11

То ли красному повезло, то ли реакция у него оказалась слишком уж
быстрой, но он успел выскользнуть из-под падавшей лошади и откатиться в
сторону, прежде чем Льюп выхватил свой нож и бросился к нему. В какой-то
момент апачам даже показалось, что этот странный человек в шлеме -
довольно легкая добыча. Он даже не попытался защититься, даже не поднял
руки, чтобы отвести занесенный над ним нож.
Однако бросившийся к нему Льюп неожиданно отшатнулся в сторону и
осел, словно натолкнувшись на неведомую преграду, когда острие его ножа
находилось всего в шести дюймах от красного. Затем апач хрипло вскрикнул,
его второй раз отбросило и он неловко повалился на землю - это уже
выстрелил красный.
Тревис откинул лук, подхватил с земли увесистый камень и запустил им
прямо в шлем. Но тот отлетел в сторону, не коснувшись человека. Очевидно,
какое-то защитное поле прикрывало красного. Ничего подобного апачам раньше
встречать не приходилось. Откуда-то свистнул Нолан, отзывая всех назад.
Красный снова выстрелил, гулкое эхо покатилось по скалам, множась,
словно лавина. Однако стрелять уже было не в кого, поскольку все апачи,
кроме оставшегося лежать на земле Льюпа, попрятались за камнями.
Заметив, что нападавшие отступили, красный стал подниматься. Медленно
и неуклюже. Похоже, при падении лошади он довольно сильно повредил бок и
ногу.
Вооруженный, опасный враг, неуязвимый и непобедимый, от которого
отлетают стрелы и камни, и который теперь наверняка знает, что в горах
живет кто-то еще кроме подвластных ему монголов. Теперь он представлял
собой гораздо большую угрозу для клана апачей чем когда-либо. Ни в коем
случае ему нельзя было дать уйти.
Наконец красный с трудом поднялся на ослабевшие ноги и, пряча
пистолет в кобуру и одной рукой опираясь о скалу, медленно заковылял к
стоявшим с опущенными поводьями лошадям, возле которых лежали неподвижные
монголы. Но Тревис сразу же мысленно прикинул, что когда враг доберется до
края скалистой стены, то ему придется сделать выбор: либо убрать руку с
пластины на груди, либо перестать держаться за камни. Вот в этот-то момент
он и может открыться для нападения.
Кони!
Тревис наложил стрелу на тетиву и выстрелил: не в красного, который в
этот момент отошел от скалы, предпочитая потерять опору и идти на слабых
ногах, пошатываясь из стороны в сторону, но по-прежнему держась за
нагрудный диск. Он выстрелил в воздух, прямо рядом с мордой одного из
коней. Тот, дико заржав, вздыбился и стал разворачиваться. Попятившись,
животное невольно толкнуло плечо красного, который пытался нащупать
поводья. Потеряв равновесие, человек упал на скальную стену, выставив
вперед руки. Конь снова испуганно заржал и метнулся к выходу из расселины.
Паника охватила и остальных лошадей. Хрипя и всхрапывая, они все помчались
следом, поднимая тучи пыли. Красный прижался к стене, пытаясь избежать
лошадиных копыт.
Он не двинулся до тех пор, пока дробный топот копыт не затих за
поворотом. На земле осталась лежать только одна раненая лошадь, которая
все еще судорожно пыталась приподняться. У Тревиса гора свалилась с плеч:
может, им и не удалось добраться до этого красного, но теперь, с
поврежденным боком и оставшись без коней, он стал более уязвим. Это
повышало их шансы.
Очевидно, красный и сам это прекрасно понимал, потому что сразу же
оттолкнулся от скалы и поковылял за сбежавшими лошадьми. Но ему удалось
сделать всего несколько шагов, а потом он обессиленно опустился на большой
камень и принялся манипулировать с пластиной на груди.
Рядом с Тревисом бесшумно возник Нолан.
- Что он собирается делать? - его губы почти касались уха Тревиса, и
шепот едва слышался даже так близко.
Тревис отрицательно повел головой. Действия врага для него оставались
совершенной загадкой. Разве что, попав в такую сложную ситуацию, тот,
может быть, пытался вызвать помощь. Правда, что толку от этого? Ведь
вертолет все равно нигде здесь не смог бы приземлиться.
Самое время попытаться унести Льюпа. Тревис ясно видел, как
шевельнулась рука упавшего апача. У него появилась надежда, что выстрел
красного все-таки оказался не смертелен. Он коснулся руки Нолана и указал
на Льюпа, затем, отложив в сторону лук и колчан, снял рубаху, чтобы не
выделяться на фоне камней. Рядом с раненым апачем Тревис заметил небольшой
скальный выступ, который мог бы послужить отличным прикрытием. Но тогда
ему придется проползти мимо одного из монголов. Правда, Тревиса это не
слишком заботило: все они так и лежали неподвижно с тех пор, как мешками
свалились с лошадей, не проявляя никаких признаков жизни.
С предельной осторожностью Тревис проскользнул между двумя скальными
выступами в узкую щель, прополз, словно змея, под кустом и приостановился
только возле неподвижного монгола.
Тот лежал, вжавшись желтой щекой в песок, с отвалившейся челюстью и
полуприкрытыми глазами... Тревис вдруг понял, что перед ним труп. Каким-то
образом красному удалось уничтожить их всех во время первой атаки. По всей
видимости, он решил, что все его четыре пленника имеют отношение к этому
нападению.
Наконец Тревис добрался до выступа, у которого лежал Льюп. Он
действовал довольно смело, прекрасно зная, что если противник вдруг
оторвется от своей машины, Нолан обязательно даст знать. Тревис протянул
руки и ухватил Льюпа за лодыжки, почувствовав, как напряглись мускулы под
пальцами. Молодой апач приоткрыл глаза, его взгляд сфокусировался на
Фоксе. Над ухом юноши виднелся кровавый след от пули. Видно, красный
целился в голову: при попадании самый надежный выстрел.
Льюп быстрым рывком перекатился, а Тревис одновременно подтянул его
за ноги. Они оба оказались под прикрытием выступа. Раздался выстрел.
Мелкая крошка посыпалась на головы, но они уже были в безопасности, по
крайней мере, на какое-то время. Тревис был уверен, что красный не рискнет
нападать в открытую.
С помощью Тревиса Льюп добрался до места, где их поджидал Нолан. Сюда
же подошел и Джил-Ли. Он осмотрел рану юноши.
- Царапина, - сообщил он. - Поноет немного, вот и все. Правда, позже
может остаться рубец, воин, - он ободряюще хлопнул Льюпа по плечу и
наложил на рану мазь.
- Пора уходить, - решительно произнес Нолан.
- Он нас видел и знает, что мы не монголы.
Колючий взгляд Нолана хлестнул Тревиса. Тонкие губы нервно сжались.
- И как же мы можем сражаться с ним?..
- Стена... стена, которую не видно... она окружает его, - вмешался
Льюп. - Я хотел вонзить в него нож и не смог!
- Человек с невидимой защитой и пистолетом, - вступил в разговор
Джил-Ли. - Как ты собираешься с ним сражаться, брат?
- Не знаю, - признался Тревис. Но он твердо верил, что отступи они
сейчас, позволяя красному связаться со своим народом, то те очень скоро
примутся изучать и обшаривать южные степи за хребтами. Возможно,
стремление узнать больше об апачах заставит их даже перегнать вертолет
через горы. Источником всех будущих бед и опасностей апачей представал
сейчас этот красный.
- У него повреждена нога, и далеко уйти он не сможет. Даже если он
вызовет вертолет, здесь некуда сесть. Ему все равно придется искать другое
место за холмами, чтобы его подобрали.
Цуай кивнул в сторону стен расщелины.
- Там все усеяно камнями. Устроить обвал на дороге...
Что-то внутри Тревиса противилось такой идее. Конечно, сражаться один
на один и победить в равной схватке - такая мысль его прельщала куда
больше. Кроме того, ему хотелось получить пленника, а не бездыханный труп.
Но в то же время, использовать особенности рельефа в своей борьбе было
привычным делом для апачей. Они испокон веков прибегали к подобным
хитростям.
Однако Нолан одобрительно кивнул, и Цуай с Джил-Ли моментально
исчезли, бросившись исполнять задуманное. Пусть даже красный и обладает
надежной защитой, но сможет ли она устоять против лавины камней? Им всем
это казалось невероятным.
Апачи незаметно подобрались к вершине. Красный по-прежнему сидел на
камне, прислонившись спиной к скале, и только руки его беспрестанно
двигались, манипулируя нагрудным диском.
Внезапно тишину нарушил многоголосый вой.
- Дар-у-гар! - покатился по горам боевой клич монгольских орд.
Над гребнем соседнего склона вздыбилась людская волна. Они неслись
прямо на апачей, размахивая кривыми саблями и вопя во всю глотку. Впереди
всех бежал Менлик, полы балахона развевались, словно крылья гигантской
хищной птицы. Хулагир... Джагатай... знакомые лица монгольского лагеря. И
стремились они уничтожить не того правителя внизу у скалы, а смести самих
апачей.
Невидимые за большими валунами, у апачей оставалось всего несколько
секунд отсрочки. Стрелы их достать не могли, но и времени самим
воспользоваться луками у них не оставалось.
- Он держит их под контролем! - Тревис нетерпеливо дернул за плечо
Джил-Ли. - Они остановятся, только если мы убьем его.
И не дожидаясь ответа, он тут же всем телом навалился на обломок
скалы, который нависал прямо над расщелиной. Валун подался и покатился,
увлекая за собой и остальные камни. Тревис споткнулся, упал, и тут на его
тело навалился монгол. Ему пришлось изо всех сил удерживать саблю, которая
едва не впивалась ему в горло. Вокруг творилось что-то невообразимое:
вопли, хрипы, удары... Началась настоящая свалка. Внезапно все это
перекрыл страшный грохот снизу.
Искаженное злобой лицо в футе от Тревиса смотрело на него
сумасшедшим, бессмысленным взглядом. Хриплое дыхание рвалось из
скривившегося рта. Неожиданно в глазах мелькнуло изумление, затем страх.
Монгол отпрянул назад и судорожно забился в руках апача, но теперь уже не
атакуя, а пытаясь высвободиться. Тревис разжал руки. Монгол повалился
рядом на землю, тяжело дыша.
Тревис перевел дыхание и с трудом сел. Свалка прекратилась. Кто-то
поднимался с земли, кто-то подбирал оружие. Движения людей были какими-то
замедленными. Тревис заметил, как на боку Джил-Ли постепенно расплывается
кровавое пятно. Подле него валялся один из монголов. Он отчаянно кашлял и
прижимал обе руки к груди. Менлик, упавший неподалеку, ухватился рукой за
кривой ствол низкорослого сухого дерева и медленно поднимался на ноги,
пошатываясь, словно после долгой изнурительной болезни.
Инстинктивно обе группы разделились, разойдясь по разные стороны
расщелины. Лица апачей были угрюмы, в то время как монголы, похоже, только
сейчас начали до конца осознавать происшедшее. Однако Тревис боялся, что
принужденная атаковать апачей орда теперь может всерьез обозлиться и
напасть снова, но теперь уже вполне осознанно. А отсюда недалеко и до
настоящей войны на истребление.
Тревис подполз к обрыву и заглянул вниз. Красный лежал там,
погребенный под целой грудой камней. Его защита, должно быть, не
выдержала, поскольку голова у него неестественно запрокинулась назад, а в
шлеме виднелась большая вмятина.
- Красный мертв! - воскликнул торжествующе Тревис и повернулся к
монголам. - Ты по-прежнему хочешь сражаться за него, шаман?
Менлик оторвался от дерева и подошел к обрыву. Другие монголы тоже
двинулись следом за ним. Глянув вниз, шаман нагнулся, подобрал бурый
осколок камня и швырнул в недвижимого врага. Они услышали жесткий хлопок,
на пластине мелькнула фиолетовая искра. С рабской машиной было покончено.
Кто-то угрожающе заворчал, и двое монголов принялись спускаться вниз
по обрыву. Менлик окликнул их, и они остановились.
- Не смейте ничего трогать, - прокричал он по-английски. - Может, нам
удастся что-нибудь разузнать...
- Красный со своей машиной - ваш, так же как и вся эта земля. Но с
этого момента вы не появляетесь на юге, - предупредил Джил-Ли.
Менлик резко обернулся к нему, побрякивая амулетами на поясе.
- Значит, так обстоят дела, апач?
- Именно так, монгол! Мы не собираемся выступать на тропу войны с
союзниками, которые в любой момент могут воткнуть свои ножи нам в спины.
Длинные пальцы шамана разжались и снова сжались в кулак.
- Ты мудр, апач, но иногда требуется нечто большее, чем просто
мудрость...
- Мы оба мудры, шаман. Не будем бросать слов на ветер, - весомо
ответил Джил-Ли.
Цуай и Льюп, подобрав оружие, уже пустились в путь к перевалу. Они
ушли довольно далеко, когда остальные апачи последовали за ними. Они
прошли две гряды, и только тогда остановились на привал, чтобы осмотреть
свои раны и немного передохнуть.
- Мы идем туда, - Нолан дернул подбородком в сторону юга. - Сюда мы
не вернемся. Здесь слишком много колдовства.
Тревис шевельнулся, собираясь что-то сказать, но заметил на себе
недовольный взгляд Джил-Ли.
- Идем?.. - повторил он.
- Да, мой юный брат. А тебе хотелось бы пуститься в путешествие с
теми, кем правит машина?
- Нет. Но только на этой стороне гор нам нужны глаза.
- Зачем? - Джил-Ли на этот раз действительно не мог его понять. - Мы
теперь собственными глазами видели, как работает эта машина. Нам просто
повезло, что красного удалось убить. Теперь он уже ничего не сможет
поведать своему народу, как ты опасался. И эта война между монголами и
красными нас не касается. Чего же еще искать здесь?
- Мне стоило бы еще раз наведаться в заброшенный город, - правдиво
ответил Тревис, однако натолкнулся на стену явного неодобрения.
- Разве не ты испытал то странное ощущение ночью, когда мы сидели в
засаде? Что, если ты, как и монголы, попадешь под контроль машины? Ведь
тогда ты станешь опасным оружием против нас, своих же сородичей, - тон
Джил-Ли был откровенно враждебным.
В его словах имелась доля истины, однако Тревис с каждой минутой все
больше ощущал свою правоту. Башни заброшенного города хранили свою тайну.
И если ее раскрыть, даже рискуя недовольством собственного клана, причина
возникновения в горах этих строений могла поведать о многом. Тревис
интуитивно чувствовал: игра стоит свеч.
- Может, дело в том, - холодно заметил Нолан, - что ты уже стал
винтиком этих машин. Если так, то мы не нуждаемся в твоем присутствии
среди нас.
Вот оно. Открытая враждебность с большей долей убежденности, чем
пассивное сопротивление Деклая. Тревиса это сильно обеспокоило. Семья,
клан, все это важные вещи для апача. Если сейчас он допустит ошибку,
совершит неверный шаг и его изгонят, то как апач он окажется потерянным
человеком. В прошлом его народа существовали подобные изгои, такие, как
бесславный апач Кид, который убивал и убивал, и убивал не только белых, но
и своих сородичей. Люди-волки, которые и жили в холмах по волчьим законам.
Эта страшная участь теперь реально замаячила перед ним. Вверх по лестнице
цивилизации ли, вниз ли, почему же так неймется его любопытству?
- Послушай, младший брат, - Джил-Ли с перевязанным боком шагнул к
нему. - Скажи мне, что ты хочешь отыскать в этих башнях?
- На тех, других планетах, в подобных зданиях мы нашли секреты
древних. Что-нибудь может сохраниться и здесь.
- И среди этих секретов древних, - вступил в разговор Нолан, -
нашлись те, которые привели нас в этот мир? Так?
- А что, Нолан, кто-нибудь заставлял тебя, или тебя, Джил-Ли, или
тебя, Цуай, лететь к звездам? Нас предупреждали о том, что с нами может
произойти. Но несмотря ни на что, вы все согласились и стали
добровольцами.
- За исключением этого путешествия. На него у нас никто не спрашивал
согласия, - отозвался Джил-Ли. - Да, Нолан, я не думаю, что наш брат
собирается искать новые навигационные кассеты. Да и какая от них польза?
Наш звездолет уже никогда не взлетит. Так что же ты все-таки ищешь?
- Знания... может, оружие. Разве можем мы противостоять машинам
красных? Поймите, большинство машин, которые они сейчас используют,
похищены ими на кораблях инопланетян в разных временах. Я убежден, что на
каждое оружие есть своя защита.
Нолан мигнул, и впервые за все время на его бесстрастном лице
промелькнула заинтересованность.
- На лук - ружье, - произнес он напевно. - На ружье - пулемет, пушка,
бомба... Защита может оказаться страшнее самого оружия, и ты считаешь, что
в этих башнях можно найти вещи, которые превзойдут машины красных? И
окажутся более убийственными, чем пушка против пулемета?
Тревис испытал прилив вдохновения.
- Разве мы не сменили лук на ружье, когда вышли на тропу войны против
синих мундиров?
- Но мы же не собираемся выступать против этих красных, -
запротестовал Льюп.
- Может, не сейчас. Но как быть, если они пересекут горы и, возможно,
гоня перед собой монголов...
- И ты уверен, что если обнаружишь в этих башнях оружие, то поймешь,
как им воспользоваться? - поинтересовался Джил-Ли. - Откуда ты возьмешь
это знание, мой юный брат?
- Я ничего такого не утверждаю, - возразил Тревис. - Но я учился на
археолога, и мне довелось видеть другие планеты звездного народа. Кто еще
среди нас мог видеть подобное?
- Это верно, - нехотя согласился Джил-Ли. - И мне кажется, в осмотре
этих башен есть определенный смысл. Стоит красным обнаружить их первыми, и
если только такое оружие существует, тогда уж мы точно окажемся загнаны в
тупик, а противник будет преследовать нас по пятам.
- Ты собираешься отправиться к этим башням прямо сейчас? - спросил
Нолан.
- Я пойду напрямик, а затем присоединюсь к вам на другой стороне
перевала.
Растущее напряжение и жажда действия настолько раздразнили его, что
он готов был, бросив все, сломя голову нестись к старому городу.
- Будь осторожен, - сказал Джил-Ли, предостерегающе выставив ладонь.
- Помни, мой младший брат, что стоит только раз ошибиться в выборе тропы,
и можно не вернуться.
- Мы подождем на той стороне перевала ровно один день и одну ночь, -
вставил Нолан. - После этого, - он пожал плечами, - какую бы ты тропу ни
выбрал, тебе придется идти по ней одному.
Но слова Нолана словно зависли в пустоте, Тревис даже не понял их
сути. Все его мысли были заняты только башнями древнего города. Он уже
тронулся в путь.

12

Тревис выбрал прямой маршрут по гребням высот. Однако до наступления
ночи ущелья достичь не успел. Ему не хотелось входить в долину при лунном
свете. Теперь в нем боролись два желания: первое - немедленно отправиться
в город и исследовать башни. Второе - повернуть назад и уйти, оставив все,
как есть. Тревис вдруг понял, что отчаянное любопытство борется в нем с
невероятным страхом. Он даже не мог понять, откуда тот возник. Может быть,
это были всего лишь глупые древние суеверия, навеянные редаксом? Но в то
же время Тревис ощущал себя цивилизованным человеком, археологом, которому
предстояла трудная, но интересная задача.
Скорчившись, он сидел в темноте и пытался разобраться в нахлынувших
на него ощущениях. Откуда в нем вдруг возникла такая потребность
исследовать башни? Эх, если бы только койоты были рядом с ним... Почему,
зачем и куда они исчезли?
Тревис сидел, прислонившись спиной к краю скалы и вслушивался в
каждый шорох, доносившийся до него из ночи, впитывал каждый запах,
приносимый легким прохладным ветерком. Ночь жила своей собственной жизнью.
Он узнавал лишь некоторые из этих звуков, еще меньше он видел. Неожиданно
по диску луны скользнула гигантская тень. Она была так огромна, что на
секунду Тревис даже подумал, что это может быть только вертолет, но крылья
взмахнули и существо слилось с темнотой ночного неба, исчезнув так же
беззвучно, как и появилось. Гигантский ночной хищник. Такого Тревису
видеть еще не доводилось.
Положившись на традиционную охотничью предосторожность, Тревис решил
немного передохнуть, а чтобы враг не подобрался к нему незамеченным, он
забросал сухими ломкими веточками единственный путь к впадине, в которой
теперь укрывался. Ненадежная защита, но она помогла бы ему вовремя поднять
тревогу. И теперь он сидел, уткнув лицо в колени и временами задремывал,
отдаваясь во власть зыбкого сна. Но сон был слишком короток и вскоре
Тревиса до костей пробрал утренний холод. Он с трудом дождался рассветного
часа, проглотил пару концентратов, запил водой и пустился в путь.
К восходу солнца он добрался до водопада и поспешил дальше, с
приближением долины все более и более ускоряя шаги. Однако, поймав себя на
этом, он намеренно замедлил шаг из природной осторожности. Поэтому, когда
он добрался до арки, то миновал ее уже не спеша и тихо окунулся в
мерцающий золотистый туман, окружавший башни.
Здесь ничего не изменилось с того времени, как он впервые пришел сюда
с Кайдессой. Разве что добавилось присутствие Наликидью и Нагинлты. Они
лениво поднялись с желто-зеленой дороги и трусцой двинулись ему навстречу,
не проявляя при этом никакого удивления, словно расстались всего несколько
минут назад.
Тревис опустился на колено и протянул руку самке, которая всегда
более дружелюбно относилась к нему. Та сделала несколько шажков и ткнулась
в ладонь холодным носом, при этом слабо заскулив.
Почему? Этих почему у Тревиса набралось уже слишком много. И он
постоянно мысленно задавал их себе. Почему они оставили его? Почему
предпочли именно это место, хотя здесь совершенно нет дичи? Почему сейчас
они встречали его так, словно ждали его возвращения?
Тревис перевел взгляд с животных на башни, на эти окна, расположенные
ромбами вдоль стен. И вновь ему почудилось, что кто-то наблюдает за ним.
Впрочем, не удивительно. Этот золотистый туман вполне мог скрывать
наблюдателя, в то же время предоставляя ему прекрасную возможность следить
за всеми, кто появляется перед башнями.
Он двинулся к стенам, беззвучно ступая мокасинами. Однако в нависшей,
удушливой тишине ясно и отчетливо раздавалось цоканье когтистых лапок по
камням. Лучи солнца сюда не проникали. Вместо него над головой висело
ослепительное золотистое марево, и Тревису все казалось, что клубы тумана
все больше и больше сгущаются вокруг него. Он уже не мог разглядеть арку,
сквозь которую вошел на площадь.
- Найенезйани - победитель чудовищ - дай силы моей руке натянуть лук,
дай силы моему запястью метать ножи.
Из каких глубин памяти всплыла эта древняя формула? Тревис даже не
осознавал, что говорит, пока слова сами собой не сорвались с губ.
- Ты, ждущий - ши индай то-дай ишан - апач не пища для твоего
желудка. Я - Фокс из племени Иткаткуднде'ю - Народа Орлов, и подле меня
идут га-н...
Тревис мигнул и потряс головой, словно пробуждаясь. Что побудило его
произнести все это? Почему он использовал слова и фразы, которые уже давно
не входили в современную речь?
Тревис обошел основание первой башни. Ни двери, никаких щелей или
отверстий обнаружить не удалось. Вторая, третья. Ничего. Если он
собирается попасть внутрь, то ему надо найти способ добраться до нижних
окон.
Он прошел в другую арку, ту, которая вела к кочевью монголов. Здесь
он срезал молодое деревце, обстругал его, получилось что-то вроде жерди.
Затем Тревис разорвал кушак на полоски и связал довольно крепкую веревку,
длины которой, правда, едва хватало для его целей. Он привязал ее к жерди
и затем со второй попытки закинул эту длинную палку как копье в нижнее
окно. Когда же он потянул за веревку, жердь застряла в проеме. Лестница
была не слишком надежной, но выбирать не приходилось. Он быстро взобрался
по веревке и навалился животом на подоконник.
Подоконник оказался широким, не меньше 25 дюймов от внешнего до
внутреннего края. Тревис переждал несколько мгновений, не торопясь
входить. Он глянул вниз. Веревка болталась у самой земли, а рядом лежали
оба койота. Высунув языки и задрав морды, они с любопытством смотрели на
него.
Полутемная комната была круглой, напротив виднелся еще один проем
окна с другой стороны башни. Тревис легко спрыгнул на пол. Подоконник
располагался на высоте четырех футов от пола, и свет из окна освещал
только часть комнаты. Тревис замер на месте, внимательно оглядывая
помещение. Никаких предметов обстановки здесь не было, лишь в центре из
колодца темноты вздымалась фиолетовая колонна, разливая вокруг себя
слабый, мерцающий свет. Привыкшие к сумраку глаза отметили на синем фоне
пульсацию зеленого и лилового цветов.
Колонна уходила вверх и вниз в большие отверстия в полу и потолке.
Выбор у Тревиса был невелик - спуститься вниз, каким-то образом подняться
наверх или просто-напросто выбраться наружу из другого окна.
Осторожно ступая, Тревис подобрался к колодцу. Сквозь мягкую кожу
мокасин он ступнями ощущал твердую гладкую поверхность камня, покрытую
толстым, нежным слоем пыли, которая при каждом шаге вздымалась маленьким
облачком. Кое-где в пыли Тревис заметил странные треугольные отпечатки. Их
могли оставить только птицы, подумал он. Во всяком случае, эти башни не
посещались разумными существами долгое-долгое время. Он подошел к колодцу
и посмотрел вниз. На него глянула непроглядная тьма, в которой пульсация и
свечение колонны казались еще ярче. Но даже этот свет не давал возможности
как следует осмотреть колодец, по которому проходила колонна. Тревис не
заметил никаких скоб или трещин в самой колонне, а значит, подняться или
опуститься по ней было просто невозможно.
Наконец после долгих колебаний Тревис решился и коснулся поверхности
колонны. И тут же попытался отдернуть руку - но бесполезно. Пальцы словно
приклеились к материалу колонны, который был тверд словно металл, и
одновременно податлив и тепел как плоть живого существа. Тревис
почувствовал, как внутри у него нарастает тяжелый ком.
Он приложил все силы, чтобы высвободить руку, но ничего поделать так
и не смог. Не только его ладонь приклеилась, но теперь стало притягивать и
его самого. Внутри Тревиса проснулся примитивный животный ужас. Он
запрокинул голову и дико заорал.
Мгновением позже в неведомой ловушке оказалась левая рука, а затем к
колонне притянуло и его самого. Он так к ней и прилип, не в силах сделать
хоть что-нибудь.
К своему ужасу он почувствовал, что скользит вниз. Он закрыл от
страха глаза, его трясло, а спуск все продолжался.
Когда паника улеглась, Тревис сообразил, что он вовсе не падает. Он
просто спускался, спускался со скоростью идущего по лестнице человека. Он
миновал еще два темных помещения, которые освещались только мерцанием
колонны, а затем, видимо, оказался ниже уровня поверхности. Он по-прежнему
оставался узником колонны, но теперь его окружала кромешная тьма.
Его ноги чего-то коснулись, и он догадался, что наконец достиг
основания. Он снова попытался вырваться, напрягся всем телом и тут же чуть
ли не кубарем полетел на пол. Неизвестная сила освободила его.
Спотыкаясь, он отлетел к стене и, опершись на нее, замер, тяжело
дыша. Исходящее от колонны свечение, казалось, растекалось в воздухе.
Здесь было довольно светло, и Тревис без труда рассмотрел, что вправо и
влево уходит в темноту широкий коридор.
Он вернулся к колонне и прикоснулся к ней обеими ладонями.
Безрезультатно. Теперь у него не было пути обратно. Ему оставалось лишь
надеяться, что в каком-нибудь месте коридор выведет его на поверхность.
Вот только куда идти?
Он пошел направо, останавливаясь каждые несколько шагов и
настороженно прислушиваясь. Однако ничего кроме мягкого шуршания
собственных мокасин расслышать ему так и не удалось. Воздух был довольно
свеж, и ему показалось, что он различает слабое дуновение откуда-то
впереди. Возможно, он догадался правильно, и там его ждет выход.
Но вместо этого он очутился в комнате, при виде которой у апача
невольно вырвался возглас удивления. По голым стенам искрился и мерцал
зеленоватый свет, как и на колонне. Прямо перед ним стоял небольшой столик
и за ним скамья, вытесанные из породы рыжего камня. И никакого выхода,
кроме дверного проема, в котором он стоял.
Тревис прошел к скамье. Сдвинуть ее было невозможно, и в то же время
любой, кто бы ни сел на нее, оказывался за столом лицом к стене. На столе
лежал предмет, который Тревис узнал сразу. Это был один из ридеров, с
помощью которых на звездолете с мертвым капитаном-инопланетянином
невольные путешественники получили ту немногую информацию о древней
звездной цивилизации.
Рядом лежал картридж с кассетой. Тревис прикоснулся к одному из них,
внутренне опасаясь, как бы этот хрупкий предмет не превратился в пыль. Все
здесь было заброшено многие столетия назад. Конечно, каменный стол и
скамья могли пережить и тысячи лет, а вот такие предметы - нет.
Однако изделия звездной цивилизации все-таки выдержали испытание
временем. Тревис отряхнул пыль со скамьи и опустился на нее.
Он посмотрел на стену перед собой, но тут же отвел взгляд. Ему вдруг
показалось, что если он долгое время будет смотреть на все эти приливы и
отливы цветовых волн, то вскоре его словно муху затянет в паутину
колдовства, как ловят умы монголов машины красных. Вместо этого он
постарался сосредоточиться на ридере. Модель была такой же, как и та,
которую они использовали на звездолете.
Вся эта светящаяся комната, стол, скамья были устроены только с одной
целью, в этом Тревис мог даже поклясться, - воспользоваться ридером.
Однако Тревис держал в пальцах картридж, не в силах заставить себя открыть
его. Оставленная кассета несомненно была важна для существ, оставивших се
здесь. Да и вся долина могла предназначаться для единственной цели:
заманить сюда любого, кто наткнется на город.
Тревис сдул пыль, открыл картридж и зарядил диск в ридер, затем
припал глазами к полоске визора.
Когда он поднял голову и оглядел светящиеся стены, боль в занемевшей
шее дала понять, что миновали часы. Он закрыл ладонями уставшие глаза и
постарался сосредоточиться. Он видел перед собой много непонятных тестов,
написанных на незнакомом языке. Затем стали мелькать трехмерные картинки,
сопровождавшиеся голосом и комментариями диктора. Но не понимая речи, для
апача все это стало лишь обрывками полной информации. У Тревиса родилось в
голове множество разных догадок, но некоторые были слишком уж алогичны и
абсурдны. Из всех этих сумбурных впечатлений он сумел вынести одно - башни
были построены яйцеголовыми космонавтами, и были чрезвычайно важны для
этой исчезнувшей звездной цивилизации. Среди тех обрывков информации,
которые ему удалось почерпнуть, обнаружилась и такая, которая села к
богатейшей сокровищнице Топаза. Об этом Тревис мог только мечтать.
От напряжения он принялся раскачиваться на скамье. Знать так много и
одновременно так мало! Если бы только Эш был здесь, рядом. Сокровища,
спрятанные на Топазе, могли оказаться настоящим ящиком Пандоры для того,
кто не имел представления с чем имеет дело. Апач внимательно осмотрел
окружавшие его стены. В них были скрыты проходы. Он был уверен, что смог
бы открыть часть из них, но не только сейчас, еще не время...
Тревис понимал еще одно. Все это не должно достаться красным. Если
только информация попадет к ним в руки, то это станет не только концом
монголов и апачей здесь, на Топазе. Это станет концом Земли. Подобно
черной инопланетной чуме они пройдут по всей планете, сметая все на своем
пути. После них не останется ни одной нации.
Если бы он только мог - как ни восставало против этого все его
существо археолога - уничтожить долину, не оставив даже и следа от старого
города. Но если у красных и есть такое оружие, то у апачей его просто нет.
Им надо действовать так, как они и задумывали с самого начала. Необходимо
воевать с этими красными и уничтожить их еще до того, как они сумеют
проникнуть в этот заброшенный город с башнями.
Тревис неуклюже поднялся на занемевших ногах, глаза слезились от
напряжения, голова распухла от картин, намеков и идей. Ему хотелось
выбраться отсюда на открытый воздух, где чистый, свежий ветерок,
прилетавший с горных вершин, мог бы развеять его невеселые мысли о
неведомой цивилизации и проблемах, внезапно открывшихся перед ним.
Спотыкаясь, он слепо побрел по коридору, ломая голову над тем, как ему
теперь добраться на третий этаж до своей жерди с веревкой.
Когда он наконец добрел до колонны, то, даже не надеясь, а просто
повинуясь какому-то внутреннему побуждению, приложил к светящейся
поверхности ладони. К его несказанному удивлению, они мгновенно прилипли,
а затем и его тело оказалось в плену неведомой силы. И через несколько
секунд он почувствовал, что скользит вверх.
Он невольно затаил дыхание, пока не миновал первое помещение, и
только тогда позволил себе расслабиться. Принцип этого странного лифта ему
был непонятен. Но ему было совершенно все равно, лишь бы механизм работал
как положено. Вскоре он достиг помещения с окнами. Дневной свет сменился
зеленоватыми отблесками луны, катившейся по небу. Должно быть, он провел в
подземелье целые часы.
Тревис почти без труда отошел от колонны и бросился к окну. Ему
следовало поторопиться, если уж он хотел догнать группу апачей на
перевале. То, что они собирались сообщить клану, напрочь перечеркивалось
всем тем, что ему довелось узнать здесь. Теперь апачи не могли уйти на юг,
оставив горы и особенно долину без присмотра. Если это случится, и красные
завладеют сокровищами Топаза, погибнут они все. Этого допустить было
нельзя.
Спустившись вниз по веревке, он огляделся в поисках койотов. Затем
попытался мысленно позвать их. Однако они исчезли столь же неожиданно, как
и встретили его. У Тревиса уже не оставалось времени на поиски. Со вздохом
он трусцой пустился к перевалу.
В прежние времена, припомнилось ему, воины апачей были способны
преодолеть до пятидесяти миль в день пешими по пересеченной местности.
Возможно, у него нет такой выносливости, но почему-то он был абсолютно
уверен, что успеет догнать остальных. Однако, когда он вышел на перевал,
то своих соотечественников на обусловленном месте не нашел.
По перевернутому камню и сломанной ветке он к своему огромному
разочарованию понял, что они доберутся до лагеря задолго до него. Деклай
со своими сторонниками не преминут воспользоваться сообщением Нолана и
постараются во что бы то ни стало склонить всех на свою сторону.
Однако сдаваться Тревис не собирался. В нем словно проснулся дух
противоречия. Он пустился бежать дальше. Тревис уже настолько вымотался,
что поддерживал себя только допингом, содержащимся в концентратах. Он
бежал трусцой, которая была ненамного быстрее спортивной ходьбы. Его
неотвязно преследовали воспоминания о картинах, увиденных в ридере: перед
силами, которыми манипулировали яйцеголовые звездные путешественники,
бледнели кошмары водородных и кобальтовых бомб, терзавшие его мир с
незапамятных времен.
Потратив последние силы, он рухнул возле ручья и тут же уснул. Его
разбудили лучи горячего утреннего солнца, падавшие на лицо. Тревис с
трудом разлепил спекшиеся веки, шатаясь, поднялся на ноги, зачерпнул
ладонью из ручья, смочил лицо и губы и снова пустился бежать.
Какой сегодня день? Сколько часов он провел в подземелье? Он
совершенно потерял счет времени. В голове билась и пульсировала лишь одна
мысль: он должен добраться до лагеря, поведать о своих открытиях, каким-то
образом взять верх над Деклаем, доказав необходимость вторжения на север.
Неожиданно Тревис узнал знакомый ориентир: небольшой скалистый пик.
Взгляд скользнул по нему и сознание сработало. Но он продолжал идти, хрипя
и пошатываясь. Грудь с трудом вздымалась от каждого вздоха. Тревис даже не
мог предположить, что теперь его осунувшееся, усталое, изможденное лицо
представляет собой страшную искаженную маску.
- Э-э-эй...
Далекий крик достиг его ушей. Тревис с трудом приподнял голову и
увидел перед собой людей, но все никак не мог сообразить, что может
значить обращенное против него оружие.
К ногам упал камень, другой. Он с трудом заставил себя остановиться.
Прерывистое дыхание рвалось из горла.
- Ниюгак!
Колдун. Где колдун? Тревис затряс головой. Какие здесь могут быть
колдуны?
- До нейлка да!
Древняя угроза смерти. Почему? Для кого?
Еще камень, на этот раз он угодил ему прямо в ребро, и с такой силой,
что Тревис пошатнулся и сел. Он попытался подняться, увидел, как Деклай
осклабился и замахнулся. Наконец Тревис понял, что происходит.
Но тут в голове взорвалось болью, и он начал падать, валиться в
колодец тьмы. И на этот раз никакой зеленовато-лиловой колонны, которая
могла бы осветить ему путь.

13

Что-то мокрое и шершавое потерлось о щеку, Тревис попытался
отвернуться, но вспышка боли заставила его замереть. Через какое-то время
боль перешла в головокружение, но он все еще лежал, боясь сделать малейшее
движение. Тревис с трудом приоткрыл один глаз и увидел остроконечные ушки
и пушистую голову койота на фоне серого, завешанного тучами неба. Он сразу
признал Наликидью.
Холодная капля упала ему на лоб и скатилась, оставляя после себя
прохладный след. И сразу же грозовые облака разразились безумным ливнем.
Такого Тревису не приходилось переживать со времени своей высадки на
Топаз. Его зазнобило от промозглой сырости. Тревис попытался подняться
хотя бы на колени, но ноги подогнулись, он упал, потом снова приподнялся.
Наликидью схватила его зубами за рубашку и принялась тянуть вверх. Только
благодаря этой поддержке ему, наконец, удалось встать на четвереньки. Вот
так он и дополз до небольшого укрытия под ветвями какого-то густого
дерева. Здесь, спрятавшись от непогоды, Тревис уселся на рыжеватый слой
опавших иголок и уставился в пустоту. Теперь только редкие капли дождя
падали на него, но он даже не обращал на это внимание.
И тут силы снова покинули его. Тревис, свернувшись калачиком,
повалился на бок и закрыл глаза. Его трясло точно в лихорадке, а сознание
неистово боролось с болью, которая раскалывала голову. Он пытался
заставить себя перетерпеть ее, забыться и вспомнить, что же все-таки
произошло.
Встреча с Деклаем и по крайней мере с четырьмя или пятью его
сторонниками, обвинение в колдовстве - серьезное обвинение в старые
времена. Старые времена! Для Деклая и его приспешников, они никогда не
кончались! И эта угроза - до нейлка да - значила буквально: не видеть тебе
рассвета, смерть.
Камни. Последнее, что Тревис помнил, были брошенные в него камни. Он
медленно принялся ощупывать саднившее тело. Оно все было сплошь покрыто
синяками: плечи, ребра, грудь и даже ноги. Должно быть, в него кидали и
после того, как он потерял сознание. Камни... изгнание! Но почему? Не
могла же враждебность Деклая получить одобрение Осторожного Оленя,
Джил-Ли, Цуая или даже Нолана? Мысли путались.
Неожиданно Тревис почувствовал, что его перестало трясти.
Лихорадочная дрожь во всем теле прошла, стало не только теплей, но и
суматошные, отчаянные мысли начали понемногу успокаиваться, словно кто-то
пытался облегчить ему боль и страх. Это был не словесный, и даже не
мысленный контакт, а скорее нечто менее ощутимое, где-то на уровне
подсознательных чувств. Тревис даже не сумел бы описать это все словами.
Наликидью тесно прижималась к его боку, положив мордочку на плечо. Ее
теплое дыхание приятно щекотало шею. Тревис обнял ее, и этот его жест
вызвал у нее довольное повизгивание.
Он уже перестал удивляться действиям и поступкам койотов. Его просто
переполняла благодарность за одно лишь то, что она сейчас находилась
рядом, лежала рядом с ним, согревая своим собственным теплом, и пыталась
успокоить телепатическим контактом. Через секунду ее спутник осторожно
протиснулся под низко висевшей ветвью, прополз в укрытие и улегся рядом.
Тревис протянул руку и с любовью погладил мокрый мех, пахнувший грозовой
свежестью.
- И что дальше? - произнес он вслух.
Он понимал, что устроить подобное Деклай мог только с одобрения
большинства членов клана. Однако мелькнула и более неприятная мысль. Что,
если Деклай теперь стал новым вождем апачей, а изгнание Тревиса только
прибавило его престижу?
Лихорадка Тревиса уже прошла, но временами его колотил озноб. На
Земле перед отправкой они все прошли через иммунологические прививки. Их
сумели оградить от всех мыслимых заболеваний, но вот элементарная простуда
вполне была способна отнять у человека последние силы. А сейчас он просто
не мог себе позволить расслабиться и заболеть.
Дождь превратился в мелкую изморозь, капли больше не падали на
Тревиса, но в воздухе пахло прохладой и сыростью. Его немного спасали оба
койота, но до конца согреть изможденного, раненого человека им не
удавалось. Скрючившись и прижавшись к земле, чтобы не касаться спиной
мокрых ветвей, нависавших довольно низко, Тревис принялся стягивать с себя
промокшую рубаху, которая только охлаждала тело. Он осторожно, морщась и
постанывая от боли, принялся вытирать себя сухими листьями, выкопанными
из-под влажного слоя. Синяки и ссадины не давали покоя, но Тревис понимал,
что сейчас, пока в голове гудит и мысли путаются, он ничего не способен
предпринять. Это бессилие больше всего мучило и угнетало его. Чтобы
забыться, Тревис почти полностью зарылся в листья и постарался
расслабиться. Койоты лежали рядом, охраняя его и прислушиваясь к каждому
шороху, доносившемуся извне.
Наконец Тревису все-таки удалось уснуть. Потом он даже не мог
припомнить, что ему собственно снилось: в памяти остались лишь какие-то
смутные обрывки картин и видений. Но надо всеми ними витало ощущение
опустошенности и страха.
Он проснулся в темноте наступившей ночи и сразу же уловил тихий
шелест дождя. Тревис инстинктивно повел рукой - койотов не было. После сна
мысли немного прояснились, да и голова уже так не болела. Тревис внезапно
понял, как должен поступить. Как только силы вернутся к нему, он сможет
прибегнуть к традициям прошлого. Его положение стало настолько отчаянным,
что он готов был пойти на крайние меры. Если понадобится, он вызовет
Деклая на бой.
Тревис машинально перевернулся на бок и стал размышлять над пришедшей
ему в голову мыслью. Он был года на три или четыре моложе своего
противника и несколько выше. Однако Деклай отличался плотным сложением,
имея при этом крепкие длинные руки. Это в определенной степени уравнивало
шансы. Однако Тревис был уверен, что Деклаю не приходилось участвовать в
поединках по обычаям апачей. А поединок апачей сильно отличался от
привычных дуэлей европейцев. Это настоящий ритуал, и вступить в него может
не всякий и не всегда. У Тревиса же теперь было право явиться в лагерь и
вызвать Деклая на поединок. А у того, в свою очередь, оставался выбор:
либо уступить и признать свое поражение, либо драться.
В древнем прошлом такой поединок имел только один конец: смерть
одного из дерущихся. Если Тревис выберет именно эту тропу, то ему
волей-неволей придется пройти по ней до конца, и к своей смерти он был
готов. Но вот убивать Деклая ему совсем не хотелось.
Здесь, на Топазе, их и так слишком мало. Потеря каждого человека
может обернуться трагедией для всего клана. И хотя Тревис не испытывал
особой симпатии к Деклаю, но и ненависти к нему он тоже не чувствовал.
Однако перед ним лежало только два пути: либо он бросает вызов Деклаю и
сражается с ним, либо навсегда остается изгоем и ведет отшельнический
образ жизни. Тревис не мог, не имел права рисковать будущим апачей.
Особенно теперь, когда он узнал всю эту информацию, почерпнутую в
подземелье заброшенной башни. И в то же время Тревис хорошо понимал, что
сейчас вступает в борьбу, наградой в которой станет будущее апачей и всей
Земли впридачу.
Вначале ему надо было отыскать новое место расположения лагеря. Если
клан прислушался к слову Нолана, то наверняка двинется дальше на юг,
держась подальше от горной гряды. И значит, если Тревис пустится их
догонять, то еще больше уйдет от заброшенного города с зеленоватыми
башнями. Ему этого совсем не хотелось.
Тревис с горечью улыбнулся собственным невеселым мыслям, и сразу же
лицо, покрытое синяками, свела судорога боли. Как ему хотелось сейчас
раздвоиться. Одну его половину тянуло в долину, чтобы там охранять
заброшенные башни древнего города. А вторую - в лагерь апачей, со
страстным желанием вызвать на поединок Деклая. Но он был всего лишь
человеком, и потому, хочет он того или нет, а ему придется рискнуть
безопасностью башен. Он считал, что сейчас важнее всего покончить с
влиянием Деклая в клане.
Перед самым рассветом вернулась Наликидью, притащив с собой птицу
или, вернее, существо, отдаленно напоминавшее земную птицу. Тревис с
интересом разглядывал ее. Когда-то давно у этих существ почти полностью
атрофировались крылья, но вот ноги и тело были крепкими и сильными. Тревис
разделал тушку, машинально отложив несколько перьев для стрел. Поеживаясь
от утреннего холода, Тревис стал торопливо рвать зубами сырое
темно-вишневое мясо, кидая косточки Наликидью.
Немного поев, Тревис, несмотря на ноющую боль во всем теле и
многочисленные ссадины, решил все-таки выполнять задуманное. Слишком
многое было поставлено на карту, чтобы позволять себе отступить или
расслабиться. Он выглянул из-под укрытия и осмотрел промокшую насквозь
окрестную поросль. Дождь все еще моросил, но оставаться в укрытии Тревис
больше не мог. Он мысленно позвал койотов и постарался как можно яснее
представить себе лагерь апачей и самого Деклая. К его огромному облегчению
ответ пришел сразу. Койоты были готовы провести его по свежему следу.
Стряхнув с себя остатки сухих листьев, Тревис натянул на себя все еще
сырую рубаху. Прикосновение мокрой материи было неприятным, но выбора не
оставалось. Через секунду ему все равно предстояло тащиться под дождем. Он
спрятал нож за пояс и осторожно выбрался из укрытия. Дождь, как видно, лил
всю ночь, скалы и камни стали мокрыми и неустойчивыми. Тревис, осторожно
ступая по ним мягкими подошвами кожаных мокасин, старался держать
равновесие и не оступиться. Он постарался отвлечься от боли, которая
мучила его при каждом движении, и вскоре мысли вернулись к недалекому
прошлому. Неожиданно в сознании возник вопрос, который он уже несколько
раз задавал себе. Почему же койоты покинули его там, в древнем заброшенном
городе? Почему потом остались и ждали, никуда не уходя? Какая может
существовать связь между животными Земли и останками древней звездной
цивилизации? Тревис был глубоко убежден, что Наликидью и Нагинлта остались
среди башен и золотистого клубящегося тумана совсем не случайно. Ему
страстно хотелось связаться с ними напрямую, задать эти вопросы, и главное
- получить на них ответы.
Но отвлекать их сейчас Тревис не решился. Без этих чутких животных он
никогда бы не сумел отыскать следов откочевывающего клана. Легкая морось
сменялась ливневыми потоками, смывая запахи с мокрой земли, сырость
пропитала все вокруг, небо становилось то темно-бронзовым, то почти
черным; Тревис мерз. А койоты бежали впереди, припав острыми мордочками к
земле, и шныряли из стороны в сторону, старательно отыскивая слабые следы.
Дождливая погода держалась трое суток, ручьи и речушки превратились в
неистовые бешено ревущие потоки, через которые Тревису порой приходилось
пускаться вплавь. Местами глинистая, мягкая земля разбухла и размякла
настолько, что ноги едва ли не по щиколотку увязали в ней, и каждый шаг
давался с огромным трудом. Налипавшая скользкая грязь мешала идти, но и
счищать ее не имело смысла. Тревис устал, ослаб и теперь брел с трудом,
пошатываясь, иногда падая и оступаясь, но не давая себе поблажки. Он знал
только одно: стоит ему расслабиться и начать себя беречь, как вся его идея
лопнет, как мыльный пузырь. Он должен держаться во что бы то ни стало. Он
надеялся только на одно: что остальные апачи сталкиваются сейчас с теми же
самыми трудностями. Даже, пожалуй, с большими, поскольку на их плечах
лежал груз вьюков. Да и женщины не могут идти слишком быстро. Однако то,
что племя не делало большого привала, говорило о желании апачей убраться
подальше от злополучных гор.
На утро четвертого дня Тревис проснулся и, еще не открывая глаз,
почувствовал смену погоды. Он приподнял веки и сразу же заметил, как
темная бронза пасмурного неба сменилась на привычную позолоту. Он поднялся
и огляделся. Местами тучи прорывали солнечные лучи. Они падали на дальние
холмы, и легкий пар поднимался с земли, словно огромное множество котлов
кипело на кострах.
Тревис обрадованно потянулся и расслабился. Рубаха на нем просыхала,
ссадины и синяки почти прошли, а боль перестала мучить усталое тело. Перед
ним раскинулась промокшая за время ливней страна, но он уже чувствовал,
что недалек час, когда он все-таки сумеет настичь клан. И это станет его
часом, потому что все планы мысленно уже были отработаны им до мельчайших
деталей. Самая трудная часть пути осталась позади.
Два часа спустя Тревис сидел в засаде, поджидая дозорного, который
шел ему прямо в руки. По подсказкам койотов, Тревис умело обогнул цепочку
двигавшихся по холмам апачей, и вышел вперед. Теперь ему нужен был
посредник, который бы мог передать его вызов. И то обстоятельство, что
дозорным оказался Манулито - один из сторонников Деклая, - играло ему на
руку.
Когда ничего не подозревающий апач проходил мимо, Тревис приготовился
и прыгнул на него.
Под тяжестью навалившегося тела Манулито свалился прямо лицом в
грязь. Тревис насел на него и несмотря на сопротивление в два счета
скрутил парню руки. Будь это кто-нибудь другой из клана, ему бы не удалось
справиться так быстро. Просто Манулито был еще совсем неоперившимся юнцом,
достаточно хилым по стандартам апачей.
- Не двигаться! - яростным шепотом предупредил Тревис. - Слушай
внимательно и передай Деклаю в точности каждое мое слово.
Попытки вырваться прекратились. Манулито умудрился повернуть голову и
краем глаза взглянул на своего врага. Тревис отпустил его и поднялся.
Манулито медленно сел, его перепачканное лицо было угрюмо, глаза яростно
поблескивали, однако за ножом он не потянулся.
- Ты передашь Деклаю: "Фокс говорит - у тебя мало разума и еще меньше
мужества. Ты предпочитаешь швырять камни вместо того, чтобы встретиться
нож к ножу, как подобает воину. Если ты считаешь себя воином, докажи!" Его
сила против моей силы, как гласят древние обычаи племени.
При этих словах Манулито встрепенулся, недовольство исчезло с лица.
- Ты вызываешь Деклая на поединок?
- Да. Передай мои слова Деклаю в присутствии всех. И пусть Деклай при
всех даст своей ответ.
В этих словах Тревиса так явно звучало сомнение в мужестве
предводителя и намек на его малодушие, что Манулито даже вспыхнул.
Теперь-то уж Тревис был наверняка уверен, что юноша передаст его слова при
всех. И чтобы сохранить влияние на апачей, тому придется волей-неволей
принять вызов и при свидетелях дать ответ. И тогда уже все будет зависеть
от хода и результата поединка, в котором, как надеялся Тревис, у него
имеются немалые шансы на победу.
Не оглядываясь, Манулито скрылся за деревьями, а Тревис опустился на
камень и сосредоточился. Он мысленно вызвал койотов и попытался как можно
яснее объяснить, что клан, ведомый по тропе Деклаем, весьма недружелюбно
отнесется к ним, попадись они ему на пути. И если во время схватки с ним
самим что-нибудь произойдет или он погибнет, то им лучше всего держаться
подальше и не показываться на глаза людям. Койоты уловили его мысли и тут
же попрятались в кусты, выжидая, чем закончатся события. Однако Тревис
краем сознания все-таки ощущал их мысленное присутствие, и от этого на
душе становилось спокойнее. Пока хотя бы эти двое поддерживают его,
надежда не потеряна.
Долго ждать ему не пришлось. Вскоре появились Джил-Ли, Осторожный
Олень, Нолан, Цуай и Льюп, которые сопровождали его в разведке по северным
степям. Потом из-за деревьев показались и другие, вначале воины, затем,
окруженный полукругом женщин, шествовал Деклай.
- Я - Фокс, - объявил Тревис. - Однако вот этот человек назвал меня
колдуном и натдахе - изгоем гор. Теперь моя очередь сказать свое слово.
Слушай же меня, о племя! Этот Деклай, он стремится быть среди вас как
изес-нантан, великий вождь. Однако нет у него го'нди - священной силы
вождя. Ибо этот Деклай - глупец, и голова его наполнена только его
собственными желаниями. Он не заботится о благе братьев своих по клану. Он
утверждает, что ведет вас к безопасности, а я говорю, что путь этот - путь
к самой страшной опасности, которую только может навеять галлюцинации
пейотла. Мысли его подобны следу змеи, и вас он хочет повести по такой же
тропе...
Осторожный Олень прервал его, подняв руку и остановив поднявшийся
было шепоток.
- Серьезное обвинение, Фокс. Ты готов его отстаивать?
Тревис быстро стащил с себя рубашку.
- Готов, - со злостью он процедил сквозь зубы. С того момента, как
апач очнулся под дождем, избитый камнями, он видел перед собой только один
выход - вызвать Деклая на поединок. Но теперь, когда позади остался
пройденный с таким трудом путь, когда он бросил в лицо Деклаю свое
обвинение, он вдруг понял, что исход этого поединка не так уж очевиден.
Тревис уже не был так уверен в собственной ловкости и силе, и к тому же
понимал, что результат этой стычки решит судьбу не только двух воинов, но
судьбу всего клана.
Тревис бросил испытующий взгляд на Деклая, который в этот момент
скидывал с себя рубаху, готовясь к бою.
В центре прогалины Нолан уже очертил большой круг. С ножом в руке
Тревис в два шага оказался внутри площадки напротив Деклая. Он внимательно
осмотрел обнаженный торс противника. Его предварительные расчеты, похоже,
были довольно близки к истине. По чистой силе Деклай, вероятно,
превосходит его, но вот в умении владеть ножом... впрочем, вскоре им обоим
предстояло оценить мастерство соперника. Они закружили по кругу, не
спуская друг с друга глаз и выискивая слабые стороны для внезапной атаки.
У Тревиса пронеслось в голове, что когда-то бой на ножах у пинда-лик-о-йи
считался настоящим утонченным искусством, владея которым, два одинаковых
по силе противника могли бороться до бесконечности, проявляя ловкость и
мастерство. Однако здесь все было совсем иначе. В этом бою ему предстояло
не только показать мужество и силу, но и выстоять. Здесь нет места
благородству и поблажкам.
Деклай первым нанес удар, но Тревис ловко уклонился в сторону, лезвие
прошло в дюйме от него.
- Кидаешься словно бык! - язвительно выпалил Тревис, отскакивая в
сторону. - А лиса кусает!
И, разворачиваясь, он успел полоснуть Деклая лезвием по руке, на
которой тут же проступила длинная багровая полоса. Это было, вероятно,
чистым везением, но Тревиса оно подбодрило.
- Ну, давай, давай, бык, нападай! Испытай на своей шкуре еще раз
лисий зуб!
Хорошо зная вспыльчивость Деклая, Тревис пытался вывести его из себя.
Такой гнев мог оказаться очень опасным, но в то же время и дать надежду на
победу, если Деклай, забыв об осторожности, потеряет самообладание.
Яростный, хриплый звук вырвался из глотки Деклая. Его лицо
побагровело и он, шипя словно взбешенная пума, метнулся на Тревиса. От
этого стремительного броска уклониться было трудно, и когда Тревис
все-таки отпрыгнул, на его боку показалась длинная красная полоса, его
обожгла боль.
- У быка есть рога! - прокричал Деклай торжествующе. - Лисе не уйти
от рогов!
И, вдохновленный видом крови на боку Тревиса, он снова бросился
вперед, но тот вновь успел ускользнуть.
Тревис понимал, что ему надо очень осторожно отпрыгивать при
нападениях Деклая. Стоит ему только ступить за черту круга, и с ним все
будет кончено, так, как если бы нож вонзился ему прямо в сердце. Решив
начать наступление, Тревис сам бросился на противника, но ступня в мягком
мокасине попала на острый камень, и резкая боль, прошившая ногу до самого
колена, едва не сбила его на землю. Тревис едва успел уклониться от удара,
но нож Деклая довольно серьезно задел его плечо.
Тревис привычным движением перекинул нож в левую руку. Это на
некоторое время дало ему преимущество, поскольку Деклаю еще придется
привыкать к левосторонней атаке.
- Рой, рой копытом землю, бык! - воскликнул Тревис. - Рой! Зубы у
лисы еще не притупились.
Деклай уже оправился от первого удивления и теперь, и впрямь заревев
как старый бык, ринулся вплотную к Тревису. Уверенный в своей силе, он
наверняка рассчитывал одним махом покончить с усталым, израненным воином,
который к тому же был моложе его.
Тревис поднырнул под расставленные руки, перекатился и, стоя на одном
колене, швырнул тому в лицо горсть земли. И опять удача оказалась на его
стороне. Конечно, влажная земля не могла ослепить так, как табак или сухой
песок, но часть все-таки попала в глаза.
Какие-то мгновения Деклай был совершенно беззащитен - ничто не могло
помешать Тревису всадить свой нож по самую ручку ему в живот. Однако
убивать Деклая тот не хотел. Вместо этого Тревис прыгнул прямо в объятия
противника, одной рукой врезав ему по скуле, а затем оглушил ударом по
голове рукоятью ножа. Это предоставило Деклаю шанс. Он рухнул на землю,
оставив собственный нож на два дюйма вогнанным меж ребер Тревиса.
Каким-то образом - неизвестно откуда брались силы - Тревис сумел
устоять на ногах и шаг за шагом выбрался из круга, пока не уперся спиной в
ствол дерева. Едва поддерживая равновесие, он подумал: закончено ли все
это?
Он сосредоточился на одном: не потерять сознание, пытаясь собрать
разбегающиеся мысли. То ли в его глазах светилась просьба, то ли
Осторожный Олень догадался сам, но Тревис заметил, как апач медленно
подходит к нему. Он выставил вперед руку, удерживая его на расстоянии.
Сейчас ему не хотелось ничьей помощи, даже этого мудрого человека.
- Башни... - он пытался сосредоточить внимание на главном,
преодолевая нарастающую слабость. - Красные не должны до них добраться.
Хуже, чем атом, конец нам всем.
Краем глаза он уловил смутное движение. К нему приблизились Джил-Ли и
Нолан. Его душил кашель, но Тревис сдерживался. Он должен их убедить...
- Доберись красные до башен - и все кончено. Не только здесь...
может, и дома...
Ему показалось, что во взгляде Осторожного Оленя прорезалось
понимание. Было ли так на самом деле? Поймут и поверят ли ему Джил-Ли и
Нолан? Булькающий кашель разорвал грудь. Тревис почувствовал адскую боль,
пронизывавшую его страшнее всего, что ему довелось пережить. Но он все еще
стоял на ногах и продолжал им объяснять.
- Не допускайте их к башням. Найдите подземелье!
Тревис отшатнулся от спасительного ствола, протянул Осторожному Оленю
окровавленную руку.
- Клянусь... правда... так надо сделать!
Он чувствовал, как валится на землю. Его пронзила мысль более
страшная, чем физическая боль, которую он сейчас испытывал. Все, все
кончено! Кончено не только для него, но и для апачей, для монголов, для
Земли. Он смотрел снизу вверх на знакомые лица, пытаясь прочесть их
выражение, но все виделось ему смутно и расплывчато, словно во сне.
- Башни! - он хотел выкрикнуть это слово так, чтобы его услышал весь
клан, но из горла вырвался только полузадушенный хрип.

14

Тревис полулежал на укрытых одеялами вещмешках и рюкзаках. На его
коленях покоился небольшой кусок коры с нацарапанными на ней зелеными
линиями.
- Значит, мы находимся здесь... звездолет тут... - он отметил большим
и указательным пальцами две точки на схеме.
Осторожный Олень кивнул.
- Да. Цуай, Эскелта, Кавайкль - они следят за проходами. Там -
перевал, еще две тропы, по которым можно пройти. Но кто же способен
устеречь целое небо?
- Монголы упоминали, что красные не отваживаются посылать вертолет в
горы. Вскоре после высадки один из вертолетов разбился из-за воздушных
потоков, у них осталась только одна машина, и рисковать ею они не хотят.
Если только, конечно, они не получили подкрепления, - встревоженно заметил
Тревис. Эта мысль давно не давала ему покоя, она прямо-таки терзала его
словно неотрывная зубная боль. Он так и чувствовал, как петля времени все
туже и туже затягивается на их шеях.
- Ты уверен, что весть о нашем звездолете выманит красных из-за гор?
- Да, либо информация о башнях. Они могли бы выслать разведку из
монголов на осмотр звездолета, но это не даст им полноценной
квалифицированной технической оценки. Я уверен, стоит им узнать, что
звездолет западной конфедерации находится здесь, то они слетятся сюда, как
стервятники на падаль. И если явятся не все, то большая их часть. Нам
просто необходимо поймать их на равнине. В противном случае они закроются
в своем звездолете как улитка в скорлупе, и их не выманишь оттуда никакими
силами.
- А как же нам сообщить им о звездолете? Выслать разведку и позволить
им проследить за ней?
- Лишь в самом крайнем случае, - Тревис не отводил глаз от карты. -
Да, можно позволить красным выследить апачей, но слишком велик риск. На
счету каждый человек. Клан мал. Должен найтись иной способ устроить
засаду. Взять в плен одного из красных и позволить сбежать? Займет слишком
много времени. И сколько придется ждать? А риск при захвате красного в
плен...
- Если бы только можно было положиться на монголов... - подумал вслух
Осторожный Олень.
Но это "если" было слишком уж зыбким и ненадежным. Они не могли
доверять монголам. Как бы те не ненавидели красных, пока над ними довлела
власть таинственных машин, они ничем не могли помочь. Или могли?
- Что-то придумал? - Осторожный Олень сразу же уловил перемену в
выражении лица Тревиса.
- Предположим, монгол увидел наш звездолет, а потом попадается в лапы
патрулю красных.
- И ты считаешь, что он согласится попасть в плен? Не забывай, ведь
красные могут выудить у него все до конца.
- А если бежавший пленник? - предположил Тревис.
Теперь настала очередь Осторожного Оленя поразмышлять над новой
идеей. Конечно, в ней было довольно много дыр, но разработать ее стоило.
Скажем, взять в плен Менлика и внушить ему, что они собираются его убить в
отместку за нападение в холмах. Затем позволить бежать, преследуя его по
пятам, пока он не попадется в руки красных... Очень рискованно, но может
сработать. Со времени своего поединка с Деклаем Тревис иначе относился к
риску.
Риск, на который он пошел тогда, наградил его двумя глубокими ранами,
одна из которых могла закончиться для него плачевно, если бы не Джил-Ли.
Но в то же самое время, он снова вернулся в клан и стал полноправным
апачем, к которому теперь многие в племени прислушивались.
- Эта девушка! Эта монголка!
Поначалу Тревис даже и не понял смысл восклицания Осторожного Оленя.
- Мы похитим монголку, - пояснил тот, увидев недоуменный взгляд
Тревиса. - Позволим ей бежать, а затем будем охотиться до тех пор, пока
она не попадет в плен к красным. Может даже, подержим ее немного в камерах
на звездолете.
Кайдесса? И хотя внутри у Тревиса что-то возмутилось против такого
выбора главного лица в разворачивающейся драме, он все-таки сумел увидеть
преимущества предложения Осторожного Оленя. Выкрадывание женщин было чуть
ли не самым древним обычаем среди примитивных культур. Сами монголы
испокон веков занимались этим, да и апачи тоже. Да, это было бы самым
естественным в данной ситуации. Женщина попытается сбежать, и за ней
устроят охоту - вполне логично. А если женщине отрезать дорогу в горы, то
она побежит прямо в руки к красным - это тоже будет вполне естественно.
- Ее придется хорошенько напугать, - неохотно заметил Тревис.
- Ну, это мы устроим...
Тревис с досадой покосился на Осторожного Оленя. Ему не хотелось
прибегать к старым играм апачей. Однако Осторожный Олень, как видно, имел
в виду нечто другое.
- Три дня назад, пока ты еще выздоравливал, мы с Деклаем побывали на
звездолете.
- С Деклаем?
- Ты победил его в честном бою, ему теперь надо думать, как
восстановить свою честь. А поскольку совет запретил поединки, - ответил
Осторожный Олень, - ему надо добиться этого другими путями. После того,
как ты поведал нам историю о башнях, он понял, что надо выступать против
красных, а не спасаться от них бегством. Теперь он так и рвется на тропу
войны. Даже слишком. Мы вернулись на звездолет - искали оружие.
- Мы же раньше ничего не нашли?
- И сейчас то же самое, однако мы обнаружили кое-что другое, -
Осторожный Олень на секунду умолк, и его необычный тон заставил Тревиса
отбросить все лишние мысли. Казалось, Осторожный Олень натолкнулся на
что-то, чего не мог описать словами.
- Во-первых, - пояснил Осторожный Олень, - мы нашли останки какого-то
существа там, где умер доктор Ратвен. Нечто вроде человека, серебристый
мех...
- "Гориллы!" Гориллы из других миров. Что еще вы увидели?! - Тревис
даже уронил карту, дернув Осторожного Оленя за рукав. - Эти яйцеголовые,
не они ли приходили осмотреть разбитый корабль?
- Ничего, кроме следов. Много, в каждой каюте, в рубке. Похоже, целая
группа существ.
- Так что же убило эту мертвую тварь?
Осторожный Олень нервно облизнул губы.
- Похоже, страх, - он слегка пригнул голову, даже как-то
извиняющееся. - Звездолет изменился. Там, внутри, что-то теперь не так.
Когда идешь по коридорам, по коже прямо мурашки бегают, все время кажется,
что кто-то следит у тебя за спиной. Какие-то звуки, чудится движение...
Поворачиваешься, и ничего, абсолютно ничего. И чем дальше забираешься в
звездолет, тем хуже. Поверь, Тревис! Никогда мне не приходилось испытывать
подобного.
- Но это звездолет полный мертвецов, - напомнил ему Тревис. Неужели
страх апачей перед мертвыми, усиленный редаксом превратился в столь
активную фобию, что даже затронул такого уравновешенного воина-апача, как
Осторожный Олень.
- Вначале я тоже так подумают, но потом обнаружил, что самые худшие
ощущения у меня появились не вблизи помещения, где мы захоронили наших
мертвых, а выше, в каюте, где стоит пульт редакса. Видимо, он до сих пор
работает, но иначе. Теперь он, наверное, не пробуждает в нас память
предков, а усиливает прирожденные страхи. Послушай, Тревис, мы еле
выбрались оттуда, и Деклай вел меня за руку словно ребенка. Сам он дрожал,
будто человек, который никак не может согреться. Во всем этом кроется
какое-то зло, вне пределов нашего понимания. Я уверен, что эта монголка,
стоит ей посидеть там немного, будет напугана настолько, что любой ученый,
который будет иметь с ней дело, безусловно догадается о тайне, реальной, а
не фальшивой, которая наверняка его заинтересует.
- Эти гориллообразные, может, они хотели включить редакс? -
поразмышлял вслух Тревис.
С одной стороны, предположение, что гориллы могут хоть что-нибудь
понимать в машинах и как-то связаны с ними, казалось диким и
необоснованным. Но с другой, их ведь находили на разных заброшенных
планетах во время путешествия по далеким мирам. И Эш даже высказывал
мысль, что они могут быть деградировавшими потомками звездных странников,
основавших огромную империю.
- Вполне вероятно, и если так, то они пожали плоды собственной
беспечности. Один из них погиб.
- Но отправить туда девушку...
Сначала, выслушав предложение Осторожного Оленя, Тревис не
задумываясь согласился, найдя в нем здравый смысл. Но теперь, немного
поразмыслив надо всем, что услышал, он неожиданно изменил свое мнение.
Если атмосфера корабля стала столь зловещей, то заключать в нее Кайдессу,
пусть даже и на время, казалось ему бесчеловечным.
- Ей не придется там оставаться слишком долго, - заметил Осторожный
Олень, словно прочитав мысли Тревиса. - Послушай, а может, поступим так:
войдем вместе с ней и разыграем страх, показав его действие на себе. Мы
даже можем бежать в панике, оставив ее одну. А когда она покинет
звездолет, то мы последуем за ней.
Такое предложение понравилось Тревису куда больше. Но на одном он
все-таки решил настоять: если Кайдессу придется вести на звездолет, то
одним из сопровождающих должен быть обязательно он сам. Тревис так и
сказал, и Осторожный Олень согласился с ним.
К ночи они отрядили в поход несколько воинов, перед которыми
поставили довольно простую на их взгляд задачу - выследить Кайдессу и
взять ее в плен.
Тревис с ними не пошел, поскольку рана на боку еще не зажила до
конца. Временами, особенно после долгих физических нагрузок или при резких
движениях, боль стискивала грудь железными тисками. Однако Тревис не хотел
сдаваться. Каждый день он ходил и тренировался, заставляя свое тело
работать все больше и больше. Он хотел быть в отличной физической форме,
когда наступит время действовать, и потому не давал себе никаких поблажек.
Ему потребовалось всего пять дней, чтобы восстановить силы.
Еще пять дней спустя Тревис добрался до хребта, на склонах которого
лежал разбитый звездолет. Его сопровождали Джил-Ли, Льюп и Манулито.
Первым делом они убедились в том, что после посещения Осторожного Оленя и
Деклая, здесь никто не побывал.
Затем они поднялись на холм и расположились на его вершине. Тревис
оглянулся на звездолет и вдруг замер, пораженный пришедшей вдруг мыслью.
- Смотрите! - удивленно воскликнул он. - Отсюда звездолет выглядит
почти нетронутым, словно готов в любую минуту взлететь.
- А он вполне может подняться, - кивнул Джил-Ли, показывая на вершину
соседнего пика, - вон туда. Двигатели с этой стороны целы.
- А что, если красные заберутся внутрь и полетят? - спросил вслух
Манулито.
У Тревиса снова мелькнула одна из тех диких мыслей, которые частенько
посещали его. Он вдруг подумал, что на звездолете могло остаться довольно
много горючего, чтобы поднять его в воздух, а затем взорвать. И если в
этот момент на корабле оказались бы вражеские ученые... Впрочем, такой
вариант был маловероятен. Он совершенно не разбирается в технике и
представления не имеет, как можно заставить разбитый звездолет стронуться
с места.
- Не считай их круглыми идиотами, - отозвался Джил-Ли. - Достаточно
взглянуть на звездолет поближе, чтобы понять: он ни на что не годен.
Тревис медленно спустился по склону холма. Откуда-то сбоку, из-за
кустов показалась рыжевато-коричневая тень. Койот выскочил ему прямо под
ноги и остановился, словно загородив собой путь. Он стоял между Тревисом и
звездолетом, в глазах светилась тревога, уши прижаты, в горле глухо
клокотало. Что бы ни действовало там, на корабле, койот чувствовал это, и
оно сильно волновало его.
- Следуй за мной, - приказал Тревис Нагинлте и, обогнув койота,
направился вниз по склону.
Тот вялой трусцой неохотно двинулся за человеком. Тревис почувствовал
внутри холодный ком, в боку не утихала боль. Неожиданно из кустов
высунулась голова Наликидью, она призывно тявкнула, но последовать за
человеком так и не решилась.
Тревис спускался, внимательно вглядываясь в разрушенный звездолет и
вспоминая внутреннюю планировку корабля. Насколько реально превратить эту
сферу в гигантский капкан? Что это там Эш говорил о принципах работы
редакса? Субмиллиметровые волны, стимулирующие функции нервных и мозговых
центров. Да, именно так.
Интересно, а как защититься от этого излучения?.. Ага, вот пробоина,
через которую он выбрался в ту ночь, когда упал звездолет. Рядом находился
шлюз со шкафчиками для снаряжения. И если там ничего не раздавлено... Он
поманил Джил-Ли.
- Ну-ка, помоги мне забраться.
- Зачем?
- Хочу взглянуть, целы ли скафандры.
Джил-Ли непонимающе уставился на Тревиса. Но тут подоспел Манулито.
- А зачем нам скафандры? - удивился он. - Мы же можем дышать этим
воздухом.
- Скафандры защищают не только от ядовитой атмосферы... - намекнул
Тревис.
- А, против излучения редакса! - догадался Джил-Ли. - Точно, но
оставайся здесь, мой младший брат. Это очень рискованно - забираться
внутрь, а ты еще слишком слаб.
Тревис вынужден был согласиться и остался ждать, в то время как
Джил-Ли с Манулито, забравшись в пробоину, исчезли в темном чреве корабля.
После посещения Осторожным Оленем и Деклаем корабля, апачи уже знали, что
могут испытать и почувствовать, а потому Тревис за них не волновался.
Через несколько минут они появились из проема, волоча за собой
сморщенный скафандр. Тревису бросилось в глаза, что оба были бледны, а
лица покрыты мелкими бисеринками пота. Они подошли поближе, и Льюп, тяжело
дыша, опустился на землю рядом с Тревисом.
- Злые духи, - выдохнул он, пряча за привычными племенными образами
свою неспособность объяснить события. - Воистину, там, в темноте, бродят
привидения и колдуны.
Тем временем Манулито, разложив скафандр на траве, принялся его
осматривать так внимательно и придирчиво, словно делал это далеко не в
первый раз.
- Скафандр не поврежден, - наконец сообщил он. - Можно носить, - и он
тут же принялся расстегивать костюм. - Сейчас я его испробую.
Прекрасно понимая, чего стоило соплеменникам это путешествие внутрь
корабля, Тревис неохотно согласился, что Манулито имеет полное право
провести такую примерку. К тому же молодой апач, как видно, лучше других
умел обращаться с подобными вещами. Манулито надел скафандр и закрыл
прозрачное забрало гермошлема. Он постоял, притопывая ногами и
примериваясь к костюму, а затем полез обратно в проем. Единственное, что
связывало его теперь с внешним миром, это веревка на поясе, один конец
которой держал в руках Тревис. Через некоторое время он слегка подергал
веревку и ощутил, что она привязана к чему-то неподвижному. По-видимому,
Манулито, добравшись до внутренних коридоров, отвязал ее и отправился выше
по уровням.
Тревис сел на землю и принялся ждать, щурясь от яркого жаркого
солнца. Льюп тоже сидел рядом и молчал, напряженно всматриваясь то в
пролом в корпусе корабля, то оглядывая золотисто-дымчатые окрестности
холмов. Нагинлта бегал по склону, то прячась в кусты, то снова выбегая, но
ни к людям, ни к полуразрушенному звездолету приблизиться так и не
решился. Временами он останавливался и тревожно подвывал, словно стараясь
привлечь к себе внимание.
- Не нравится это мне... - начал было Тревис, но тут же оборвал себя.
В проломе появилась наконец фигура в скафандре. Манулито неуклюже
выбрался из корабля, отошел от него и, остановившись, отстегнул гермошлем.
Тревис увидел его потное лицо и заметил, как молодой апач с трудом
переводит дыхание.
- Ну как? - с тревогой спросил Тревис.
- Духов я не встретил, - улыбаясь, ответил Манулито. - Отличная
защита против духов! - он хлопнул по скафандру рукой в перчатке. - И вот
еще, из того, что я помню, кое-какие системы до сих пор работают. Я
убежден, что мы можем превратить звездолет в хорошую ловушку. Заманить
красных и... - он сделал выразительный жест.
- Но мы же ничего не знаем о двигателях, - возразил Тревис.
- Да?! Послушай, ты, Фокс, не единственный, кто еще способен что-то
помнить, - Манулито стал серьезным. - Ты действительно считаешь, что мы
все превратились в настоящих дикарей, как того хотели большие шишки? Они
выкинули этот грязный трюк с редаксом, это верно. Но у нас тоже есть
кое-что в запасе. Я, между прочим, выпускник Массачусетского
технологического института.
Тревис молчал. У него из головы действительно вылетел тот факт, что с
самого начала эксперимента апачей подбирали очень тщательно не только по
их способности выжить, но и по знаниям, которыми они владели. Если Тревис
был отличным специалистом по археологии, то Манулито, с его инженерным
образованием, становился неоценимым участником группы. И если действие
редакса на какое-то время приглушило этот опыт и знания, отбросив сознание
людей в далекое прошлое, то теперь, видимо, эти последствия начали
проходить.
- И ты действительно сумеешь разобраться в системах звездолета? -
спросил он, нарушив паузу.
- Попытаюсь. По крайней мере, можно закоротить двигатели. Они
наверняка полезут в рубку. И как насчет редакса? Что, если я его уничтожу?
- Сначала нам надо испробовать его на нашей пленнице. А потом у нас
еще будет время, пока не явятся красные.
- Ты заявляешь так, словно это уже свершившийся факт. Откуда такая
уверенность? - возразил Льюп.
- Конечно, мы не можем быть уверенными до конца, - согласился Тревис,
- но шансы велики. Они обязательно явятся сюда, как только узнают о
разбитом звездолете. Они не могут рисковать. Присутствие на планете людей,
не подвластных машинам, станет для них постоянной угрозой.
Джил-Ли кивнул.
- Верно говоришь. Наш план достаточно сложен, и в нем слишком много
звеньев, одно из которых может сорваться в любой момент. Но это
единственный разумный выход, мы постарались предусмотреть все. Будем
надеяться, нам удастся захлопнуть ловушку.
С помощью Льюпа Манулито выбрался из скафандра и, положив его на
камень, задумчиво произнес:
- Я вот все думаю об этой сокровищнице в долине башен. Предположим,
мы найдем там оружие...
Тревис заколебался, он все еще опасался открывать новые ходы за
сияющими стенами, о которых узнал из информации, заложенной в кассете.
Трудно было даже предположить, какие опасности они могли таить за собой.
- А если мы возьмем оттуда оружие и проиграем... - привел он первый
довод, пришедший ему в голову. И сразу же почувствовал облегчение, заметив
понимание во взгляде Джил-Ли.
- Да, в таком случае мы только сыграем на руку красным, - согласился
тот.
- Но нам в любом случае придется прибегнуть к этому, - вновь вступил
в разговор Манулито. - Если мы даже и загоним в ловушку их ученых и
техников, как мы сможем уничтожить их машины и корабль? Такое невозможно
проделать с одними ножами и луками.
С упавшим сердцем Тревис вынужден был признать правоту слов Манулито.
Да, им придется вскрыть ящик Пандоры еще до конца схватки с красными.

дальше