7

- Что случилось? - Цуай легким прыжком вскочил на ноги и оказался
рядом с Тревисом, удерживавшим бьющуюся девушку.
- Похоже, что машина, о которой она упоминала, держит в плену ее
волю, - выдохнул Тревис, прикладывая все силы, чтобы удержать ее. - Ее
невидимый зов тянет Кайдессу, словно теленка на аркане.
Оба койота поднялись и с любопытством наблюдали за странной сценой.
Однако по их спокойному поведению Тревис понял, что поблизости никого нет.
Что бы ни захватило душу Кайдессы в плен, койотов это не затронуло. Апачи
тоже ничего не чувствовали. Так что, возможно, излучение действовало
только на народ Кайдессы, как она и думала. Далеко ли машина? Не должна
быть слишком близко, иначе койоты почувствовали бы что-то неладное.
- Такой мы не можем взять ее с собой, - заговорил Цуай. - Разве что
связать и понести на себе. Она принадлежит их клану. Так почему бы не
отпустить ее, или, может, ты опасаешься, что она может все разболтать? -
при этих словах его рука легла на рукоять ножа на поясе. Тревис прекрасно
понимал, что движет юношей. В давние времена пленника, способного принести
неприятности, кончали без лишних разговоров. В Цуае эта память была жива.
Тревис отрицательно покачал головой.
- Не забывай, в горах прячутся ее родичи. Мы добьемся того, что за
нами начнут охотиться сразу две волчьи стаи, - весомо произнес Тревис,
стараясь обратиться непосредственно к инстинкту самосохранения и здравому
смыслу юноши. - Но ты прав в одном - раз она так откликнулась на зов, то
мы не сможем заставить ее идти с нами. Ты пойдешь обратно один, расскажешь
Осторожному Оленю обо всем, что мы видели, и пусть он примет меры
предосторожности против этих беглецов-монголов и красных.
- А ты?
- Я попытаюсь найти, где прячутся беглецы и узнать все, что возможно.
Нам могут понадобиться союзники...
- Союзники? - Цуай презрительно сплюнул. - Апачам не нужны союзники.
Мы и сами способны защитить свою землю, как в этом уже давно убедились на
своих скальпах пинда-лик-о-йи.
- Луки и стрелы против ружей и машин? - ядовито поинтересовался
Тревис. - Я слышу речь не воина, но юнца. Настоящий воин не хвастает. Он
прежде все разузнает, и лишь потом станет говорить. Сообщи Осторожному
Оленю обо всем, с чем мы встретились. И скажи, что я вернусь, - Тревис
произвел быстрый подсчет в уме, - через десять солнц. Если меня не будет,
не ищите. Клан слишком мал, чтобы рисковать многими жизнями ради одной.
- А если эти красные захватят тебя?..
Тревис как-то неприятно оскалился.
- Они ничего от меня не добьются! Или ты думаешь, их машины способны
уловить мысли мертвеца?
Конечно, он вовсе не считал, что его будущее оборвется так внезапно.
Но и легкой добычей для красных быть не хотел.
Цуай отобрал свою долю припасов и отказался от сопровождения койотов.
Несмотря на всю любовь к животным и легкое с ними обращение, он испытывал
мало симпатии к умным койотам, немногим больше, чем Деклай со своими
союзниками. Не оглядываясь, Цуай двинулся по тропе, ведущей к перевалу.
Рассвет уже занимался над вершинами гор, и первые солнечные лучи осветили
скалистые склоны, наполняя воздух светом и теплом.
Тревис присел рядом с Кайдессой. Он привязал ее крепко-накрепко к
небольшому деревцу, и девушка все это время рвалась и бессмысленно мотала
головой из стороны в сторону. Как видно, зов машин не прекращался ни на
минуту, и Тревис чувствовал, что пройдет еще некоторое время, и она
окончательно выбьется из сил.
Прошло не меньше часа, Кайдесса постепенно слабела, пока, наконец, не
сползла, тихонько подергиваясь. Тревис размахнулся и ловким, опытным
приемом ударил ее по сонной артерии. Девушка затихла. Он развязал ее и
бережно положил на траву. Теперь все зависело от того, какую дальность
действия имела эта дьявольская машина. Из поведения койотов он заключил,
что люди, использовавшие эту машину, приблизиться не пытались. Возможно,
они даже не знали, где находится их жертва: раскинули где-нибудь лагерь,
включили машину и ждут, когда жертва сама придет на их зов под
воздействием мозгового контроля.
Тревис прикинул, что если бы ему удалось перенести Кайдессу подальше
в горы, то рано или поздно они окажутся вне пределов досягаемости
излучения, и когда она придет в сознание, то опять станет свободна.
Девушка оказалась отнюдь не легонькая, однако, будучи привычным,
Тревис рывком поднял ее себе на спину и, сгорбившись, двинулся по тропе.
Койоты тут же умчались вперед.
Тревис быстро обнаружил, что поставил себе непосильную задачу.
Неровная тропа и тяжесть девушки заставляли его тащиться словно черепаха.
Но по крайней мере, у него было время обдумать свои дальнейшие шаги.
До тех пор, пока красные господствуют на этой стороне гор, его клан
будет в опасности. Луки и ножи против винтовок. Это лишь вопрос времени:
красные так или иначе все равно обнаружат поселение апачей, то ли
естественным путем, в ходе исследования планеты, то ли в поисках
собственных беглецов.
Апачи могли бы отойти дальше на юг, оттянув таким образом возможность
обнаружения, но это лишь отсрочит неизбежную конфронтацию. И к тому же,
сумеет ли еще Тревис заставить клан поверить ему. Это тоже представляло
проблему, и немалую.
С другой стороны, если бы имелась возможность хоть как-то
противостоять этим надсмотрщикам с Небесной Лодки... Тревис неожиданно
почувствовал, что эта мысль нашла отклик в его душе. Он мысленно уцепился
за нее и принялся крутить на все лады, прикидывая и так, и эдак, как
Нагинлта теребит добычу. Врожденная осторожность протестовала против
такого подхода, ведь в лучшем случае успех балансировал на грани между
невероятностью и невозможностью. Но слишком уж сильно его привлекали такие
мысли.
Девушка на спине чуть пошевелилась и застонала. Тревис ускорил шаг,
чтобы поскорее добраться до скального выступа, сильно обветрившегося под
воздействием ветров и дождей. За ним можно было надежно укрыться от
возможного наблюдения снизу. Совсем запыхавшись, он вовремя успел добежать
до валунов, опустил девушку на землю и, присев, принялся ждать.
Кайдесса снова застонала и поднесла руку ко лбу. Глаза ее все еще
оставались полуоткрытыми, и Тревис не мог определить, то ли она пришла в
сознание, то ли нет.
- Кайдесса, - позвал он мягко.
Веки приподнялись, и теперь он был уверен, что она наконец пришла в
себя. Однако в ее взгляде он прочитал удивление и испуг. Она явно его не
узнавала.
- Дочь Волка! - негромко, но повелительно проговорил он. - Попытайся
вспомнить!
Она нахмурилась, лицо скривилось от напряжения, едва слышно она
прошептала:
- Ты... Фокс.
Тревис облегченно хмыкнул и его тревога улеглась. Значит, она
все-таки помнила кое-что.
- Верно, - кивнул он довольно.
Но она уже, почти не обращая внимания на него, озадаченно
оглядывалась по сторонам.
- Где?..
- Мы поднялись выше в горы.
Удивление уступило место панике.
- Как я здесь оказалась?
- Я тебя перенес, - вкратце он обрисовал события, что произошли на
рассвете.
Ладонь со лба скользнула к губам, она закусила зубами пальцы, и в
округлившихся серых глазах мелькнули страх и отчаяние.
- Теперь ты свободна... - сказал Тревис полувопросительно.
Кайдесса кивнула и отняла руку ото рта.
- Ты унес меня от охотников. Они над тобой не властны.
- Я ничего не слышал.
- Это не слух, это надо чувствовать, - ее всю передернуло. -
Пожалуйста, - рука ее вцепилась в подвернувшийся камень, и она тяжело
поднялась. - Пошли... пошли скорее! Они попытаются снова...
- Послушай, - решил до конца уяснить для себя Тревис одно
обстоятельство, - могут ли они как-нибудь определить, что ты снова
сбежала?
Кайдесса отрицательно покачала головой. В глазах застыли паника и
ужас.
- Что ж, тогда нам придется просто идти, - Тревис обвел взглядом
холмы, поросшие лесом. - И попытаемся удержаться вне пределов их
досягаемости.
"И подальше от перевала", - добавил он про себя. Рисковать
безопасностью племени и вести врага к перевалу он не мог. Поэтому ему
придется направиться на запад или где-нибудь затаиться, пока они
окончательно не убедятся, что Кайдесса вышла из-под влияния этой машины.
Он прикинул, что шансы повстречаться с ее родичами, либо натолкнуться на
гориллообразных существ были примерно равны. Им нужна была вода и пища, а
у Тревиса осталось всего с полдюжины концентратов. По крайней мере, в
поисках воды можно было положиться на койотов.
- Идем, - Тревис поманил Кайдессу и жестом пропустил ее вперед. Она
начала быстро взбираться по склону. Тревис последовал за ней, внимательно
следя за девушкой. Он не хотел упустить момента, если зов машины вновь
захватит ее.
Однако, поднимаясь все выше и выше в горы, Тревис начинал
чувствовать, что утренний марш-бросок с Кайдессой на спине не прошел для
него бесследно. Он стал слишком быстро уставать, дыхание сбивалось, ему
приходилось то и дело останавливаться, чтобы дать себе немного отдохнуть.
Он заметил, что отстает от девушки, которая уходила все дальше, не
дожидаясь его. К тому же койоты, убежавшие далеко вперед, временами
возвращались и с недоумением смотрели на него, словно не понимая: чего это
он так медленно плетется. Но терпения ожидать Тревиса им не хватало, и они
снова убегали дальше по тропинке, разведывая путь.
Преодолевая наваливавшуюся усталость и тяжесть во всем теле, Тревис
осознавал, что койоты чем-то взбудоражены и выказывают явную
настороженность. Но все попытки мысленно связаться с ними и получить
какую-либо информацию ни к чему не привели. Они то ли не могли, то ли не
хотели ничего сообщать ему. Поэтому Тревису ко всей своей усталости
приходилось еще и постоянно быть начеку, испытывая тревогу за свою
безопасность.
Они уже несколько минут как взбирались вверх по крутой тропинке,
ведущей мимо нагромождения валунов, когда вдруг он осознал, что во всем
этом окружении есть что-то неестественное. Конечно, эта расселина в
складках горы могла быть и природным образованием, но только сейчас Тревис
заметил то, что уже несколько минут назад насторожило его инстинкт воина и
охотника. Местами склоны и дно расселины были выровнены и приглажены.
Сомнений быть не могло - они шли по искусственной дороге.
Тревис в несколько шагов догнал Кайдессу и придержал ее за плечо.
Неизвестно почему, но Тревису не хотелось сейчас говорить, вероятно
ощущение опасности в нем было слишком сильно. Кайдесса удивленно
обернулась и еще больше изумилась, когда Тревис неожиданно опустился на
корточки и провел ладонью по видимым бороздам, проведенным неизвестным
инструментом по краям дороги. Древняя дорога! Она вела куда-то, но куда?
Если кто-то пошел на такие затраты, то дорога должна привести их к чему-то
важному. Неужели ему удастся совершить открытие? У Тревиса заколотилось
сердце, во рту от волнения пересохло. Он почувствовал, что именно эта
тайна влекла его в горы все это время с момента посадки. У него мелькнула
мысль, что сейчас, быть может, он находится в каком-нибудь шаге от
разгадки тайны этой древней планеты.
- Ты чего? - Кайдесса присела рядом, непонимающе оглядывая стены
прохода перед ней.
- Это было высечено человеком, и очень давно, - зашептал Тревис и сам
себе удивился. Со времен строительства этой дороги миновали тысячелетия.
Кто его мог теперь слышать?..
Кайдесса тревожно заозиралась, поддаваясь настроению Тревиса.
- Кто они? - ее голос тоже упал до шепота.
- Послушай, - Тревис развернул ее к себе, - твой народ или красные,
они нашли здесь что-нибудь? Древние руины, скажем?
- Нет, - Кайдесса машинально принялась водить пальцем по земле. - Но
мне помнится, они что-то искали. Еще до того, как они обнаружили, что мы
способны освободиться от действия машин, они рассылали охотничьи группы в
разные стороны. Когда охотники возвращались, их всегда расспрашивали, что
они видели на своем пути. Неужели они искали старые руины? Но какая польза
от нагромождения битых камней?
- От самих по себе камней никакой. Разве что знания о людях, которые
в древние времена строили города. Но вот то, что можно найти среди камней
- это ценно, очень ценно.
- Откуда ты знаешь, что можно найти среди них, Фокс? - удивленно
спросила Кайдесса.
- Да потому что мне доводилось видеть дома звездного народа, -
рассеянно заметил он.
Для него эти неприметные борозды на склоне дороги значили много. Он
должен, он просто обязан пройти по ней и выяснить все до конца.
- Ну давай, посмотрим сначала, куда этот путь нас заведет.
Не полагаясь на телепатическую связь, Тревис сунул пальцы в рот и
четырежды свистнул условным сигналом, изображая призыв маленького
пушистого существа - обитателя холмов. И через несколько секунд два
коричневых койота вынырнули откуда-то из-за валунов и выжидающе уставились
на человека. Тревис сосредоточенно, переводя взгляд с одного животного на
другого, попытался мысленно передать им свою просьбу.
Впереди могли лежать руины. Во всяком случае, он искренне надеялся,
что это так. Но по своему опыту он уже знал, что любые руины могут
оказаться опасной ловушкой для людей. И если в них вдруг обнаружатся
гориллообразные, койоты должны были предупредить его.
Словно по команде койоты развернулись и опрометью бросились прочь,
скрывшись за изгибом дороги. Кайдесса и Тревис неторопливо поднялись и
направились за ними.
Еще издали до них донесся шум падающей воды, и когда беглецы
завернули за небольшую скалу, перед ними открылся прекрасный вид
небольшого, но очень высокого водопада. Вздымались брызги, словно
беловатый туман висел над дорогой. Стало свежо и прохладно. Жаркие лучи
солнца искрились в миллиардах водяных бисеринок, висевших в воздухе,
создавая радужный полукруг. Тревис залюбовался этим великолепным зрелищем,
но неожиданно почувствовал в открывшейся перед ними картине что-то
странное и непривычное. Он даже не сразу понял, что в отличие от земных
радуг, золотистое небо Топаза поглощало желтые и оранжевые тона. Тревис
невольно глянул на Кайдессу, которая с удовольствием подставила ладони под
падающие капли, воздев руки словно языческая жрица. И когда кожа покрылась
мелкими блестящими капельками, она прижала ладони к лицу и довольно
рассмеялась.
Водянистый туман увлажнил камни, которые теперь скользили под ногами.
Тревис отстранил Кайдессу подальше от края провала к стене скалы, боясь,
как бы она не упала. Насколько он мог судить, дорога проходила под навесом
водопада и выходила на другую сторону реки. Однако под самой скалой
тропинка была слишком узка и ненадежна, мокрые камни предательски
скользили, поэтому им пришлось двигаться осторожно, шаг за шагом,
прижавшись к скале спиной. Когда же они наконец миновали опасное место, то
снова окунулись в радугу и водянистый мерцающий туман.
То ли природа, то ли древний зодчий тому виной, но чуть в стороне от
водопада обнаружилась небольшая впадина, заполненная кристально-чистой
водой. Тревис с удовольствием напился, так что даже зубы заломило. Он
наполнил флягу, а Кайдесса принялась умываться.
Она подняла к нему блестящее от капелек воды лицо и что-то
проговорила, но Тревис ничего не расслышал за шумом водопада. Тогда она
коснулась губами самого его уха и прокричала:
- Здесь место духов. Чувствуешь их силу, Фокс?
Какое-то мгновение он действительно что-то ощущал. Это был гигантский
водопой, нескончаемый поток бурлящей, чистейшей воды с гор. И для него,
сына апачей, рожденного в пустыне, это был дар духов, который невозможно
было воспринимать как само собой разумеющееся. А лишь как удачу,
ниспосланную путнику. Радуга... священный знак народа духов... В памяти
Тревиса ожили старые легенды.
- Я чувствую, - торжественно сказал он и кивнул, словно подтверждая
собственные слова.
Они двинулись дальше по высеченной в склоне дороге пока не наткнулись
на осыпь, перегородившую путь. Тревис быстро взобрался по осыпи, таща за
собой Кайдессу. Она неловко оступилась, упала и ободрала руки. Перевалив
через осыпь, они стали спускаться. Из-под ног покатились камешки,
поднялась пыль, оседая на лицах. Когда же они миновали это неожиданное
препятствие, и Тревис глянул вперед, то увидел небольшой участок ровной
дороги, за которым начиналась лестница. Он подошел к ней и внимательно
осмотрел. Полуразвалившиеся, древние ступени лестницы имели странную,
скошенную форму, словно она строились не для земных ног. Эта мысль и
скользнула у Тревиса, когда он начал неуверенно по ним спускаться. Идти
было весьма неудобно, ноги готовы были соскользнуть в любой момент,
поэтому они с Кайдессой ступали очень осторожно, держась за стены.
Лестница привела их к каменной арке, явно высеченной древними
мастерами, открывающей вход в туннель. Тревису даже показалось, что он
видит какое-то странное, иссеченное дождями и ветрами, изображение. Но
толком разглядеть его он так и не смог.
Проход вскоре вывел их к долине, и отсюда, с высоты горы, золотистый
туман, клубившийся над горизонтом, скрывал пейзаж словно полупрозрачным
покрывалом. Но сквозь него проступали неясные очертания каких-то строений.
Наконец-то Тревис нашел то, что искал. Однако в отличие от древних руин на
других планетах, этот город остался почти нетронутым.
Туман накатывался медленными волнами, то обнажая башни, то снова
скрывая их от постороннего глаза. В какую-то минуту Тревис разглядел
круглые окна, размещенные словно по углам ромбов на каждой стороне зданий.
Но он так же заметил, что никаких трещин в каменных кладках не было,
никакой растительности, никакой травы. Ничего того, что могло бы
подсказать возраст этого города. К тому же архитектура сооружений
разительно отличалась от того, что ему доводилось видеть на всех других
планетах.
Тревис ступил на ровную, ведущую к башням дорогу, выложенную зелеными
и желтыми плитами в шахматном порядке. Эти плиты, к их удивлению,
оказались совершенно нетронутыми временем. Только в одном или двух местах
ветром нанесло песок.
Башни и облицовка площадей были выстроены из того же зеленого камня,
что и плиты дороги. Он чем-то напомнил Тревису нефрит, если вообще нефрит
можно добывать в таких количествах, чтобы строить из него огромные здания.
Наликидью последовала за ними, и Тревис ясно слышал постукивание ее
коготков о плиты. Казалось, в этом городе стояла невероятная тишина,
словно сам воздух приглушал и поглощал любой звук. Ветер, сопровождавший
их весь день, остался там, в горах, за расселиной.
Однако здесь присутствовала жизнь, во всяком случае, Наликидью
сообщила об этом своей привычной манерой. Но койоты еще и сами не знали,
как отнестись к этой форме жизни. В них боролись настороженность и
любопытство. Самка, прищурившись, задрала морду и пристально уставилась на
одну из башен. Тревис и сам почувствовал чье-то присутствие, когда его
взгляд скользнул по круглым окнам.
Они располагались довольно высоко над землей, и как ни вглядывался
Тревис, он никак не мог найти входа в башню. У Тревиса мелькнула мысль: не
стоит ли ему поближе подойти к башне и внимательно осмотреть ее со всех
сторон в поисках входа. Низкий слоистый туман и сообщение Наликидью
вызвали в нем неприятные подозрения. Здесь, на этом открытом месте,
посреди дороги, он мог оказаться отличной мишенью для кого-то или чего-то
скрывающегося там, внутри башни.
Тишину неожиданно прорезал гулкий звук. Тревис от неожиданности
вздрогнул, и уже через секунду нож очутился у него в руке.
Двойной дуплет... громыхание... покатилось нарастающее эхо.
Кайдесса запрокинула голову и позвала. Ее клич взмыл вверх, словно
отталкиваясь от стен долины. Потом она пронзительно свистнула тем самым
свистом, которым она вызвала гориллоподобное существо, и ухватила Тревиса
за рукав, сияя от радости.
- Мои сородичи. Идем, это мои братья.
Она потянула его, а потом бросилась бежать без всякой опаски огибая
основание ближайшей башни. Тревис последовал за ней, боясь потерять ее в
густом тумане.
За тремя башнями вновь открылась площадь. В этот момент туман чуть
рассеялся, и они увидели вторую арку ярдах в двухстах впереди.
Непрекращающееся громыхание, казалось, словно магнитом притягивало к себе
Кайдессу. И Тревису ничего не оставалось делать, как следовать за ней.
Койоты, не отставая, бежали за ним ленивой трусцой.

8

Они прорвались сквозь последнюю завесу тумана в дикое переплетение
травы и кустов. Койоты возбужденно залаяли, но было уже поздно. Откуда-то
сверху на Тревиса свалилась широкая петля аркана, сшибла индейца с ног и
потащила за пустившейся в галоп лошадью.
Койот припал к земле и метнулся прямо на лошадь, стараясь вцепиться в
нее зубами. Тревис забарахтался в петле, пытаясь встать, в то время как
лошадь вскинулась на дыбы и, не обращая внимания на пытавшегося сладить с
ней всадника, заржала, отбиваясь от койота. Сквозь всю эту суматоху,
Тревис ясно услышал дикий, пронзительный крик Кайдессы. Но что она
кричала, он понять не мог.
Тревис привстал на колени и, кашляя от попавшей в горло поднявшейся
пыли, попытался напрячь мускулы и скинуть с себя аркан. Койоты метались
вокруг Тревиса, нападая на лошадей и не давая им возможности успокоиться.
Всадники, едва держась в седлах, так и не смогли воспользоваться арканами
и ножами.
Кайдесса, протиснувшись между лошадьми, подбежала к Тревису и
расслабила петлю. Ему наконец удалось как следует вдохнуть воздуха. Она не
переставала кричать, и хотя Тревис не понимал ни слова, он догадался, что
она кроет своих родичей на чем свет стоит.
Тревис поднялся на ноги как раз в тот момент, когда всадник,
поймавший его арканом, наконец сумел справиться с лошадью, успокоил ее и
спешился. Он подошел к ним, держа в руках конец аркана.
Монгол был дюйма на два ниже Тревиса, с моложавым лицом, хотя с
верхней губы свисали длинные, тонкие усы. Штаны были заправлены в высокие
сапоги красной кожи, а куртка расшита красочным рисунком, наподобие того,
что был у Кайдессы. Несмотря на жару, голову покрывала меховая шапка, тоже
разукрашенная ало-золотым орнаментом.
Не отпуская аркана, он подошел к Кайдессе, оглядел ее с ног до головы
и потом задал вопрос. Она нетерпеливо дернула за аркан у него в руках,
койоты заворчали, однако апач понял, что они больше не считали опасность
непосредственной.
- Это мой брат Хулагир, - бросила Кайдесса через плечо. - Ему
неизвестна твоя речь.
Хулагир не только не понимал. У него к тому же кончилось терпение. Он
вдруг дернул за аркан с такой силой, что Тревис чуть было не полетел
кубарем. Кайдесса же, вцепившись в веревку, принялась тянуть ее на себя,
кляня при этом брата. Услышав перебранку, приблизились и остальные
всадники и теперь наблюдали за странной сценой.
Благодаря попыткам Кайдессы перетянуть канат, Тревису удалось
расправить плечи и ослабить петлю. Не пытаясь освободиться, он стоял и
внимательно оглядывал подъехавших всадников. Их было пятеро, не считая
Хулагира. Поджарые мужчины, с обветренными лицами, узкоглазые,
обносившаяся одежда у троих была залатана кусочками кожи. Помимо изогнутых
мечей они имели на вооружении по два лука на каждого - длинный и короткий.
У одного из всадников была пика, из-под наконечника которой свисали
длинные пряди волос. Тревис оценил в них опытных воинов, но пришел к
выводу, что в равном бою апач не только может сразиться с монголом, но и
легко победить.
Апачи никогда не относились к безрассудным воинам, подобно шайенам,
сиу или команчам. Превыше всего апачами ценилась воинская мудрость, они
всегда оценивали шансы за и против, широко пользовались засадами,
ловушками и характером местности в качестве нападения и защиты. Пятнадцать
умелых воинов апачей во главе с вождем Геронимом в течение целого года
гоняли по полям пять тысяч мексиканских и американских солдат.
Тревис смутно помнил рассказы о Чингисхане, его блистательных
генералах, которые прошли через всю Азию до Европы, не проиграв ни единого
боя. Но то была война, питаемая неистощимыми людскими резервами безбрежных
степей. И он сомневался, что даже это людское море могло бы затопить
пустыни Аризоны, заселенные независимыми племенами индейцев, возглавляемые
такими вождями как Викторио, или Магнусом Колорадо. Правда, бледнолицым
удалось это сделать - благодаря превосходству в оружии и неумолимому бегу
времени. Но лук против лука, нож против меча, хитрость против хитрости -
вполне можно было бы потягаться...
Хулагир гневно отбросил аркан, а Кайдесса торжествующе повернулась к
Тревису, расслабила петлю и бросила ее на землю. Апач упругим шагом прошел
меж двух всадников и подобрал оброненный лук. Койоты последовали за ним, и
когда Тревис повернулся лицом к монголам, звери, прижимаясь к его ногам,
принялись теснить его назад, к арке.
Монголы развернули лошадей и теперь тоже смотрели на Тревиса, глядя
сверху вниз с совершенно невозмутимым видом. На их раскосых лицах нельзя
было прочесть никаких чувств.
Мужчина с пикой поигрывал оружием, как видно, размышляя: а не
проткнуть ли этого чужака. Но туг к Тревису пробилась Кайдесса, за пояс
таща за собой Хулагира.
- Я рассказала, что произошло между нами. И объяснила, что ты - враг
наших врагов. Будет замечательно, если вы все сядете вокруг костра и
поговорите по душам.
Вдали опять раздался приглушенный грохот барабана.
- Ты согласен? - полуутвердительно спросила она.
Тревис оглянулся. Он, наверное, мог бы успеть добраться до густого
золотистого тумана, который теперь покрывал зеленоватые каменные башни
города сплошной пеленой. Но апач подумал, что если только его клану и
монголам удастся заключить перемирие, то единственной реальной опасностью
останутся красные. Земная история убедительно доказывала, что война на два
фронта чаще всего оканчивается плачевно.
- Я согласен, но я понесу это, - он потряс луком, чтобы Хулагир мог
понять значение его слов. - И никаких арканов.
Сматывая веревку, Хулагир медленно перевел взгляд с лука на Тревиса и
затем, поняв слова, неохотно кивнул.
По приказанию Хулагира к Тревису подъехал мужчина с пикой. Он оттянул
ногу в стремени и подал апачу руку, приглашая его на коня. Тревис в одно
мгновение уселся за спиной монгола, Хулагир залез на своего коня, а
Кайдесса села позади брата.
Они поскакали. Тревис оглянулся и с удивлением увидел, что койоты,
которые так и стояли у арки, даже не двинулись с места. Апач махнул им
рукой и свистнул. Те не шелохнулись, провожая взглядами удаляющуюся группу
всадников. Потом, так и не ответив на его призыв, они развернулись и
исчезли в золотистом тумане. На какое-то мгновение Тревису страстно
захотелось спрыгнуть с лошади и побежать вслед за ними. И это желание
поразило его. Он даже не предполагал, что может настолько привязаться к
койотам и зависеть от них. Ведь Тревис считал, что он не относится к
людям, которые подчиняют свои желания и поступки мба'а, сколь бы разумными
они не казались. Мир был уделом людей, и койотам в нем не было места.
Через полчаса Тревис сидел в лагере монголов. Он насчитал пятнадцать
мужчин, с полдюжины женщин и двух детей. На взгорке, рядом с их юртами, не
так уж отличающимися от типи клана Тревиса, покоился примитивный барабан -
огромная шкура, натянутая на выдолбленный ствол. Рядом сидел длинный тощий
монгол в конусообразной шапке и красном балахоне с веревочным поясом, с
которого свисали крошечные черепа животных, отполированные куски камня и
резного дерева.
Именно его усилиями рокочущий гул прокатывался по всей округе,
напоминая взрывы. Были ли это какие-то сигналы, или просто ритуал, Тревис
не был уверен, хотя и догадывался, что барабанщик был, по всей видимости,
шаманом, а значит, обладал немалой властью среди монголов. Обычно им
приписывалась способность предсказывать будущее, а также связь с духами в
старые времена великих орд.
Тревис попытался оценить эту небольшую группу. Все они, как и апачи,
были молодыми и здоровыми. К тому же он заметил, что Хулагир занимает в
племени определенное положение, возможно, даже считается вождем.
После того, как отгремело последнее эхо, шаман спрятал палочки и
спустился к костру в центре лагеря. Он оказался несколько выше, чем его
соплеменники и худ до невозможности. Его вытянутое, худое лицо было
тщательно выбрито, а от природы изогнутые брови придавали ему странное
выражение, словно он на все в жизни смотрел скептически. Позвякивая своей
шаманской коллекцией на поясе, он приблизился к Тревису и принялся
внимательно рассматривать апача.
Тревис принял вызов, выдерживая дуэль молчания. В упор взглянув в
прищуренные, зеленые глаза, он понял, что если Хулагир и был вождем, то
этот шаман, в качестве советника, не уступал ему ни в мужестве, ни в
храбрости, ни в уме.
- Это Менлик, - Кайдесса сидела вместе с другими женщинами вдали от
костра, однако Тревис отчетливо расслышал ее комментарий.
Хулагир что-то недовольно проворчал на сестру, но это не произвело на
нее никакого впечатления. Она только ответила ему что-то задиристым тоном.
Но стоило шаману поднять руку, как они тут же прекратили свару.
- Ты - кто? - подобно Кайдессе, Менлик говорил по-английски с сильным
акцентом.
- Тревис Фокс из племени апачей.
- Апачей, - медленно, в раздумий повторил шаман. - Значит, ты с
запада. Американского запада.
- Ты много знаешь, человек, говорящий с духами.
- Вспомнилось. Временами приходят воспоминания, - вскользь рассеянно
заметил Менлик. - И как же апач нашел свою дорогу среди звезд?
- Так же, как и Менлик со своим народом, - высказался Тревис. - Вас
послали заселить эту планету, так же и нас.
- И много вас? - быстро спросил Менлик.
- А разве орда здесь малочисленна? Разве для заселения целого мира
достаточно послать одного, трех, десять человек? - отпарировал Тревис. -
Вы владеете севером, мы же - югом.
- И на них не действует машина! - воскликнула Кайдесса поодаль. - Они
свободны!
Менлик посмотрел на девушку и сдвинул брови.
- Женщина, не вмешивайся вдела мужчин. Держи свой болтливый язык за
зубами.
Кайдесса вскочила и, сердито топнув, подбоченилась.
- Я - дочь Голубого Волка. Мы все здесь воины - и мужчины, и женщины.
И так будет всегда, до тех пор, пока орда не станет свободно кочевать по
пастбищам огромных равнин. Эти апачи завоевали свою свободу. Пора бы
наконец понять это и хотя бы попытаться узнать: как же им это удалось.
Выражение лица Менлика не изменилось. Он только прикрыл глаза, когда
по монголам пробежал одобрительный шепоток. Многие понимали английский
достаточно хорошо, чтобы перевести сказанное Кайдессой для остальных.
Тревис удивился. У него мелькнула мысль, что все эти люди, теперь ведущие
полудикий образ жизни, когда-то были весьма образованными в европейском
понимании этого слова. Они даже владели языком народа, который считался
основным их врагом.
- Так значит, вы кочуете к югу от гор? - продолжил свои вопросы
шаман.
- Да, это так.
- Тогда как же ты оказался здесь?
Тревис равнодушно пожал плечами:
- Затем, зачем любой другой человек стремится путешествовать. Ведь в
нас заложено желание увидеть, что может лежать по ту сторону...
- ...или провести разведку перед выступлением воинов, - отрезал
Менлик. - Между твоими правителями и моими мира нет. Вы хотите забрать
наши пастбища и стада сейчас, или только думаете об этом?
Тревис ответил не сразу. Он обвел презрительным взглядом собравшихся
вокруг, изобразив на своем лице демонстративную усмешку.
- И это твоя орда, шаман? Пятнадцать воинов? Должно быть, многое
переменилось со времен Темучина, если вы скатились до такого.
- Да что ты можешь знать о Темучине, ты, человек без предков,
безродная собака с запада!..
- Что я знаю о Темучине? Он был вождем воинов, а не баб. И стал
великим Чингисханом, повелителем Востока. Но и у апачей тоже были свои
вожди, кочевник бесплодных степей. А я был среди тех, кто вихрем пронесся
сквозь две нации вместе с Викторио, который рассеивал противника, как
ветер развеивает пыль на дороге.
- Ты горазд болтать, апач... - в голосе шамана уже явно прозвучала
угроза.
- Я говорю как воин, шаман. Или ты настолько привык разговаривать с
духами, что уже позабыл, как разговаривают с мужчинами?
Тревис понимал, что своим ответом он раздражает шамана и вызывает в
нем гнев, но в то же время он надеялся, что правильно оценил характер и
темперамент этого народа. Отвечать им смело и открыто - единственный
способ произвести на них должное впечатление. Они не станут вести
переговоры со слабыми и малодушными, а Тревис, настолько сам мог судить, и
так уже во многом проигрывал в их глазах. У него не было лошади и
сопровождения, к тому же все его оружие составляли нож и лук со стрелами.
Он также понимал, что монголы, только недавно освободившиеся от мысленного
подчинения машинам и захватившие эту землю, пытались самоутвердиться, и
потому весьма подозрительно относились ко всему, что выходило за рамки
обыденного. Они ревностно охраняли покой своей земли, а он вторгся к ним в
лагерь и находился теперь среди них один, фактически беззащитный. Именно
поэтому Тревис видел единственный выход из создавшегося сложного положения
- утвердиться среди них как равный среди равных, а затем постараться
убедить их, что апачам и монголам имеет смысл заключить союз против
красных, которые контролировали лагерь среди северных прерий.
Менлик снял с пояса какую-то резную палочку и принялся размахивать ею
перед носом Тревиса, что-то бормоча про себя. Его это озадачило. Не могло
ли так получиться, что шаман слишком сильно углубился в собственное
прошлое и теперь искренне верил в свое сверхъестественное могущество? Или
же все это предпринималось лишь для того, чтобы произвести впечатление на
внимательно наблюдающую аудиторию.
- Ты что, призываешь на помощь своих духов, Менлик? Так знай же,
апачи дружат с га-н, духами не менее могущественными. Спроси Кайдессу, кто
охотился с Фоксом среди равнин?
Как это ни странно, слова Тревиса подействовали отрезвляюще. Менлик
прекратил махать палочкой и повернулся к Кайдессе.
- Он охотится с волками, которые думают как люди, - охотно пояснила
Кайдесса то, о чем шаман не мог спросить в открытую. - Они всегда уходили
вперед и предупреждали о малейшей опасности. Они не духи, а реальные
существа из плоти и крови.
- Любой способен научить собаку разным трюкам, - сердито сплюнул
Менлик.
- А что, разве простой пес может повиноваться командам, которые не
произносятся вслух? - задорно парировала Кайдесса. - Эти коричневые волки
появляются и садятся, смотрят прямо в глаза. И тогда он знает, что кроется
в их мыслях, а они знают, чего он хочет от них. Наши сторожевые псы такого
не умеют.
По лагерю снова прошелестел говорок. Менлик поморщился и повесил
палку обратно на пояс.
- Если ты человек власти, такого могущества, - проговорил он медленно
и с расстановкой, - тогда ты можешь в одиночку отправиться туда, где можно
разговаривать с духами, - в горы.
Менлик обернулся и что-то бросил через плечо на своем языке. Одна из
женщин поднялась и нырнула в юрту, а через несколько секунд появилась
снова, неся в руках полный бурдюк и чашу, вырезанную из рога. Кайдесса
приняла рог и подставила его под льющуюся из бурдюка белую жидкость. Затем
она с поклоном преподнесла чашу Менлику, который, что-то скороговоркой
проговорив, закрутился вокруг самого себя, опытными движениями проливая по
капле на землю. Затем он сделал глоток и передал рог Тревису.
Апач почувствовал тот же самый кисловатый запах, как и у мешка,
который они нашли, когда преследовали Кайдессу. Откуда-то неожиданно
всплыло воспоминание, и он понял, что ему дали - кумыс, забродившее молоко
кобылиц, бывшее и вином, и водой степей.
Он заставил себя отпить. С непривычки кумыс показался ему просто
отвратительным, и он тут же передал рог обратно Менлику. Шаман опустошил
чашу одним глотком и церемония на этом закончилась. Он жестом подозвал
Тревиса к огню, ткнув рукой в сторону казана на углях.
- Отдыхай... ешь, - бросил он.
Сгущалась ночь. Тревис сел на траву, скрестив ноги, и расслабился. Он
мысленно прикинул, как далеко за это время ушел Цуай. Вероятно, сейчас
юноша уже перешел через перевал, и теперь спускается с гор по их южным
склонам. Ему еще остается полтора дня пути, прежде чем он доберется до
лагеря апачей. Но это если он поторопится, конечно. Правда, у Тревиса на
этот счет даже не возникало сомнений. Цуай был смышленым и обязательным
юношей, и выполнит данное ему поручение несмотря ни на что. Кроме того,
Тревиса тревожили койоты. Сейчас он представления не имел, где они и что
делают. Но самому ему, по всей видимости, придется остаться на ночь в этом
монгольском лагере. Если же он попытается уйти, то вызовет совершенно
ненужную подозрительность своих хозяев, что может сорвать переговоры.
Однако все эти проблемы не требовали срочного решения. Сейчас было
куда важнее немного отдохнуть и поесть. Только теперь Тревис почувствовал
неистовый голод. Не обращая внимания на едкий дымок, поднимавшийся от
углей, он подсел поближе и принялся вылавливать большие жирные куски мяса
из казана, пользуясь широким лезвием охотничьего ножа. Монголы ели вместе
с ним, о чем-то тихо переговариваясь на своем языке. Совсем стемнело, и
уже через несколько минут все небо было усыпано яркими звездами, взошла
желтая луна, наполняя мир золотистым светом, затем поднялась и зеленая,
быстро катясь по иссиня-черному куполу. Наевшись, Тревис жевал уже лениво
и медленно, его одолевала сонливость и расслабленность, тихий незнакомый
говор действовал успокаивающе. Он бросил взгляд в сторону женщин. Кайдесса
сидела среди них, о чем-то весело болтая и даже не обращая на него
внимания. По всей видимости, испытания еще не закончились, мелькнуло у
него в голове. И действительно, когда Тревис, наевшись досыта, отсел от
костра, шаман подошел к нему и медленно опустился рядом.
- Кайдесса сказала мне, что когда она попала под чары машины, ты не
ощутил ее цепей, - начал он осторожно.
- Те, кто правят вами, - не мои хозяева. Узы, которые они наложили на
вас, не сковывают моей свободы, - Тревис искренне надеялся, что его слова
- чистая правда, и то, что утром на него не подействовал зов машины, не
было чистой случайностью.
- Это возможно, ибо я и ты слишком разные, в наших жилах течет разная
кровь, - сказал Менлик. - Скажи, как же вам удалось избежать собственных
уз?
- Машина, которая держала нас в плену, сломалась, - ответил Тревис
полуправдой.
Менлик со свистом втянул воздух.
- Машины! Всегда машины! - воскликнул он хрипло. - Вещи, которые
сидят в голове человека и заставляют его действовать против воли - это все
козни шайтана! Есть машины, апач, которые тоже надо сломать!
- Словами им не повредить, - указал Тревис.
- Только глупец мчится навстречу смерти без надежды нанести
единственный удар, - возразил Менлик. - Величайшее безрассудство -
выступать с саблями и луками против оружия, плюющегося огнем и убивающего
быстрее, чем грозовая молния! И всегда машины, действующие на мозг, могут
заставить человека опустить свой нож и стоять беспомощно до тех пор, пока
на него не наденут ошейник раба.
Тревис решился наконец задать вопрос, который давно уже вертелся на
кончике языка:
- Я знаю, что они могут привезти машину в горы, и я видел ее влияние
на Кайдессу. Но ведь в холмах много мест, где можно устроить засаду, - он
помедлил и добавил. - Достаточно поместить в засаде тех, на кого эти
машины не действуют. И мы захватим машину. Но только скажи мне, много ли
таких устройств у красных?
Костлявая рука шамана нервно перебирала фигурки на поясе. Затем
улыбка медленно растянула его губы.
- В этом казане, апач, варится хорошее мясо, жирное, вкусное, как раз
то, что нужно, чтобы заполнить пустой желудок. Люди, которым машина не
страшна, будут ждать в засаде. Отлично. Но не следует забывать и о
приманке, хитроумнейший из хитроумных. Никогда еще те, другие, не заходили
далеко в горы. Их флайеры не могут долететь сюда, а путешествовать на
конях они опасаются. Бегство Кайдессы рассердило их, но даже потеряв
терпение, они не стали удаляться слишком далеко, иначе вы бы не ушли так
легко. Да, нужна приманка, хорошая приманка.
- А может, приманкой сделать мысль, что за горами появились
незнакомцы?
Менлик вынул жезл и принялся его задумчиво крутить в руках, водя
пальцами по узорам. Его улыбка исчезла с тощего лица, но затем он вдруг
бросил короткий взгляд на Тревиса.
- Скажи, ты восседаешь на подушках, как хан в своем племени, вождь?
- Я восседаю как воин, к словам которого прислушиваются, - Тревис
надеялся, что по крайней мере отчасти это правда. Сумеют ли Осторожный
Олень со своими единомышленниками удержать власть в руках к его
возвращению, в этом он совсем не был уверен.
- Надо поразмыслить и собрать совет, - медленно произнес Менлик. - В
твоей идее есть притягательность. Да, над этим действительно стоит
подумать, вождь.
Он поднялся и медленно отошел в темноту. Тревис повернулся к костру,
глядя на догорающие угли. Он очень устал и не хотел оставаться в лагере.
Но не мог же он обойтись без отдыха, в котором так нуждалось тело. На
следующее утро ему понадобится свежая голова. Он взглядом поискал
Кайдессу, но таксе и не нашел. Большинство женщин ушло спать, разбредясь
по юртам. Его же никто не приглашал. Впрочем, навязываться он и не
собирался. Тревис поднялся, походил по лагерю, внимательно приглядываясь к
людям и обстановке, а затем выбрал для себя укромное местечко под
низкорослым кустом и улегся под него, подложив колчан со стрелами под
голову вместо подушки. Какое-то время возбуждение и воспоминания дня
мешали ему заснуть. Он думал о Кайдессе, ее брате, шамане и будущем союзе
с монголами, но постепенно мысли начали путаться, и сам того не заметив,
Тревис все-таки уснул.

9

Тревис сидел на земле, прислонившись спиной к выступу скалы.
Прохладный ветерок обдувал лицо, теребил волосы и холодил кожу. Солнце
стояло почти в зените. Тревис приподнял руку с небольшим блестящим диском
на ладони, и поставил его под лучи солнца. Он подавал боевой сигнал, как
подавали его древние предки. Если Цуай благополучно добрался до лагеря - а
Тревису хотелось верить в это, - и если Осторожный Олень выслал
наблюдателя на тот высокий пик далеко на юге, то они наверняка заметят
этот сигнал Тревиса и поймут, что он возвращается, но не один, а в
сопровождении чужаков.
Затем он стал поджидать ответ, рассеянно полируя металлическое
зеркало о рукав рубашки. Зеркала были прекрасным средством для подачи
сигналов, в отличие от дымов, которые выдают слишком уж много. Цуай уже
должен был вернуться...
- Чем это ты занят?
К нему взобрался Менлик. Его шаманский балахон был подпоясан ремнем,
и теперь обнажились черные кожаные штаны, расшитые богатым узором. Вместе
с Тревисом в путешествие отправились Кайдесса и Хулагир. Монголы
по-прежнему относились к апачу настороженно, поэтов большой лошади ему не
предложили, однако и пешим не оставили, дав ему маленького пони.
- Э-э-э...
Впереди мелькнула вспышка света. Одна, две, три вспышки, пауза, еще
две. Его заметили. Осторожный Олень отрядил вперед разведчиков. И зная
опыт и умение собственного народа, Тревис понимал, что монголы ни за что
не догадаются, что их к месту встречи незримо будут сопровождать апачи,
если только сами они не захотят показаться гостям. Ему удалось
договориться, чтобы встречу назначили не в лагере апачей, а на нейтральной
территории. Еще не пришло время монголам узнать, насколько малочисленно
племя индейцев.
Тревис несколько раз открыл и накрыл ладонью металлический диск.
Менлик с любопытством следил за его манипуляциями.
- Ты таким образом разговариваешь со своим народом, да? -
поинтересовался он.
- Именно так.
- Неплохая придумка, стоит запомнить. У нас есть барабан, но его
слышат все, у кого есть уши. Это же только для глаз тех, кто знает и ждет.
Да, хорошая мысль. Твои вожди, они встретятся с нами?
- Да, они ждут уже, - подтвердил Тревис.
День подходил к середине, и жара, многократно отражавшаяся от скал,
нависала свинцовым одеялом, придавливая и мешая дышать. Монголы,
непривычные к жаре, скинули куртки, завернули края меховых шапок и на
каждой остановке передавали из рук в руки бурдюк с теплым, не утолявшим
жажду кумысом. По их разгоряченным лицам катились струйки пота, они дышали
с трудом и тяжело. Однако Тревис переносил жару куда лучше, поэтому
сохранял ясный ум и держал себя в руках. Вот только мохнатые лошаденки
брели, понурив морды и выискивая тропинку где-нибудь в тени. Они прошли
сквозь расселину, которая привела их в глубокий каньон, а Тревис,
оглядываясь по сторонам, пытался заметить разведчиков апачей, который
должны были их уже встречать. К тому же он не раз уже подумывал о койотах.
Он был так уверен, что когда утром они тронутся из лагеря монголов, звери
присоединятся к небольшому отряду. Но этого не произошло, и теперь Тревис
не на шутку беспокоился за своих четвероногих друзей.
Ему не удалось заметить следов койотов, он не ощущал и тени их
телепатического присутствия. Почему они бросили его столь внезапно сразу
после нападения монголов, почему они теперь прятались, он не имел ни
малейшего представления. Однако в душе он надеялся, что когда они
доберутся до лагеря апачей, то койоты окажутся ухе там.
Мохнатые лошадки брели уныло и лениво. Они спустились на дно каньона
и теперь плелись по песку, преодолевая стену жары, которая, казалось,
здесь превратилась во что-то вполне ощутимое и осязаемое. Все дышали
тяжело и шумно, как загнанная охотничьими собаками дичь. И тут Тревис
впервые заметил то, что давно уже искал взглядом. Впереди вверху, на стене
каньона он зафиксировал какое-то смутное движение. Индеец сразу же поднял
руку, второй рукой попридержав за повод лошадь. И тут же на стене
показалась целая цепь апачей с луками и стрелами наготове. Они словно
возникли из пустоты - молчаливые, зоркие воины пустынь.
Кайдесса вскрикнула от неожиданности, пришпорила лошадку и
поравнялась с Тревисом.
- Ловушка! - ее раскрасневшееся от жары лицо побагровело от гнева.
Тревис медленно улыбнулся.
- А ты чувствуешь на своих плечах аркан, дочь Волка? - произнес
Тревис с расстановкой. - Тебя тащат сейчас по песку?
Она открыла рот и опять закрыла, рука с поднятой плетью опустилась.
Тревис оглянулся. Хулагир держал руку на рукояти сабли, а взгляд
прищуренных глаз так и бегал по цепочке лучников. И только Менлик сидел
совершенно спокойно на своей лошади, не выказывая никаких видимых эмоций.
- Едем дальше, - и Тревис махнул рукой вперед.
Так же внезапно, как и появились, лучники исчезли. Большинство из них
уже торопились к месту встречи, которое выбрал Осторожный Олень.
Лошадь Тревиса вскинула голову, тихо заржала и прибавила скорости,
учуяв где-то впереди небольшой оазис с родниковой водой. Такие островки
жизни иногда попадаются среди гор.
Менлик и Хулагир погоняли своих лошадей до тех пор, пока не догнали
Кайдессу и Тревиса. Зеленые кусты впереди манили лошадей своей свежестью,
и они потрусили еще быстрее. Вскоре они въехали в ответвление каньона, где
затаилось небольшое озеро с водой, поросшее травой и кустарником. На
противоположной стороне водоема стоял, скрестив руки на груди, сам
Осторожный Олень. Кроме ножа на поясе, другого оружия у него не было. Но
за спиной стояли Деклай, Цуай, Нолан, Манулито. По расчетам Тревиса Деклай
и Манулито были единомышленниками, во всяком случае, когда он покидал
лагерь. На лестнице прошлого, по образному выражению Осторожного Оленя,
они оба застряли где-то на полпути. Нолан был осторожным и молчаливым
воином, высказывался редко, и потому его мнение Тревис навряд ли мог
предсказать. В Цуае же он не сомневался: тот всегда поддержит Осторожного
Оленя.
Подобный выбор представителей для переговоров был наиболее
соответствующим предположениям Тревиса. Да и нелепо было рассчитывать на
делегацию, составленную целиком из тех, кто с готовностью желал бы
расстаться с прошлым, навеянным редаксом. Тем не менее Тревиса совсем не
обрадовало присутствие здесь Деклая.
Тревис спешился и конь с жадностью сунул морду в бассейн.
- Это, - Тревис вежливо указал подбородком, - Менлик, тот, кто
разговаривает с духами... Хулагир, сын вождя... и Кайдесса, дочь вождя.
Это кочевники с севера, - он все это произнес по-английски. Затем
повернулся к монголам и объявил: - Осторожный Олень, Деклай, Нолан,
Манулито, Цуай, - он перечислил их всех, - посланы выслушать и говорить от
имени апачей.
Позже, когда обе группы расселись лицом друг к другу, Тревису вдруг
пришла в голову мысль: а можно ли вообще достичь согласия в такой
разношерстной группе, как эта. Деклай даже отсел подальше, словно боялся
заразиться, а на его лице было написано такое равнодушие и отчужденность,
что за ними Тревис сумел прочитать лишь недоверие и антагонизм к чужакам,
пришедшим из-за гор.
Он заговорил первым, пересказывая свои приключения, с того самого
момента, как расстался с Цуаем. Он говорил по-английски, чтобы и монголы
могли понять его речь. Апачи слушали с непроницаемыми выражениями лиц.
- И что же нам делать с этими людьми? - встревоженно спросил Деклай,
когда Тревис закончил свой рассказ.
- Положение складывается такое, - осторожно подбирая слова, начал
Тревис. - Пинда-лик-о-йи, которых мы называем красными, не хотят жить бок
о бок с теми, кто не разделяет их взглядов. У них есть машины, по
сравнению с которыми наши луки - игрушки ребенка, а ножи - ржавые обломки.
Но их машины не убивают, они порабощают, лишая человека воли. Когда они
узнают о том, что за цепью гор живут другие, то обязательно придут сюда и
устроят охоту на нас.
Деклай хищно улыбнулся.
- Земля велика, и мы знаем ей цену. Пинда-лик-о-йи нас не найдут...
- Если бы они во всем полагались на глаза, то, может быть, и не нашли
бы, - отозвался Тревис. - А вот машины - совсем другое дело.
- Машины! - сплюнул Деклай. - Куда не повернись, все эти машины... Ты
только об одном и твердишь. Похоже, тебя прямо-таки околдовали эти
проклятые машины, которых никто не видел. Никто из нас не видел! -
поправил он сам себя.
- Именно машина перенесла нас сюда, - заметил Осторожный Олень. -
Вернись в лагерь, взгляни на звездолет, и попробуй припомнить: знания
пинда-лик-о-йи гораздо больше наших, когда дело касается металла. Машины
перенесли нас дорогой звезд, и в клане нет следопыта, который смог бы
отыскать эту дорогу... Но я хотел бы спросить вот что: есть ли у нашего
брата план?
- Тех, кого зовут красными, - отозвался на подсказку Тревис, - их
немного. Быть может, позднее их станет больше. Слышал ли ты что-нибудь по
этому поводу? - спросил он у Менлика.
- Нет, нам многого не говорили. Мы жили отдельным стойбищем, и никто
не приближался к Небесной Лодке без позволения. У них есть могучее оружие,
в противном случае они все уже давно были бы мертвы. Ибо немыслимо для
человека делить пищу, степи и безмятежно спать под одним небом с тем, кто
является убийцей его брата.
- Значит, они убили многих среди твоего народа?
- Да, они - убийцы, - коротко отозвался Менлик.
Кайдесса пошевелилась и что-то прошептала на ухо брату. Хулагир
вздернул голову и быстро заговорил:
- Что он говорит? - потребовал объяснения Деклай.
Девушка ответила:
- Он говорит о нашем отце, который помог бежать троим, и позже был
убит в назидание остальным, поскольку он был нашим "белобородым" ханом.
- И мы все поклялись собственной кровью, что они тоже умрут, -
добавил Менлик. - Но вначале мы должны вытряхнуть их из раковины Небесной
Лодки.
- В этом-то и проблема, - пояснил Тревис для своих сородичей. - Нам
надо как-то выманить этих красных из их лагеря. Когда они отправляются в
экспедицию, то обязательно прихватывают с собой машину для управления
мыслями. Но она контролирует только монголов, а на нас никакого действия
не оказывает.
- И снова я спрашиваю: какое нам до этого дело? - нетерпеливо вскочил
на ноги Деклай. - Эта машина не может нас поработить, и мы способны
разбить наши лагеря где угодно, там, где никакие пинда-лик-о-йи не смогут
нас найти.
- Мы не неуязвимы. Мы не знаем степень воздействия этих машин. Негоже
восклицать "докса-да" (это не так), коль неизвестно, что может прятаться в
типи врага.
К своему облегчению, Тревис заметил согласие с его словами на лицах
Цуая, Нолана и Осторожного Оленя. С самого начала у него не было надежды
хоть как-то убедить Деклая. Он мог полагаться лишь на то, что будет
принята воля большинства. Это восходило к древнейшей, заложенной испокон
веков традиции престижа у апачей. Вождь - нантан - обладал го'нди - особой
властью в качестве дара со дня рождения. Обычный апач мог иметь власть над
лошадьми, скотом, мог иметь дар накапливать богатства, и, следовательно,
делать щедрые подарки, то есть быть икаднтлизи - богачом, выразителем воли
в качестве представителя целых семей. Но не существовало у апачей
наследных вождей или даже неограниченных правителей внутри клана. Нагунлка
- дант'ан, или военный вождь, вел только по тропе войны, и не было у него
голоса в делах клана, за исключением только тех вопросов, которые касались
военных приготовлений.
Терпеть раскол в своих рядах сейчас - это могло смертельно ослабить
их маленький клан. Деклай и его сторонники имели право отделиться, и никто
не мог им в этом воспрепятствовать, так гласили племенные законы.
- Мы подумаем об этом, - осторожно заключил Осторожный Олень и повел
рукой. - Здесь есть пища, вода, пастбище для коней, лагерь для наших
гостей. Они подождут здесь, - он перевел взгляд на Тревиса. - Ты тоже
подождешь с ними. Фокс, поскольку ты уже успел с ними близко
познакомиться.
Тревис хотел было возразить, но тут же признал мудрость Осторожного
Оленя. Союз с монголами должен предложить незаинтересованный человек. Если
бы это сделал он, Тревис, наверняка многие воспротивятся. Пусть Осторожный
Олень сам поговорит с кланом, и тогда союз станет свершившимся фактом.
- Хорошо, - согласился Тревис.
Осторожный Олень внимательно посмотрел на солнце, потом на выросшие
тени, прикидывая время, а затем произнес:
- Мы возвратимся утром, когда тень ляжет здесь, - он носком мокасина
провел линию на мягком песке, затем, не прощаясь, повернулся и повел всех
остальных прочь.
- Твой вождь, этот самый? - спросила Кайдесса, показывая вслед
Осторожному Оленю.
- К нему очень прислушиваются в совете, - отозвался Тревис. Он
принялся раскладывать костер, к которому потом подтащил освежеванного
теленка жабьемордого животного, которого оставили охотники специально для
них. А Менлик присел на корточки у самого бассейна и принялся пить, сложив
руки пригоршней. Хулагир отгонял лошадей подальше на пастбище, а Кайдесса,
взяв на себя женские обязанности, принялась резать свежее мясо.
Менлик запрокинул голову и, прищурившись, посмотрел против солнца.
- Понадобится много уговоров, чтобы убедить этого низенького, -
заметил он. - Ему не нравимся ни мы, ни твой план. Такие есть и в нашей
орде, - он стряхнул воду с пальцев. - Но я знаю одно, Человек, Который
Зовет Себя Лисой, что если мы не объединимся, никакой надежды одолеть
красных не останется. Мы просто блохи перед ними, и нас попросту раздавят,
- и он похлопал себя по колену, демонстративно и многозначительно.
- Я тоже в этом не сомневаюсь, - признался Тревис.
- Давай же надеяться, что наши сородичи будут столь же мудры, как и
мы, - сказал Менлик, улыбаясь. - Ну, а поскольку повлиять на их решение мы
никак не можем, у нас как раз остается время для отдыха.
Сразу после обеда шаман улегся спать, пережидая жару. Хулагир
принялся бродить по каньону, то обтирая лошадей, то останавливаясь и
разговаривая с Кайдессой. Тревис чувствовал, что сын хана чем-то очень
обеспокоен, но чем, понять было трудно. И те косые взгляды, которые он
время от времени бросал на Тревиса и тут же отворачивался, начинали
тревожить апача.
Тревис уселся в тенечке и сквозь полудрему старался не терять из виду
трех монголов. Он не хотел думать о том, что сейчас происходит в лагере,
переключив свои мысли на башни древнего города. Хранили ли эти здания
сокровища, подобные тем, которые собрали для них крылатые люди на другой
планете. Те люди, для которых он потом придумал невиданное там оружие -
духовую трубку, стрелявшую дротиками. Они передали экспедиции массу
артефактов, рассказавших о жизни древней цивилизации. И там же они
натолкнулись на богатую библиотеку кассет, одна из которых и привела их на
этот мир.
Но даже если бы удалось найти подобные кассеты в одной из этих башен,
не было способа ими воспользоваться. Звездолет валялся разбитый на горном
склоне. Разве что там найдутся другие вещи! От этой мысли Тревис даже
невольно дернулся. Эх, если бы только он был свободен...
Он дотянулся до плеча Менлика, который лежал рядом. Шаман тут же
проснулся, жмурясь, словно кошка.
- Что случилось?
Какое-то мгновение Тревис колебался, сожалея, что поддался порыву. Он
представления не имел, сколько Менлик помнит о настоящем. И он сам
мысленно кисло усмехнулся подобной фразе - "помнит о настоящем". Людям,
заброшенным в расовое прошлое, настоящее казалось куда как менее реальным.
Но поскольку Менлик все-таки сохранил знание английского, Тревис надеялся,
что на лестнице прошлого он застрял не так уж далеко.
- Когда мы с Кайдессой встретились с вами, это случилось неподалеку
от одной долины, - и Тревис скупыми словами описал ее. Он по-прежнему не
решался заговорить прямо, но кочевье монголов находилось невдалеке от
башен, и они наверняка о них знали. - Внутри долины здания... очень
древние.
Менлик окончательно проснулся. Он сел и принялся играть своим жезлом.
- Это есть или было местом невероятной мощи. Фокс. Я знаю, что ты
сомневаешься в моем родстве с духами и властью, которую они приносят. Но
когда к человеку приходит опыт, то он уже не станет идти против того, что
чувствует здесь и здесь, - его длинные пальцы коснулись лба и груди. - Мне
тоже пришлось пройти по каменным тропам той долины. И я слышал шепот...
- Шепот?
Менлик рассеянно покрутил жезл.
- Чрезвычайно тихий шепот, который немногие способны уловить.
Доносится, словно жужжание насекомого, и нельзя разобрать никаких слов.
Да, это место великого могущества!
- Это место, которое необходимо исследовать!
Менлик невозмутимо продолжал играть жезлом, не отрывая от него
пристального взгляда.
- Сомневаюсь я в этом. Фокс. Воистину сомневаюсь. Ведь как бы мы ни
чувствовали, это не наш мир, и здесь вполне может найтись нечто, для кого
или чего наше присутствие нежелательно.
Шаманские штучки? Или он действительно чувствовал нечто странное, что
невозможно описать земным языком? Полной уверенности у Тревиса не было, но
он знал, что когда-нибудь вернется в долину и убедится в этом сам.
- Послушай, - сказал Менлик, придвигаясь ближе, - я понял, что ты
побывал в самом первом звездолете, который пронес вас по древним тропам
звезд. Тебе приходилось видеть нечто подобное?
Он принялся рисовать кончиком жезла на мягкой земле. Кем бы там
Менлик ни был в настоящем, перед тем, как превратиться в шамана орды, в
нем пропадал отменный художник. Несколькими штрихами он создал на земле
яркий, отчетливый рисунок.
Это был человек или, по крайней мере, фигура, напоминающая человека,
- округлый, слегка великоватый для его комплекции череп был гол, одежда в
обтяжку подчеркивала худобу конечностей. Существо обладало огромными
глазами, маленьким ртом и носом, и все эти черты лица группировались
внизу, опять-таки подчеркивая огромность черепной коробки. Тревису
почудилось что-то знакомое.
Это не летающие люди с одной из планет, и уж точно не ночные
гориллообразные существа. Однако Тревис был уверен, но ему уже где-то
приходилось встречать подобный портрет. Он закрыл глаза и,
сосредоточившись, попытался представить себе как бы эта фигура могла
выглядеть воочию.
Похожая голова с бледной кожей словно из тонкой бумаги лежала на
тонкой, немощной руке, обтянутой синим рукавом. Эта картина с невероятной
ясностью всплыла в его памяти и он начал лихорадочно соображать, где же он
мог такое видеть.
Апач не смог сдержать восклицания, когда наконец он вспомнил все в
мельчайших деталях. Пустой звездолет, который они нашли в прошлом, и в нем
мертвец, который все еще сидел за пультом управления. Тот самый
инопланетянин, который установил навигационную кассету, ставшую виновницей
их невольного путешествия по дорогам забытой империи...
- Где?! Когда ты его видел? - апач схватил Менлика за руку. Тот
обеспокоенно повел бровями.
- Он представился в моем воображении, когда я был в долине. Я почти
увидел его лицо в одном из окон. Но не уверен, что это было на самом деле.
- Некто из давних-давних времен. Один из тех, кто однажды владел
ключами от звезд, - ответил Тревис. Неужели они еще сохранились здесь?
Остатки цивилизации, процветавшей десятки тысяч лет назад? Как узнать,
оставались ли и теперь на Топазе эти яйцеголовые, столетия назад столь
безжалостно преследовавшие красных, отважившихся ограбить их поврежденные
корабли?
Ему припомнилась история бегства Росса Мэрдока от этих инопланетян в
далеком прошлом Европы, и он содрогнулся. Мэрдок отличался отличной
физической закалкой и железными нервами, но его рассказ о собственном
бегстве навеял ужас на Тревиса. Ну что могла противопоставить им горсточка
примитивно вооруженных и примитивно мыслящих землян?..

10

- Дальше этого места, - Менлик остановился на самом краю обрыва,
предостерегающе подняв палец, - дальше этого места никто не двинется.
- Но ты же говоришь, что кочевье твоего народа расположено в степях,
- удивился Джил-Ли.
Он стоял на одном колене, обшаривая горизонт в полевой бинокль,
который они нашли на звездолете. Затем он передал бинокль Тревису. Ничего
не было видно, кроме отдельных рощиц вблизи подножия холмов.
Стояло раннее утро. Монголы-проводники помогли им миновать перевал
коротким путем, и теперь они стояли на склоне гор, глядя на далекие
равнинные земли, над которыми красные имели полный контроль.
Встреча двух вождей вылилась в компромисс. С самого начета Тревис
прекрасно понимал, что шансы убедить всех членов клана в верности своего
плана слишком малы. Даже желание выслать разведку натолкнулось на
сопротивление Деклая и его сподвижников.
- Дальше этого места, - повторил Менлик, - они всегда настороже, и
уже здесь способны управлять нами с помощью машин.
- А ты как думаешь? - Тревис передал бинокль Нолану.
Если у них и появится вождь, то именно такой, как Нолан. Высокий,
худощавый, сдержанный и спокойный, он как раз подходил для такой роли.
Нолан подрегулировал окуляры и принялся не спеша осматривать огромные
пространства равнин. Внезапно он застыл словно окаменев. Рот сжался в
тонкую линию.
- В чем дело? - спросил Джил-Ли.
- Всадники. Два... четыре... пять и еще что-то... в воздухе.
Менлик дернулся, схватил Нолана за руку и потащил его вниз.
- Флайер. Все назад! - он, не переставая тянуть Нолана за собой, даже
ткнул Тревиса одной ногой. Стоявшие вокруг апачи изумленно наблюдали за
всем происходящим. Шаман выпалил что-то на своем родном языке, а потом,
взяв себя в руки, заговорил по-английски.
- Это охотники, а с ними машина для контроля. Либо кто-то сбежал,
либо они хотят найти наше горное кочевье.
Джил-Ли вопросительно глянул на Тревиса.
- Ты ничего не почувствовал, когда женщина попала под действие чар
этой машины?
Тревис отрицательно покачал головой. Джил-Ли кивнул, затем сказал
шаману:
- Мы останемся здесь и будем наблюдать. Но поскольку для тебя это
плохо, то уходи. Мы встретимся с тобой близ башен города инопланетян.
Согласен?
Тревис обратил внимание на выражение лица шамана. На нем отразилось
не то недовольство, не то раздражение тем, что ему приходится отступать, в
то время как остальные останутся и будут наблюдать за врагами. Но все-таки
Менлик тихо хмыкнул в знак согласия, как видно, здраво рассудив о
возможных последствиях, и быстро скользнул вниз по осыпи. Он подошел к
Хулагиру и Лотчу и предупредил их об опасности на своем родном языке. Они
сели на лошадей, и через несколько секунд послышался дробный стук копыт.
Они возвращались в свой лагерь.
Апачи рассредоточились и притаились. Вскоре даже и без бинокля стало
видно приближающуюся партию охотников - пятеро всадников, четверо из них -
в монгольской одежде. Зато пятый обладал фигурой столь странной формы, что
Тревису она напомнила набросок Менлика на песке. В бинокль он разглядел,
что за плечами пятого всадника висел ранец, а на голове - большой шлем.
- Над ними летит геликоптер. Другая модель, не такая, как наши, -
заметил Нолан.
На Земле они были знакомы с вертолетами. Многие апачи даже летали на
них. Но Нолан прав, этот вертолет несколько отличался от тех, которые им
доводилось видеть.
- Монголы говорят, что эти флайеры далеко в горы не залетают, -
задумчиво произнес Джил-Ли. - Вероятно, это объясняет присутствие того, на
лошади. Он может заехать туда, куда им не долететь.
Нолан притянул к себе лук.
- Если эти красные во всем полагаются на свои машины, их можно
ошеломить внезапностью.
- Не спеши! - сорвалось у Тревиса.
Нолан изумленно покосился на него, а Джил-Ли хмыкнул:
- Наш путь не так темен, младший брат. Мы не нуждаемся в твоем
факеле, чтобы освещать каждый новый шаг.
Тревис смолчал, понимая справедливость замечания. С его стороны было
бы глупо считать, будто только он один знает способ справиться с врагами.
И он, продолжая прятаться за камнем, наблюдал за всадниками, которые
вскоре скрылись в ложбине к западу от них. Флайер принялся выписывать
широкие круги в небе, осматривая не только часть равнины, но и склоны
предгорий. Похоже, он напрямую связывался со всадниками и помогал им
обследовать местность.
Тревис пошевелился.
- Они направляются прямо в лагерь монголов, словно в точности знают,
где он находится.
- Может быть, и так, - откликнулся Нолан. - Что мы знаем об этих
монголах? Они же сами признали, что красные в любой момент могут
заарканить их волю. Может, это уже и произошло. Вот что я вам скажу,
давайте убираться отсюда обратно, - и словно подтверждая свои слова, он
сунул Джил-Ли бинокль и стал быстро спускаться по склону.
В какой-то степени Тревис мог оценить мудрость предложения Нолана, но
он был убежден, что отступить сейчас означает получить лишь недолгую
отсрочку. Рано или поздно апачам придется противостоять красным, и если
они могут вмешаться сейчас, пока враг поглощен своими внутренними
проблемами, то тем лучше.
Джил-Ли последовал за Ноланом, но в Тревисе словно что-то
взбунтовалось. Он продолжал наблюдать за кружащим флайером. Если тот
облетал район действия всадников, то они либо остановились, либо
обыскивали сравнительно небольшой участок. Тревис неохотно спустился по
склону во впадину, где его уже ждали Джил-Ли с Ноланом. Цуай, Льюп и Роп
стояли несколько поодаль, словно ожидая приказа своих старших.
- Было бы неплохо, - задумчиво проговорил Джил-Ли, - если бы нам
удалось увидеть, какое у них оружие. Мне хотелось бы поближе взглянуть
также на оборудование того, в шлеме. Кроме того, - улыбнулся он Нолану, -
я уверен, что они вряд ли сумеют обнаружить присутствие воинов-апачей,
если только мы сами им этого не позволим.
Нолан деловито погладил излучину лука и внимательно обвел взглядом
очертания холмов.
- В том, что ты говоришь, старший брат, кроется мудрость. Только на
эту тропу мы должны стать в одиночку. Не позволяя людям в мохнатых шапках
знать, где мы ходим, - он с намеком посмотрел в сторону Тревиса.
- Это мудро, ба'ис'а, - тут же отозвался Тревис, наделив Нолана
старым титулом, носимым военными вождями. Его переполняла благодарность
даже за одно то, что они решили остаться и посмотреть, а не ушли сразу,
отказавшись от всего.
Они тут же пустились в путь, направляясь к юго-востоку под таким
утлом, чтобы пересечь следы охотничьей партии врага. Никто из пятерых
всадников не предпринимал никаких мер предосторожности. Каждый двигался с
такой уверенностью, словно не боялся любой атаки.
Из прикрытия апачи наблюдали за небом. До них доносился слабый гул
вертолета. Он по-прежнему кружил в воздухе, как сообщил Цуай, но все еще
летал над степью, в то время как всадники уже давно покинули равнину,
углубляясь все дальше и дальше в холмы.
Двигаясь по трое с каждой стороны проторенной тропы, которую положили
всадники, апачи очень быстро сближались с всадниками. Нагнав их, они все
мгновенно попрятались. Четыре монгола скучились вместе, а пятый, грузно
соскользнув с лошади, теперь сидел на земле и что-то делал с нагрудной
пластиной.
Теперь, когда им удалось приблизиться, Тревис заметил полное
отсутствие мысли на лицах монголов. Они сидели верхом на своих мохнатых
лошаденках и глаза их были пусты, а невидящий взгляд устремлен куда-то в
пространство. Потом, все как один, они развернулись к человеку в шлеме,
слезли с коней и застыли, выжидающе глядя на него. Их позы напомнили
Тревису койотов, когда они застывали на месте, чтобы сосредоточиться и
передать ему телепатические сообщения. Но в поведении этих людей не
замечалось ни малейшего проблеска мысли.
Человек в шлеме что-то покрутил на нагрудной пластине, и монголы,
будто ожившие куклы, наконец пришли в себя. Один из них ошеломленно прижал
ко лбу ладонь, второй присел на корточки и по-звериному оскалился. Человек
в шлеме взглянул на него и залился грубым смехом, а потом отдал приказ.
Один из четверых собрал поводья и привязал коней к кустам. Затем все,
как по команде, направились вверх по холму, а красный следовал за ними в
нескольких шагах. Монгол, первым взобравшийся на вершину, приставил ладонь
ко рту и заулюлюкал. Слабый отзвук эха покатился по горам.
Либо Менлик достиг кочевья вовремя, либо его народ не так уж легко
можно вызвать, так как хотя эти охотники и долго ждали, отклика они так и
не получили. Наконец человек в шлеме отозвал своих пленников, они оседлали
коней и двинулись дальше. Это вполне устраивало апачей.
Они не могли знать, насколько тесна связь между всадниками и
вертолетом, и находились еще слишком близко к степи, чтобы напасть. Тревис
отстал и присоединился к Нолану.
- Он управляет ими с помощью той нагрудной пластины, - заметил он
вполголоса. - Если нам придется нападать, то мы должны обязательно
овладеть этим прибором...
- Смотри, эти монголы весьма искусно пользуются арканами. Разве не
заловили они тебя тогда, при первой встрече? Почему бы им не поймать
арканом этого красного? - в голосе Нолана явно сквозило недоверие.
- Да, возможно, потому, что у них уже давно выработался условный
рефлекс. Они просто и помыслить не могут о том, чтобы напасть на своих
правителей.
- Не нравится мне эта ерунда с машинами, которые что хотят, то и
творят с умами людей, - вспыхнул Нолан. - Воин обязан пользоваться
оружием, но не становиться оружием сам.
Тревис разделял эту мысль полностью. Ну не повезло ли им, когда
звездолет разбился и Ратвен погиб? Вероятно, их ожидала та же участь, что
и монголов. Если так, то почему? Ведь он и все апачи были добровольцами,
желавшими освоить новый мир. Что же произошло на Земле, затерявшейся
теперь среди звезд, если их так внезапно отправили в этот далекий полет,
использовав редакс? Непрошенная мысль пришла ему в голову: а что, если они
узнали о высадившихся на Топазе монголах и вынуждены были отправить
экспедицию в спешном порядке? Это бы многое объяснило.
Впереди показался горный пик. Тревис мысленно вернулся к настоящему.
Группа монголов, за которой они следили, двигалась прямиком к кочевью в
старом городе. Тревису оставалось лишь надеяться, что Менлик предупредит
всех остальных вовремя. Ага, кажется, та скала слева прикрывает вход в
долину башен. Тревис предполагал, что охотники не успеют достичь кочевья
до наступления темноты. Они могут ничего и не знать о гориллообразных
существах, охотящихся по ночам.
Однако враг и не собирался путешествовать ночью. Солнце стало
садиться, скрываясь за вершинами гор, расселины и трещины в скалах
заполнились зловещими черными тенями. Сразу же сгустился сумрак, в одно
мгновение став осязаемым. Монголы остановились на ночлег и принялись
разбивать временный лагерь. Апачи, как всегда на военной тропе, собрались
на высотах.
- Этот красный, похоже, думает, что его жертвы будут покорно сидеть
на месте, как волк, попавший в капкан, и ждать охотника, - заметил Цуай.
- Такова привычка пинда-лик-о-йи, - добавил Льюп. - Считать себя
более великими и умными, чем все остальные. Однако этот глупец
направляется, сам того не подозревая, прямо в лапы медведицы с
медвежонком, - он весело хихикнул.
- Воин с ружьем не боится человека, вооруженного палкой, - возразил
Тревис. - У него есть причины верить, что его оружие делает его
неуязвимым. Даже если он заснет, то его машина все равно будет стоять на
страже.
- По крайней мере, мы все уверены в одном, - вступил в разговор
Нолан, - этот красный и не подозревает, что в холмах могут находиться те,
над кем он не властен. Так что на рассвете... - он махнул рукой, и все
дружно улыбнулись.
На рассвете... традиционное время атаки. Апачи не нападают ночью. У
Тревиса не было уверенности, что они могли бы преодолеть древнее табу и
подкрасться к лагерю посреди ночи. Но утром они возьмут верх над этим
самоуверенным красным и отберут у него машину рабства.
Голова Тревиса дернулась. Что-то мощное ударило по сознанию,
поглотило на секунду и выплюнуло, оставив после себя потрясение. Нет, не
физическое ощущение, а нечто неощутимое, но сильное. Он весь напрягся,
лихорадочно пытаясь сообразить, что же произошло. Он изо всех сил старался
вспомнить, испытывал он когда-нибудь что-либо подобное или нет. Пожалуй,
испытывал. Он вдруг припомнил, как два года назад, участвуя в эксперименте
"Аризона", он вошел в капсулу времени. Именно тогда он испытал это
ощущение зависания во времени и пространстве, словно у него не было тела.
Однако нет, вот он лежит на скале, вполне осязаемой, и ничего в
пейзаже ни на йоту не изменилось. Но этот неосязаемый мощный удар посеял в
его душе страх. Тревис глубоко вздохнул, словно всхлипнув, приподнялся на
локтях и заглянул во вражеский лагерь. Не атака ли это со стороны
красного? Теперь он не был до конца уверен, что произойдет, когда апачи
нападут на него.
Джил-Ли прятался справа. Тревис решил переговорить с ним по поводу
происшедшего. Лучше отступить сейчас, чем потом угодить словно рыба в
сети. Тревис немного отполз в сторону, за камни, и прощебетал пушистым
ночным зверьком. Джил-Ли ответил ему трелью какого-то насекомого. Они
вместе отползли подальше от лагеря монголов, чтобы спокойно поговорить.
- С тобой ничего не происходило, сейчас, в последние минуты? - Тревис
даже не знал, как описать свое состояние.
- Что-то не заметил. Но ты это пережил, да?
Но нет, Тревис прекрасно видел по лицу соплеменника, что Джил-Ли тоже
испытал подобное. В глазах того крылось недоумение.
- Именно.
- Машина?
- Не знаю.
Тревис был в замешательстве. Может, это коснулось только его, и если
так, то он представляет опасность для своих сородичей.
- Ничего хорошего в этом нет. Мне кажется, надо бы все хорошенько
обсудить, - шепот Джил-Ли был едва слышен. Он снова изобразил трель
насекомого, и ему ответил Цуай.
Первая луна уже высоко поднялась, когда апачи собрались вместе.
Тревис опять задал свой вопрос: испытал ли кто-нибудь что-либо необычное.
Все отозвались отрицательно.
Нолан заключил:
- Ничего хорошего, - повторил он слова Джил-Ли. - Если это работала
машинка красного, то нас всех могут поймать в сети вместе с монголами.
Возможно, чем больше ты находишься под властью этой штуки, тем больше
влияния она приобретает. Останемся здесь до рассвета. Если враг дойдет до
того места, которое он ищет, тогда они должны пройти под нами, ибо это
самый легкий путь. Отягощенный своим оборудованием, этот красный до сих
пор выбирал дороги полегче. Так что поглядим, найдется ли у него защита,
когда мы внезапно его атакуем, - и Нолан коснулся стрел в своем колчане.
Стрельба из засады вряд ли позволила бы им узнать секрет таинственной
машины. А после недавнего переживания Тревис чувствовал, что осторожность
Нолана, пожалуй, - самый лучший путь. Тревису отнюдь не хотелось вновь
пережить ощущение, подобное предыдущему. Он покрутил головой. По крайней
мере, Нолан не приказал отходить. По всей видимости, военный вождь
рассуждал так же, как и Тревис: если угроза племени апачей существует, то
машину необходимо уничтожить.
Они организовали засаду с давним искусством, которое редакс выявил в
их памяти. Теперь ничего не оставалось делать, как просто ждать.
Лишь через час после восхода солнца Цуай просигналил о приближении
врага, и вскоре после этого они услышали топот лошадиных копыт. Показался
первый монгол. По скованности, с какой он сидел в седле, Тревис заключил,
что красный держит его под контролем. Затем последовали второй и третий
монгол. Четвертый немного приотстал.
Наконец появился и красный-конвоир. По выражению лица под козырьком
шлема Тревис понял, что тот не слишком хороший ездок, и такое путешествие
на лошади его изрядно раздражало. Тревис оттянул тетиву и по команде
Нолана спустил стрелу одновременно с остальными апачами.
Только одна из всех пущенных стрел попала в цель. Конь под красным
заржал от боли, вздыбился и повалился, подминая под себя орущего всадника.
У красного и в самом деле имелась какая-то защита, которая отклоняла
полет стрелы. Но коня спасти он не смог. Монголы впереди остановились,
заерзали в седлах, затем, корчась в судорогах и хрипло крича, попадали
наземь и замерли неподвижно, словно стрелы, нацеленные в их властителя,
поразили каждого всадника в сердце.

дальше