В ДОРОГЕ Из армянского кафе я вернулся к элитному дому, включил аппаратуру. Девушка не спала. Как водилось все эти вечера, пока я работал, она занималась уходом за кожей. Девушка была одна. Я с трудом дождался конца смены. Домой я гнал, снова весь поглощенный своими мыслями… Сообщение межака меня не очень встревожило. Источником моего спокойствия послужил в общем-то незначительный факт. После встречи с Рембо я заехал в отделение «Вестерн Юнион банка». Там, за дверями с перекрещенной красными стрелами лошадиной мордой, словно клиенты въезжали сюда верхом, я беспрепятственно получил очередную часть гонорара… Все было спокойно, как всегда. Заказчик щепетильно соблюдал условия оплаты. Его право проверять меня любыми законными способами во время выполнения его поручения следить за девушкой. Он предпочел делать это через частного детектива. Кто против?! Межак этот, до того, как Пашка Вагин ему меня представил, понятия не имел о том, что я тоже детектив и работаю по заданию. Для него я был только объектом, которого он пасет по укороченному варианту на заданном заказчиком маршруте: от элитного дома до Ленинградского проспекта по утрам и от все той же автостоянки назад до элитного дома вечером. А иногда еще до Кольцевой дороги. И только один раз до Химок… «Такой же замысловатый заказ, как и мой — в положенные часы следить за тем, как я исполняю поручение заказчика…» Межак не посвящен в суть дела, ему запрещено интересоваться, кто я, чем занимаюсь. Как и мне в отношении девушки ! «Остальные условия наверняка тоже аналогичные. Он, как и я, не знает своего заказчика! Работает втемную…» Мы вели заказ двойной тягой! Я пас девушку! Он — меня! «Не рано ли я всполошился? Вполне возможно, что мой заказчик предложит генералу Арзамасцеву сделку и они сговорятся полюбовно, без скандала! И обо мне сразу забудут…» Я незаметно для себя прибавил скорость. Тоскливое чувство, давившее с утра, вдруг отпустило. Заказчик не пожалел денег, чтобы проконтролировать меня. Организовал контрольное наблюдение. Совершенно случайно межак водил меня в те два дня, когда я ездил в издательство, доложил на автоответчик, номер которого он получил. Заказчик принял решение меня предупредить. Именно межак подстроил историю с гвоздями… И что из этого?! А то, что я явно не интересовал своего заказчика — иначе меня бы постоянно водили по Химкам… «У заказчика какой-то выворот в мозгах… Он не предсказуем». Сбоку на рекламном щите мелькнуло крупно: «Со-лодов, я жду тебя!» К этому времени я давно уже незаметно для себя шел Ленинградкой. Надпись эта периодически появлялась вдоль шоссе каждые несколько километров… Кто так страстно его желал? Кто был этот Солодов? Почему исчез, не оставив координат, так что приходилось объявить его в местный розыск — авось где-нибудь он наткнется на рекламный щит, прочтет и вернется… Недалеко от Левобережной, от того места, где узкий залив справа окаймляет канал, там, где я когда-то пацаном тонул, мне на мобильник позвонил Рембо: — Ты далеко? — Проехал канал Москвы… — Перезвони, когда приедешь… ДОМА Жену я снова не застал. Начальство потребовало от учебно-преподавательского состава всю эту неделю быть начеку. Ночную тревогу на верху готовили основательно. Возможно, было даже присутствие одного из заместителей министра… Коса нашла на камень. Может, Управление высших учебных заведений МВД России хотело подмять под себя руководство Московской юридической академии?.. «Всю неделю, — писала в очередном, оставленном мне послании жена, — мне лучше под вечер перемещаться ближе к работе — в общежитие Академии, на улицу Академика Волгина…» Так бывало каждый раз накануне всех внутренних звездных войн в МВД СССР, а теперь вот в России… Жена снова мне предлагала греть котлеты. Но я не последовал совету. Наивно думать, будто голодный человек готов удовлетвориться первым, что попадет под руку, лишь бы набить живот, и заплесневелый кусок хлеба или тарелка позавчерашних щей — все ему желанно… Как раз наоборот! Именно он-то и мечтает о кулинарных изысках. О свиных отбивных и котлетах по-киевски с торчащей наружу сахарной костью, о жирной селедке под стопку морозной, обжигающей горло московской «гжелки» из холодильника… Голодному человеку не светит растрачивать аппетит на что попало. Тогда лучше не есть вовсе. Я вынул из морозилки кусок свиного мяса, посолил, поперчил, поставил в микроволновку. Потом позвонил Рембо — его мобильник оказался выключен… Неслышно подошла кошка. Моя теща назвала свою любимицу Муркой. Я заметил: кошек сейчас стали реже называть Мурками… «Из-за МУРа, что ли…» Я поднялся к книжным полкам. После всего происшедшего за день меня не хватило бы на новый детектив. Лучше было обратиться к проверенному старому другу, не раз уже выручавшему… К жареной свинине и «гжелке» я достал с полки любимый детектив Джека Хиггинса. Раскрыл… Дважды я начинал читать первую страницу, прежде чем понял, что себя не обмануть, и моя мысль все равно витает далеко от тюрьмы, из которой выпустили дерзкого гангстера…. Мои собственные проблемы не оставляли меня… ; Мне поручили слежку за девушкой в вечернюю смену, утром я лишь сопровождаю ее на автостоянку. Можно было предположить, что у кого-то есть заказ на дневную смену… Я следил за девушкой под контролем другого частного детектива… «Итак, дедка за репку, бабка за дедку…» Такие сложности. Полный бред! Я закрыл книгу. Масса всевозможных версий. Откуда время от времени поступают сигналы на суперрадар, когда я нахожусь в машине на пустыре?.. Может, уже задействованы мои бывшие коллеги — Оперативное Управление МВД, так называемая наружка, или даже соответствующее Управление ФСБ. В этом случае они наверняка установили, кто я, чем занимаюсь, и, как только реализуют свое дело, незамедлительно разберутся со мной. Я мог попасть со своим заказом, аки кур в ощип. Я больше не хотел спать. Сон ушел. Было уже совсем поздно, когда я дозвонился до Рембо: — Не разбудил? — Нет. Я уже собирался тебе звонить… Информация касалась фирмы «Лузитания», на машине которой разъезжала по Москве девушка. —Их заявленное направление «Страховка недвижимости»… — Я услышал шуршание бумаги — Рембо знакомил меня с бизнес-справкой. — Проверялась московским Главком по борьбе с экономическими преступлениями в связи с заявлением клиентов. Тут приводятся их данные… — Он перевернул страницу. — Установлено, фирма зарегистрирована по двум краденым паспортам… —В чем там было дело? Известно? —Схема простая… — Рембо оставил бизнес-справку. — Страховые полисы, которые они высылали клиентам, не имели силы… Взносы не оприходовались, их просто клали к себе в карман… Ущерб исчислялся в сумме примерно четыреста тысяч зеленых в год… —А учредители?.. —Объявлены в розыск. Чтобы тебе было яснее, я скажу сначала о другой фирме — о «Меридоре». Это родной брат «Лузитании»… —Не понял… —Сейчас объясню. «Меридор» тоже исчез с горизонта… — Рембо прошел по комнате. Я слышал его шаги. — А примерно за месяц до этого я получил заказ на «Меридор» одного из наших партнеров, искавшего надежного страховщика. Успеваешь? — Да… — В результате мне пришлось предостеречь: «Меридор» зарегистрирован на людей случайных, без деловой биографии, не имеющих отношения к страховому предпринимательству… Он имел неосторожность высказать свои опасения страховщику. Дальше ясно. Учредители словно в воду канули. Фирма была зарегистрирована по краденым паспортам… Обычная история российского рынка… —С «Лузитанией» — похожая история. А главное… Тебе слышно? —Да. —При регистрации «Меридора» использован тот же краденый паспорт, что и при регистрации «Лузитании». На имя… Пишешь? —Готов. —«Любович Юрий Афанасьевич»… Мы еще недолго поговорили. С этим заказом то и дело возникали какие-то неприятные боковые ответвления, сложности. Теперь еще и криминальные… Рембо уже прощался: —Все! Ты завтра появишься? —Не знаю… С утра я собирался предпринять кое-какие новые шаги, чтобы срочно выйти на своего заказчика. Для начала мне нужны были паспортные данные проживавшей в квартире девицы… ДЭЗ Коридор дирекции эксплуатации зданий, в обиходе ДЭЗ, обслуживавший элитный дом, оказался извилист и не особо освещен. Двери с обеих сторон были плотно закрыты, лишь изредка оттуда появлялся кто-то из своих и молча устремлялся дальше по коридору. Свершалось ли что-то там, внутри, за закрытыми дверями?.. Что происходило в закрытом кабинете с вывеской «Паспортный стол» и табличкой «Дни приема» на стене сбоку? На память пришел офис иерусалимского отделения МВД: высокий, проветренный зал, по периметру открытые для обзора кабинки с паспортистками. Посетители, сидевшие рядами, как в кинотеатре, следили за номерами, вспыхивавшими на табло. Щелчок табло — и очередной посетитель шел к освободившемуся стулу в кабинке служащей. Оба оставались на виду, сбоку на столе у паспортистки стоял компьютер — зарегистрировать новый адрес, продлить заграничный или внутренний паспорт — пять-семь минут. Ни дверей, ни окошек… Я постучал в паспортный стол — ни звука. Постучал снова — тот же результат. Я вошел. И, как можно было легко догадаться, не вовремя. — А мне все равно, кто вы там есть… Молодая светловолосая ведьма лечила солидного, весьма независимо державшего себя мужчину. О стервозности домовых паспортисток ходит много легенд, но эта перекрывала устойчивые среднестатистические представления. В мою сторону она не взглянула. Мужик краснел и бледнел — ведьма смотрела сквозь него… Я не решился испытывать судьбу, сразу вышел. Частный детектив в России — не Сэм Спейд, не Лу Арчер, о которых я любил читать, ни кто-то другой из крутых американских сыщиков. Российский частный детектив может рассчитывать только на себя. Никаких обеспеченных законом прав у него нет… Мне требовался кто-то, кто бы выступил посредником между мной и нечистой силой в лице паспортистки. Я двинулся по коридору в поисках подходящего кандидата, но никого не увидел. Большинство сидевших и стоявших у закрытых дверей были пенсионеры, многие довольно экзотического вида. Седая старушка с абсолютно прямой спиной — чисто донна со старинного портрета, бомж в шляпе, завязанной под подбородком, в бархатной куртке и застиранных коротких джинсах… Пришлось вернуться к входу. Мой ровесник — подтянутый, моложавый секьюрити с неясными обязанностями, тосковавший на стуле в узком тамбуре, против входной двери, внешностью и выражением лица выпадал из общего ряда. Я сразу угадал в нем старшего армейского офицера, уволенного в запас, еще не успевшего до конца осознать себя частью общего муравейника, в котором ему в будущем предстояло обжиться. — Привет, товарищ подполковник!.. В тамбуре, кроме нас, никого в этот момент не было. Он серьезно взглянул на меня: —Только не подполковник… —Товарищ майор. —Правильнее, товарищ частный охранник… — Он показал на наплечную нашивку с изображением стервятника. «Орланы»… Мы в «Лайнсе» знали это охранное агентство, широко развернувшееся на столичных просторах. Своему первому успеху оно было обязано бандитской крыше маленького подмосковного городка, получившего широкую криминальную известность теперь уже не только в России, но и в Европе, и в США. Мы разговорились. Он сам спросил у меня: —А сюда ты зачем? В бухгалтерию? —К паспортистке. —Екатерине Андреевне, значит… — Он чуть заметно улыбнулся. —Серьезная дама! —Смотря для кого! Я что-то уловил в его словах, изменил тактику: — Красивая женщина… Я перед такими робею. Тем более, если надо о чем-то просить… Он снова загадочно улыбнулся. Я понял, что делаю шаги в правильном направлении. —Сейчас вот думаю: что лучше купить — коробку конфет или цветы… —Лучше конфет, — решительно сказал майор. — Две коробки. —А не пошлет она меня? Вместе с конфетами?! —Я сам ей передам. Что за дела у тебя? Паспорт меняешь? —Понимаешь… — Я сделал озабоченное лицо. — В доме номер… Я лучше напишу… — Я достал блокнот, вырвал чистый лист, достал ручку. — Вот! Это номер квартиры… — Я написал и то и другое. — Родственник собирается произвести обмен… Надо точно знать, кто там прописан, кто настоящий владелец… Может, афера какая! Выедет один, а еще с десяток останется… — Владелец — это через бухгалтерию… — Неожиданно мысли его потекли по новому руслу. — Неважно. А что предлагается в обмен? — Это коттедж… — Далеко? — Он интересовался вполне серьезно. — За кольцевой. Далеко… — Я пожалел, что связался версией об обмене. — Где именно? — Холмово, Можайского района… — Там родилась моя жена. — Действительно далеко… — У него, видимо, был свой вариант обмена. — Ладно. — Он махнул рукой. — Дуй за конфетами. Сейчас сделаем… — Он поднялся. — А пост? — Что же мне и в туалет не сходить?! Как считаешь? Это был веский аргумент. Мой поход за конфетами не затянулся: небольшой мини-маркет находился всего в двух троллейбусных остановках от элитного дома. Тем не менее, когда я вернулся, мой знакомый уже снова сидел на месте у входа. — Знал бы, какой ты богатенький — одними конфетами не отделался… Он сунул коробки в старый письменный стол, какие обычно бюджетные организации предоставляют в пользование секьюрити. Я успел заметить, что для коробок с трудом нашлось место среди других подобных. —Такая квартира потянет на тонны баксов. Оказывается, ты миллионер… —Чудак! Ты думал я ее меняю?! Там есть кому… —Ладно, вот! Смотри!.. — Майор был удовлетворен результатом проделанной работы. Он сунул мне в руки мой листок. На нем ниже номеров квартиры и дома аккуратным женским почерком было выведено: «Любович Юрий Афанасьевич». Я с трудом сдержал эмоции. «По украденному у Любовича паспорту разыскиваемые Московским Главком мошенники зарегистрировали „Лузитанию“, а теперь вот девушка, оказывается, живет в его квартире и ездит в машине лжефирмы…» Охранник неверно истолковал мое секундное замешательство, объяснил: — Он собственник… — Там сейчас обитает молодая девица… — Может, в гости приехала. Или так… Кто их сейчас проверит? — Из коридора его позвали. — Извини… Я вернулся в машину. По мобильнику вызвонил «Лайнс». Рембо я не стал тревожить. У трубки был мой сменщик-детектив. — Бирк! — Его фамилия звучала короче, чем имя. Он не обижался. — Пробрось по адресам быстренько: Любович Юрий Афанасьевич… Он не удивился, ни о чем не спросил. — Возраст известен? — Только адрес… — Я назвал. Еще я слышал, как он вошел в компьютер. Минуту спустя я уже знал результат: — Прописанным в Москве не значится… «Дела-а…» Любович владел квартирой в элитном доме в Москве, но не был в ней прописан. Он мог жить в Узбекистане, в Литве, в США. Где угодно. Я был обескуражен. Но это вовсе не значило, что возможности установления Любовича исчерпаны. Я знал порядок. Собственник, не прописанный в принадлежащей ему квартире, заключал договор с дирекцией эксплуатации зданий по месту нахождения недвижимости. Обитая неизвестно где, он тем не менее оплачивал коммунальные услуги. Антенну, горячую воду, вывоз мусора… Дирекция не могла мне помочь. Заграничные адреса обычно не регистрировали. Вступать в переписку с собственниками квартир никто не собирался. На одних марках погоришь. А если и знали адрес, не очень его афишировали… Я не расстроился. Существовали и другие места, в которых сведения о Любовиче обязательно должны были сохраниться. В первую очередь это был единый на всю столицу Регистрационный центр учета собственников жилой площади. В учреждении, размещавшемся в помпезном здании бывшего райкома КПСС, были зафиксированы все московские владельцы недвижимости. Я рассчитывал на то, что Регистрационный центр может сообщить адреса других квартир Любовича. А там могли найтись соседи, которые его знали и, может, поддерживали с ним связь… От Любовича ниточка должна была потянуться дальше, непосредственно к заказчику. Владелец квартиры обязательно должен был знать его. Ключи-то от квартиры заказчик наверняка получил из первых рук!.. О чем-то похожем писал в свое время известный драматург — серб или черногорец: «Из школы — в армию, из армии — в тюрьму, из тюрьмы — в семью…» БЫВШИЙ РК КПСС В небольшом квадратном зале посетителей было, как сельдей в бочке. Забота об их удобствах, как и принято у нас, была сведена до минимума. Очередь вилась кольцами, стесненная высокими, до потолка, перегородками с несколькими маленькими окошками в них. Все стояли. Абсолютному большинству требовались справки о том, что в их владении в Москве находится всего одна-единственная квартира… Я занял очередь, но быстро понял: мне ничего здесь не светит. Для получения нужных сведений требовалось предъявить паспорт собственника, в моем случае самого Любовича. После этого мне назначили бы день для получения справки… Обычный срок подготовки ответа — календарный месяц. Я вышел из очереди, в раздумье отправился бродить по зданию. Всюду бросались в глаза следы запустения, неприкрытой бедности либо бесхозяйственности… Трудно было представить, что еще относительно недавно внизу работал гардероб, люди снимали верхнюю одежду, полы и окна сверкали чистотой, по коридорам фланировали чиновники партийной номенклатуры — царьки районного масштаба — сиятельные секретари, их челядь, понабившая руку в интригах и демагогии, скромно ступавшие просители… Сегодня по затертым полам бродили обремененные кипами бумаг сотрудницы, тусклость коридоров лежала отпечатком на нездоровых лицах… Занимались ли здесь еще чем-то? Все сокрушала бесконечная очередь собственников квартир с их запросами… Я задумался: «Что составляет конечную продукцию этой нынешней фирмы? Сведения о наличии владений. Они же тут в компьютере. Под рукой». Но люди ждут в течение месяца… Справки! Посетителям нужны документы, заверенные, подписанные, с печатями, чтобы их можно было предъявить где-то, кому-то. Это и было выпускаемой продукцией… Многие с этими справками отправятся в дирекции эксплуатации зданий, в конторы Мосгаза. Собственники одной-единственной в Москве квартиры в отличие от тех, кто успел скупить две и больше, могли рассчитывать на льготный тариф по части коммунальных услуг… Сами сведения, без подписи и печати, были только полуфабрикатом, никому из стоявших в очереди не нужным! Они необходимы были мне, потому что я не должен был их никому предъявлять… С этой минуты я принялся искать цех полуфабрикатов готовой продукции и скоро нашел. Если хорошо поискать, всегда обычно находится кто-то, кто может тебе помочь… Переговорив с несколькими сотрудницами, я оказался в кабинете молодой симпатичной особы, над столом которой висела отпечатанная по всем правилам полиграфического искусства выдержка из… Указа Петра Первого. Сформулированный нестандартно ордонанс русского царя-реформатора предписывал подчиненному постоянно иметь вид лихой и придурковатый, чтобы не смущать начальство своим разумением. Он был датирован декабрем 1708 года. Я сразу понял, что набрел на незашоренного, мыслящего человека, который мне нужен. — У меня к вам дело… — Я рассказал о своей проблеме. Хозяйка кабинета попросила меня подождать — только что начальник дал ей срочное поручение. Я вышел в коридор. Устроился у окна. К счастью, у меня был с собой очередной бестселлер — подарок моего нового знакомца, охранника книжного издательства «Тамплиеры». «НУ, МАМАН…» Я полистал книгу, сунул назад, в карман… Детективы Тереховой я читал. Точнее, один. Считавшийся лучшим. Автор — редактор в милицейских погонах. Старший офицер. Героиня, напротив, следователь на Петровке, 38 — молодая симпатичная женщина, высокий интеллектуальный потенциал. Кроме юридического факультета, закончила физико-математическую школу. Ее специализация на службе — анализ наиболее тяжелых нераскрытых преступлений… Проработав более десятка лет в уголовке, я никогда не слышал, чтобы кому-то одному поручили думать за всех, анализировать… Место действия романа — престижный санаторий. Отдельный номер «люкс». На досуге героиня занимается переводами с английского… Чем еще заниматься следователю в отпуске?! Сиди, работай… И вот уже первые результаты: «Быстро „въехала“ в стиль Макбейна». Все вроде неплохо. Можно продолжать. Но не тут-то было! Трое молодых мужиков, изнывающие от безделья, придумали себе занятие. Держать пари на женщин из санатория! И что за пари! Добро бы просто, кто первый ее снимет… А то!.. Страшно представить! Познакомиться и заставить на протяжении шести часов терпеть себя, поддерживать разговор! Ну, полный мазохизм мерзавцев! Составили список жертв. Написали на бумажках имена отдыхающих, бросили в пустой стакан, стали тянуть. Естественно, следовательшу вытянули первой… А тут еще убийство. И вот героиня для одних — сыщик, для других — подозреваемая… А еще непереведенный до конца Макбейн на английском… Я уже давно заметил насчет отношения наших авторов к чужой мове… Впрочем, английский — не единственный иностранный язык, которым следовательша владеет в совершенстве. По ходу романа по пути в Рим она по-французски разговаривает со случайным попутчиком-итальянцем. А когда замечает его тяжелый акцент, переходит с французского на родной его — итальянский. Вот так! Все по жизни. Именно у нас, где изучение иностранного на протяжении десятков лет поставлено из рук вон плохо, такое количество полиглотов в криминальных романах. Знай наших следовательш! А тут и Рим. У фонтана героиня случайно встречает свою «элегантную маменьку», болтающую на шведском с неким профессором. «Ну маман! — вырывается у героини. — И любовника своего привезла!..» В Риме обеим женщинам очень легко. Героиня не помнит, когда в последний раз столько смеялась. Вот только причину смеха так и не узнаешь… Запомнилось, что на следовательше «против обыкновения» была ярко-красная куртка-пуховик и голову украшала большая пушистая шапка из чернобурки… А с подбором фамилий своим персонажам у сочинительши особых затруднений не было — она заимствовала их из телефонного справочника по месту работы… Поэтому после выхода в свет очередного романа один из них позвонил другому: — Серега, в курсе? Нас обоих убили… — Всех не перебьешь, Коля… — Это смотря, сколько будет романов!.. Сотрудница Регистрационного центра пригласила меня войти. — Итак… Его фамилия, имя, отчество… — Любович Юрий Афанасьевич… — Адрес… Я назвал. Она вошла в компьютер и прочла запись с экрана. Чтобы ответить на мой запрос, ей потребовалось не более минуты: — За Любовичем Ю.А. никакой другой недвижимости в Москве не значится. Только эта. Очень сожалею… «Полный облом!..» Все попытки найти хозяина квартиры, чтобы от него протянуть ниточку к заказчику, идут прахом. Ловить мне тут больше было нечего. Я помешкал. —Вы что, наследник Ю. А.? — спросила она. —Я даже не знаю, кто он. Любович сдал квартиру и вроде как исчез… —В ДЭЗе не проверяли? Может, он заключил с дирекцией договор на обслуживание… —Нет, вы знаете, как там сложно… Она уже переключила компьютер, но на секунду отвлеклась, подвинула лист чистой бумаги. — Напишите ваш телефон. Может, мне удастся помочь… — Буду очень благодарен… — Я написал номер мобильника. — А это вам… — Я положил стол подарок охранника «Тамплиеров». — На память… — О, Терехова!.. Спасибо огромное!.. «Неисповедимы пути Твои, Господи… Еще одна!» Некогда — не вначале ли прошлого века — пышным цветом в Западной Европе расцвело творчество некоей чрезвычайно плодовитой романистки, автора чувствительных сочинений, героями которых были благородные романтичные мужчины и женщины. Просвещенная Европа зачитывалась ее произведениями до тех пор, пока не открылось, тщательно скрываемое… По ряду причин писательнице не дано было испытать то, что она сентиментально в подробностях описывала. После этого популярность жестоко ей отомстила. Ее больше не издавали, а ее имя было предано забвению… Удел всех раскрученных авторов. Их провожают смехом… СНОВА ГОСТЬ Генерал Арзамасцев не знал о моих заботах и не собирался принимать их в расчет. В этот вечер он приехал снова. И довольно рано. Неожиданно не только для меня, но и для девушки. На этот раз любовники начали не с постели. Надолго засели в гостиной. На девушке была полупрозрачная белая кофточка с мелкими рющечками и узкие темные брючки чуть ниже колен с разрезами снизу. Она что-то рассказывала о театральной премьере. Внимая, гость водил рукой по ее молодому, без единой морщины, нежному лицу, вдоль высоко поднятых над удлиненными восточными глазами бровей… Записывающая аппаратура работала безупречно. «Когда же она смогла попасть на премьеру?.. — подумал я. — Все вечера дома…» В какой-то момент я услышал слово «прогон». Речь, скорее всего, шла о репетиции или генеральной репетиции… Я на какое-то время отвлекся: включил радио, ревизовал содержимое бардачка, где накопилось изрядное количество аудиокассет и книжек в мягких обложках… Тут же находилась книга Алекса Аусвакса, которую подарил мне генерал Арзамасцев. Роман и рассказы были на языке оригинала. И хотя я знал язык и даже пользовался им на службе в Израиле вместо иврита, в отличие от следовательши из романов Тереховой, не въехал сразу. Что, впрочем, не помешало мне позвонить в Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции и через секретаря искренне поблагодарить за них главу Фонда… Когда, покончив с наведением порядка, я снова взглянул на экран, картинка была настолько не похожа на ту, что я оставил, что я даже не сразу отдал себе отчет в том, что произошло. Любовники спорили! Да еще как! Начало спора и причину его я пропустил. Но, по всей видимости, поводом был какой-то высказанный девушкой упрек, потому что Арзамасцев возразил: — А бриллиант, который я привез из Японии!.. Ему не следовало это говорить, потому что девушка сразу же выскочила из гостиной в спальню и тут же вернулась. — Я знала, что вы меня этим упрекнете! Возьмите. Он мне без надобности… — Она что-то бросила через стол, я услышал негромкий стук… Спор становился все горячее… Я с трудом разбирал ее быструю речь, одиночные словечки, которые Арзамасцеву порой удавалось вставить, были мне ближе, понятнее. Я понял, что инициатором их недавнего разрыва, как часто бывает, явился сам генерал. Он вернулся к семье, к больной жене. Но потом вдруг понял, что его нынешняя любовь слишком сильна, что он не может и часа провести без нее, что она все время у него перед глазами, он слышит постоянно ее голос… Все тут было очень личным. Хрупким. Однако составляющие их чувств были не однородны. В репликах девушки все чаще проскальзывали упреки. Сначала косвенные, потом и совершенно откровенные, недвусмысленные, с нескрываемой подоплекой. Девушка сравнивала свое положение с положением его законной супруги. —Она генеральша! Ей все! А я… —Я обещал тебе… —Опять одни обещания! Все здесь ваше и ничего моего! Я уйду. Хоть сегодня! Вы этого хотите?! Ничего мне не надо!.. Она быстро огляделась. Я физически ощутил в ее взгляде, в позе неукротимое желание немедленно что-то сломать, разбить. Мне показалось, она бросит сейчас на пол или в Арзамасцева первое, что окажется под рукой… Взгляд ее скользнул по утюгу рядом со стопкой неглаженого белья, по зобастой каменной жабе из оникса… На секунду мне стало не по себе. От любви до ненависти один шаг… Я представил, что бы произошло, если бы девушка запустила в своего немолодого любовника электрическим утюгом или тяжелым прессом-лягушкой… Каменная жаба из оникса была как чеховское ружье, которое рано или поздно должно было выстрелить в последнем акте… Но внезапно девушка взяла себя в руки. Она вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони на столе, Арзамасцев сразу замолчал, перегнувшись через стол, погладил ее волосы… — Милая!.. Они бросились друг другу в объятья. То, что произошло затем в спальне, по накалу страсти нельзя было даже сравнить с предыдущим… Я заметил, что для генерала наступила не самая счастливая пора жизни. Заказ на слежку за его подругой, видеозапись в квартире… Я переключил монитор на стену в передней, все на тот же залитый солнцем знакомый тель-авивский пляж, тянущийся вдоль набережной. Он оставался у меня перед глазами, и когда мой мобильник неожиданно прозвонил. Номер звонившего на экране сотового был мне незнаком. Тем не менее я нажал на «о'кэй!» и услышал незнакомый женский голос: — Я звоню по поводу недвижимости господина Любовича Ю.А… Я узнал хозяйку кабинета с текстом Указа Петра Первого на стене, поклонницу детективов Тереховой. —Да, да… —Запишите: «Проживает в Иерусалиме, Израиль, Шаб-тай-а-нег-би…» — Она по слогам произнесла на звание улицы. — Но ни номера дома, ни квартиры… «Шаб-тай-а-нег-би»… Записали? —Да… — Мне не надо было записывать. Я хорошо знал эту улицу в Гило. — Большое спасибо. Вы очень мне помогли… —Желаю успеха. Следующий мой шаг был закономерен. Арзамасцев и девушка еще находились в ванной, а я уже звонил в Израиль Леа. «Наш замечательный иерусалимский адвокат!..» Леа не раз выручала нас, когда в нашем активе, кроме интуиции и чутья, ничего не было. У нее был острый ум и железная логика. Кроме того, она работала с частным детективом — молодым, необыкновенно смышленым парнем по имени Шломи, как водится в Израиле, тоже бывшим офицером полиции. Несколько секунд тянулись протяжные безответные гудки… На пятом, как обычно, включился автоответчик. Я услышал знакомый глуховатый голос. «К сожалению, в настоящее время…» В Израиле время отставало на час. Леа находилась в Верховном суде, где пользоваться сотовой связью запрещено. Извинившись, она на трех языках — иврите, английском и русском — попросила оставить сообщение, что я и сделал. Неспешно и достаточно обстоятельно… Я собирался отъехать в армянское кафе, генерала уже не было в квартире, когда мой телефон неожиданно заработал. — Говорит Вячеслав Георгиевич… — Голос звучал спокойно, даже мягко. — Добрый вечер… Это был мой заказчик. Он позвонил мне впервые с начала нашей совместной работы. Но снова — увы! — говорил со мной измененным голосом — через платок… — Мы получили ваш материал… Речь шла, скорее всего, о первом появлении Арзамасцева в квартире у девушки… — Фирма решила отметить добросовестную работу частного детектива… Я подождал продолжения. — Вам выписана премия. Примите поздравление… Я поблагодарил. По-видимому, заказу, который я выполнял, придавалось большое значение. Заказчик продолжил: — Загляните завтра в отделение банка «ВестернЮнион». Только это я и хотел сказать… ИЗДАТЕЛЬСТВО А с утра мне на мобильник вызвонил мой новый приятель — золотозубый охранник из издательства «Тамплиеры». — Алло! Как жизнь? «Вот уж совсем некстати!» Мой интерес к приходу девушки в детективное издательство в связи с вновь открывшимися обстоятельствами — появлением на горизонте генерала Арзамасцева — отодвинулся далеко на второй план. С минуту мы говорили ни о чем. Я не хотел дать ему понять, что его сегодняшний звонок не ко времени — ведь именно по моей просьбе он развил бурную оперативно-розыскную деятельность. — Что свежее издали? Новую Терехову! — Есть кое-что. Но я сейчас о той девушке… — Ну… — Она приходила к главному редактору. Секретарь узнала ее по фотографии. Можешь приехать? Главный, он мужик ничего. Введет в курс дела… Уж очень он хотел мне помочь. Я вздохнул. — Ты дежуришь? — Ну! — Значит, увидимся. Я проводил девушку на автостоянку и на обратном пути заехал в «Вестерн Юнион». Мне нравилась атмосфера западного банка. Наклейка на дверях изображала круг с перекрещенной запрещающими красными стрелами лошадиной мордой. Надпись на английском и на русском гласила: «С собаками не входить». Внутри — столики с журналами, вежливые улыбки сотрудниц, неназойливый интерес: «Как поживаете,мистер?» «Погода нас не балует сегодня, правда?» Мой гонорар уже ждал меня. Заказчик щепетильно соблюдал условия заказа… Еще я заскочил в «Лайнс», в гараж, и лишь оттуда погнал на Сокол… Тянувшееся не одну сотню метров длиннющее здание, в котором размещалось издательство «Тамплиеры», появилось издалека, и оно снова вызвало у меня чувство уныния и даже безнадежности. Когда я подъехал, у здания издательства что-то происходило. Здесь начинался самодеятельный концерт. Написанное от руки объявление оповещало о том, что выступают ветераны горячих точек. Оркестранты, все как один, были молодые мужики. Прохожие, не останавливаясь, кидали мелочь в раскрытый футляр виолончели. Солировал седой, с испитым лицом молодой парень в стираном камуфляже. Мы встретились с ним взглядами. Я положил сторублевку — при нынешнем моем гонораре сущую мелочь — три доллара! Солист одобрительно мигнул. У него были зеленые шалые глаза… Секьюрити при входе в издательство дежурил на этот раз один, я едва разглядел его в узком темном закутке между тяжелыми культовыми дверями. Он не показался из своей каптерки. «Интересно, от кого он охраняет? От поклонников русской Агаты Кристи? От авторов-графоманов?» — По объявлению, шестой этаж. — Я кивнул на ходу. — Привет… Старомодная кабина лифта подняла меня в приемную главной редакции. Мой остриженный под лысого золотозубый коллега снова дежурил здесь. Увидев меня, он включил рычаг, открывавший запор на двери. —Привет, старик… — Он улыбнулся мне как соучастнику какого-то очень тонкого, известного только нам двоим, розыгрыша или прикола. — Прибыл? —Ну… —Главный редактор сейчас вышел… — Мой знакомец вынул из тумбочки фотографию девушки, вернул мне. — Держи. Он тут, в редакции. Сейчас придет… Вон его кабинет… Из украшенной искусственными цветами приемной с ксероксом, с новой офисной мебелью двери вели к начальству. Место секретаря — сбоку, за столом с компьютером, как и в прошлый раз, было пусто. — Посиди пока… — Мой знакомый показал на стул рядом с собой. Я заглянул в книгу, которую он читал до моего прихода. «Смертельное трио»… Кумир шестидесятых Аркадий Адамов в книге «Мой любимый жанр — детектив» перечислил несколько причин популярности жанра. Кроме динамичного сюжета и ряда других, он назвал еще и тайну, неизменно лежащую в сердцевине детективной фабулы. Чаще всего ею становилась тайна жизни и смерти, загадка, которая никогда не переставала привлекать к себе читательский интерес… Сегодня издатели без устали эксплуатировали этот интерес в коммерческих целях. «Прикосновение смерти», «Поцелуй смерти»… Смерть, смерть, смерть. —Хочешь полистать? — Он кивнул на пачку бестселлеров на столе. —В другой раз… Мы с ним любили разные жанры, хотя и тот и другой назывались одинаково: детектив. Меня влек полицейский роман — мужское чтение. Его героем был мент. Полицейский. А в основе лежали ментовские или стилизованные под них подлинные истории, и чаще авторы их были бывшие менты. Покойный Николай Леонов… А еще братья Вайнеры, Хруцкий, Александров, Кивинов, Корецкий, Пронин… Этот, правда, не мент. Многое ждал от Георгия Климентьева, от бывших соотечественников, живших теперь за границей… Но был и другой детектив, тот, который выбирал мой новый знакомый. Роман, написанный на тему придуманных преступлений. Затейливые конфликты. И это тоже могло быть интересно, талантливо. Как «Союз рыжих» Конан-Дойла. Но это шло уже как бы по другому ведомству. Для меня оно выглядело как суррогат. Я распознавал его с первой же страницы. И это было не мое чтение… Поговорить не удалось: в приемной появился молодой розовощекий здоровяк, он был с кем-то из сотрудников. Однако мой коллега тут же его притормозил. — Валерий Сергеевич… Взаимоотношения сотрудников с охраной были почти панибратские… — Тут приехал товарищ… — Он показал на меня. — Помните, я вам говорил… — Здравствуйте… — Здоровяк обернулся. Я понял, что лучше, ничего не объясняя, сунуть ему в руки фотографию. Что я и сделал… — Вот… Взглянув на снимок, главный редактор что-то вспомнил, но тут же на лице его появилось беспомощное выражение. — Была тут эта девушка… — Он еще раз взглянул на фотографию и вернул мне. — Я помню. Раза два… Речь, по-моему, шла о заказе на литературную переделку какого-то произведения, уже опубликованного за рубежом… Но что конкретно… Убейте не помню!.. — Он смотрел смущенно. Сотрудник, пришедший вместе с главным редактором, несомненно, его подчиненный, спешил, он тихо кипел и как мог выказывал свое неудовольствие вместе с нетерпением. —Речь шла о каком-то криминальном романе, который мы могли ей заказать… — Главный редактор ничего не замечал. Было видно, что он искренне хочет быть мне полезным. —Она — автор романа?! —Нет. Автор откуда-то из Киргизии или Узбекистана. Судя по фамилии… В общем, из ближнего зарубежья… —Может, она литературный агент? Каждый следующий мой вопрос вызывал целую гамму переживаний на лице мужика, стоявшего рядом с главным редактором, но тот ничего по-прежнему не замечал. — Я поспрашиваю. Женщина эта сначала обратилась к кому-то из редакторов, а тот уже привел ее ко мне… Я поспрашиваю и дам вам знать через вашего друга… — Он кивнул на секьюрити. Мобильник мой прозвонил, едва я вышел из приемной. В качестве позывного я взял музыкальную строчку из песни Владимира Высоцкого — «Но был один, который не стрелял…» Меня искал Рембо. Президенту «Лайнса» передали, что утром я заезжал. Видимо, переговоры с очередным клиентом прошли успешно — голос Рембо звучал уверенно, хотя и устало. —Помнишь, мы готовили справку на израильский банк «Яркон»… —Очень хорошо… Банк «Яркон» я хорошо помнил — небольшой особняк в самом центре Иерусалима, тихий, малопосещаемый, с красавцем секьюрити-эфиопом у входа, он был не из тех известных израильских банков, куда обычно переводят свои пособия новые репатрианты. —Этот банк сейчас снова возник. Я поднял справку. В нем держали деньги несколько российских фирм. В том числе «Лузитания»… — Рембо прервался, он хотел услышать мою реакцию. —Интересно… Как ты о нем вспомнил?.. —Мне позвонил один странный клиент… Кстати, другая фирма, «Меридор», зарегистрированная по краденому паспорту Любовича, тоже имеет свой счет в банке «Яркон»… —А что этот клиент? —Вообще-то его интересует мадридский банк, на звание израильского он упомянул вскользь… —Действительно, странно… —Я потому и звоню… «Яркон» — малоизвестный частный банк. О нем и в израильской столице мало кто слышал… —Клиент представился? — Адвокат. «Колишевский», «Кальнишевский»?! Фамилия ни о чем не говорит. Извини… — Я услышал, как рядом с трубкой, там, на другом конце провода, с треском раскрылась сигаретная пачка. Потом щелкнула зажигалка. Мне показалось, я почувствовал запах его любимого «Parlamenta». — Он сказал, что пока не решил, но, возможно, заедет в «Лайнс»… Но у меня создалось впечатление, что он блефует. И сейчас будет… Кстати, я проверил — в городской коллегии адвокатов сказали, что такого не знают… Так как? У РЕМБО Запорное устройство на входе сработало, едва я замаячил на экране монитора дежурного. Мне осталось лишь потянуть дверь на себя и перешагнуть порог. И вот я снова у себя — в «Лайнсе». «Мой дом — моя крепость…» Внизу дежурил мой друг и коллега — в прошлом капитан милиции, выпускник Московской Высшей школы МВД, воевавший в первую чеченскую кампанию. — Что-то давно тебя не видно… — Он вышел за барьер дежурной части, чтобы поздороваться. — Скоро еще надоест мне открывать… — Возвращаешься? — Со следующей недели… Наша юная змейка — секретарь наверху встретила меня обычной своей шедшей не от сердца, опасливой улыбкой, которой всегда пользовалась в нашем, в основном мужском, грубоватом коллективе: — Кофе? — Спасибо. Шеф пил? — Как раз собирается… — Тогда с молоком и сахаром. В мою кружку… Я повесил на вешалку в углу куртку. Секретарь успела доложить обо мне Рембо. Таков был порядок. Дружба — дружбой, служба — службой… — Шеф ждет вас… Рембо встретил меня в дверях. — Думаю, адвокат вот-вот появится… Звонок неизвестного клиента обещал высветить неожиданные криминальные связи на рынке российского бизнеса, тайные пути отмывания грязных денег, новые течения направлений перекачки денежной массы. Такие непредвиденные открытия наполняли наш информационный вакуум, но были интересны и сами по себе. Не из-за одних же гонораров, в конце концов, пришли мы когда-то в уголовный розыск, а потом и в частный сыск!.. — …Он говорил так, словно обращается в первое попавшееся детективное бюро по дороге… А ведь наш офис не на проезжей части. — Рембо делил внимание между мной и монитором. — На самом-то деле, я уверен, он с самого начала выбрал именно нас. Его интересует не мадридский банк, а «Яркон», и он знает, что мы занимались этим иерусалимским банком. А ломался он, думаю, больше для вида, чтобы сбить цену… Да вот он, кажется! Рембо увидел своего гостя первым — случайно бросил взгляд на экран монитора и сразу прервал себя на полуслове. Поджарый высокий человек вышел из припарковавшейся у тротуара «Ауди», в руке он держал кейс. Несколько минут мы молча следили за ним. Мужчине было под сорок, на нем была расстегнутая на груди куртка с оранжевым ярким подбоем, которую он словно накинул в последнюю минуту, под нею виднелся серый пиджак и черные брюки… Униформа? Наш гость запер «Ауди», через стоянку служебных машин, прямиком направился к дверям. Позвонил. —Здравствуйте… — Ответ дежурного на наружном трансляторе не заставил себя ждать. — Чем могу быть полезен? —Мне необходимо встретиться с президентом Ассоциации… — У прибывшего оказался высокий требовательный голос. — Представьтесь, пожалуйста… Посетитель назвал себя. Дежурный позвонил в кабинет: — Тут господин… — Я снова не разобрал: «Колишевский», «Кальнишевский»?! — Его нет в списке… — Давай примем его… Замок внизу тотчас сработал. Мы следили за происходящим по монитору. Дежурный встретил гостя у двери. Теперь я смог его лучше рассмотреть. Высокий, худой, с тонким хрящеватым носом. Правда, в бедрах он выглядел шире, чем в плечах… — Паспорт, пожалуйста… — Дежурный был безукоризненно вежлив. — О, черт! — Гость схватился за голову. — Надо же… Просто выскочило из головы! — К сожалению, ничем не могу помочь… Дежурный протянул руку к запорному устройству, он действовал полностью согласно инструкции. Мы не вели переговоры с анонимными клиентами. Это было принципом, которому мы неукоснительно следовали с первого дня основания фирмы. Добросовестному клиенту не надо было скрывать от нас, кто он. Наш партнер мог положиться на полную конфиденциальность отношений. Не сотрудничали мы и с бандитами. Нашим твердым правилом было контролировать заказчика. Клиент давал подписку о предоставлении нам права проверить, не причинен ли в дальнейшем вред физическому лицу, на которого был принят заказ. В случае подозрения о том, что человеку причинен ущерб, мы оставляли за собой право информировать правоохранительные органы. На киллеров мы не работали. Возвращать долги без юридического обоснования не брались. Ограничивались поиском должника или его имущества. «Выбивать долги» было не по нашей части… Мы вели конкурентную разведку. — Но у меня очень срочное дело… — Посетитель был не из тех, кто пасует перед первым же препятствием. — Я разговаривал с вашим боссом. Пожалуйста, узнайте, может, меня все-таки смогут принять… Дежурный потянулся к аппарату прямой связи. — Тут клиент. У него срочное дело. И нет паспорта… — Он объяснил ситуацию, которую мы уже знали. Рембо хмыкнул: — Хорошо, зарегистрируй со слов. И пусть пройдет. Все ясно? — Последнее служило сигналом-инструкцией дежурному, что он должен сделать дополнительно. — Вас понял. Я вышел к лестнице встретить нашего гостя, таков был порядок. Мы поздоровались сухо. Со мной вновь прибывший держался свысока, даже заносчиво. Я показал, где повесить куртку, кивнул на кабинет президента Ассоциации: — Прошу. Он двумя руками одернул пиджак сзади, двинулся к двери. Рембо поднялся за столом. —Адвокат Калиншевский… — назвал себя клиент. Не «Колишевский» и не «Кальнишевский»… —Мне нужна бизнес-справка о деятельности некоего мадридского банка, в котором я держу деньги. Ответственные финансовые рекомендации… Это возможно? —Я думаю, мы в состоянии помочь… — Рембо пожал плечами. —Мне интересно, как у них идут дела… —Это обычная наша работа. Вы сказали, что банк находится в Мадриде… —Вы его наверняка знаете… Как только мы подпишем договор, я назову его… —Не вижу проблем… —И как скоро вы сможете это сделать? — Адвокат держал себя как крутой бизнесмен, ценящий свое время. —Это зависит от уровня привлекаемой информации. От суток до трех. —Могли бы вы составить обстоятельную справку вроде этой? — Посетитель достал из кейса сколку бумаг. У него все было продумано. Клиент положил бумаги на стол. Рембо полистал их, передал мне. Это была бизнес-справка по банку «Яркон». Я немедленно узнал ее. Я сам готовил поручение адвокату и работавшему с Леа в спарке частному детективу Шломи по разделу «работа с российскими фирмами». Сколка показалась мне тоньше обычной. Я перевернул ее, взглянул на последний лист. Раздел, посвященный российским фирмам, тот, что готовил израильский частный детектив, отсутствовал. Справка обрывалась на полуслове. Рембо, естественно, тоже не мог не узнать наш документ. Он снял трубку. У телефона на другом конце провода был руководитель Информационного центра. — Мне нужна копия нашей справки на банк «Яркон». Да. Прямо сейчас. Пожалуйста… Несколько минут мы сидели молча. Вскоре в приемной послышались шаги. Главе Информационного центра «Лайнса» на вид можно было дать не более двадцати. Нежное мальчишеское лицо, острый взгляд из-за чистейшей воды прозрачных стекол очков — типичный портрет фаната-компьютерщика, может, хакера. Он поздоровался, положил стопку бумаг перед Рембо. Она была заметно толще той, что принес посетитель. — Вот… Ни слова не говоря, Рембо передал клиенту несколько первых страниц. Тот тоже узнал документ. — Это он. Дело вот в чем… — Калиншевский больше не поднимал вопрос о состоянии дел некоего мадридского банка, в котором будто бы держит свои деньги. — Вы пишите: «Что касается банка „Яркон“, то в настоящее время у нас нет прямых контактов с носителями необходимой информации по этому объекту… — Адвокат сделал паузу. Потом продолжил: — Однако компетентные лица не советуют устанавливать с этой структурой долгосрочные отношения, основанные на больших вложениях…» Для кого эти рекомендации? — К сожалению, не могу его вам назвать… — Рембо протянул руку, взял лежавшие перед Калиншевским бумаги, присоединил к другим на столе. —Сколько это стоит? — Калиншевский показал на бизнес-справку. —Наша такса пятьсот долларов. —Я плачу впятеро. Но мне хотелось бы знать, кто ее заказал…. Это и было настоящей целью визита Калиншевского — имя заказчика и недостающие страницы бизнес-справки… Рембо покачал головой. Он поднял со стола справку, передал начальнику Информационного Центра. —Я могу идти?.. — спросил тот. —Да. «Лайне» не выдавал своих клиентов. Поэтому у нас не было разборок с клиентами, с их крышами… —Мы не называем своих заказчиков. И вас я тоже не назову, если вы им станете… —Я уполномочен рассмотреть вопрос об увеличении вашего гонорара… —Мы уже рассмотрели этот вопрос, — Рембо не собирался никого сдавать. —Балаган… Чем-то знакомым повеяло от словца, которое уже давно не слышал. Но в этот момент я об этом не задумался. — Я позвоню вам, — адвокат поднялся. Я снова проводил нашего гостя, на этот раз только до лестницы. Внизу его принял секьюрити, проводивший адвоката к выходу. Когда я вернулся в кабинет, Рембо уже включил экран. Вскоре раздался звонок дежурного: — Адвокат все наврал. Человек с такими установочными данными по этому адресу не проживает. И во обще, прописанным в Москве не значится… — А как насчет номерных знаков машины? — Владельцем значится некто… — Он назвал фамилию. — Выписан из Москвы в связи с привлечением к уголовной ответственности год назад… Думаю, этот человек, что сейчас был здесь, пользуется машиной по его доверенности… Рембо обернулся ко мне. Запутанные расследования его возбуждали. Он позвонил начальнику Информационного центра: — Я жду тебя. И снова захвати справку… — Он улыбался. РАЗБОР ПОЛЕТОВ — Вот этот раздел… Рембо заглянул в конец документа. —Тут тридцать страниц конфиденциальной информации. Именно их нам предлагают продать… — Он посмотрел на меня. — Может, нам стоит выпить чайку? «Эрл грей». Ты как? —С «бергамотом»… Он позвонил секретарю и снова вернулся к справке. Теперь его интересовал именно этот отсутствовавший в сколке бумаг Калиншевского раздел о работе банка «Яркон» с российскими фирмами. Внезапно он что-то заметил, обернулся ко мне. — Знаешь, где я это еще видел? — Рембо вышел из-за стола. — Именно это, но в другом формате… В жизни не угадаешь!.. Он прошел по кабинету, вычерчивая туфлями замысловатые орбиты. — Помнишь, тайник в кейсе генерала Арзамасцева? Эта часть бизнес-справки, которая была спрятана под крышку… Я поймал взгляд юного главы Информационного центра за его чистейшей воды совершенно прозрачными стеклами очков, он снисходительно наблюдал за нами. Взгляд был по-мальчишески ясен. Я прочитал в нем лишь интерес профессионала-хакера, одержимого идеей глобального взлома чужих секретных сайтов. Начальника Информационного центра Криминалистика не интересовала… Рембо, по-видимому, это тоже заметил, потому что сразу отпустил программиста. Перебросил мне на стол часть страниц. —У Арзамасцева было все зашифровано, отсутствовали трафареты, полные названия фирм… Но это все тот же анализ, который для нас делал иерусалимский детектив… —Шломи… —Да, Шломи… Постой! — Рембо перестал мерить ногами кабинет, быстро вернулся к столу. — Вот так номер! — Он потряс верхней страницей. — Тут упомянут какой-то российский Фонд… Это же его, Арзамасцева!.. Фонд Изучения Проблем Региональной миграции. Выходит, он прятал от кого-то справку на свой же Фонд! Рембо сделал и еще открытие. — «M-R» — это наверняка «Меридор», a «L-IA» — «Лузитания»… Все наши фирмы-однодневки. На фамилию Любовича и его соучредителя в России зарегистрировано не менее пятидесяти фирм и все незаконно… И, представляешь, все клиенты одного небольшого иерусалимского банка! Дальше открывался простор для разного рода догадок. —Адвокату требовалась именно та часть справки, что была в тайнике у Арзамасцева, и данные на заказчика… —А кто заказчик? Нам известно? —Заказ прошел через шесть фирм. Установить его практически невозможно… Но вспомни: генерал никого из подчиненных не послал за кейсом! Предпочел приехать сам… И где он ее прячет — в тайнике… Рембо снова поднялся, вышел из-за стола. — Скорее всего бизнес-справку заказал сам Арзамасцев… Раздался звонок — секретарь попросила Рембо ответить по городскому телефону. Он успел спросить: — Как там насчет чая? Готов?! Пока он разговаривал с клиентом, секретарь принесла чай. Передо мной наша тоненькая змейка поставила мою персональную чашку с групповым портретом коллег и моим собственным — в попавшей на снимок фотографии со стены этого кабинета. «Три мента» — Рембо, я и Пашка Вагин… Я явственно помнил утро, когда было сделано фото. Были майские праздники. Накануне нас прислали на усиление… Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Пять утра. Тусклый рассвет. Мы только что закончили двигаться цепочкой по Воробьевым горам по направлению к Зеленому театру. Грабитель, которого задержали ночью, успел выбросить снятые им с жертвы часы — основное вещественное доказательство преступления… Следователь потребовал, чтобы часы нашли, иначе дело развалится. Всю ночь мы провели в отделении без сна, ожидая, когда рассветет. И вот мы идем между деревьями на расстоянии шага друг от друга, не отрывая глаз от земли. Моим соседом справа был Пашка, слева шел Рембо. Пашка чуть приотстал. Что-то прикольное пришло мне в голову. Я перемигнулся с Рембо, снял с руки свой «ориент» и незаметно положил справа под Пашку… Я ждал, что он заорет: «Вот они!» Но, видимо, Пашка заметил маневр, поэтому, не поднимая шума, поднял мои часы и сунул в карман… Мы продолжали поиски. Пашка делал вид, что ничего не произошло, как ни в чем не бывало, смотрел себе под ноги… В конце концов я трепыхнулся: —Пашк! —Ну чего?! —Как там с часами? —С какими?! —Да, ладно… —Не понял! С какими часами?! Шутка вышла мне боком. Пришлось пообещать бутылку. Там, на Воробьевых горах, мы и сфотографировались. Втроем… Рембо, наконец, закончил говорить по телефону, несколькими глотками допил остывший чай. У него была такая же большая фирменная чашка, как и моя. С теми же картинками. Он взглянул на меня. — А теперь кофейку… Ты как? Я не возражал. Секретарь с неизменной улыбкой неслышно сменила чашки, бесшумно закрыла за собой дверь. Рембо не терпелось продолжить. Разговаривая по телефону, он не переставал думать о визите Калиншевско-го и даже сумел продвинуться в своих предположениях: —Твоего заказчика бизнес-справка не интересует. Иначе он бы действовал через тебя… —Так. —Выходит, Калиншевский из другой команды. По тому, как повел себя Арзамасцев, не послав никого за кейсом, можно сделать вывод: он не доверяет ближайшему своему окружению. У него сильная оппозиция внутри Фонда! Калиншевский представляет этих людей… В этом был смысл. Какая-то группа внутри руководителей фонда охотилась за бизнес-справкой, которую заказал Арзамасцев. Они организовали кражу кейса, но документ не нашли. Сейчас им каким-то образом стало известно, что бизнес-справку готовили мы, и они прислали своего человека… Бунт на корабле?! Мне тоже удалось внести лепту в общаг разбора полетов. Я вдруг вспомнил: — Когда ты отказался сдать клиента, заказавшего справку, Калиншевский сказал: «Балаган какой-то…» Помнишь? Рембо молча взглянул. Словечко ни о чем ему не говорило. Между тем в одной стране на Ближнем Востоке оно было весьма распространено в качестве ругательства, поскольку бранных слов в языке Библии не существует. — Калиншевский жил в Израиле! Не он ли работает с банком «Яркон»?.. Впрочем, правду никто сегодня не скажет… —Может, Любович? Я отставил чашку. —Я уже говорил с Леа насчет него… —А сам не хочешь слетать?.. Меня останавливал заказ. У Рембо было другое мнение. — К дому мог бы съездить Бирк…. Я к тому, что адвокат неспроста тут появился… Это только первая ласточка. Я не удивлюсь, если они снова дадут о себе знать. И очень скоро… Прежде чем отъехать, я из машины по мобильнику связался с Иерусалимом и снова попал на автоответчик — Леа опять не было в офисе. Мне осталось только добавить поручение по поводу интересующего нас банка «Яркон»… Неожиданно мой радар запищал — он принял направленный сигнал неизвестного электронного устройства. Сигнал, скорее всего, поступил с обычного нелинейного локатора, входившего в комплект с другой сканирующей техникой. Я оглянулся… За воротами, у тротуара нового жилого дома стояло несколько машин, но мое внимание сразу привлекла одна — «Вольво» цвета «мокрый асфальт», припаркованная метрах в пятидесяти впереди. Она уже отъезжала. За тонированными стеклами пассажиры не были видны. Водитель точно рассчитал момент начала моего движения. Если бы не радар, я бы выехал несколькими секундами позднее и сидевшие в «Вольво» позволили бы себя обогнать. «Отличная позиция для машины, из которой ведется скрытое наблюдение…» Но существовала ли в действительности связь между моим и его стартом?! Не поехала ли у меня крыша ? Налицо были все признаки медленно, но верно развивавшейся мании преследования… Я намеренно мешкал. «Вольво» вынуждена была оставить меня, погнала дальше. Вскоре она уже сворачивала на Хорошевку… Я запомнил номер машины, а еще через минуту записал его. Происшедшее или только придуманное мною изменило мои планы. Я поехал не в сторону Беговой, а в обратную сторону, к Куусинена. На первом же светофоре развернулся. Это не было, конечно, панацеей. В слежке за мной могли участвовать несколько машин. В этом случае в «Вольво» цвета «мокрый асфальт» сидел, скорее всего, один человек… Мне не терпелось проверить номер «Вольво» по своим записям. При первой представившейся возможности я съехал с трассы. Несколько машин прошли следом за мной, я мельком отметил их цвета и марки. Снова свернул. Я притормозил на тихой улочке, недалеко от знаменитого «аквариума», я не заметил ее название. Давно обжитые хрущобы с высокими, под четвертые этажи, деревьями, не новый молочный магазин — бывший «продмаг», идущие из школы дети. Одинокий табачный киоск… Здесь я мог проверить свои подозрения. Не бежал ли я, как заяц, пугаясь каждого куста… Я достал блокнот и клочок бумаги с номерными знаками «Вольво», которую только что видел… По объему мой блокнот уступал разве что только книге записей на выездных воротах прирельсового склада средней руки. Я начал с последних записей — сегодняшних… Их было больше двух десятков. «Тойота», «Жигули»… «Жигули». «Вольво», еще «Вольво»… МЕНЯ ПАСУТ!… «Вот же они! Господи!..» Номера совпали. Эту машину я уже видел. Сегодня утром! Когда на несколько минут заезжал в «Лайнс», в гараж…. Рембо был прав: визит Калиншевского был только первой ласточкой, нас не собирались оставлять… «Они приняли меня не от дома в Химках, а от «Лайнса»… Те, кто следили за мной, прокололись потому, что не знали моего правила — записывать номера всех машин, которые я видел вокруг себя, паркуясь, во время исполнения заказа… С минуту я провел в состоянии ступора. «Если бы следил межак, он бы вел слежку за мной от элитного дома. Ему неизвестно о «Лайнсе»… Главным сейчас было ничем не выдать себя. Мои преследователи не должны были узнать о том, что мне известно о скрытом наблюдении за мной… Я вышел из машины, подошел к табачному киоску. Кто эти люди? Кому я интересен? Первым делом мне следовало теперь проверить свой «жигуль», а до этого не пользоваться мобильником для переговоров. Я не знал, какую аппаратуру могли тайно поставить в машину, пока я отсутствовал. Продолжает ли функционировать установленное на мобильном телефоне криптографическое устройство против подслушивания? Футляр моего мобильника — специзделие «Ладья» — до этого подавала сигнал, если кто-то пытался снять информацию с микрофона… Рядом с «продмагом» виднелся телефон-автомат. Я подошел, набрал номер Информационного центра «Лайнс». — Слушаю… — Трубку снял его молодой начальник, с которым мы виделись у Рембо. — У меня просьба. Пусть кто-нибудь глянет… «Вольво», номерной знак… — Я продиктовал цепочку цифр. — Сейчас сделаем. Цвет? — «Мокрый асфальт». — Сейчас… Мысли мои тем временем шли все тем же курсом. «Если наблюдение на этот раз организовал не заказчик, то кто?» Я рассуждал от противного. Менты… Регистрационно-лицензионная Служба, Федеральная Служба Безопасности… Все могло быть! И цель, возможно, вовсе не я — я только попал под руку… И та, и другая, и третья конторы в последнее время весьма озаботились чистотой рядов российских частных детективов и всюду, где могли, собирали компромат для очередного наезда государственных структур… Не мог я исключить и шантаж… Но вряд ли. — Запишите… — В трубке возник давешний юный голос. Справку наводил он сам — самый молодой, а может, и самый одержимый из нас. — Владелец «Вольво» — Сутыгин Василий Алексеевич. Сейчас посмотрим, что можно еще узнать о нем… Одну минуту… Вскоре я уже знал: Сутыгин приобрел машину около трех лет назад здесь, в Москве. Из другой базы была извлечена информация о том, что возраст Сутыгина приближается к сорока, и еще кое-какие паспортные данные и, наконец, третья открыла адрес и домашний телефон собственника… Сутыгин не имел отношения ни к милиции, ни к другим госструктурам. Во времена, к которым относились сведения, он работал в автопарке персоналъщиков на Шлюзовой и, следовательно, был опытным водилой-профессионалом со стажем… Проживал он в Садовниках… —Спасибо… —Ничего не стоит. Я уже отъезжал, когда на моем суперрадаре снова раздались уловленные чуткой электроникой следы другой такой же тонкой аппаратуры. «Снова они!..» Если я не собирался подставлять свою шею, как баран, которого ведут на заклание в фильме современного режиссера, надо было действовать. Все не так страшно, когда знаешь, с какой стороны ждать удара… Мне удалось взять себя в руки. За мной грубо следили, и я больше не обязан был соблюдать корректность. Я знал место, где мог легко сбросить хвост… Это был Павелецкий вокзал. Я погнал прямо туда… Линейное Управление внутренних дел на Павелецком было не только местом моей последней работы. Мой отчий дом. Тут я знал все и вся. За это десятилетие Павелецкий расширил пропускные возможности. Он стал заметнее среди других столичных транспортных ворот. Когда я увольнялся, Павелецкий уже принимал в пригородном сообщении полтораста поездов ежедневно. Не менее ста тысяч пассажиров… Меня здесь знали и могли поддержать… «Жигуль» я оставил на служебной стоянке и сразу словно преобразился. Я снова был старшим опером… Мой взгляд обострился. Я замечал существенное в окружающем. Рядом в такси садилась беременная женщина и с ней вторая — средних лет. Дочь и мать… Мужчина подал им рюкзачок, но сам не сел. По тому, как он держался, я понял: выпивши… Сколько раз только по этим двум признакам — «поддатый» и «жена в роддоме» я находил насильника… Через зал для транзитных я прошел наверх в комнаты отдыха, служебной лестницей спустился на крытый перрон и через пару минут, отстранив молоденького автоматчика у входа, который не успел ничего сообразить, уже входил в дежурную комнату… — Смотрите, кто к нам пожаловал… Дежурный — белоглазый тучный капитан — двинулся мне навстречу, едва я показался за большим квадратным стеклом, отделявшим посетителей от милицейской святая святых. Автоматчик в коридоре не замедлил среагировать — показал личико в квадратном окошке двери. — Милости просим… Мой белоглазый приятель был в запарке: беспрестанные звонки, развод второй смены постовых, отправка маршрутников, а главное, обеспечение транспортом руководства, секретариат, нарочных. Всем срочно понадобилось в дорогу — в Главк, в прокуратуру, суды… Дежурный сразу положил на меня глаз как на водилу и потому был особенно приветлив: — Какие люди! И до сих пор не под стражей?! Он и не представлял, до какой степени близок к истине… —Типун тебе!.. —Ладно… Ты куда сейчас? — Он спросил вроде бы без задней мысли, но я вырос в системе — для меня в ней не было тайн. —Увы! Я без машины. Мне нужно такси… —Какие дела?! Звони диспетчеру? — Он кивнул на коммутатор оперативной связи. — Рассчитаешься через ресторан… А что твой «жигуль»? —Отдыхает… — В САДОВНИКАХ… Таксист — малокровный, без малейших признаков растительности на лице — пригнал прямо к дверям. Всю дорогу он пытался втянуть меня в разговор. Его бзиком была безжалостная азербайджанская мафия… Мое молчание лишь частично охлаждало его пыл. Между тем мне было о чем подумать. Я ломал голову над тем, как проведу проверку хозяина «Вольво», пока не убедился, что все бесполезно. «Ладно, на месте решу…» В последний момент всегда что-то подвертывалось под руку — неожиданный повод для разговора рождала случайная ситуация… «Но откуда у простого водилы „Вольво“?! — рассуждал я. — Это не „жигуль“, не „нива“. Сутыгин, должно быть, отдал за нее немалые деньги…» Район Садовники, где жил водила, я знал плохо и оттого недолюбливал. Я въезжал в Садовники, так ничего и не решив, не представляя, как поведу себя на месте, с чего начну разговор с соседями. «Сам-то он вряд ли окажется дома в такое время…» Тем не менее желание немедленно узнать, кто ведет наблюдение за мной и по какой причине, было уже сильнее меня… — Приехали, — обернулся ко мне водитель. В голосе его слышались беспокойство и неуверенность. От подъезда в нашу сторону направлялись двое парней в куртках, в теплых кепках, которые в эту зиму стали опять популярны и, можно сказать, вытеснили черные вязанные бандитки. Оба приостановились, глядя на подъехавшее такси, — кого-то ждали… — Жди меня… — Мне было не до них. Я оставил задаток — таксист должен был вернуть меня назад, на Павелецкий. Мы договорились об этом на вокзале. Сейчас, думается, он пожалел об этом, но то, что он везет мента, обязывало и не позволяло пойти на попятный. — Вы там это… Недолго?.. — Он кивнул на парней. — Район тут сами видите какой… Я словно оставлял его в Марьиной Роще времен знаменитого Хитрова рынка. Владелец «Вольво» жил в пятиэтажной «хрущобе» первого призыва, сильно почерневшей от времени и осадков, в подъезде, из которого только что вышли оба поддатые парни. Они прошли рядом, не заметив меня. Что-то отвлекло их внимание. Я услышал имя — «Колян»… —Я точно говорю, Колян… — произнес тот, что был моложе и ниже ростом. — Тут всего десять минут идти… —Супер ближе… — отмахнулся второй. Я двинулся в подъезд, твердо рассчитывая набрести на словоохотливую одинокую пенсионерку. Район был обжитой, соседи наверняка притерлись и могли рассказать друг о друге немало интересного. Помочь мне должен был вид коврика у двери. Коврик у пенсионерки должен быть аккуратным, с простым орнаментом… Что же касается самой двери… Следы переставлявшихся дверных замков обычно не свидетельствовали в пользу хозяев — тут жили люди, терявшие ключи, вскрывавшие двери. Такое чаще происходит по пьянке… Я нашел аккуратную дверь, удовлетворявшую моим требованиям. Позвонил. — Открыто! — ответил молодой голос. Я понял, что ошибся, но отступать было поздно. В нос тотчас ударил спиртовой запах и дым сигарет. — Не закрывай! — крикнул тот же голос. Я прошел внутрь, готовясь увидеть большую подпившую компанию за столом, но увидел лишь пьяненького паренька в очках в инвалидном кресле. Парни, которых я встретил у дома, без сомнения, вышли именно отсюда. Инвалидность хозяина объяснила безупречное состояние коврика под дверью. Им практически не пользовались. — А чего Колян? — с ходу спросил я. Мы с Коляном словно знали друг друга тыщу лет. — Уже свалил? Паренек отозвался охотно: —Он и Серый в супер пошли… — Мы поздоровались. — Только сейчас… Ты их еще догонишь… —Да ладно… — Не снимая куртки, я притянул к себе ближайший стул. —У тебя дело к Коляну?.. — Со стула свешивалась его ступня в ортопедическом ботинке, она было странно повернута. —Нужен мне… — Я не стал уточнять. —Скоро будут… — Парень изъяснялся отрывисто, в бесстрастной блатной манере, чем немало меня озадачил. На вид ему было не больше семнадцати. В этом возрасте многие тянутся к криминальной романтике. Было такое и со мной. Времени на расспросы оставалось немного. Колян с Серым могли вернуться в любой момент. Супер, о котором шла речь, не мог находиться где-то у черта на куличках. —У меня, оказывается, знакомый живет… В этом подъезде… — Я сразу завел свое. — Ты, наверняка, знаешь… —Кто? — живо спросил он. —Водила. Василий Алексеич… Сутыгин. —А, дядь Вась… Все стало на свои места. Сутыгин был для него дядьВась. Я разговаривал с пацаном. —Как он? «Вольво» его еще бегает? —У него «Лада», — пацан шевельнул ногой в инвалидном ботинке. —А «Вольво»? Я двинулся к цели кратчайшим путем. —Она не его… — Пацан был доволен: он мог продемонстрировать взрослому свою информированность. Мне даже не пришлось расспрашивать. — Фирма купила «Вольво» и на него записали… А доверенность оформили на себя. «С правом продажи»… И техпаспорт сразу взяли себе… —Деловые… — признал я. — И где она сейчас? —А он знает?! Его уже не раз трясли… —ГАИ? —И менты тоже. Управление по борьбе с экономическими преступлениями… —А фирма? Я тоже было туда оформлялся. Забыл название… — «Лузитания»! Это было как удар под дых… Любовница Арзамасцева живет в квартире учредителя «Лузитании», ездит на «пежо» той же фирмы… А теперь еще «вольво», из которой за мной следят… Возможно, я даже дернулся от неожиданности. Пацан что-то почувствовал. — Это страховая фирма. Страховка недвижимости… Чего? Они тебя тоже кинули! Но я уже успел прийти в себя: —Нет. Я оформлялся к ним, но не работал… —Никому из работяг не заплатили. В понедельник пришли на фирму, а ее уж нет. Лопнула… —То-то я его давно не вижу, Василия… —В автопарк вернулся… Я узнал все, что хотел. Мне больше нечего было здесь делать. Я поднялся. — Побегу… Пацану не хотелось меня отпускать. — Да погоди, скоро они уже придут. В другое время я бы остался: меня заинтересовала его судьба, мальчишки-инвалида в дурной компании, но с приходом его подпивших друзей собственное мое положение в этой квартире могло серьезно осложниться. Я поспешил уйти. — Встречу по дороге. Ладно. Давай… Я действительно встретил обоих. И Коляна, и Серого. Они уже входили в подъезд, занятые своим, снова не обратили на меня внимания… Таксист несказанно обрадовался, увидев меня. Едва я сел, он сразу отъехал. —Ну народ… Не приведи Бог жить тут… —Чего случилось? — Те двое, в кепках: «Мастер, добавь на бутылку…» Я им говорю: «Вы че, ребята?.. Какую бутылку?!» — Он обернулся ко мне. — Куда сейчас? Моя секундная заминка с ответом его смутила. Вдруг я предложил бы проскочить в Люберцы или Солнцево?! Или в любой другой опорный пункт подмосковной мафии. Я успокоил: —Как договаривались. —На Павелецкий?! Он воспрял духом и больше не умолкал ни на минуту, переходя по кругу одних и тех же тем. Он словно перебирал бесконечные словесные четки… Мои мысли были заняты своим. Итак, снова лже-«Лузитания»! Меня окружали фантомы несуществующей фирмы из блока сомнительного иерусалимского банка. Пока Калиншевский действовал под благовидными предлогами открыто, те, кто были за его спиной, тоже не сидели, сложа руки… За мной работала профессиональная наружка… Рембо был прав: на Арзамасцева шла охота! И вел ее, скорее всего, кто-то из руководимого им фонда! Пока это касалось меня лишь косвенно. Но кто знает, что произойдет, когда мой заказчик и эта внезапно возникшая на нашем горизонте враждебная Арзамасцеву команда из фонда выложат свои карты на стол… На эти вопросы ответы могли найтись в Израиле. Леа и ее частный детектив уже прослеживали нити, тянувшиеся от «Лузитании» к Фонду через банк «Яркон», и от Любовича к девушке, а следовательно, к моему заказчику… Расставшись с таксистом, я первым делом набрал на мобильнике иерусалимский телефон адвокатского офиса: — Шалом!.. — Здравствуйте! — Я узнал глуховатый низкий голос Леа. — Хорошо, что вы позвонили, а то я уже воспользовалась вашим автоответчиком… Из ее короткого отчета следовало, что Шломи, оставив другие свои дела, плотно занялся банком «Яркон». — Кажется, мы смогли вам помочь… Это было равносильно гарантии. Наш адвокат не бросала слов на ветер. Однако следующая же ее фраза была для меня как ушат холодной воды. — Что касается человека, которым вы интересуетесь… — Леа не назвала Любовича по фамилии. — То с ним вышла осечка. Его нет в живых. Он скончался несколько месяцев назад в больнице Шаарей Цедек — сердечная недостаточность… В первую секунду я растерялся: это круто меняло все… Но уже во вторую я понял: смерть Любовича все осложняла, но перечеркнуть полностью мои планы не могла. Любович не мог унести с собой на тот свет все тайны, связанные с учреждением десятков фирм-однодневок, сведения о их взаимоотношениях с руководством Фонда Региональной Миграции, связях, позволивших использовать его московскую квартиру для встреч Исполнительного директора с молоденькой любовницей… Беда только в том, что Шломи, знавший по-русски только «как дела?» и «спасибо», не мог мне в этом помочь… дальше | 
