтой звезды, словно золотисто-бронзовая
драгоценность, сияла небольшая планета, в атмосфере которой медленно
плавала целая сеть боевых станций, запущенных шестью месяцами раньше. Они
эффективно перекрывали всякий доступ к планете, способные перехватить и
уничтожить любой корабль, не знающий специального кода.
Такова была теория, пока еще, однако, не проверенная на практике.
Среди двенадцати сверкающих точек, плавающих вокруг планеты, неожиданно
появилась и тринадцатая, и, ничего не подозревая об опасной паутине,
раскинутой в атмосфере, принялась плавно опускаться на поверхность
планеты.
Звездолет, сошедший со стапелей Западного Альянса, пилотировали
четверо землян - двое пилотов и двое пассажиров, с нетерпением
дожидавшихся посадки. Янтарно-золотистая планета на экране пульта
управления росла и приближалась, и вскоре экипаж уже мог различить
знакомые по кассете очертания морей, континентов и горных цепей. Знакомые
и теперь уже реальные.
Одна из сторожевых боевых станций молниеносно отреагировала на
приближение корабля. Сфера боевой станции заняла позицию атаки под треск
переключающихся реле, торпеды нацелились на пришельца. Но одно из реле не
сработало, и реальная цель отошла от отображенной на боевых планшетах на
какой-то миллиметр. Однако на станции слежения никто ничего не заметил.
Один из пилотов вновь прибывшего корабля с тревогой подался вперед,
впиваясь взглядом в экран. Он увидел прямо по курсу размытую глобулу
боевой станции. Их ждало столкновение. Он тут же пробежался пальцами по
пульту управления, закладывая в бортовой компьютер изменение траектории
снижения. Перегрузка вдавила всех в ложемент, и, откидываясь на спину, он
успел только хрипло выдавить:
- Они... нас... опередили...
Ратвен даже не обратил внимания на слова пилота. Он и сам прекрасно
все понял, взглянув на данные приборов. Его душила слепая злоба на самого
себя. Он поставил на карту все, добиваясь поставленной цели, а теперь
представлял собой беспомощную мишень в небесах Топаза, к которому так
стремился.
Пилоты лихорадочно прикидывали, что бы еще сделать в такой опасной
ситуации, стремясь избежать бессмысленной гибели в белом облаке плазмы.
Ратвен в бессильном гневе впился ногтями в подлокотники ложемента, а
второй пассажир что-то беззвучно бормотал, торопливо шевеля губами.

Далеко в глубинах корабля, за сотнями переборок, в трюме стояла
клетка. Один из койотов в ней насторожил уши, затем приоткрыл глаз и
осмотрелся. Он чувствовал не только окружающую его обстановку, но и страх
и тревогу, царившие в рубке. Зверь приподнял острую морду и в мохнатой
глотке у него заклокотало.
На рычание откликнулся другой пленник. Полные разума желтые глаза их
встретились. Эти двое были не просто койотами, они сильно отличались от
всех остальных своих собратьев - плоды долголетнего эксперимента в попытке
соединить разум с природной хитростью, связать мысль с инстинктом.
В течение тысяч лет, с тех пор, как первые кочевые племена проникли
на Американский континент, там уже обитал охотник степей, младший сородич
волка, чьи природные способности произвели огромное впечатление на
аборигенов. В бесчисленных индейских легендах он фигурировал либо как
созидатель, либо как ловкач - то друг, то враг, в зависимости от
настроения. Для некоторых племен божество, для других - прародитель зла. В
венке индейских легенд и сказок чаще всего можно встретить упоминание о
койоте.
Под натиском цивилизации койот оказался вытеснен в болота и пустыню.
Уничтожаемый ядом, пулями, капканами, всем, что могло только придумать
человечество, койот выжил, приспособившись к новым условиям благодаря
своей легендарной хитрости. Но койот оставался ловкачом, и даже те, кто
обзывал его шакалом, невольно добавляли к его славе рассказы о хитроумных
проделках: о пустых капканах, об ограбленных вигвамах, о безуспешных
погонях за ним. И его задорное тявканье провожало незадачливых охотников,
разносясь по вершинам гор, залитым лунным светом.
Более поколения назад человечество выбрало пустыню - "белые пески"
Нью-Мексико - в качестве полигона для ядерных испытаний. И хотя людей
можно было защитить от радиационного заражения, подобный контроль просто
невозможен за четвероногими и крылатыми обитателями пустыни.
И вот в начале XXI века, когда мифы и легенды древних жителей были
преданы забвению, рассказы о предприимчивости и хитрости койотов стали
приобретать все более фантастическую окраску. В конце концов, ученые
заинтересовались этим существом, и в ходе экспериментов на практике
убедились, что койот действительно обладает всеми теми качествами, которые
приписывались его бессмертному тезке в легендах доколумбовой поры.
Это открытие вызвало настоящий шок у некоторых консервативных умов,
ибо койот не просто приспособился к стране белых песков, он
эволюционировал в нечто большее, и его уже нельзя было считать просто
животным. Первая экспедиция привезла шесть щенков. Койоты по виду, но по
умственным способностям - нечто невероятное. Внуки этих щенков и
находились сейчас в клетке на корабле. Они стояли, тревожно поводя мордами
из стороны в сторону и взвешивая свои шансы на бегство. Посланных к Топазу
в качестве глаз и ушей для менее зорких людей, их нельзя было назвать
полностью ручными. Пределы разума зверей до сих пор оставались
непостижимыми даже для тех, кто их воспитывал, обучал и работал с ними уже
со дня их рождения.
В момент, когда паника в рубке достигла своего апогея, глухое
горловое клокотание самца перешло в рычание. На упругих, мягких лапах оба
зверя приблизились поближе к дверце клетки.
Кроме тех, кто оставался в рубке, и этих двух обитателей клетки на
корабле покоилось еще сорок инертных и неподвижных тел, погруженных в
анабиоз. Их сознание было далеко от звездолета, они отправились в места,
где не ступала нога человека, территории, пожалуй, более опасные, чем
любая земная твердь.

Операция "Ретроспектива" возвращала людей в прошлое: охота на
мамонтов, караваны бронзового века, завоевания Аттилы и Чингисхана, служба
на баржах Древнего Египта. Редакс возвращал людей в прошлое их предков,
такова была теория, но в точности этого не знал никто, и только спящие
здесь, в анабиозных капсулах, люди могли дать точный ответ: жили они или
нет жизнью своих предков - апачей техасских степей XVIII века.
Там, наверху, в рубке, пилот, преодолевая чудовищную перегрузку,
трясущейся от напряжения рукой пытался дотянуться до особой кнопки на
пульте управления. Это была чрезвычайная мера на крайний случай, хотя сам
он сомневался в эффективности этого шага. Что последовало за нажатием
кнопки, уже никто объяснить не смог. Все, кто находился в рубке, погибли.
На станции слежения, расположенной на Топазе, полыхнули экраны, и
когда через пару минут изображение все-таки восстановилось, картинка
оказалась размыта, и трудно было понять, что же на самом деле произошло в
космосе.
Изуродованный звездолет, сумасшедше кувыркаясь, падал на поверхность
планеты. Бортовые системы пытались автоматически стабилизировать курс,
запустились ионные двигатели, но два из них тут же отключились. Несмотря
на все это кибермозгу звездолета удалось направить корабль в центр диска
планеты.
Со стороны посадка показалась полной катастрофой. Корабль ударился о
склон горы и с грохотом и лязгом покатился вниз по скалам, обдирая обшивку
и корежа внутренние переборки, пока не застрял у подножия, завалившись на
бок. Однако горный барьер теперь надежно закрывал его от радаров станции
слежения. И в этом им повезло, поскольку наблюдатели, видевшие сцену в
космосе, сумели разглядеть только мощный взрыв торпед.
И когда, наконец, корабль замер, наступила гнетущая, мертвая тишина.
Двое пилотов и один пассажир в рубке погибли, так и не дождавшись посадки.
Но мощная сила воли доктора Ратвена словно клещами вытянула его сознание
из мрака обморока и заставила осознать происходящее. Он обессиленными
пальцами начал скрести застежку ремня, приковывавшего его к ложементу. Он
слышал чьи-то надрывные, полузадушенные стоны, и даже не сразу сообразил,
что это стонет он сам. Его избитое, истерзанное тело буквально
захлестывали волны адской боли, вздымавшиеся при каждом его движении. Он
терял сознание, потом снова приходил в себя, и всякий раз одна лишь воля
заставляла его думать только о том, что он должен успеть сделать перед
тем, как мрак смерти окончательно поглотит его.
Наконец ему удалось расстегнуть пояс. Он со стоном перевалился через
подлокотник ложемента и ничком свалился на пол, снова потеряв сознание. И
вновь могучая воля вернула его к действительности. Преодолевая страшную
тяжесть в непослушном, истерзанном болью теле, он пополз в свою каюту по
наклонному полу. Он ни о чем не думал, перед ним стояла одна цель:
добраться по склону коридора до колодца с лестницей, спуститься на нижнюю
палубу и задействовать оборудование, которое пробудило бы всех остальных
обитателей этого теперь мертвого, изуродованного корабля. Стиснув зубы, он
полз и полз, временами теряя сознание, до тех пор, пока все-таки не
добрался до своей цели.
Он даже не осознавал до конца ту ситуацию, в которой сейчас
находился. Оглушенный болью, он не понимал значения искореженных переборок
и потолков, однажды он прополз по краю скалы, которая, пробив обшивку,
прорвалась внутрь корабля. Но даже это не заставило его задуматься ни на
секунду. Он полз, зная только одно: необходимо выключить редакс.
Но когда Ратвен наконец добрался до крохотной каютки, внезапно
наступившая ясность мысли вернула его к действительности. Он вдруг понял,
что теперь, когда его цель оказалась всего в двух шагах, он не сможет
собраться с силами, приподняться и отключить анабиоз. Но у него возникла и
другая мысль: а зачем все эти мучения и чудовищные усилия? Что, селите, в
анабиозе, погибли? Что, если корабль разрушен полностью и все оборудование
выведено из строя? Тогда он остался один на этом разбитом звездолете,
звездолете, полном мертвецов.
Но сила воли толкла его вперед и вперед. Подобравшись к креслу, он
правой рукой ухватился за подлокотник и с диким криком от невыносимой
боли, которая пронзила все его измученное тело, сумел-таки подтянуться и
навалиться всем телом на край сидения. В глазах потемнело от усилия.
Хрипло дыша, он опустил голову, чтобы немного придти в себя, и когда
наконец черная пелена стала медленно растворяться, Ратвен собрал остатки
сил, поднял тяжелую, постепенно немеющую левую руку и потянулся к
небольшому рычагу на пульте, который был так близко и в то же время так
далеко.
Он уже почти дотянулся до него, когда тело сорвалось с сидения. В
последнем усилии, уже падая, Ратвен успел ударить по рычагу, и мешком
рухнул на пол.
На какое-то время сознание ушло, предоставляя ему благое спасение от
муки и боли в черной тишине небытия, но он все еще не был уверен: удалось
ему повернуть рычаг или нет? Ратвен глухо застонал, приоткрывая глаза, но
не сразу разглядел каюту, а только постепенно предметы стали проступать
сквозь глухую пелену. Он попытался повернуть голову, и взглянуть на
положение рычага, но воля, все это время поддерживавшая тело в напряжении,
на этот раз предала его. Он вдруг почувствовал, что больше уже не может
бороться с тем спокойным онемением, которое дарила ему смерть. Он еще
несколько раз попытался приподнять отяжелевшие веки, но тьма наступала, и
наступала неумолимо, милосердно увлекая его за собой.

Тусклый свет несколько раз мигнул и погас. Темнота, наступившая в
помещении с клеткой рассеивалась лишь слабым отблеском света в пяти метрах
дальше по коридору. Там зияла довольно большая дыра во внешней обшивке
корабля, и сквозь нее до двух острых носов доносились свежие, новые запахи
незнакомой планеты. Двумя днями раньше самец-койот успел надорвать сетку,
окружавшую клетку, хотя разум ему и подсказывал, что бегство с корабля -
бессмысленно. Однако теперь они получили отличную возможность обрести
свободу. Это подсказала ему та телепатическая связь, которую он так
тщательно скрывал все это время, притворяясь обыкновенной собакой. Теперь
наступил момент действовать. Койот стал быстро прорывать дыру в сетке,
затем просунул в нее лапу и скинул защелку. Дверца клетки распахнулась.
Они выбрались из своей тюрьмы и направились к отверстию, из которого
доносились самые разные запахи нового дикого мира, мира, свободного от
всякого присутствия человека.
Самка, по природе своей более осторожная нежели самец, следовала по
пятам. Он же, настороженно навострив уши, бежал впереди, готовый к любым
опасностям. Наконец он выскочил из корабля и удивленно затявкал, приглашая
подругу к себе. Однако она не торопилась.
Всю свою жизнь проведя с человеком, она была натренирована проводить
разведку и наблюдения только с приказа своих хозяев. Теперь же они
остались одни, и это вселяло в нее растерянность и сомнения. Но запахи
мертвого корабля казались ей чуждыми и неприятными, а новый дикий мир
манил к себе свежим ветерком и сумеречным светом. Привлекаемая радостным
потявкиванием своего друга, самка наконец преодолела последние метры и
оказалась на свободе.

Из всех приборов корабля выдержал только редакс. Редакс устоял там,
где не выдержали остальные продублированные и всячески защищенные
устройства. Электричество заструилось по кабелям, активизируя анабиозные
капсулы. Однако пятеро из анабиозников погибли еще во время посадки,
оставшись на склоне горы, а трое, не успев проснуться, задохнулись в
окружившей их тьме кошмаров. Но в капсуле ячейки, ближайшей к пролому,
сквозь который выбрались койоты, благополучно проснулся молодой мужчина.
Он сел и огляделся по сторонам полными ужаса глазами. В кромешной темноте
он кое-как сумел выбраться из капсулы, на слабых, подгибающихся ногах еле
преодолел путь до выхода и обессиленно привалился к двери. Бессознательно,
только благодаря тренировкам, он нащупал замок. Очутившись в коридоре,
мужчина помотал головой, пытаясь избавиться от головокружения, осмотрелся,
и его неумолимо потянуло к отблескам лунного света в проломе корпуса.
Он сделал несколько неуверенных шагов, но ноги подкосились, он упал и
смог только поползти к дыре. Выбравшись наружу, он с трудом взобрался по
осыпи глины и земли, которую сгреб перед собой корпус падавшего
звездолета. Скатываясь по склону, человек задел головой о камень и потерял
сознание, распростершись навзничь среди редких зарослей травы.
Вторая, малая луна Топаза быстро скользила по черному звездному небу,
заливая все вокруг зеленоватым светом. И эти сумеречные лучи упали на
мужчину, лежавшего без сознания, превращая его лицо в мертвенно бледную
маску. Даже потеки крови, застывшие на лбу, казались черными. Луна быстро
достигла горизонта и вскоре скрылась за ним, но второй спутник Топаза -
первая, большая луна - по-прежнему освещал землю золотистыми лучами. И
когда она достигла зенита, среди ночных шорохов разразилось тявканье.
Под аккомпанемент самозабвенного тявканья человек очнулся. Он тяжело
шевельнулся, затем сел, прижав руку к голове. Глаза приоткрылись, и сквозь
застилавший их туман он огляделся вокруг. Но на вздымавшуюся над ним
громаду искалеченного звездолета человек даже не обратил внимания. Вместо
этого он поднялся и, спотыкаясь, на непослушных ногах вышел из тени в
распадок. В голове у него носилась настоящая круговерть из мыслей,
обрывков воспоминаний и эмоций. Возможно, Ратвен или кто-нибудь из его
помощников и смогли бы объяснить ему в чем дело, но в этот момент Тревис
Фокс - агент во времени, член группы "А" операции "Кошениль" - казался
гораздо менее разумным животным, чем два койота, поглощенные своим ночным
ритуалом.
Шатаясь из стороны в сторону, Тревис двинулся навстречу тявканью, в
котором инстинктивно чувствовал что-то знакомое. Этот звук вдруг самым
неожиданным образом отчетливо и ясно прорезал ту круговерть обрывков
воспоминаний, которая мешала ему мыслить. Спотыкаясь, падая, вновь
поднимаясь, он слепо двигался по направлению звуков.
Там, наверху, на склоне холма, самка настороженно потянула воздух
носом и признала в приближающемся запахе знакомый образ жизни. Она
нетерпеливо тявкнула на самца, но тот был слишком увлечен своей ночной
песней, которую все тянул и тянул, задрав острую морду к луне и
самозабвенно закрыв глаза.
Тревис запнулся и рухнул на четвереньки, мозг словно пронзила
раскаленная игла. Пытаясь подняться, он подвернул руку, повалился на бок и
затих, не двигаясь, уставившись на луну.
Над ним замаячила тень, дохнуло теплом, и звериный язык быстро лизнул
лицо. Он откинул руку и, нащупав жесткую густую шерсть койота, сжал ее
пальцами - единственный спасительный якорь в сошедшем с ума мире.

дальше