Эндрю НОРТОН
ПАТРУЛЬ НЕ СДАЕТСЯ!



3

Тревис опустился на одно колено и осторожно раздвинул стебли
рыжеватой травы. Перед ним раскинулась долина, скрытая вдали золотистой
дымкой. Голова от удара камнем невыносимо болела, и то, что ему
приходилось все время напряженно думать, пытаясь разобраться в окружающей
совершенно незнакомой обстановке, вовсе не способствовало хоть малейшему
уменьшению ее. Мужчина с тревогой и непониманием смотрел на горизонт. Он
прекрасно знал, что должен был увидеть совсем другую долину, без этой
золотистой дымки и рыжей растительности, но реальность казалась кошмарным
сном, и все в его сознании перепуталось окончательно.
Неподалеку в траве мелькнула серая тень, и Тревис напрягся. Мба'а -
койот? Или же его спутниками были духи га-н, которые могли по своей воле
выбирать себе форму. И на этот раз странным образом приняли вид коварного
врага человека. Кто они: ндендай - враги, либо далаанбийати - союзники? В
этом сумасшедшем мире знать подобное хоть с какой-то достоверностью просто
невозможно.
Эйдикье? Он сконцентрировал все свои мысли на этом слове: друг?
Желтые, полные разума и осознанной мысли глаза встретились с его
взглядом. С тех пор, как он очнулся туманным утром в этой загадочной
глуши, его не покидало ощущение, что эти четвероногие, по своей воле
сопровождавшие его в бесцельных блужданиях, явно обладали отнюдь не
звериными повадками. Они не только не отводили глаз, но и, казалось,
каким-то непостижимым образом читали его мысли.
С самого пробуждения его мучила невыносимая жажда, которая
перехватывала и жгла горло. И эти двое, упрямо подталкивавшие его в одном
направлении, наконец привели его к роднику, где он сумел напиться. И он
дал им имена, имена, которые сами собой всплыли откуда-то из темных глубин
невыразимых кошмаров, которые мучили его с первого же момента, как он
очнулся здесь, в совершенно дикой местности, один, без всякой поддержки.
Самку, которая буквально не отходила от него ни на шаг, он назвал
Наликидью (Скво, Которая Ходит По Горным Хребтам). Для самца же нашлось
имя Нагинлта (Тот, Кто Всегда Разведывает Впереди), который именно так
всегда и действовал, время от времени исчезая, а затем откуда-то возникая,
преграждая путь и глядя на человека и свою спутницу так, словно что-то
хотел сообщить.
Наликидью подбежала к Тревису, высунув розовый язык и тяжело дыша. Но
человек был уверен, что это не от бега, ее просто что-то сильно волновало.
Охота! Вот что! Она хотела охотиться!
Тревис и сам облизнул неожиданно пересохшие губы. На него вдруг с
необычайной ясностью навалилось это яркое впечатление: впереди, совсем
неподалеку скрывалась пища, свежая, живой кусок теплого мяса, только и
ждавшего, когда его убьют и освежуют. В нем проснулся зверский голод и в
один момент ощущение нереальности и отстраненности исчезло, оставив
простоту стоявшей перед ним цели - охота. Вот это он понимал. Его рука
потянулась к ремню, но неясная, смутная память подвела его - пояса на
привычном месте не было.
И тут он впервые осмотрел себя, обратив особое внимание на одежду. На
нем были кожаные штаны с бахромой, которые сливались с высокой травой,
свободная рубашка, подпоясанная кушаком, а на ногах - высокие мокасины до
середины голени.
Кое-что из всего этого показалось ему знакомым, но детали одежды
навеяли только смутные, обрывочные фрагменты, и снова возникло странное
наложение отдельных воспоминаний, словно из кошмарного сна. Однако все эти
неопределенные чувства вытеснило одно, самое сильное и цепкое - страх,
страх перед опасностью, которая его поджидала. Один, без оружия, в дикой,
неизвестной стране.
Наликидью проявляла явное нетерпение. Отойдя на пару шагов, она
обернулась, глянула на него прищуренными желтыми глазами, и значение
взгляда было удивительно понятным, так, как если бы она говорила словами.
Дичь ждала, а она была голодна. Она не сомневалась, что в этой охоте
Тревис обязательно поможет ей.
Соревноваться с ней в ловкости и скорости он не мог и тем не менее
старался не отставать от нее, двигаясь по рыжей траве небольшими
перебежками. Теперь только он окончательно потерял ощущение раздвоенности
и понимал, что твердая почва под ногами, трава и кустарник, деревья,
золотистая дымка на горизонте, закрывавшая долину - все это было реальным
и действительным, как и он сам. А значит, те призрачные сцены, которые то
и дело всплывали у него перед глазами, представляли собой чистейшую
галлюцинацию.
Даже воздух, который он вдыхал, обладал странным запахом, а может
даже и вкусом. Он не был уверен. Он знал, что гипносеанс способен
произвести непредвиденные побочные эффекты, но это...
Тревис неожиданно замер, смотря невидящим взглядом на колышущуюся
траву, смыкавшуюся за койотами. Гипносеанс! Что это? У него в сознании
невольно всплыли сразу несколько пейзажей, словно налагаясь один на
другой. Он стиснул ладонями болевшие виски и потряс головой. Нет, _э_т_о
было реальностью: земля, трава, долина, острый мучительный голод и дичь,
ждущая в зарослях. Он заставил себя сконцентрироваться на настоящем, на
той части мира, которую видел, осязал, ощущал.
Он все шел и шел за Наликидью, и трава постепенно становилась ниже,
но дымка не рассеивалась. Казалось, она висела словно золотистый
клубящийся туман. И когда он проходил сквозь одно из таких облачков, ему
показалось будто он продвигается сквозь рой золотистых, танцующих пылинок.
Под прикрытием этой завесы Тревис добрался до полосы кустарников, припал к
земле и бесшумно втянул воздух.
Пахнуло теплым, живым запахом, который он не признал, но в то же
время с легкостью отождествил с живым существом. Он протиснулся под
нижними ветвями, осторожно раздвинув руками жесткие листья.
Над небольшим островком травы посреди кустарника туман не висел, и
ему удалось разглядеть трех животных, которые паслись среди зарослей. Они
были похожи на антилоп, но настолько разнились в формах тела, что он так и
замер, совершенно пораженный. Тела их покрывали пучки длинной шерсти с
неровными проплешинами между ними. Или это волосы? Создавалось такое
впечатление, словно их кто-то ощипал да и бросил. Невероятно длинные,
гибкие шеи, двигавшиеся по-змеиному, увенчивались мощными широкими
головами, похожими на жабьи. Прямо изо лба расходились два загнутых кверху
острых рога.
Инопланетная жизнь! Тревис моргнул и поднес руку к раскалывавшейся от
боли голове. Животных было трое. Двое покрупнее и с рогами, а третье -
поменьше, с пробивающейся розовой шишечкой на лбу. По всей видимости -
детеныш.
Но в размышления Тревиса неожиданно вклинилась чужая мысль, один из
тех телепатических контактов, которые уже не раз предпринимали койоты.
Наликидью совсем не интересовала странная форма этих загадочных
инопланетных существ. Она хотела есть, и видела перед собой только теплое,
живое мясо, и недоуменно негодовала: почему же так медлит человек.
Он кивнул ее мыслям и уже с практической точки зрения стал изучать
животных. Главной защитой антилопы была скорость бега, об этом говорили
длинные стройные ноги травоядных, а у Тревиса не было никакого оружия
дальнего боя. Но в то же время он откуда-то смутно помнил, что антилопа -
животное любопытное, и его можно приманить довольно близко.
Однако, внимательно осмотрев грозные рога, Тревис вдруг подумал, что
эти животные могут и не спасаться от врагов бегством, а отважно атаковать
хищника своим грозным оружием. Но ему пришлось отбросить осторожность в
сторону. Койотов и его снедал мучительный голод. Он был охотником, а перед
ним разгуливало живое мясо на копытах, каким бы странным и отвратительным
на вид оно не казалось.
И снова контакт. Нагинлта находился уже на другом конце поляны.
Тревис подумал, что если эти существа обратятся в бегство, то наверняка
обгонят койотов, не говоря уже о нем, поэтому надо было срочно придумать
какой-нибудь план.
Он глянул в ту сторону, где пряталась Наликидью, и оттуда моментально
последовало мысленное одобрение. Он вздрогнул. Они явно были не животными,
но га-н! И ему следовало относиться к ним, как га-н, и подчиниться их
воле. Подгоняемый этими мыслями, Тревис цепким взглядом окинул поляну,
прикидывая в уме, как сделать так, чтобы животные не смогли от них
убежать.
Без оружия, проигрывая в скорости, они навряд ли поймают антилопу,
если не придумают какую-нибудь ловушку. И снова он получил мысленное
согласие, сопровождаемое странным чувством, что койоты верят в его ум и
силу. И не стоит торопиться, надо все продумать и просчитать до мельчайших
деталей. Телепатическая связь с койотами с каждым новым контактом
становилась все лучше и лучше, и для него это было странным, новым
ощущением, как и весь этот мир.
Невысокие кусты и согнувшиеся гибкие деревца с жесткими, росшими
пучками листьями, окружали полянку стеной, доходя до скалистой расселины,
где клубился золотистый туман. Если бы удалось направить антилоп в ту
сторону...
Тревис огляделся. Рука задела верхушку камня. Он расшатал его и
вытянул из земли, осторожно взвесив на ладони. Камень был тяжел и удобен -
первобытное оружие древнего человека.
Тревис, нахмурившись, неуверенно шагнул к кустам. Эти га-н легко
проникают мыслями в его сознание, но сможет ли он сам передать им свои
собственные мысли? С зажатым в руке камнем, прижавшись спиной к скале у
самого выхода из расселины, Тревис просто и понятно попытался мысленно
изложить свой план в надежде, что га-н его услышат. Он не знал, что
реагирует на ситуацию точно так, как это прогнозировали ученые далеко за
сотни парсек отсюда, и не догадывался, что в эти минуты превзошел все
ожидания тренеров, которые вырастили и обучили этих койотов-мутантов. Сам
он думал, что это - единственный способ повиноваться желаниям двух духов,
которых он считал более могучими, чем он сам. Он ясно и четко представил
себе расселину, бегущих животных и роль, которую должны были сыграть га-н,
если только они захотят.
Согласие - эмоция одобрения была так ясна и ярка, словно кто-то
произнес это над самым ухом. Человек расслабился, еще раз взвесил камень.
Скорее всего для броска у него будет только одно мгновение, и он должен
быть готов.
Отсюда кусты скрывали вид полянки, но Тревис словно собственными
глазами видел, как койоты припадают брюхом к земле и ползут вперед, тяжело
дыша и вывалив розовые языки.
Ага! Голова Тревиса вздернулась. Началось. Койоты погнали антилоп. Он
напрягся, с силой стиснув камень.
В ответ на тявканье койотов послышался странный, ни на что не похожий
звук, который он не смог бы описать: нечто среднее между кашлем и
хрюканьем. И снова: тяв, тяв, тяв...
Жабья голова прорвалась сквозь кустарник, угрожающе выставив двойные
рога, увешанные с корнем вырванной травой. Широко расставленные глаза,
молочно-белые, без зрачков, смотрели прямо на него. Но Тревис сомневался,
что животное видит его, поскольку оно, набирая скорость, неслось к
расселине. За ним бежал теленок, и звук, который раньше слышал человек,
срывался с тонких, плоских губ детеныша.
Не сбавляя бега антилопа качнула головой. Жабья морда припала к
земле, и теперь острые длинные рога были направлены прямо на Тревиса. Он
оказался прав, предположив, что животное с таким мощным оружием способно
атаковать, и теперь оно, не на шутку разъяренное, неслось прямо на него,
намереваясь проткнуть его насквозь.
Одним движением Тревис швырнул камень и бросился в кусты, обо что-то
запнулся и полетел на землю. Он быстро вскочил, ожидая в любую секунду
удара копытом или рогом, однако разъяренное животное исчезло. Лишь слева
от него трещали и колыхались кусты, в которых билось в последней агонии
умирающее животное. Где-то в устье расселины мелькнул белый хвост -
теленок удрал. В кустах затихло.
Не затаился ли зверь? Апач глянул сквозь кусты и только теперь
обратил внимание, что отчаянное тявканье продолжается, не смолкая ни на
секунду. Похоже, там шла битва. Словно в подтверждение его мыслей
появилась вторая антилопа, которая пятилась, наклонив голову и выставив
вперед рога, отступая под натиском двух койотов. Они то бросались на
животное, то отступали, отпрыгивая назад, но убежать ему не давали, атакуя
с двух сторон.
Один из койотов поднял голову, взглянул вверх по склону и гавкнул. И
тут же, как по команде, оба они снова бросились теснить животное, но на
этот раз с одной стороны, оставив ему тропу для отступления. Зверь сделал
выпад, от которого койоты легко уклонились, а потом с невероятной
грациозностью развернулся и вихрем бросился в расселину. Койоты его больше
не преследовали.
Тревис вышел из-за кустов и приблизился к тому месту, где рухнуло
другое животное. Поведение койотов убедило его в том, что теперь никакой
опасности нет, иначе они бы не позволили другой антилопе сбежать.
Глядя на подрагивающее, умирающее тело, Тревис подумал, что удар
камнем оказался как нельзя более метким. Он ошеломил животное, и оно
проломило себе череп, на бегу врезавшись в скалу. Слепая удача или
могущество га-н? Он невольно подался назад, когда койоты приблизились и
принялись обнюхивать добычу. Это была скорее их добыча, чем его.
Убитое животное дало им не только пищу, но и, что более важно, оружие
для Тревиса. Ему удалось сравнительно легко выломать двойной рог из
треснувшего черепа. Воспользовавшись камнем, Тревис обработал рога. Теперь
у него появился один короткий кинжал и длинная пика, которой он мог бы
справиться с любым врагом.
Наликидью игриво задела его хвостом, прошла к воде и принялась
церемонно лакать. Потом уселась на задние лапы и принялась наблюдать, как
Тревис тщательно шлифует камнем рог.
- Нож, - сказал он ей, - это будет мой нож. А потом, - он окинул
взглядом деревья вокруг, - потом я сделаю лук. С луком мы будем лучше
охотиться.
Самка зевнула, полуприкрыв желтые глаза. От нее так и веяло
умиротворением и сытостью.
- Нож, - повторил Тревис настойчиво, - лук.
Ему требовалось оружие, без него никак нельзя! Но почему? Он перестал
шлифовать, рука так и замерла, не закончив движения. Странно...
Жабьеголовая антилопа атаковала его, но ведь он успел уклониться. К тому
же не животное охотилось на него, а он. Так почему же его мучит этот
страх?
Он плеснул на разгоряченное лицо водой из родничка и потер шею.
Наликидью перешла на травку, улеглась, подмяв мягкие стебли под себя, и
положила голову на лапы. Тревис присел на корточки и, задумчиво глядя на
переливы ручейка, попытался разобраться в собственных мыслях.
Окружающая природа была чужда ему и совершенно не походила на то, что
он знал. Но все это вокруг - неоспоримая реальность. Он помог убить эту
антилопу, в желудке переваривалось сырое мясо, сломанный рог лежал рядом,
все это было осязаемо и реально. А значит, все остальные воспоминания,
картины мира пустыни и саванн, где он кочевал со своим племенем, ездил на
лошадях и участвовал в набегах, были нереальными, или то место находилось
слишком далеко от страны, где он теперь оказался.
Однако между этими двумя мирами не чувствовалось никакой границы. В
какой-то миг он возвращался из успешного набега против мексиканцев...
Мексиканцев! Тревис вдруг насторожился, как гончая, нащупав кончик
ниточки, которая могла помочь распутать утомительный клубок загадок.
Мексиканцы... А он был апачем, одним из народа орла... Нет, нет!
Его опять прошиб холодный пот. Нет, это не его прошлое. Его зовут
Тревисом Фоксом, он из конца двадцатого столетия, а не кочевник конца
восемнадцатого века. Член группы "А", он участвует в научном проекте!
Сначала пустыня Аризона, а теперь это. Миновало какое-то мгновение, и
он перенесся из одного мира в другой. Апач огляделся с растущей тревогой.
Погоди! Стояла кромешная тьма, когда пустыня кончилась, он лежал в
странном ящике, потом коридоры, лунный свет, чужой и далекий.
Ящик, коридор с гладкими стенами, в конце пути - чуждый мир...
Наликидью приоткрыла глаза, подняла голову, пошевеливая ушами, и
уставилась на осунувшееся лицо человека, затем нетерпеливо заскулила.
Тревис подхватил с земли костяное оружие, поднялся и засунул его за
кушак. Наликидью присела и, склонив голову, следила за ним. Человек
двинулся обратно, отыскивая свой собственный след, а койот потрусил за
ним, звонко тявкнув, привлекая внимание самца. Тревис даже не обратил на
это внимания. Он был слишком озабочен своими мыслями.
Солнце припекало, летающие создания то и дело вспархивали совсем
рядом, один раз койот предупреждающе зарычал, и человеку пришлось свернуть
с тропы в сторону. Он бы, наверное, так и потерял обратную дорогу, если бы
его не вывели койоты.
- Кто вы? - даже сорвалось у него однажды, потом, подумав, он решил,
что лучше было бы спросить: "Что вы?" Койоты не были животными или, по
крайней мере, в них присутствовало что-то неординарное. Часть его памяти,
та часть, которая помнила пустыню, утверждала, будто это духи, однако
другая половина его существа была уверена... Тревис потряс головой, решив
принять их за тех, кем они и были - верными союзниками в чуждом мире.
День склонялся к закату, а Тревис все еще не достиг конца пути.
Чувство необходимости гнало его по холмам и распадкам. Золотистый туман
поднимался теперь над вершинами близких гор, и они не походили на горы его
памяти. Серо-коричневые хребты, суровые, словно обугленные черепа,
скалившие зубы в посмертной угрозе.
Преодолевая усталость, Тревис взобрался на пригорок. Выше на фоне
неба вырисовывались силуэты обоих койотов. Когда он достиг этого места,
сначала один, а потом и второй койот задрали морды к небу и разразились
хныкающим воем - ритуал, составлявший часть их другой жизни.
Апач посмотрел вниз и, похоже, отчасти нашел ответ на мучившую его
загадку. Он узнал искореженную массу металла на склоне - звездолет!
Холодный ком страха стиснул внутренности, и голова запрокинулась в небо.
Из груди вырвался крик, такой же безутешный и тоскливый, как и у
сопровождавших его койотов.


4

Языки огня - старейшего союзника человечества, его оружие и
инструмент - высоко вздымались над нагими камнями горного склона. Их
отблески выхватывали из темноты сидевшие вокруг костра фигуры - человек
пятнадцать. Чуть поодаль под защитой пламени и полукольца мужчин
расположились женщины. Все они были похожи друг на друга, одной расы:
невысокие крепыши с черными длинными волосами до плеч, жилистые бронзовые
тела. Все они были молоды, многим около тридцати, некоторые даже еще в
юношеском возрасте. Кроме того, схожесть проступала и в том, с каким
вниманием и тревогой на осунувшихся лицах они слушали Тревиса.
- ...значит, это должен быть Топаз. Кто-нибудь из вас помнит посадку
на звездолет?
- Нет, лишь только когда пробудились, - по ту сторону костра в
темноте шевельнулся чей-то подбородок. Гневный взгляд скрестился с глазами
Тревиса.
- Это какие-то происки пинда-лик-о-йи, белоглазых. Они никогда не
поступают честно. Они с легкостью нарушают свои слова, как человек
переламывает прогнивший сучок. Их слова столь же гнилы. Это ты, Фокс,
заставил нас слушать их.
Среди женщин пробежал шепоток.
- Братья, разве я не сижу здесь с вами в этой странной далекой глуши?
- возразил он.
- Не понимаю, - один из апачей поднял ладонь, прося внимания. - Что с
нами произошло? Мы побывали в мире древних апачей... Я, Джил-Ли,
сопровождал Кучилло Негро в набеге на рамос. И внезапно я оказался здесь,
в разбитой лодке, а рядом со мной - мертвец, который когда-то был моим
братом. Как же я перенесся из прошлого нашего народа и оказался в другом
мире, среди далеких звезд?
- Трюки пинда-лик-о-йи! - первый говоривший гневно сплюнул в огонь.
- Причина кроется в редаксе, так мне кажется, - ответил Тревис. - Я
слышал, как об этом рассказывал доктор Эш. Новое изобретение, способное
заставить человека вспомнить не свое прошлое, а прошлое его предков. И на
корабле мы, наверное, находились под его воздействием, переживая жизни
наших предков двести и более лет назад...
- Но зачем? - поинтересовался Джил-Ли.
- Чтобы больше походить на наших предков. Наверное, за этим. Редакс -
составная часть проекта, в котором мы принимали участие. Для освоения
новых миров необходим иной тип людей, чем ныне живущие на Земле. Мы
позабыли или утеряли какие-то качества, необходимые для противостояния
опасностям неосвоенных пространств.
- Ты, Фокс, признал, что уже побывал на звездах раньше, и тебе
встретились опасности, о которых ты говоришь?
- Да, верно, вы слышали о трех планетах, которые мне пришлось
невольно посетить. И разве вы не вызвались добровольно участвовать в
проекте ради новой и удивительной жизни?
- Но мы не соглашались, чтобы нас погружали в шаманские сны и
засылали без нашего ведома Великий Отец только знает куда.
Тревис кивнул.
- Деклай прав. Но я знаю не больше вашего, зачем это было сделано и
почему звездолет потерпел аварию. Мы все обнаружили тело доктора Ратвена в
каюте с редаксом и больше ничего. Никаких сведений, зачем нас послали
сюда. Звездолет починить невозможно, и мы должны остаться.
Вокруг костра воцарилось молчание. Позади остались несколько дней
бурной активности, ночи лихорадочного сна, не дававшего отдыха изнуренным
телам. Возле скалы были Сложены контейнеры с припасами, которые им удалось
отыскать в обломках звездолета. Не сговариваясь, они единодушно решили
покинуть место смерти, согласно древним традициям своего народа.
- Этот мир не заселен людьми? - хотел знать Джил-Ли.
- Пока были найдены только следы животных, а га-н больше ни о чем нас
не предупреждали...
- Эти злые духи! - Деклай снова яростно сплюнул в огонь. - Я считаю,
мы не должны иметь дел с ними. Мба'а не являются друзьями нашего клана.
По рядам сидящих пробежал одобрительный говорок. Тревис насторожился.
Как же все-таки на них повлиял редакс? По своему недавнему опыту он помнил
это странное двойственное ощущение мира, ощущение, доводившее его чуть ли
не до тошноты, когда воспоминания накладывались друг на друга. Он начинал
подозревать, что для многих присутствующих здесь возвращение в прошлое
прошло отнюдь не гладко и безболезненно. Джил-Ли искренне пытался
разобраться в происходящем, в то время как характер Деклая чуть ли не
полностью заместился его предком, который в свое время участвовал в
набегах с Викторио, либо с Магнусом Колорадо! Тревиса обдало холодком
предчувствия, что очень скоро противостояние прошлого и настоящего внесет
раскол в их маленькую группу.
- Злые духи или га-н... - впервые подал голос индеец со спокойным
лицом и глубоко запавшими глазами. - Я вижу, из-за редакса мы все
разошлись во мнениях, так что давайте не будем торопиться. В мире пустынь
нашего народа я помню мба'а, они были хитры и изворотливы. Они охотятся с
барсуком, и пока барсук разрывает нору мускусной крысы, что же делает
мба'а? Ждет с другой стороны терновника и ловит всех тех, кто выскакивает
ему под лапу. Между ним и барсуком нет войны. Та парочка, что затаилась по
ту сторону костра - взгляните, братья - они такие же охотники, как и мы, и
они - наши друзья. В странном и чуждом мире негоже отбрасывать помощь кого
бы то ни было. Давайте не будем вспоминать старых легенд, ведь они могут
не совпадать с сегодняшним днем.
- Осторожный Олень говорит справедливо, - согласился Джил-Ли. -
Необходимо найти подходящее место для лагеря, которое легко защитить. Ведь
мы совсем не знаем здешних мест, может быть, мы вторглись на чью-то
охотничью территорию. Нас очень мало, так давайте же учиться осторожности
лисы, пока наши ноги ступают по неизвестным тропам этого мира.
Тревис внутренне вздохнул с облегчением. Осторожный Олень, Джил-Ли...
На этот раз их здравые слова повлияли на настроение всей группы. Если
кого-нибудь из них удалось бы выбрать халд-зилом - вождем клана, они бы
все были в безопасности. У него самого отсутствовали подобные амбиции, и в
любом случае, ему не хотелось давить на сородичей слишком сильно. Ведь это
по его просьбе они все оказались участниками проекта, и он попадал под
двойное подозрение. Особенно в глазах тех, кто думал так же, как Деклай,
считавший его предателем извечных традиций.
До сих пор возражений оказалось гораздо меньше, чем он ожидал. И хотя
братья и сестры собрались в эту единую команду, подчиняясь тяге семейных
уз, на самом деле они не были настоящим единым кланом, будучи
представителями разных ветвей одного племени.
Надо сказать, что на Земле они все были наиболее прогрессивным
авангардом своего народа, в узком смысле этого слова языка бледнолицых.
Все они воспитывались и росли в мире последнего слова техники, но их всех
отличала тяга к приключениям, выделявшая их среди остальных. Они
добровольно и вполне успешно преодолели все мыслимые и немыслимые тесты,
но вот редакс...
Зачем же к нему все-таки прибегли? И чем был вызван перелет? Что же
заставило доктора Эша, Мэрдока и полковника Кэлгарриса - которых он знал,
и которым доверял - отправить их без всякого предупреждения на Топаз. Было
ясно одно - произошло нечто, позволившее доктору Ратвену изменить ход
проекта.
Оживление вокруг костра вывело Тревиса из размышлений. Мужчины
поднимались, переходили в тень и там растягивались на одеялах. Кроме одеял
на звездолете нашлись запасы оружия: ножи, луки, колчаны, полные стрел.
Концентратов оказалось немного, и уже завтра надо было начинать охоту...
- Зачем же все это с нами сделали? - возле Тревиса появился
Осторожный Олень. Он присел, и глаза его устремились на догорающий костер.
- Хотя я лично не думаю, что ты посвящен. От нас ото всех скрыли...
Тревис ухватился за эту мысль:
- А что, есть такие, кто утверждает, что я знал и согласился?
- Мы все были как один в наших мыслях и в наших желаниях. Теперь же
мы стоим на разных ступенях небесной лестницы, соответственно характеру
каждого, лестницы, по которой нас направили пинда-лик-о-йи. Один здесь,
другой - там, а кто-то еще выше... - и он пальцем прочертил в воздухе
ломаный зигзаг. - И в этом таится опасность...
- Твоя правда, - согласился Тревис. - И тоже верно, что я ничего сам
об этом не знаю. И что я делю эту лестницу вместе со всеми.
- Верю тебе, но лучше не уподобляться скво, мешающей кипящую уху, а
отойти в прохладную тень высоких деревьев...
- К чему ты клонишь? - настаивал Тревис.
- Я хочу сказать, что среди нас ты единственный пересек звездные
тропы, и поэтому тебе легче принимать все новое. Нам нужен разведчик, к
тому же койоты с радостью бегут по твоим следам, и у тебя нет страха перед
ними.
Это была хорошая идея - выслать его на разведку подальше от лагеря, а
у Осторожного Оленя будет время более тесно сплотить людей на воображаемой
лестнице.
- Я выступлю утром, - согласился Тревис. Он мог бы отправиться и
сейчас, но просто не в силах был заставить себя покинуть гостеприимный
огонь и лишить себя общества.
- Ты можешь взять с собой Цуая, - предложил Осторожный Олень.
Тревис промолчал, ожидая продолжения. Цуай был самым молодым, еще
неоперившимся юношей. Двоюродный родич Осторожного Оленя.
- Необходимо, - объяснил Осторожный Олень, - узнать как можно больше
об этой земле. И это всегда было в традициях нашего народа, что молодежь
следовала след в след за мудрыми воинами. Ведь мало знать тропы, надо еще
перенимать мудрость старших.
Тревис разгадал намек, крывшийся за этими словами. Может быть, беря с
собой на вылазки молодежь, ему удастся воспитать своих последователей.
Среди апачей вождями становились только благодаря своим заслугам. Тревис
не собирался брать на себя обязанности вождя, но и не хотел, чтобы сплетни
сделали из него изгоя. Изгнание из клана для апача было подобно малой
смерти. Он должен завоевать на свою сторону тех, кто при случае мог бы
поддержать его, когда Деклай и ему подобные перейдут от ворчания к
открытой враждебности.
- Цуай - прекрасный ученик, - согласился Тревис. - Я буду рад его
компании. Мы выступим на рассвете...
- Вдоль горного хребта? - спросил Осторожный Олень.
- Если искать место для постоянного лагеря, то да. Горы всегда
обеспечивали надежную защиту для нашего народа.
- Так ты считаешь, что здесь небезопасно?
Тревис пожал плечами.
- В этом мире я путешествовал только один день. Никого кроме животных
не видел, но думаю, это вовсе не означает отсутствие врагов. Планета была
среди кассет, что мы привезли с другого мира, а значит, ее знали те, кто
когда-то путешествовал от звезды к звезде, как мы по дорогам от племени к
племени. Если путь к этому миру оказался записан на кассету, то для этого
была причина, неизвестная нам. И эта причина до сих пор остается важной.
- И все же это было так давно, - задумчиво произнес Осторожный Олень.
- Что это за причина, способная пережить века?
Тревис припомнил два чужих мира из прошлого. Один представлял собой
пустыню, обитаемую странными зверьми - или, может, они когда-то были
разумными? - которые толпами появлялись в ночи из песчаных нор и нападали
на звездолет. Второй мир - с руинами колоссального города, погребенными
под пышной растительностью джунглей. Это там он сделал духовые трубки из
нержавеющего металла в качестве подарка для крохотных крылатых людей - да
и были ли они людьми? И там, и тут все это были остатки древней
галактической империи.
- Трудно судить о чужих мирах, - ответил он серьезно. - Тем более, об
империи таких масштабов. Если нам кто-нибудь встретится, мы должны
проявлять осторожность. Но первым делом, конечно, надо найти подходящее
место для лагеря.
- Да, возврата домой для нас нет, - заявил Осторожный Олень.
- Почему ты так думаешь? Ведь не исключено, что за нами прилетят...
Собеседник заглянул ему в глаза.
- Когда ты жил в снах, кем ты был?
- Воином: набеги... жизнь...
- А я... я был с го'нди, - отозвался Осторожный Олень.
- Но...
- Ведь бледнолицые уверяли нас, что подобная власть - власть вождя -
не существует?! Да, пинда-лик-о-йи много болтают, бледнолицые вечно
заняты, уткнулись в свои инструменты, машины, и не способны глаз оторвать
и посмотреть на окружающее. А тех, кто думает по-другому, чьи достоинства
нельзя измерить привычными рамками, тех называют глупыми мечтателями. Но
не все бледнолицые так считают, Тревис. Например, доктор Эш, он понемногу
начинал прозревать.
Может быть, и я все еще стою на середине лестницы в прошлое, но я
уверен в одном: для нас обратной дороги нет. Наступит время, когда из
семени прошлого прорастет что-то новое, и я верю: ты заслуживаешь стать
наставником юности, этого нового. И прошу тебя, возьми Цуая, а в следующий
раз - Льюпа. Ибо молодым, кто как тростник гнется по ветру слов, нужно
дать твердую опору.
Тревис вновь почувствовал ожесточенную борьбу в себе. Борьбу между
его культурой и диким инстинктом, так же как мысли и образы, заложенные
редаксом, воевали в нем с представшей перед ними реальностью. Но теперь он
чувствовал себя гораздо уверенней, чем в ночь первого пробуждения, и
больше доверял своим ощущениям. Он знал также, что никто из апачей не
признает в себе силу го'нди, власти духа, известную одним лишь великим
вождям, если только она действительно не гнездится в его груди. Может, эта
власть и была химерой снов о прошлом, но ее влияние неоспоримо здесь и
сейчас. Тревис не сомневался, что Осторожный Олень безоговорочно верил в
свои слова, и эта вера передавалась другим.
- Это росток мудрости, нантан...
Осторожный Олень тяжело покачал головой.
- Нет, я не нантан, не вождь. Ты мне льстишь. Но я уверен в некоторых
вещах. Ты тоже способен верить в то, что у тебя внутри, мой младший брат.
На третий день, двигаясь к востоку вдоль горной цепи, Тревис наконец
сумел найти, как ему показалось, подходящее место для постоянного лагеря.
Неподалеку проходил каньон, по которому протекал небольшой ручей. К нему
сходилось множество звериных следов. По целому ряду крутых уступов он
взобрался наверх и обнаружил растущий на склоне подлесок, из которого
можно было нарезать жерди для типи. "Вода и пища под рукой, - размышлял
Тревис. - Крутые уступы легко защитить от врагов, и даже Деклай со своими
сторонниками признал бы такое место самым удобным для лагеря".
Выполнив свой долг перед кланом, Тревис мог теперь позволить
потратить время на обдумывание собственной проблемы, вот уже который день
мучившей его. Навигационные карты к Топазу были введены в кассету давно
исчезнувшими людьми, таким образом, планета явно была очень важна для них.
Но почему? Однако пока он не увидел на планете никого, кто по своему
разуму превосходил бы жабьемордых. И его не покидала мучительная мысль,
что во всем этом крылось нечто таинственное. Это подозрение не давало ему
покоя ни днем, ни ночью. А может, Деклай прав, когда обвинил его в том,
что он слишком уж безоглядно следует по стопам пинда-лик-о-йи? Ведь Тревис
вполне готов был довольствоваться обществом одних койотов, одиночество
среди дикой и незнакомой природы нового мира не казалось ему таким уж
подавляющим и пугающим, как для других членов клана.
На четвертый день после того как раскинули постоянный лагерь, Тревис
возился со своим вещмешком, когда рядом с ним присоли на корточки Джил-Ли
и Осторожный Олень.
- Собираешься на охоту? - первым завел разговор Осторожный Олень,
непроницаемым взглядом следя за сборами.
- Только не за свежим мясом, - откликнулся Тревис.
- Чего же ты опасаешься? Что ндендай - враг людей - считает эту землю
своей? - настороженно спросил Джил-Ли.
- Твои слова могут оказаться пророческими, - ответил Тревис. - Но
сейчас я собираюсь охотиться совсем за другим. Я хочу узнать, чем был этот
мир раньше, многие поколения назад, и почему путь к нему был нанесен на
космические карты, которые привели наш звездолет сюда.
- И ты уверен, что это знание способно принести нам пользу? -
задумчиво протянул Джил-Ли. - Что оно наполнит мясом наши желудки, даст
кров нашим телам, дарует жизнь нашему клану?
- Это все вполне вероятно. Незнание - вот что может оказаться бедой.
- Справедливо. Незнание всегда сродни беде, - согласился Осторожный
Олень. - Но лук, который пригоден для силы одного воина, может не подойти
другому. Помни об этом, молодой брат. И, кстати, ты отправляешься в путь
один?
- Вместе с Нагинлтой и Наликидью я не одинок.
- Возьми с собой Цуая. Четвероногие помощники хороши для того, кому
они преданы и уважают. Однако плохо, когда человек уходит один от своего
клана.
Ну вот, опять это проявление монолитности у клана, чего он, Тревис,
не всегда разделял. С другой стороны, молодой Цуай помехой не станет.
Юноша уже доказал зоркость глаза, быстроту ума, интерес ко всему новому,
так несвойственный остальным.
- Я собираюсь найти тропу сквозь горы. Это может стать долгой
дорогой, - из вежливости запротестовал Тревис.
- Ты думаешь вести поиск на севере?
Тревис пожал плечами:
- Не знаю, да и как я могу предполагать? Надо же выбрать какое-то
направление.
- Цуай пойдет с тобой. Он молчалив среди старших, как и положено
юнцу, но его мысли так же свободны, как и твои, - заключил Осторожный
Олень. - Я вижу в нем такую же беспокойную тягу к новым местам.
- И еще, - Джил-Ли поднялся. - Не заходи далеко, брат, чтобы не
потерять обратной дороги. Это огромный мир, и мы здесь - как песчинка на
берегу озера.
- Это я тоже знаю, - Тревис понял двусмысленность слов Джил-Ли, и тот
скрытый намек, который остался невысказанным.
На второй день пути они вышли на перевал, как и надеялся Тревис. Под
ними распростерлись долины, одетые в темный янтарь. Но теперь Тревис знал,
что это трава, как и в южных долинах. Цуай указал подбородком:
- Просторно. Здесь только и разводить коней, да скот.
У Тревиса мелькнула мысль: а найдется ли в этом мире животное,
подобное коню?
- Ну что, спускаемся? - нетерпеливо спросил Цуай.
Степям, раскинувшимся перед ними, казалось, не было ни конца, ни
края. Ровная, гладкая равнина без малейшего признака зданий или построек,
голая, открытая всем ветрам. Но она манила его своей загадочностью.
С вершины перевала равнина казалась близкой, но им пришлось
спускаться целые сутки. И только в середине утра второго дня предгорья
остались у них за спиной. Они прямо-таки окунулись в густое море травы,
которая скрывала их по пояс. Впереди, там, где бежали койоты, зигзагами
волновались золотисто-рыжие заросли. Молча пробираясь сквозь траву, Тревис
неожиданно обратил внимание на странное жужжание.
Неподалеку он заметил небольшую проплешину в траве, на одной стороне
которой жужжал и копошился рой насекомых. При их приближении, они взмыли
вверх коричневым облачком.
Тревис коротко ахнул. Ему не верилось собственным глазам. Цуай
опустился на колено, потом обернулся к Тревису с широко раскрытыми от
изумления глазами и возбужденно выпалил:
- Тревис, лошадиный навоз. Еще свежий.


5

- Прошла одна лошадь, неподкованная и со всадником. Она прошла
оттуда, со стороны степей, причем неслась галопом так, что даже охромела.
Здесь они останавливались на короткий привал. Где-то на рассвете... -
подытожил Тревис со знанием дела, вспоминая приобретенный под воздействием
редакса опыт воина.
Наликидью и Нагинлта, так же как и Цуай, стояли полукругом и
внимательно вслушивались в речь Тревиса, словно понимая каждое слово.
- И вот еще, - Цуай показал рукой на след, оставленный неизвестным
всадником. Отпечаток ноги был смазан, будто кто-то пытался его скрыть.
- Да, вижу. Всадник невысокого роста, к тому же легок. И похоже,
чем-то перепуган.
- Пойдем по следу? - спросил Цуай.
- Пойдем, - согласился Тревис. Он взглянул на койотов и постарался
ясно сформулировать в сознании обращение к ним. Он пытался объяснить им,
что этот след очень важен для апачей, что по нему надо идти, и что если
койоты сумеют увидеть всадника раньше людей, они должны сообщить об этом.
Поняли они или нет, внешне это никак не отразилось на их поведении. Койоты
просто исчезли в густой траве.
- Тогда, значит, здесь есть и другие, - прокомментировал Цуай, когда
они с Тревисом пустились в обратный путь к горам. - Может быть, даже
второй звездолет.
- Эта лошадь, - задумчиво покачал головой Тревис. - Не помню, чтобы о
них в проекте шла речь.
- А может, они всегда жили здесь?
- Вряд ли. В каждом мире своя особая эволюция. Но мы отыщем правду,
когда встретимся с этой лошадью и ее наездником.
На этой стороне гор было значительно теплее, и равнинный зной,
накатывавшийся волнами, душил и утомлял. Тревис подумал, что неизвестная
лошадь, вероятно, примется отыскивать воду, если всадник опустит поводья.
Откуда они прибыли? И почему всадник так панически спешил?
Здесь степь была весьма неудобная: рытвины, холмы, пригорки; и
изнуренная, хромая лошадь, похоже, выбирала путь полегче. И, кажется,
всадник не мешал ей в этом. В одном месте земля оказалась довольно рыхлой,
и Тревису удалось различить еще один след. На сей раз его не пытались
стереть, и по следу Тревис понял, что небольшого роста всадник носил
сапоги. Здесь он спешился и вел лошадь под уздцы, шагая широким,
размашистым шагом.
Они крались по следам в обход скалистого выступа, когда наткнулись на
поджидавшую их Наликидью. Она лежала, довольно вывалив розовый язык, и
Тревис сразу же заметил какой-то небольшой мешок между лапами. Насколько
можно было догадаться, койот вытащил этот странный предмет из неглубокой
ямки под кустом, немного проволочив его по рыхлой земле. Похоже, что койот
вытащил свой трофей только что. Тревис присел и, не касаясь руками,
внимательно осмотрел сверток.
Мешок был сделан из шкуры, вероятно, шкуры одного из жабьемордых,
судя по пятнистой расцветке и пучкам длинных волос, оставленных на дне. Он
был сшит из двух кусков шкуры искусным мастером, знатоком своего дела, а
закрывавший его клапан через край пристегивался ремнями к бокам.
Нагнувшись поближе, апач втянул в себя воздух: смесь запахов - самой
шкуры, лошади, дыма и другие, для него непонятные. Он развязал клапан и
разложил перед собой содержимое.
Внутри оказалось довольно много вещей: рубашка из некрашеной серой
овечьей шерсти с широкими рукавами; пышная, короткая куртка из темного
вельвета. Тревис осторожно потер ткань пальцами. Куртка была расшита, и
Тревис безошибочно признал в вышивке сцену охоты. Земной олень с
ветвистыми, развесистыми рогами, наклонив голову к земле, отбивался от
нападавшей на него пумы. Сценку окаймлял геометрический узор, который
мучительно что-то напоминал. Тревис тщательно разгладил куртку на коленях
и сосредоточился, пытаясь припомнить, где же он видел нечто подобное...
Книга! Иллюстрация в книге! Но что это была за книга и когда он ее видел,
апач никак не мог припомнить. Во всяком случае, это было очень давно, и
вдобавок подобный узор его народом не использовался, это точно.
Внутри куртки лежал свернутый небесно-голубой, шелковистый на ощупь
шарф. Такой голубой, как небесный свод Земли, так отличавшийся от
золотистой вуали над головой здесь. Там же оказался и кожаный кошель с
прекрасными красочными аппликациями. Высокое мастерство, Тревис сразу
понял это. Внутри кошеля оказались миска, нож и ложка, лезвие тусклого
металла, роговые рукоятки украшены резными конскими головами с крошечными
глазками из блестящих драгоценных камней.
Личные вещи, которые были очень дороги владельцу, и потому, когда их
пришлось оставить, то он упрятал их поглубже, надеясь отыскать по
возвращении. Тревис аккуратно, как лежало, сложил все обратно в мешок. Его
все еще мучило чувство неудовлетворенности и беспокойства. Он пытался
вспомнить увиденный узор. Что-то в нем настораживало.
- Кто? - Цуай одним пальцем прикоснулся к мешку.
- Не знаю. Но это явно люди нашего мира.
- Да, то был олень, - задумчиво согласился Цуай. - Хотя рога вышиты
неверно. А вот пума изображена просто прекрасно. Мастер, который все это
делал, великолепно разбирается в животных.
Тревис зашнуровал мешок, но прятать его не стал, а присоединил к
собственной поклаже. Если им не удастся настичь беглеца, то Тревису
хотелось снова вернуться к узорам на куртке и постараться во что бы то ни
стало все-таки заставить себя вспомнить: где и когда он видел подобное.
Распадок, в котором они обнаружили мешок, вел вверх, и следы шли все
дальше и дальше. Тревис без труда заметил, как всадник и лошадь все больше
и больше уставали, замедляя шаг. Второй мешок они обнаружили прямо на
тропе. Его сбросили, даже не сделав попытки спрятать. Наликидью первой
подбежала к нему, села рядом и принялась облизываться, тыча в него носом.
Тревис поднял влажный мешок, от которого пахло как-то странно, словно
прокисшим молоком. Он приоткрыл его и, проведя пальцем, понюхал. Нет, это
было не молоко, да и бурдюком это тоже назвать было нельзя. Тревис
вывернул мешок наизнанку, но ничего не нашел и, повертев в руках, швырнул
его койоту. Наликидью тут же накинулась на него и, вцепившись зубами,
принялась трясти, грызть, а потом слизывать прокисшую влагу.
- Здесь они останавливались на отдых, - деловито заметил Цуай. -
Теперь уже скоро.
Тревис кивнул. Но теперь они уже вошли в пересеченную местность, где
легко можно было спрятаться и проследить за тропой. Тревис постоял,
пристальным взглядом внимательно изучая распадок и поросшие травой склоны,
а затем решил, что им лучше всего оставить хорошо видимый след беглеца,
подняться по восточному склону и пройти параллельно тропе. В этом
лабиринте скальных выступов, проплешин и маленьких рощиц это
представлялось нелегкой задачей.
Тревис подал сигнал, Наликидью в последний раз лизнула мешок,
взглянула на человека, а потом внимательно осмотрела холмистый распадок,
поросший темно-янтарной высокой травой. Затем упруго поднялась и потрусила
вперед. Она с Нагинлтой отправится в разведку, обшаривая местность, в то
время как люди поднимутся по склону распадка, петляя между лабиринтами
скальных отрогов.
Тревис стащил рубаху, аккуратно сложил ее и подоткнул под кушак,
совсем как его предки перед сражением. Затем он спрятал оба вещмешка -
свой и Цуая - в кустах, при них остались только луки, колчаны,
переброшенные через плечо, и ножи с длинными лезвиями. Словно тени они
принялись скользить вверх по склону, двигаясь от укрытия к укрытию, и их
бронзовая кожа сливалась с травой.
По мнению Тревиса до заката оставалось не меньше часа. Им предстояло
отыскать незнакомца на лошади еще до темноты. Уважение Тревиса к беглецу
шаг за шагом росло. Может, этого неизвестного и гнал страх, но тот, как
видно, сохранил присутствие духа и все дальше углублялся в местность,
которая могла его защитить и укрыть. Если бы только Тревис мог вспомнить:
где же он видел эту сцену, так искусно вышитую на куртке; он интуитивно
чувствовал, что за этим крылась какая-то важная для них мысль.
Цуай скользнул под раскидистое приземистое дерево и исчез. Тревис
поднял руки и прошел сквозь заросли кустарника. Они все дальше и дальше
уходили на юг, пробираясь среди низкой поросли. Одиноко возвышающийся пик
горы служил им неплохим ориентиром, и время от времени они
останавливались, чтобы сверить маршрут, а заодно и осмотреть местность в
поисках беглеца. Путь этот был нелегок. Несмотря на приближающиеся сумерки
жара не спадала, они взмокли, хотелось пить, к тому же жесткие ветви
кустарника то и Дело задевали голую кожу, оставляя на ней болезненные
царапины.
Тревис, изгибаясь как змея, протиснулся меж двух больших валунов и
тут же, припав к земле, залег, уперев подбородок на руку. Плечи и голову
нещадно жгло солнце, а свешивавшиеся из наголовной повязки пучки янтарной
травы скрывали лицо.
Несколько секунд назад он перехватил мысленное предупреждение от
одного из койотов. Те, кого они искали, были теперь совсем рядом, где-то
впереди, оба животных залегли в засаде, ожидая указаний. И еще один намек
уловил Тревис в их телепатической вести. То, что нашли койоты, было им
знакомо и говорило лишь о том, что беглец, по всей видимости, - землянин,
а не уроженец Топаза.
Прищурив глаза, Тревис терпеливо отыскивал воспринятое место. Его
уважение к беглецу возросло еще больше. Будь у них достаточно времени, они
бы с Цуаем нашли укрытие и без помощи койотов, но с другой стороны,
надвигалась ночь и они могли бы потерпеть неудачу, ибо беглец буквально
зарылся в землю, воспользовавшись какой-то маленькой расселиной в горном
склоне.
Однако больше всего удивляло другое: если даже человек спрятался, то
куда же девалась лошадь? Поблизости никого нигде не было видно. Только
кое-где опытный, зоркий глаз охотника и воина различал отогнутую или
сломанную веточку, оборванный листок. Тревис вдруг подумал, что беглец,
который так торопливо бросился прятаться, мог бояться преследования не по
земле, а по воздуху. А может, беглец боялся, что преследователи направятся
в обход, по склонам распадка, где сейчас и находились апачи? Тревис
задумчиво пожевал кожу запястья. А не могло ли получиться так, что днем
беглец затаился где-нибудь в надежном укрытии и заметил своих
преследователей? Но нет, никаких признаков этого не было, да и койоты уже
давно об этом предупредили бы. Глаз и ухо человека обмануть легко, но
Тревис доверял чутью Нагинлты и Наликидью.
Нет, предположение, что незнакомец, залегший поблизости, ожидает
апачей, можно было смело отмести в сторону. Однако он явно опасается, что
кто-то или что-то может напасть на него с высоты. С высоты... Тревис
повернул голову и подозрительно оглядел вершины холмов, окаймлявшие
распадок.
В своем долгом путешествии по горам, через перевал и по этой огромной
равнине, они еще ни разу не встретились с реальной опасностью, которая
могла бы им действительно угрожать. Встречались, правда, иногда следы
неизвестных животных, некоторые среди них, вероятно, и были опасны, но
только раз койоты ворчанием предупредили его об этом. Но этот беглец
предпринимал предосторожности, явно рассчитанные не на хищников,
охотившихся в равнинных землях с помощью зрения или нюха, а против
разумных существ, которые преследуют его.
И если странник ожидал нападения с высоты, то Тревису и Цуаю тоже
следовало бы держаться настороже. Тревис внимательно оглядывал лежащие
впереди холмы, всматриваясь в очертания равнины и стараясь дюйм за дюймом
изучить пространство, которое им предстояло пересечь. И если раньше он
страстно желал дневного света, то теперь наоборот, он только и ждал
наступления сумерек с их полутонами и спасительными тенями.
Он закрыл, глаза, и, сконцентрировав все свое внимание, попытался
мысленно представить все подходы к убежищу беглеца. Когда же он понял, что
память его сработала четко, и запечатлелись все детали пейзажа, Тревис
отполз обратно за валуны, сев на колени, сунул два мизинца в рот и,
прищелкивая языком, подал условный сигнал. Как они заметили, так обычно
кричали небольшие, всего с ладонь величиной, пушистые зверьки, обитавшие
на этих высотах. Они походили на небольшой шар с перьями, но на самом деле
носили прекрасную шелковистую, мягкую бурую шерстку, с помощью которой они
ловко прятались в кустарнике и траве. Зверьки имели довольно коротенькие
ножки, но, двигаясь с удивительной быстротой и изяществом, вели себя так
нахально и смело, что было, как правило, присуще только существам, не
имеющим природных врагов.
Из-за ствола упавшего дерева призывно замахала рука Цуая.
- Он прячется, - прошептал Цуай.
- Опасается угрозы сверху, - добавил Тревис.
- Но не нас, сдается мне.
Значит, Цуай тоже пришел к такому выводу. Тревис попытался мысленно
прикинуть время наступления сумерек. Он уже заметил, что при заходе солнца
Топаза наступает момент, когда последние лучи, вырываясь из-за горизонта,
отбрасывают причудливые, скачущие тени, играя на золотистой дымке. Это
время больше всего подходило для их действий. Тревис все это объяснил, и
Цуай охотно кивнул.
Они уселись на землю, прислонившись спинами к теплому валуну и
используя ствол дерева в качестве прикрытия, и принялись поглощать свой
рацион, дожидаясь сумерек. Эти безвкусные кубики только утоляли голод,
давая им энергию, но пустой желудок по-прежнему требовал свежего мяса.
Они поочередно чуть вздремнули. Последние лучи солнца все еще
скрашивали небо, когда Тревис решил, что образовавшиеся тени могут
послужить достаточным укрытием. Он не имел представления, какое оружие
может оказаться у беглеца, и потому предпочитал действовать с особой
осторожностью. Хотя в качестве передвижения тот использовал лошадь, у него
вполне могли оказаться винтовка или пистолеты.
Для рукопашного боя луки апачей представляли собой небольшую
ценность, но вот ножи были просто незаменимы. И все же Тревису хотелось
взять беглеца в плен без кровопролития, в надежде получить так нужную им
информацию. Поэтому он даже не вытащил нож из-за кушака, когда они
двинулись вперед быстрыми перебежками, скрываясь в полутенях сумеречного
света.
Тревис нырнул в фиолетовую тень и неожиданно впереди блеснули желтые
глаза Нагинлты, который уже поджидал его. Тревис махнул рукой и постарался
как можно более четко поставить задачу, которую предстояло выполнить
койотам во время нападения. И тут же остроухий силуэт койота растворился в
сумерках. Где-то наверху дважды прокричало пушистое маленькое существо -
условный сигнал. Цуай вышел на исходную позицию. Неподалеку разразилось
сначала тявканье, постепенно перешедшее в вой, а потом во всхлипы - койоты
принялись за дело. Концерт удался на славу, Тревис, не теряя ни минуты,
бросился вперед. Заржала испуганная лошадь, послышался глухой стук копыта
о гальку, куст, прятавший беглеца, заколыхался, рухнула часть веток
навеса.
Тревис несся как на крыльях, беззвучно отталкиваясь от земли ногами,
обутыми в легкие мокасины. В этот момент койот выписал особо заливистую
руладу, закончив свой живописный вой на самой высокой ноте. И когда он
внезапно замолк, в наступившей тишине по всему распадку покатилась волна
эха, рассыпалась осколками и растворилась в дали. Тревис напрягся перед
броском.
Градом посыпались сучья, образовывавшие укрытие, и из впадины
вздыбилась лошадь, ее голова хорошо стала видна на фоне темнеющего неба.
Размытая, неясная фигура беглеца металась внизу, пытаясь осадить
встревоженное, испуганное животное. Как видно, оружия у него не было.
Момент самый подходящий.
Тревис прыгнул. Ловкое тело опытного охотника сгруппировалось в
броске. Руки сработали быстро и автоматически - одной перехватив горло, а
другой притиснув руки беглеца к корпусу. Тот отчаянно забился, крик боли и
страха сорвался с его губ, он попытался вырваться, но Тревис крепко держал
жертву. Однако устоять на ногах ему не удалось. Он повалился, увлекая за
собой незнакомца. Пыхтя и борясь, они покатились под ноги лошади, и только
тогда, наконец, Тревису удалось уложить его на лопатки, прижав предплечьем
горло, а правой давя на диафрагму.
Тяжело выдохнув, противник бессильно обмяк. Но Тревис не спешил его
отпускать, незнакомец дышал тяжело и надрывно. Он явно находился в
сознании, прибегнув к уловке. Тревис напряженно замер, вслушиваясь в
окружающие его звуки. Он слышал, как подбежал Цуай, подхватил лошадь за
поводья и, ласково поглаживая по лбу, принялся успокаивать ее. Ничего
этого Тревис видеть, конечно, не мог, потому что уже наступила темнота, и
только острый слух воина подсказывал ему события во всех деталях.
Незнакомец по-прежнему лежал неподвижно, не проявляя никакой
активности. Так можно и до утра обниматься, с неожиданным весельем подумал
Тревис, и стал медленно ослаблять хватку. Похоже, противник только этого и
ждал. Он попытался вырваться, но его реакции было далеко до ловкости и
быстроты настоящего воина. Одним движением Тревис перехватил его и,
перевернув незнакомца на живот, свободной рукой сжал невероятно тонкие
запястья.
- Кинь веревку, - окликнул он Цуая.
Юноша подбежал с запасной тетивой, и в несколько секунд им удалось
скрутить беглеца, который теперь даже и не сопротивлялся. Тревис
перевернул пленника на спину и, ухватив за волосы, приподнял голову,
стараясь разглядеть получше лицо в тусклом свете луны. Неожиданно волосы
рассыпались, и Тревис с удивлением заметил, что это длинная коса. Теперь
он сумел разглядеть лицо пленника. Оно было пыльным, но по обеим щекам
пробегали чистые дорожки слез. Большие светлые глаза смотрели на него с
яростью и ненавистью, и Тревису вдруг стало ясно, что эти слезы - слезы
гнева и ненависти, а отнюдь не страха.
Несмотря на грубые мужские штаны, заправленные в кожаные сапоги с
закругленными носками, и грубо сотканную накидку, их пленником оказалась
женщина, и не просто женщина, а молодая и очень привлекательная. И,
учитывая ситуацию, весьма разгневанная. Правда, за этим гневом и яростью
Тревис почувствовал страх, страх человека, который обречен бороться против
сильного и хитрого врага без всякой надежды победить. Прошло несколько
секунд, и когда наконец пленник разглядел лица тех, кто на него напал,
гнев и ярость сменились, удивлением. Тревис понял, что она ожидала
нападения других людей, вот почему ее так поразила их внешность. Розовый
язычок деликатно облизнул припухлые губы, и в больших глазах появился
страх, но уже перед неизвестностью, которая ее ожидала.
- Кто ты? - спросил Тревис по-английски.
Последовавшая реакция рассеяла все сомнения, что она могла быть не с
Земли. Она взволнованно ахнула, невольно дернувшись под его руками.
- Кто ты? - со странным, тягучим акцентом переспросила она Тревиса.
Стало очевидно, что английский ей чужд.
Тревис потянул ее за плечи, она забилась, пытаясь высвободиться, но
тут же затихла, поняв, что он просто помогает ей сесть. Страх исчез, и
теперь она оглядывала обоих мужчин с острым интересом.
- Вы не принадлежите к сыновьям Голубого Волка, - решительно заявила
она.
Тревис усмехнулся.
- Я - Фокс, - сказал он, для верности потыкав себя в грудь. - И
койоты - мои братья, - он щелкнул пальцами, и две небольших тени беззвучно
выросли из темноты. Ее глаза широко раскрылись от удивления. Как видно,
только теперь она осознала связь между койотами и напавшими на нее людьми.
- Эта женщина тоже из нашего мира, - высказался Цуай, оглядывая
пленницу с нескрываемым интересом. - Но она не принадлежит ни одному из
наших кланов.
Сыновья Голубого Волка? Мысли Тревиса вновь вернулись к удивительно
знакомой сцене, увиденной на куртке. Кто же называл себя таким
замысловатым прозвищем... где и когда?
- Так чего же ты боишься, дочь Голубого Волка? - задал он вопрос.
Кажется, этот вопрос задел чувствительную струну. Глаза снова
наполнились животным страхом. Она запрокинула голову, вглядываясь в
потемневшее ночное небо.
- Флайер! - ее испуганный голос прозвучал тихо и приглушенно, словно
она опасалась, что даже малейший шепот может донестись до звезд, которые
только начали выступать на черном покрывале неба. - Они выследят.
Прилетят. Я не успела вовремя добраться до гор.
Нотка отчаяния, проскользнувшая в ее голосе, пронзила Тревиса словно
раскаленной иглой, он вдруг невольно обнаружил, что сам цепким взглядом
обшаривает черное небо в поисках невидимого врага. Ее уверенность была так
очевидна и убедительна, что он безоговорочно поверил в эту смертельную
опасность с высоты.


6

- Наступает ночь, - медленно проговорил Цуай по-английски. - Те, кого
ты боишься, охотятся в ночи?
Она мотнула головой, сбрасывая со лба длинную прядь волос.
- Им не нужны такие глаза и носы, как у ваших псов. У них есть
специальные машины...
- Тогда зачем нагромождать такую кучу ветвей? - Тревис подбородком
указал на обвалившийся навес.
- Они не всегда полагаются на приборы, а значит, остается надежда. По
ночам они освещают землю мощным лучом. Нам не удалось забраться в холмы
слишком далеко, чтобы оторваться от них. Богатур охромел, и мы не смогли
далеко уйти.
- А что же такое находится в этих горах, что даже те, кого ты
боишься, не отваживаются к ним приблизиться? - продолжал допрашивать
Тревис.
- Понятия не имею. Я знаю только одно: те, кто успевают уйти
достаточно далеко в горы, могут уже не опасаться дальнейших преследований.
- Хорошо, я повторяю свой вопрос снова: кто ты? - апач наклонился
вперед, освещаемый тусклым светом всходившей луны, его лицо оказалось в
дюйме от ее глаз. Взгляда она не отвела. Женщина гордая и независимая.
Поистине дочь вождя, решил Тревис.
- Я принадлежу к народу Голубого Волка. Нас перенесли сюда по
звездным тропам, чтобы сделать этот мир безопасным для... для... -
пленница заколебалась и на ее лице появилось озадаченное выражение. - Была
причина... мечта... Нет, есть мечта, и есть реальность. Меня зовут
Кайдесса из Золотой Орды. Но временами я вспоминаю странные вещи,
например, как этот удивительный язык, на котором я сейчас говорю. Я и не
подозревала, что способна понять его.
- Золотая Орда! - ошарашенно воскликнул Тревис. В одно мгновение он
все понял. Узоры, сыновья Голубого Волка, все сходилось: скифское
искусство, орнамент, который с такой гордостью носили воины Чингисхана.
Татары, монголы, кочевники, которые вышли из глубин степей и изменили ход
истории не только Азии, но и Средней Европы. Воины, которые выступали под
бунчуками Чингисхана, Тамерлана, Субудая!..
- Золотая Орда... - повторил Тревис. - Это давняя история другого
мира, дочь Волка.
Он уловил ее странный, потерянный взгляд. На пыльном лице отразилась
растерянность.
- Я знаю, - прошептала она еле слышно. - Мой народ живет меж двух
времен и многие этого не осознают.
Присевший рядом с ними на корточки Цуай тронул Тревиса за плечо.
- Редакс?
- Либо его аналог.
Тревис был абсолютно убежден в одном: в проекте с их стороны
участвовали три группы - эскимосы, жители тихоокеанского острова и апачи -
и не было места для монголов. Лишь одна нация на Земле могла остановить
свой выбор на подобных кандидатах в колонисты. От такой мысли словно ток
проскочил по его телу. Он невольно вздрогнул.
- Так значит, ты красная, - он пристально вглядывался в ее лицо,
желая определить, какое впечатление произведут его слова. Но выражение
лица девушки не изменилось.
- Красная... красная... - повторила она, словно это слово было ей
незнакомо.
Тревиса все это не на шутку встревожило. В любой колонии красных,
если они действительно основали здесь колонию, обязательно должны были
оказаться техники, владеющие отменной техникой, которая легко могла бы
выследить беглеца. И если единственной преградой для их техники могли
послужить горы, то он намеревался этим воспользоваться и прекрасно
представлял, что необходимо сделать, если даже им придется идти всю ночь
кряду. Он переговорил с Цуаем, и тот мгновенно согласился.
- Лошадь совсем охромела, она не сможет идти с нами, - напомнил юноша
еще об одном препятствии.
Тревис некоторое время колебался. Его родовая память подсказывала,
что со времен завоевания испанцами Американского континента, конь всегда
служил для индейцев символом богатства и процветания. Апачам частенько
приходилось выкрадывать их у испанцев. И теперь ему казалось неразумным и
неправильным оставлять здесь, среди степей, больное и хромое животное,
которое вполне могло бы еще послужить делам клана. Однако в то же время он
прекрасно понимал, что времени им терять нельзя, любая помеха или отсрочка
может их погубить.
- Что ж, коня придется оставить здесь, - наконец заявил он с горечью.
- А скво?
- Она пойдет с нами. Мы должны узнать все, что можно, об этих людях,
и зачем они здесь. Послушай, дочь Волка, - Тревис, наклонившись, в упор
посмотрел в лицо женщине, стараясь подчеркнуть всю важность того, что он
сейчас скажет, - ты поднимешься с нами в горы, и чтобы никаких трюков.
Он вытащил нож и угрожающе провел им перед ее глазами.
- Я и так собиралась в горы, - спокойно возразила она, кажется, ее
страх прошел окончательно. - Развяжи мне руки, храбрый воин. Уж такому
отважному бойцу нечего бояться слабой женщины.
Рука Тревиса мгновенно скользнула, и в его пальцах блеснуло длинное
узкое лезвие ножа, который он вытащил из складок ее одежды.
- Вот теперь я действительно тебя больше не опасаюсь, дочь Волка,
потому что вытащил твои клыки, - заметил Тревис многозначительно.
Он рывком поднял женщину на ноги и быстрым движением перерезал
тетиву, стягивавшую ее запястья. Тревис дал знак койотам отправляться
вперед на разведку, а сами они втроем двинулись следом, держа путь к
горам. Они шли молча: впереди Тревис, затем монголка, Цуай завершал
маленький отряд.
Взошли обе луны. Первая, желтая, заливала ночные окрестности
золотистым светом, вторая, зеленая, довольно быстро катилась по небу и уже
достигла зенита, ее тусклый свет придавал всему происходящему таинственный
и странный оттенок. Однако Тревис не очень тревожился по поводу наземных
опасностей. При свете двух лун равнина хорошо просматривалась далеко
вперед, к тому же койоты могли в любой момент предупредить его
телепатически. Но над ними довлела воздушная опасность, и Тревис торопился
побыстрее миновать предгорье. Поэтому шел он размашистым шагом, задавая
темп, не останавливаясь и не разговаривая. И только когда они к середине
ночи уже поднялись довольно высоко по перевалу и остановились у небольшого
горного ручья, чтобы передохнуть и напиться холодной, чистой воды, Тревис
принялся расспрашивать девушку.
- Так почему же ты покинула жилище своего народа?
- Меня зовут Кайдесса, - строго поправила она его.
В ответ он только хмыкнул.
- Ты видишь перед собой Цуая из племени апачей. Меня же зовут Фокс, -
он назвал английский эквивалент своего племенного имени.
- Апачи... - несмотря на акцент, она попыталась уловить правильное
произношение. - А кто такие апачи?
- Индейцы, - пояснил он терпеливо. - Но ты не ответила на мой вопрос,
Кайдесса. Так почему же ты скрываешься от собственного племени?
- Только не от племени, - решительно мотнула она головой. - А от тех,
других. В общем, все так... ох, ну как же объяснить, чтобы вы поняли, -
она беспомощно развела мокрыми от воды руками. - Есть мое племя из Золотой
Орды, хотя иногда вспоминаются странные обрывки иной жизни. Есть также
люди, которые живут в Небесной Лодке. Они во всем полагаются на машину, и
мы думаем те мысли, какие им нужны. Кстати, а отчего, - она внимательно
взглянула на Тревиса, - мне хочется вам все рассказать? Странно. Ты
сказал, что вы - индейцы, быть может, мы враги? Мне смутно вспоминается,
что мы...
- Давай условимся, - прервал он ее, - апачам и Орде нечего делить
здесь и сейчас, кем бы мы там в прошлом ни были.
Это было сущей правдой. По своим обрывочным воспоминаниям Тревис
помнил, что сами они - индейцы - в незапамятные времена пришли в Америку
из Сибири. И несмотря на каштановые волосы и серые глаза эта девушка
вполне могла оказаться его дальней родственницей.
- Вы... - пальцы Кайдессы прикоснулись к его руке. - Вас тоже послали
к звездам. Разве не так?
- Так, - ответил он.
- И вами тоже управляют с Небесной Лодки?
- Нет, мы свободны.
- Как же вы сумели стать свободными? - поразилась она.
Тревис заколебался, ему не хотелось говорить о поврежденном
звездолете и упоминать, что его племя не обладает приличной защитой против
монгольской колонии.
- Мы ушли в горы, - уклончиво ответил он.
- Значит, ваши машины вышли из строя, - залилась смехом Кайдесса. -
Ах, они так велики, так могучи, эти люди машин, но сколь же они ничтожны и
слабы, когда машины перестают им повиноваться.
- Такое произошло с вашим лагерем? - осторожно поинтересовался
Тревис. Он не был уверен, куда она клонит, и не отваживался расспрашивать
ее более подробно, боясь обнаружить собственное невежество.
- Машина, которая управляет нашими мыслями, может действовать только
на определенном расстоянии. Мы обнаружили это в первые же дни высадки,
когда некоторые охотники отправились в леса и больше не вернулись. С тех
пор охотники всегда выходят на охоту в сопровождении флайера, на котором
есть машина. Но мы-то теперь знаем! - ладони Кайдессы сжались в кулачки. -
Мы поняли, что если только удастся вырваться за пределы ее действия, то
нас ждет свобода, и мы придумали план. И вот девять или десять ночей назад
эти другие были чем-то взбудоражены. Они все собрались в небесной лодке у
своих приборов, что-то случилось... на время все их машины уснули.
- Джагатай, Кучар, мой брат Хулагир, Менлик... - загибая пальцы,
перечисляла она имена. - Они напали на табун и умчались в ночь...
- А ты?
- Я тоже должна была ехать с ними, но Алджар - моя сестра и жена
Кучара... подходил ее срок, и бешеная скачка могла погубить и ее, и
ребенка. Я осталась. В ту ночь родился ее сын, но возможность побега
испарилась. Машины заработали опять. Мы могли только мечтать о воле, - она
прижала кулачки к груди, а потом уперлась в них лбом, - но машины надежно
держали нас в лагере. Мы знаем только одно, что стоит нам достичь гор, и
мы найдем наших родичей, обретших свободу.
- Но ты же здесь. Как тебе удалось сбежать? - хотелось узнать Цуаю.
- Они прекрасно знали, что я бы сбежала, если бы не Алджар. Они
сказали, что заставят поехать Алджар, если я сама не соглашусь привести их
к брату и всем остальным. Я знала, что должна взять в свои руки меч долга
и выйти на охоту вместе с ними. Я посылала мольбу духам воздуха, прося
помощи, и они смилостивились надо мной... - в ее глазах мелькнуло
восторженное удивление. - Мы ехали по степи, в густых зарослях, и травяной
шайтан атаковал вождя отряда. Его мысленный контроль ослаб, и тогда я
помчалась. Лишь небеса надо мной знают, как я мчалась. Я погоняла коня
беспрестанно, думая только о бегстве. Те, другие, не так хорошо знают
лошадей, как мы - народ Волка.
- Когда это случилось?
- Восемь солнц назад.
Тревис произвел мысленные подсчеты. Время поломки машин в лагере
красных, похоже, совпадало с моментом катастрофы их звездолета. Имелась ли
между этими двумя событиями какая-либо связь? Вполне возможно. Вероятно,
корабль апачей участвовал в какой-то схватке с их кораблями, прежде чем
рухнуть с другой стороны горного хребта.
- Ты действительно знаешь, где в этих горах прячутся твои братья?
Кайдесса с горечью покачала головой.
- Знаю только, что я должна двигаться все время на юг, и когда
достигну самого высокого пика, развести на северном склоне сигнальный
огонь. Но я не могу поступить так сейчас. С флайера этот огонь легко
заметить. Я знаю, они идут по моему следу, я дважды видела погоню.
Послушай, Фокс, я хочу попросить об одолжении - я, Кайдесса, старшая дочь
хана. Я верю, что ты, как и мы, воин и отважный боец. Может быть так, что
наши машины не способны управлять твоими мыслями, ибо ты никогда не
попадал под их чары и в тебе не течет наша кровь. Я прошу, если они
приблизятся настолько, что смогут послать мне призыв, зов, которому я
повинуюсь словно рабыня, привязанная арканом к лошади, то свяжи меня по
рукам и ногам, и не отпускай ни за что на свете, несмотря на все мои
просьбы и угрозы. Это буду не я, потому что я не хочу идти в неволю.
Поклянись огнем, который изгоняет демонов.
То отчаяние, которое сквозило во всех ее словах, заставило Тревиса
поверить в ее искренность. Она верила в ту опасность, о которой
рассказывала, и боялась ее больше, чем смерти. Права ли она насчет его
иммунитета против этого страшного зова? Тревис пока этого не знал, но
проверять верность предположения девушки на собственной шкуре у него
желания не было.
- Нам неизвестна клятва огня племени Голубого Волка, скво. Но я могу
поклясться Тропой Молнии, - его пальцы сжались, словно стискивая священное
для его племени обугленное молнией дерево. - Я клянусь этим.
Она испытующе заглянула ему в глаза и удовлетворенно кивнула.
Беглецы покинули ручей и снова направились к горам, слегка свернув,
чтобы выйти на заросшее травой ложе пересохшей реки. В ночи раздалось
глухое ворчание. Все замерли. Предупреждение Нагинлты было недвусмысленным
- впереди ждала опасность, и нешуточная.
Свет двух лун создавал странное впечатление нереальности, сумрачные
тени двигались и колыхались словно живые. Несмотря на яркие лучи, там,
впереди, среди холмов и пригорков, острых скал и огромных валунов, в
расселинах между скалами, могли таиться всевозможные опасности. Начиная с
четвероногих хищников, охотившихся за своей добычей по ночам, и заканчивая
большим военным отрядом.
Темнота шевельнулась. Мягкая шерсть Наликидью прижалась к ногам
Тревиса, обратив его внимание на участок тени впереди слева. Там чернело
огромное пятно мрака, где мог затаиться действительно опасный противник.
Молчаливый, беззвучный контакт, установившийся между койотами и человеком,
подсказал Тревису, что так оно и есть. Там, впереди, в темном пятне тени
пряталась смертельная для них опасность.
Что бы там ни скрывалось, не находилось в засаде, оно начало
проявлять нетерпение, когда вдруг жертвы перестали приближаться, получив
сообщение койотов.
- Слева... затем остроконечным каменным выступом... в тени.
- Ты видишь... - изумленно спросил Цуай.
- Нет, но его видят мба'а.
Они держали луки и стрелы наготове, но в темноте это оружие
практически не могло пригодиться, разве что зверь окажется на одном из
освещенных луной участков.
- В чем дело? - выдохнула Кайдесса.
- Нас кто-то поджидает впереди.
Остановить ее Тревис не успел: она сунула пальцы в рот и пронзительно
свистнула. В тени что-то шевельнулось: неуверенно и настороженно.
Тревис тут же пустил стрелу, и Цуай сделал то же самое. Раздался
пронзительный вопль, нарастающий и жуткий, и Тревис даже невольно
поежился. Но передернуло его не от самого звука, а от мысли, что там, в
тени камней, мог оказаться человек.
Зверь вывалился на освещенный участок - на четырех конечностях,
серебристый, гигантских размеров. Он вздыбился на задние лапы, с отчаянием
пытаясь передними сбить стрелы, засевшие в плече. Человек? Нет, но в
гиганте прослеживалось нечто человеческое, от чего у всех троих озноб
пробежал по коже.
Словно на медвежьей охоте койоты бросились на зверя. Нагинлта цапнул
животное и тут же отскочил, когда огромная лапища с размаху попыталась
поддеть его. Тут же подоспела Наликидью и принялась кидаться на зверя с
другой стороны. Тот ревел, неуклюже поворачивался из стороны в сторону,
забыв о стрелах и людях. Койоты явно давали возможность охотникам
выстрелить еще раз. И Тревис, испытывая необъяснимое чувство ужаса и
отвращения, выстрелил с ходу, даже не целясь.
Цуай и Тревис, должно быть, выпустили в него с десяток стрел, прежде
чем зверь рухнул на землю, и Нагинлта вцепился ему в глотку. Но тут же
отскочил в сторону, поскольку смертельно раненый зверь ударил его лапой по
голове, успев разодрать ухо. Вскоре гигант затих, и Тревис осторожно
приблизился. Этот запах...
Как орнамент на куртке Кайдессы напомнил ему о чем-то земном, так и
эта вонь показалась ему знакомой. Где же, когда он встречал этот запах? В
его памяти он связывался с темнотой, безлунными ночами и опасностью. И
внезапно он ахнул.
Те два мира, осколки исчезнувшей звездной империи, на которых он
невольно побывал два года назад. Те звери, жившие в темноте на пустынном
мире, где они впервые приземлились. Да, звери, чье происхождение им так и
не удалось установить. Были ли они дегенерировавшими остатками когда-то
разумных существ, или же они были животными, сродни человеку, но все-таки
животными?
Гориллообразные, владыки ночи мира пустынь. Они встретились тогда - и
тоже ночью - среди руин города, бывшего последним пунктом остановки того
звездолета. Становилось ясным лишь одно, что они являлись частью
исчезнувшей цивилизации. И предположение Тревиса о важности Топаза теперь
получило подтверждение. Этот мир вовсе не был пуст для давно сгинувших
космических путешественников. У планеты имелось свое, особое
предназначение, в противном случае это существо здесь бы не обитало.
- Шайтан! - Кайдесса скривилась от отвращения.
- Тебе он знаком? - спросил Цуай Тревиса. - Кто это?
- Не знаю, но это существо осталось после империи звездного народа. Я
уже встречал его на предыдущих двух мирах.
- Человек? - Цуай критически осмотрел тело. - Ни одежды, ни оружия,
но ходит прямо. Похож на гризли, на очень большого гризли. Опасный зверь,
да.
- Если они охотятся группой, как и на остальных мирах, то это
действительно может быть опасно, - Тревис припомнил, как эти существа
толпами атаковали их звездолет на пустынном мире, и озабоченно огляделся.
Пусть даже койоты успеют их уловить, однако они не смогут противостоять
нескольким громадинам. Им лучше затаиться в каком-нибудь надежном месте и
переждать остаток ночи.
Нагинлта привел их к нависающей скале, под которой они могли
спрятаться. Подступы же к убежищу хорошо просматривались, и в случае
нападения они могли легко отстреливаться стрелами. И Тревис знал, что
залегшие поодаль койоты предупредят людей задолго до появления этих
существ. Втроем они забрались под скалу, прижавшись друг к другу. Они
прислушивались к тихим звукам ночных гор и всякий раз вздрагивали, когда
слышался шорох, писк, треск или ворчание. Но мало помалу они начали
расслабляться, привыкая к тишине.
- Не стоит тратить драгоценное время. Мы все устали, пусть двое спят,
а один сторожит. Утром предстоит долгий переход.
Апачи сторожили по очереди, а монголка, сначала попытавшись
протестовать, потом свернулась в клубок прямо на земле и уснула.
В предрассветный час дежурить выпало Тревису. Он уселся поудобней,
скрестив ноги и прислонившись спиной к скале, и принялся размышлять о
ночном звере-гиганте, когтей которого им довелось избежать. Две предыдущие
встречи с этими существами произошли в древних руинах империи. Не имелось
ли и здесь неподалеку каких-нибудь руин? Ему страстно захотелось
удостовериться в этом наверняка. С другой стороны, существовала проблема
монгольского поселения. Он нисколько не сомневался, что стоит красным
заподозрить существование лагеря апачей, как они приложат все усилия,
чтобы уничтожить или хотя бы пленить американцев. Следовало предупредить
своих как можно быстрее.
Девушка зашевелилась, просыпаясь, и медленно приподняла голову. Он
мельком взглянул на нее и уже стал отворачиваться, когда неожиданно для
самого себя заметил в ней нечто странное. Глаза Кайдессы, совершенно
лишенные мысли, невидяще смотрели в одну точку прямо перед собой. Затем
она поднялась и словно лунатик, медленными шажками двинулась прочь от
убежища.
- Что?.. - это пробудился Цуай.
Однако Тревис уже действовал. Он подбежал к Кайдессе и схватил ее за
плечо.
- В чем дело? Куда ты идешь?
Она не ответила. Похоже, она вообще не слышала его. Апач схватил ее
за руку, но девушка с силой вырвалась. Он поймал ее запястья. Кайдесса
вроде бы перестала сопротивляться, но то и дело порывалась идти дальше,
пытаясь высвободить руки.
Мозговой контроль! Он припомнил отчаяние в ее голосе, когда она
просила помощи, и свою клятву. Индеец подставил девушке подножку и бережно
уложил ее на землю, продолжая держать за запястья. Она все еще пыталась
высвободиться, но делала это как-то пассивно и молча, словно даже и не
замечая самого Тревиса, который как бы был всего лишь досадной помехой,
которую необходимо преодолеть.

дальше



Семенаград. Семена почтой по России Садоград. Саженцы в Московской области