Рекс Стаут. Смерть Цезаря Some Buried Caesar, 1939 (продолжение) 11 На хмуром лице Осгуда отразилось недоумение, но он снова взорвался: - Плевать я хотел на вашего быка! Убирайтесь отсюда! Слышите? Но bcb ему, так же, как и всем остальным, пришлось обернуться на резкий возглас Вульфа: - Мистер Осгуд, прошу вас! Вульф выбрался из кресла и направился к нам. Хорошо зная Вульфа, я мог догадаться, что он раздражен до предела. Так оно и было. - Успокойтесь, джентльмены. Мистер Пратт, надеюсь, вы не считаете себя оскорбленным тем, что в ответ на ваше гостеприимство я предложил свои услуги мистеру Осгуду. Мистер Осгуд, это ваш дом, но как бы вас ни возмущало появление мистера Пратта, при сложившихся обстоятельствах вы должны сдерживаться. Заверяю вас, это необходимо. Мистер Пратт и мистер Макмиллан прибыли с важными новостями... - Грязный ублюдок! - проревел Осгуд, глядя на Пратта. - Зазнавшееся ничтожество! - Фу! Перестаньте! Вдруг вы оба правы? Мистер Макмиллан, прошу вас, что случилось с быком? - Он пал. - От чего? - Сибирская язва. - Понятно. Это, кажется, болезнь? - Нет... Это внезапная и ужасная смерть. Формально это, конечно, заболевание. Но такое скоротечное, что больше похоже на укус змеи или удар молнии. Скотовод щелкнул пальцами. - Я что-то слышал об этом в детстве, - кивнул Вульф. - Но утром Цезарь был здоров? Когда вы заметили симптомы? - При сибирской язве симптомы наблюдаются редко. Просто вы приходите на пастбище и обнаруживаете, что все стадо пало. Такое произошло на моей ферме с год назад. То же случилось с Цезарем в пять часов дня. Один из помощников Сэма Лейка пошел в конец загона, где я привязал быка, и увидел, что бык пал. Я был в Кроуфилде у Лу Беннета. Мне позвонили, я тут же примчался к Пратту, и мы решили приехать сюда. Сердитое выражение исчезло с лица Осгуда. Тогда я еще не знал, что двух слов "сибирская язва" (да еще всего в миле от собственного стада!) вполне достаточно, чтобы встревожить любого скотовода. Вульф повернулся и деловито заявил: - Мистер Пратт, я хотел бы приобрести тушу быка. Сколько вы за нее возьмете? Я взглянул на Вульфа - не спятил ли он? Пратт тоже молча уставился на него. - Скотом, павшим от сибирской язвы, распоряжаются власти, - пояснил Осгуд. - Чего ради она вам понадобилась? - спросил Пратт. - Они уже там, - мрачно сообщил Макмиллан. - Отправились из Кроуфилда следом за нами... А зачем вам туша? Вульф вздохнул. - Уодделл, наверное, рассказывал вам, что я пришел к выводу: Клайд Осгуд был убит не быком. Мне нужна шкура. Присяжные любят наглядные доказательства. А чем занимаются там представители власти? Увозят тушу? - Нет, что вы! К ней и прикоснуться нельзя. Ее не закапывают, потому что бациллы сохраняются в земле годами. К ней даже близко нельзя подходить. Сейчас Цезаря обкладывают дровами, чтобы сжечь. - Макмиллан медленно покачал головой. - Он будет гореть всю ночь, мой Цезарь. - Но как он мог заразиться? Может быть, когда вы доставили его к мистеру Пратту в прошлую пятницу, он уже был больным? - Нет. Сибирская язва скоротечна. Но вот как он заразился? Мы и пришли обсудить это. - Макмиллан посмотрел на Осгуда, помедлил мгновенье, а потом сказал: - Может быть, присядем, Фред? Я едва держусь на ногах. - Пройдем на веранду, - отрезал Осгуд. Я сдержал усмешку. Бог ты мой, он не мог позволить "ублюдку" даже находиться в стенах своего дома! Все направились на веранду, в том числе и Вульф. Я замыкал шествие, предварительно убедившись, что Mэнси встала с кресла, а Бронсона за окном больше не видно. Я напомнил Нэнси, что Вульф велел ей расспросить прислугу, и она кивнула. Когда я вышел на веранду, все уже расселись в плетеные кресла, и Макмиллан говорил, обращаясь к Осгуду: - Мы хотим разобраться в случившемся и поэтому пришли сюда с Праттом. Уодделл тоже скоро приедет. Когда Цезаря нашли мертвым, тут же появилась одна мысль, неважно у кого, и мы подумали, что было только справедливо сперва рассказать о ней вам. Если вас интересует, почему именно я пришел сюда, то скажу - все остальные боятся. Это обязанность Уодделла или Сэма Лейка, а не моя, им придется вести следствие, но они попросили меня сначала обсудить это с вами. Пратт предложил свои услуги, однако мы знали, чем это может кончиться, а нам и так хватает всего, поэтому пошел я, а он вместе со мной, и с самыми добрыми намерениями. Он сам скажет... - Дело в том, Фред... - начал Пратт. - Моя фамилия Осгуд, черт побери! - Ладно. Можете заткнуться со своей фамилией. Осгуд отвернулся и спросил Макмиллана: - Что вы хотите со мной обсудить, Монт? - Речь идет о Клайде, - начал Макмиллан. - Вам, конечно, это будет неприятно, но возьмите себя в руки. Дело в том, что Клайд был в загоне. Зачем? Уодделл, Сэм Лейк и капитан Борроу из полиции признают, что версия Ниро Вульфа правдоподобна, но тогда главная загвоздка - кто мог это сделать? Вот что их, в основном, озадачило. - Неудивительно, - пробормотал Вульф. - Вы утверждаете, что его забодал бык? - настаивал Осгуд. - Ничего я не утверждаю. - Макмиллан пожал своими сутулыми плечами. - Поймите меня правильно, Фред. Я же сказал - я пришел сюда потому, что все остальные, кроме Пратта, побоялись. Я ничего не утверждаю. Они говорят, что если Клайд сам залез в загон, то главная задача - узнать, зачем? Надо быть круглым идиотом, чтобы думать, будто он полез туда за быком. Что он собирался с ним сделать? Быка в чемодан не спрячешь. Но когда Цезарь пал от сибирской язвы, капитан Барроу предложил версию, которая могла бы объяснить, почему Клайд оказался в загоне. Как вы знаете, бациллы сибирской язвы могут попасть в организм тремя путями: через кожу, через органы дыхания или с пищей. Если вчера вечером Цезарю скормили какую-нибудь отраву... Я невольно подался вперед, готовый к действию. Фредерик Осгуд окаменел. Глаза его заблестели холодной яростью. Ледяным тоном он произнес: - Берегитесь, Монт! Берегитесь! Если вы хотите сказать, что мой сын умышленно отравил быка... - Ничего я не хочу сказать, - хрипло отозвался Макмиллан. - Я пришел сюда только как посредник, полагая, что вас должен предупредить друг. По мнению Уодделла и капитана Барроу, раз вы настаиваете на расследовании, то должны себя же и винить, если вам придутся не по душе результаты. Во всяком случае, они появятся здесь с минуты на минуту и станут выяснять, как Клайд провел последние несколько дней и мог ли он иметь доступ к бациллам сибирской язвы. - Всякому, кто появится здесь с подобной идеей, - Осгуду пришлось сделать паузу, чтобы овладеть своим голосом, - я укажу на дверь. И вам тоже. Это... это бесчестно. - Он задрожал. - Бога ради... - Мистер Осгуд, - резко перебил Вульф, - я предупреждал вас! Я же говорил о вмешательстве в личную жизнь, о всяческих неприятностях и беспокойстве. Мистер Макмиллан совершенно прав, вы должны благодарить за все самого себя. - Но я не обязан терпеть... - Нет, обязаны! Вы обязаны терпеть все, начиная от глупостей и кончая недоброжелательством, хотя в последнем я и сомневаюсь. Я не знаю капитана Барроу, но вижу, как Уодделл простодушно попался на эту удочку. Просто поразительно, с каким легкомыслием подобные люди отказываются замечать самые главные факты - в данном случае тот d *b, что Клайд убит не быком. Напоминаю вам - я говорил, что нам понадобится мистер Уодделл. Нам повезло, что он едет сюда и мы сможем получить нужную информацию. Вам придется смириться, потому что это необходимо. Они представляют власть... А вот, кажется, и они. Раздался хруст гравия, и к веранде подъехал автомобиль. Первым из него вылез с суровым и непоколебимым видом капитан из полиции, а вслед за ним окружной прокурор, пытавшийся выглядеть так же. Они поднялись по ступенькам и направились к нам. Я не присутствовал при разыгравшемся сражении. Вульф встал со своего кресла, и я, увидев в его руке носовой платок, последовал за шефом. Кивнув Уодделлу, Вульф прошел мимо него в дом, попросил меня подождать, а сам исчез в направлении библиотеки. Я стоял и гадал, что сорвало его с места. Через несколько минут он вернулся с недовольным видом и пробормотал: - События развиваются слишком быстро. Боюсь, мы попадем в глупое положение. Возможно, нас даже перехитрили. Я сейчас разговаривал по телефону с Беннетом, но безрезультатно. Ты захватил с собой фотоаппарат? - Нет. - Отныне всегда вози его с собой. Возьми машину и поезжай к Пратту. У кого-нибудь там должен быть фотоаппарат - у племянника, или у племянницы, или у мисс Роуэн. Одолжи его и сфотографируй тушу со всех сторон. Сделай несколько снимков, чем больше, тем лучше. Поспеши, пока они не начали жечь быка. Я отправился исполнять поручение. Оно показалось мне нелепым. Пока я шел к осгудовскому "седану", я перебрал в голове различные теории, которые могли бы объяснить внезапную страсть Вульфа к фотографии, но не мог придумать ни одной более или менее связной. Например, если он хотел просто иметь подтверждение того, что на морде быка не было крови, зачем ему понадобились снимки со всех сторон? За те четыре минуты, которые мне потребовались, чтобы добраться до дома Пратта, я сочинил и другие версии, но ни одна из них меня не удовлетворила. У ворот меня остановил полицейский, которому я объяснил, что еду по поручению Уодделла. Я поставил машину перед гаражом и направился к дому, когда меня окликнули: - Эскамильо! Я повернулся и увидел Лили Роуэн, которая, опершись на локоть, лежала на раскладушке под кленом. Я поспешил к ней. - Привет, игрушка! Мне нужен фотоаппарат. - Милорд, - сказала она, - неужели я так хороша, что вам захотелось меня запечатлеть? - Нет. Дело серьезное и срочное. У вас есть аппарат? - Все ясно. Вы приехали от Осгуда. О, я знала, что вы были там. Эта желтоглазая Нэнси... - Стоп. Я же говорю, что дело серьезное. Мне нужно сфотографировать быка до того, как... - Какого быка? - Того самого. - Боже мой! Ну и странная у вас работа. Только того быка больше никто не сможет сфотографировать. Костер уже разожгли. - Проклятье! Я побежал. Она крикнула вдогонку: "Подождите, Эскамильо! Я с вами!", - но я не остановился. Промчавшись через лужайку, я почувствовал запах дыма и вскоре увидел, как он поднимается над березами в дальнем конце загона. Я замедлил бег и начал ругаться вслух. Там собралось довольно много народу - человек пятнадцать или двадцать, помимо тех, кто занимался костром. Я присоединился к ним незамеченным. Один пролет забора был снят. Гикори Цезарь Гринден был завален дровами, и сквозь языки пламени лишь изредка можно было видеть то, что от него осталось. Даже на расстоянии было жарко, как " аду. Четверо или пятеро рабочих в рубашках с закатанными рукавами, обливаясь потом, подбрасывали в огонь поленья, кучей сваленные рядом. Сзади меня раздался голос: - Я так и думал, что вы окажетесь здесь. Я обернулся. - Привет, Дейв. А почему вы решили, что я буду здесь? - Да так. Вы похожи на человека, который обязательно оказывается там, где что-нибудь происходит. - Он подергал себя за нос. - Чтоб мне пусто было, если пахнет не ростбифом. Точь-в-точь. Если закрыть глаза, чувствуешь себя, как на пикнике. - Что ж, этот пикник уже не состоится. - Точно. В молчании мы наблюдали за пламенем. Немного погодя он снова обратился ко мне: - Знаете, когда на такое смотришь, волей-неволей задумаешься. Чтоб мне пусто было, если не так. Знаменитый чемпион был этот Цезарь, а жгут его без всякого почтения. Просто срам, верно? Я что-то сказал ему в ответ и ушел. Стоять там и ждать, пока у тебя поджарится физиономия, не было никакого смысла. Неподалеку от ворот, через которые мы вчера проносили скорбный груз, сидела на траве Лили Роуэн. Мне захотелось шутливо заметить, что в этой позе она особенно женственна, но сейчас было не до шуток. Я находился на задании, но прибыл слишком поздно, а ведь фотографии быка нужны были Ниро Вульфу не для семейного альбома. - Помогите мне встать. Я взял Лили за руки, потянул, она встала и оказалась у меня в объятиях. Я поцеловал ее и отпустил. - Грубиян! - сказала она, сверкнув глазками. - Не рассчитывайте, что это станет прецедентом, - предупредил я. - Я сейчас возбужден, и в другой раз мне такого может не захотеться. Я зол как черт и должен был хоть как-то выпустить пары. Можно позвонить по вашему телефону? Вернее, по праттовскому? - Попробуйте, - сказал она, взяв меня под руку, и мы направились к дому. На веранде сидела с книгой Каролина, которая выглядела еще хуже, чем утром. Джимми не было видно. Лили прошла со мной к телефону, стоявшему в гостиной, и села, глядя на меня, как и вчера, с легкой улыбкой. Я набрал номер Осгуда, мне ответила служанка, и я попросил Вульфа. - Да, Арчи? - Гром и молния! Костер уже пылает, там просто ад. Что мне делать? - Ничего. Возвращайся. - Совсем ничего? - Приезжай и будем вдвоем созерцать людскую глупость. Я повесил трубку и повернулся к Лили. - Послушайте, игрушка, зачем нам нужно, чтобы кто-нибудь узнал, что я хотел сфотографировать быка? - Совсем незачем. - Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по моей руке от плеча до запястья. - Можете доверять мне, Эскамильо. 12 Часом позже, около восьми вечера, мы сидели в комнате, предоставленной Вульфу, и ели прямо с подносов, что Вульф позволял себе только во время завтрака. Однако он не сетовал на это. За едой Вульф никогда не говорил о делах, и мы были рады хоть на время избавиться от нашего клиента. Осгуд объяснил, что его жена сегодня не выйдет, дочь останется с ней, и поэтому, может быть, не стоит затевать ужин в столовой. Вульф вежливо согласился. Комната у него была просторная и удобная, одно из кресел вполне подходило для его туши, а кровать могла вместить даже двух таких, как он. Сначала я подумал, что тягостная атмосфера, царившая в доме, отразится и на кухне, но бараньи отбивные с фаршированными помидорами оказались на редкость вкусными. Салат был хуже, чем у Фрица, но все же вполне съедобен, зато пирог с тыквой заслуживал всяческих похвал. Столкновение Осгуда с Уодделлом и капитаном Барроу было, видимо, кратким, поскольку когда я вернулся, все уже успокоились. Ждали, как я понял, меня. Капитан собирал отпечатки пальцев у всех, кто находился в доме Пратта в прошлый вечер. Поскольку у Вульфа отпечатки пальцев уже сияли, я тоже решил не отказываться. Сделав оттиски со всех моих десяти пальцев, капитан объявил, что теперь отправится к старшему скотнику, и по предложению Вульфа с ним пошли Осгуд и Макмиллан. Пратт отбыл к себе, а мы остались с окружным прокурором. Уодделл был рад сотрудничать, как заявил он сам, с предста вителем Фреда Осгуда. Более того, он уже ведет расследование и намерен продолжать его с полной беспристрастностью. Алиби не оказалось ни у кого, кроме Лили Роуэн и меня. Вчера после ужина все разошлись около девяти часов. Вульф поднялся к себе и углубился в чтение. Пратт пошел в кабинет рядом с гостиной, чтобы заняться деловыми бумагами. Берт показал Макмиллану его комнату наверху, и тот прилег поспать до часу ночи, когда надо было сменять меня на посту у загона. Он спал чутко и проснулся от моих выстрелов. Каролина немного побыла на веранде, а потом перешла в гостиную и сидела, листая журналы. Джимми находился на веранде вместе с сестрой, а когда та ушла, остался покурить. Он слышал голос Лили и мой, когда мы шли вдоль забора загона, но ничего больше. Берт до десяти часов помогал на кухне мыть посуду, затем слушал радио и больше ничего слышать не мог. Дейв Смолли - Уодделл знал, что Клайд Осгуд в свое время выгнал его, - расстался со мной без четверти девять, пошел в свою комнату при гараже, побрился и лег спать. "Побрился"? - с недоумением спросил Вульф и получил от Уодделла объяснение, что Дейв всегда бреется по вечерам, поскольку утром до завтрака он слишком голоден, а после завтрака просто нет времени. "Таким образом, - заключил Уодделл, - любой из этих людей мог совершить убийство". Правда, когда мы спросили, почему кто-нибудь из них мог бы желать смерти Клайда Осгуда, уверенности у прокурора поубавилось. Ни у одного человека не было ни малейшего повода для убийства, разве что у Дейва Смолли, но тот всегда был безобиден. Предположим, кто-то застал Клайда, когда тот подбирался к быку. Будь это Пратт, он бы просто приказал ему убраться. Джимми дал бы Клайду по физиономии. Макмиллан схватил бы его за шиворот и перебросил через забор. Дейв заорал бы, призывая на помощь. А если бы Гудвин, который сторожил быка... - Я же объяснил, - вежливо прервал эти рассуждения Вульф, - что убийство было задумано заранее. Вы осмотрели быка? - Да. И Сэм Лейк осматривал его, и полиция. У него было одно кровавое пятно на морде и немного крови запеклось на рогах. - А как насчет травы около шланга и рукоятки кирки? - Мы послали кирку в Олбани на исследование. В траве обнаружено несколько сгустков, похожих на кровь, их тоже послали на анализ. Результаты будут известны завтра. - Если подтвердится, что кровь человеческая, неужели вы по- прежнему будете утверждать этот вздор - будто Клайд полез к быку с угощением, зараженным сибирской язвой, а бык, съев его, обиделся и забодал Клайда? - Если будет подтверждено, что кровь человеческая, это, конечно, подкрепит вашу версию. Я же сказал, что готов сотрудничать, но не принимаю вашего сарказма. - Фу! - пожал плечами Вульф. - Не думайте, что я не понимаю, в каком положении вы оказались. Вы уверены, что произошло убийство, но на случай, если вы не сможете раскрыть его, хотите убедить общественность, что это не так. Вы ни на шаг не продвинулись к раскрытию преступления, не видите для этого никаких возможностей, и если бы не я, то прекратили бы все попытки и объявили о смерти Клайда Осгуда в результате несчастного случая. - Вы обвиняете меня в нежелании вести расследование? - завопил Уодделл, брызгая слюной. - Я прокурор этого округа... - Помолчите! Прекрасно зная, что Клайд Осгуд убит, вы позволили себе выдвинуть против него дурацкое обвинение в попытке отравить !k* ! - Вульф внезапно замолчал и вздохнул. - Увы, прошу прощения. Я лишил себя права попрекать вас даже этой глупостью. Я держал это дело в руках целиком, вот так, - он показал сжатый кулак, - а затем выпустил его... Пальцы Вульфа разжались. - Вы хотите сказать, что знаете, кто... - Я хочу сказать, что был ленив и полон самомнения. Можете это цитировать. Забудьте, что я обрушился на вас, это не относится к делу: вы сделали все, что могли. И я тоже. В этом-то и загвоздка. Моих усилий сегодня оказалось недостаточно. Но все еще изменится. Можете оставить надежду на то, чтобы объяснить смерть Клайда несчастным случаем, мистер Уодделл: вам это не будет позволено. Вскоре возвратились Макмиллан и капитан Барроу. Все разошлись после того, как Вульф договорился с Макмилланом, чтобы тот зашел к нам в девять вечера. Во время еды Вульф не был расположен к беседе, и я не делал попыток развлекать его, поскольку он того не заслужил. Если он решил проявить великодушие и признать право Уодделла на существование, я ничего не имел против, но ему следовало держаться в рамках приличия. Он мог, конечно, признаться, что опростоволосился, его воля, но только не перед этим придурком из деревенской прокуратуры, а передо мной. На то и существуют доверенные помощники. Макмиллан оказался пунктуален. Ровно в девять, когда мы потягивали кофе, появилась горничная и объявила, что он ждет. Я сошел вниз и сказал ему, что будет куда спокойнее поговорить с Вульфом наверху. Макмиллан не возражал. На лестнице мы столкнулись с Нэнси, и он задержался переброситься с ней парой слов. Ведь, как он сам сообщил вчера, обоих молодых Осгудов он знал с детства. Вульф кивнул, и Макмиллан сел, отказавшись от предложенного кофе. Вульф вздохнул. Потягивая кофе, я наблюдал за ними поверх чашки. - У вас усталый вид, - заметил Вульф. - Наверное, старею, - кивнул скотовод. - Десятки раз, когда корова должна была отелиться, я проводил на ногах целую ночь, и ничего. На этот раз все, конечно, иначе... - Да. Полная противоположность. Смерть вместо рождения. Очень любезно с вашей стороны прийти ко мне: я не люблю поездок в темноте. Поскольку я расследую дело по поручению вашего друга Осгуда, могу ли я задать вам несколько вопросов? - Для этого я и пришел. - Вот и отлично. Тогда начнем. Вчера днем вы покинули дом Пратта, заявив о своем намерении сказать Клайду, чтобы он не делал глупостей. Мисс Осгуд сообщила мне, что вы отозвали Клайда и разговаривали с ним. О чем? - Только об этом. Я знаю, что Клайд склонен к безрассудству. Нет, нет, он вовсе не был плохим мальчиком, только, пожалуй, слегка опрометчивым, - и после того, что он сказал Пратту, я считал нужным его утихомирить. Я пытался перевести все в шутку и выразил надежду, что он не выкинет какой-нибудь глупости. Он ответил, что намерен лишь выиграть пари у Пратта. "Из этого ничего не выйдет, - сказал я, - и разумнее всего было бы разрешить мне договориться с Праттом и отменить пари". Клайд отказался, а когда я спросил, как же он намеревается выиграть пари, он не ответил. Вот и все. Я ничего не мог вытянуть из него, и он ушел. - Даже не намекнув о своих намерениях? - Совершенно верно. Вульф усмехнулся. - Я надеялся, что вы сможете сообщить мне немного больше. - Я не могу рассказать больше того, что было. - Конечно. Но это, то есть почти ничего, я уже слышал от Уодделла, которому вы рассказали то же самое. Он прокурор, а я представляю интересы вашего друга. Я рассчитывал на вашу готовность рассказать мне то, что вы могли скрыть от прокурора. - Повторите-ка, - нахмурился Макмиллан. - Мне кажется, вы хотите сказать, что я лгу. \ - Именно так. Погодите! - Вульф поднял руку. - Только не будьте ребенком и не считайте, что ложь всегда безнравственна. Виктор Гюго - /(a + целую книгу, чтобы доказать, что она может быть благородной. У меня есть веские основания подозревать вас во лжи, и я хочу объяснить, почему. Коротко говоря, потому, что Клайд не был идиотом. Полагаю, вы слышали от Уодделла о моей теории, что Клайд не сам залез в загон, а его туда внесли. Я по-прежнему придерживаюсь этой мысли, но не будем сейчас обсуждать, насильственным или не насильственным образом он оказался в загоне. Из своего-то дома к Пратту он наверняка пришел по собственному желанию. Для чего? Он замолк, чтобы допить кофе. Макмиллан, хмурясь, наблюдал за ним. Вульф продолжал: - Рискну предположить, что он не просто прогуливался. У него была цель - сделать что-нибудь или повидаться с кем-нибудь. Дейва я исключаю. Мисс Роуэн была с Гудвином. Как сообщил мне Уодделл, все прочие, включая вас, заявили, что не имели никакого понятия о появлении Клайда. В это почти невозможно поверить, главным образом потому, что, как я уже сказал, Клайд не был идиотом. Если он отправился туда не на встречу с кем-то, придется предположить, что он собирался предпринять что-то против быка, а это противоречит здравому смыслу. Что он мог предпринять? Увести быка и спрятать его до конца недели? Заразить сибирской язвой? Пришить ему крылья и улететь на этом рогатом Пегасе на Луну? Последнее предположение не более невероятно, чем первые два. - Что вам угодно от меня? - сухо спросил Макмиллан. - Сейчас я к этому подойду. Вульф взглянул на меня и отодвинул поднос, а я поднялся и отставил его подальше в сторону. - Я пока говорю не об убийстве. До него я еще не дошел. Сперва я хочу найти правдоподобную гипотезу, объясняющую, почему Клайд пошел туда... Могу даже сказать так: я должен найти правдоподобную гипотезу, объясняющую, почему он был уверен в выигрыше. Он говорил вам, что собирается выиграть пари? -Да. - Но не хотел сказать, каким образом? - Нет, - Так вот, - Вульф поджал губы, - этому я не могу поверить. Не могу поверить потому, что он мог надеяться выиграть пари, только рассчитывая на вашу помощь. Макмиллан смотрел на Вульфа, насупив тяжелые брови. - Послушайте, - сказал он, наконец - не надо со мной так говорить. Не надо. - Надо, - заверил его Вульф. - Таков мой метод. Я строю предположения, но не хочу вас оскорблять. Я говорю только о том, на что мог рассчитывать Клайд. Прежде чем перейти к убийству, я должен понять, как он собирался выиграть это пари. Я тщательно взвесил все возможные варианты, которые могли прийти ему в голову. Один из них кажется мне логичным и практически выполнимым, хотя и трудным. Я сказал, что он не мог надеяться увести быка из загона и спрятать. Но почему он не мог привести вместо Цезаря другого быка? - Скажем, хорошего голштинца, - фыркнул скотовод. - Прошу вас отнестись к моему вопросу серьезно. Почему он не мог? - Потому что не мог. - Но почему же? На ярмарке, всего в семнадцати милях отсюда, не счесть быков гернсейской породы и фургонов для перевозки скота. Быки есть и гораздо ближе - здесь, на ферме у его отца, откуда быка можно запросто отвести к Пратту. Разве не мог один из них, хоть и уступая чемпиону Цезарю по многим прекрасным качествам, о которых мне судить трудно, быть в достаточной степени похожим на него размером и окраской, чтобы послужить заменой? Заменой всего на один день, поскольку мясник должен был приехать в среду? Кто бы заметил подмену? - Я, - буркнул Макмиллан. - Верно. Вы бы не спутали своего Цезаря ни с каким другим быком. Но все остальные очень легко обманулись бы. Во всяком случае, шансы на это были большие. Понятно, в какой именно момент этот замысел мог ".'-(*-cbl у Клайда. Вчера днем он сидел на заборе загона и разглядывал Гикори Цезаря Гриндена в бинокль. Ему пришло в голову, что он видел похожего быка такой же масти - либо в стаде своего отца, либо на ярмарке, откуда только что приехал. Случайная мысль развилась в план. Когда его прогнали от загона, он прошел в дом и заключил пари с Праттом. Разговаривая с вами, он сделал вам предложение, - Вульф вздохнул. - По крайней мере, он мог сделать вам предложение. Скажем, предложил, с вашего ведома, заменить Цезаря другим быком и отвести Цезаря в осгудовский коровник с тем, чтобы вы всю среду караулили подмененного быка, не позволяя никому прибли жаться к загону. Когда подмененного быка зарежут, опасность разоблачения, конечно, минует. В четверг гости Пратта под фанфары рекламы съедят быка, а в воскресенье, когда истечет неделя, Клайд продемонстрирует Пратту неопровержимое доказательство того, что в жертву был принесен не Цезарь, и Клайд, следовательно, выиграл пари. Пратт, конечно, взорвался бы от ярости, но ему пришлось бы смириться и выложить десять тысяч во избежание огласки. Насмешки уничтожили бы его. Посетители его праттерий стали бы говорить: "Вы думаете, это и вправду говядина? А не кошатина ли?". Пратту пришлось бы раскошелиться и держать язык за зубами. Он даже не смог бы забрать Цезаря назад. Что бы он с ним делал? Клайд Осгуд получил бы десять тысяч, а Цезарь, согласно вашей договоренности, достался бы вам. Не знаю, как это можно было бы устроить, раз официально Цезарь числился бы мертвым, но, вероятно, какой-то выход имелся. Во всяком случае, вы могли бы пользоваться им как производителем. Вульф сплел пальцы на животе. - Это предложение Клайда лишь в самых общих чертах. Видимо, он разработал все в деталях, включая время и способ подмены быка. Самое подходящее время для этого было после часа ночи, когда загон должны были сторожить вы. Но вы могли не согласиться с предложением Клайда, поэтому возможно, что подмену назначили на более ранний срок и она была совершена. Возможно, что Цезарь все еще цел и невредим, а от сибирской язвы пал бык, который его заменил. Я высказываю это лишь как гипотезу. Вы об этом знаете больше меня. Но оставим это. Что вы думаете о самом замысле? Видите ли в нем какие-нибудь изъяны? Макмиллан с мрачной улыбкой разглядывал Вульфа. - Ну и фантазер же вы, - спокойно произнес он. - Не такой уж и фантазер. - Вульф прикрыл глаза. - Только не думайте, что я пытаюсь подстроить вам ловушку. Возможно, это и фантазия, но мое любимое оружие - откровенность. Войдите в мое положение. Я могу удовлетворительно объяснить уверенность Клайда в выигрыше пари, только если предположу, что он составил некий план вроде этого. В таком случае он должен был попытаться заручиться вашей помощью. Если он обратился к вам, вы либо согласились, либо отказались. В любом случае я хотел бы знать, что он сказал. Не думайте, что для вас оскорбительно предположение, будто вы могли что- то скрыть от Уодделла. Я бы сам с большой неохотой доверил ему любой, даже самый малый, щекотливый факт. Прошу вас сказать, предлагал ли вам Клайд что-нибудь и приняли вы его предложение или отклонили. С лица Макмиллана не сходила хмурая улыбка. - Вы действительно фантазер и пройдоха. А потом вы спросите, не я ли убил Клайда за то, что он меня оскорбил. - Я никогда не шучу, когда речь идет об убийстве. Кроме того, до убийства я еще не добрался. Сначала мне надо понять, почему Клайд был уверен, что выиграет пари, и узнать, кого он хотел увидеть. Он предлагал вам что-нибудь? - Нет, - Макмиллан резко встал. - Вы уходите? - Вульф поднял брови. - Не вижу смысла оставаться. Я пришел из любезности к Фреду Осгуду. - И из любезности к нему не хотите сообщить ничего, что могло бы ему помочь. Ничего, что могло бы объяснить... - Нет. Ни черта я не могу объяснить. - Скотовод сделал несколько шагов к двери и обернулся. - И вы тоже не сможете впутать меня в -%/`(ob-.ab(. Он распахнул дверь и вышел. Вульф вздохнул и продолжал сидеть. Минуту я стоял и смотрел на него, пытаясь обнаружить на его физиономии хотя бы малейшие признаки ликования или триумфа, затем глубоко вздохнул и занялся подносами. Не зная, полагается ли горничной быть на посту в десять вечера, я взгромоздил их один на другой и отправился к служебной лестнице. Задевая за стены и чуть не застревая на поворотах, потому что лестница оказалась очень узкой, я без потерь добрался до кухни и через буфетную и столовую прошел в гостиную. В библиотеке горел свет - через открытую дверь я увидел Говарда Бронсона, читавшего газету. Больше никого не было видно, и я завершил свое кругосветное путешествие, вернувшись обратно по главной лестнице. Вульф все еще пребывал в неподвижности. Я сел, зевнул и объявил: - Теперь все ясно. Его убила Лили, думая, что, уничтожив свидетеля своего прошлого, она сможет очиститься и стать достойной меня. Каролина убила его, чтобы потренировать свой теннисный удар. Джимми убил его, чтобы покончить с прошлым Лили - на этот мотив у нас уже двое претендентов. Пратт убил его назло Осгуду. Макмиллан убил его, потому что бык, которого он привел на замену Цезаря, оказался дойной коровой. Дейв убил его... - К черту, Арчи, заткнись. - Я заткнулся навеки, сэр, и залью себе глотку цементом в тот момент, как только вы объясните мне, когда и каким образом вы держали это дело в руках целиком, вот так. - Я сжал кулаки, но мой жест пропал даром, потому что Вульф так и не открыл глаза. Он явно был в дурном настроении, потому что мягко пробормотал: - Я действительно держал его так. - Что же с ним стало? - Оно сгорело в огне и улетучилось с дымом. - Снова бык, - я присвистнул. - Что ж, попытайтесь меня убедить... Кстати, почему бы вам не перестать рассказывать всем и каждому, что я разбил вашу машину о дерево? Чего вы хотите этим добиться? А если вернуться к нашему делу, то оно, видимо, теперь безнадежно. Эта деревенщина прокурор собирается в четверг утром услаждать себя видом того, как Ниро Вульф, поджав хвост, покатит на юг. Или мне стоит продолжить перечисление вариантов, пока один из них вам не приглянется? Дейв убил его, потому что в тот день, когда два года назад его уволили, он пропустил свой завтрак и с тех пор так и не возместил его. Бронсон убил его... между прочим, я только что видел Бронсона. - Бронсона? - Ага. Сидит в библиотеке и читает газеты, как у себя дома. - Приведите его, - Вульф пошевелился и едва приоткрыл глаза. Я пошел в библиотеку. Но по пути мне пришло в голову, что я могу сделать кое-какие приготовления на случай, если разговор затянется, поэтому сначала я зашел в кухню и похитил из холодильника кувшин гернсейского молока. С кувшином в руке я с важным видом направился в библиотеку и сообщил Бронсону, что мистер Вульф выразил желание встретиться с ним. Бронсон отложил газету и сказал, что начал уже опасаться, не собираются ли им пренебречь. - Ни в коем случае, - ответил я. - Сейчас он развеет ваши опасения. 13 Бронсон сел в кресло, которое до него занимал Макмиллан. Выглядел он по-прежнему самодовольным. Вульф сидел неподвижно, закрыв глаза, и, казалось, скорее спал, чем бодрствовал. Это могло провести Бронсона, но не меня. Я зевнул. Свет падал на Бронсона так, что его нос выглядел еще более тупым, будто его когда-то навечно приплюснули к лицу, а умные серые глазки казались еще меньше. Наконец он вежливо произнес: - Насколько я понимаю, вы желаете меня о чем-то спросить? - Да, - кивнул Вульф. - Многое ли вы услышали из нашего ` '#.".` с мисс Осгуд сегодня днем? - Не особенно. Вернее, даже мало. - Бронсон улыбнулся. - Вы задали этот вопрос, чтобы увидеть, оскорблюсь ли я? Разрешите мне сделать вам предложение. Нам не нужно хитрить друг перед другом. Я кое-что о вас слышал. Я знаю о ваших способностях, но и я их не лишен. Почему бы нам не прийти к согласию, что мы оба не дураки? - И впрямь. - Вульф поднял веки. - У вас действительно здравая голова. Тогда, слава богу, мы можем спокойно и без лишнего шума обсудить некоторые факты, которые сообщила мне мисс Осгуд. Например, что вы, как сказали бы мистер Осгуд и многие другие, мошенник. - Я не... - Бронсон махнул рукой. - Ладно. Обзывайте - Я называю вас мошенником, чтобы уточнить наши позиции. Я детектив, а вы мошенник, и я хочу посоветоваться с вами о своей и вашей работе. Я рассчитываю, что вы поможете мне в расследовании убийства, а взамен у меня есть предложение относительно одного из ваших дел - того, которое привело вас сюда. Что касается убийства... - Может быть, сначала лучше поговорим о моем деле? Я всегда готов принять разумное предложение. - Как вам будет угодно! - Вульф выпятил и поджал губы. - У вас есть бумага, подписанная Клайдом Осгудом. Вы показывали ее мисс Осгуд сегодня утром. - Расписка за деньги, которые я дал ему. - С указанием характера услуг, которые вы должны были получить в обмен. - Да. - Осуществление которых сделало бы мистера Осгуда-младшего подлецом в глазах его отца. - Верно. - Мне нужна эта расписка. - Вульф пошевелился. - Подождите. Я не оспариваю вашего права получить свои деньги. Но мне не нравятся ваши методы. Сегодня мисс Осгуд вызвала мое восхищение, и я хочу ей помочь. Я предлагаю вам передать расписку мистеру Гудвину; она будет у него в полной сохранности. Максимум через десять дней я либо сам заплачу вам десять тысяч долларов, либо устрою, чтобы вам их заплатили, либо верну эту расписку. Я обещаю это без всяких условий. Отдайте ему расписку, - Вульф показал на меня большим пальцем. Бронсон медленно покачал головой. - Я же говорил о разумном предложении. - Не хотите отдавать? - Нет. - Я предлагаю вам полную гарантию. Я даю обещания редко, потому что готов выполнять их, говоря банально, ценою собственной жизни. - На что мне эти обещания? Ваши гарантии, может быть, и хороши, но расписка, подписанная Осгудом, лучше, и она принадлежит мне. Чего ради я должен ее отдавать? Я вопросительно взглянул на Вульфа. - Не надо, Арчи. Забудем об этом, во всяком случае на время. Я надеюсь, мистер Бронсон, что ваша враждебность... - Никакой враждебности нет, - прервал его Бронсон. - Не поймите меня превратно. Я же сказал, что я не дурак, а чтобы сделать вас своим врагом, надо быть круглым идиотом. Я прекрасно понимаю, насколько я уязвим, и знаю, что вы можете против меня предпринять. Если вы станете моим врагом, мне сразу же придется убираться из Нью- Йорка. Я приехал туда лишь два месяца назад, но если вам захочется выяснить мое прошлое, вам это будет нетрудно сделать. Тюрьма мне не грозит, однако вы можете сделать мое существование неприятным. Очень неприятным. Бог свидетель, я не хочу, чтобы вы меня преследовали. Поверьте, я вовсе не враждебно настроен. Вы не должны обижаться на меня за то, что я не хочу отдавать расписку, но, кроме этого, я во всем готов вам помочь. - Без хитростей, мистер Бронсон? - Без. - Отлично. Где вы родились? Бронсон покачал головой. - Я сказал, что готов помогать вам, а не удовлетворять ваше +n!./kbab".. - Вы же признали, что я могу проследить ваше прошлое, если постараюсь. - Тогда постарайтесь. - Ладно, задам еще более прямой вопрос. Вы когда-нибудь имели дело со скотом? Бронсон пристально посмотрел на него, затем коротко рассмеялся и сказал: - Бог мой, неужели мне придется взять назад свои слова о том, что вы не дурак? Вы хотите впутать меня в убийство? - Вы когда-нибудь имели дело со скотом? - Никогда не имел к скоту ни малейшего отношения. Откуда берутся мясо и молоко, знаю только из книг. - Где дубинка, которая была у вас вчера вечером, когда вы шли с Клайдом Осгудом на ферму к Пратту? - Дубинка? - Да. Дубинка, обломок молодого деревца. - Ну... я не помню... Ах, да. Вспомнил, конечно. Она была у сарая, мимо которого мы проходили, и я просто... - Где она? - Вы хотите сказать, где она сейчас? В конце концов... - Где вы ее оставили? - Ну... я не... Ах! Конечно. Когда мы дошли до ограды, Клайд пошел дальше, а я повернул назад. Он взял дубинку с собой. - Зачем? Бронсон пожал плечами. Он снова взял себя в руки. - Просто так, наверное. Вот вы ходите с тяжелой тростью. Зачем? - Не за тем, чтобы бить себя до потери сознания. Клайд сам попросил дубинку? Вы ему ее предложили? - Не помню. Это произошло мимоходом. А что, разве его ударили этой дубинкой? Я думал, его убили киркой, согласно вашей... - Вы собирались помогать мне, сударь, а не болтать чушь. Мне нужна правда об этой дубинке. - Вы ее услышали. - Ерунда. Вы явно пришли в замешательство, когда я спросил о дубинке. - Вульф погрозил ему пальцем. - Берегитесь, если не хотите сделать меня своим врагом. Сейчас для вас самая благоприятная возможность рассказать правду - здесь, в сравнительно дружеском частном разговоре. Вы сами отнесли дубинку на ферму к Пратту? - Нет. Я не ходил туда. - Вы так утверждаете? - Это правда. - Я снова предупреждаю вас, берегитесь. Но если мы предположим на мгновенье, что это правда, ответьте мне: зачем Клайд отправился к Пратту? Что он собирался там делать? - Не знаю. - Что он говорил о своих намерениях? - Ничего. Вульф закрыл глаза. Я заметил, что его указательный палец выводит кружки на ручке кресла, и понял, что от ярости он не может произнести ни слова. - Я могу... - прервал паузу Бронсон. - Молчите! - Веки Вульфа вздрогнули, и он открыл глаза. - Вы делаете ошибку. Очень серьезную ошибку. Послушайте меня. Вы требовали немедленного возвращения денег. Будучи не в силах собрать нужную сумму в Нью-Йорке, Клайд приехал просить деньги у отца. Вы так спешили или же так не доверяли ему - или то и другое вместе, - что поехали вместе с ним. Вы не хотели отпускать его от себя. Осгуд- старший отказался дать сыну деньги, поскольку Клайд не хотел говорить, зачем они ему, и вы были готовы рассказать отцу все и получить свой долг у него. Тогда Клайд в отчаянии заключил пари. В случае выигрыша он все равно не мог бы рассчитаться с вами, пока не кончится неделя, а какие гарантии он мог предоставить, что выиграет пари? Заставить вас ждать могло только одно - удовлетворительное объяснение того, как он собирается выиграть пари. И он объяснил вам. Mе пытайтесь утверждать, что он этого не сделал, я не такой простак. Вот и расскажите мне об этом. Бронсон покачал головой. - Я могу сказать только, что вы ошибаетесь. Он не говорил... - Фу! Я не ошибаюсь, я знаю, когда я прав. Берегитесь, молодой человек! - Я не могу рассказать о том, чего не знаю. - Говорил ли вам Клайд Осгуд, как он думает выиграть пари? - Нет. - Или что он намеревается делать на ферме Пратта? С кем хотел там встретиться? - Нет. - Не делал ли он каких-нибудь замечаний или намеков, которые позволили бы вам догадаться об этом? - Нет. - Вы допускаете очень большой промах. - Нет. Может быть, это поссорит меня с вами, но я ничего не могу поделать. Бога ради... - Молчите! Вы все-таки оказались дураком. - Вульф повернулся ко мне и приказал: - Арчи, забери у него расписку. Он мог бы предупреждать меня хотя бы взглядом, прежде чем отдавать подобные распоряжения, но когда я жалуюсь ему на это, он отвечает, что у меня прекрасная реакция, и при моей находчивости никаких предупреждений не требуется. В ответ я обычно говорю, что мне нужна не лесть, а простое уважение. В данном случае это, однако, не играло роли. Бронсон был приблизительно моего роста, но в его силе я сомневался. Я протянул руку. - Прошу! Он покачал головой и не спеша поднялся, отпихнув стул ногой и не спуская с меня глаз. - Это глупо, - сказал он. - Чертовски глупо. Не берите меня на пушку. - Вам нужна расписка, мистер Вульф? - спросил я, не поворачивая головы. -Да. - Отлично... Что ж, приятель, мне придется взять ее. - Нет, - улыбнулся он. - Драться я не стану, хотя я не трус. Просто закричу, появится Осгуд и наверняка захочет узнать, из-за чего загорелся весь сыр-бор. - Закричите? - Закричу. - Посмотрим. Если вы закричите, я сделаю из вас отбивную. Предупреждаю - только раскроете рот, и я не остановлюсь до тех пор, пока не приедет "скорая помощь". А когда Осгуд прочтет расписку, он попросит меня начать все сначала, да еще заплатит мне за это. Стойте спокойно. Я протянул руку, и, черт побери, он попытался ударить меня коленом. Я мгновенно уклонился. Портить ему физиономию не было необходимости, но проучить стоило, и я хорошим хуком уложил его на пол. Когда Бронсон начал открывать глаза, я нагнулся над ним. - Не двигаться, - предупредил я. - Я не знаю, в каком кармане расписка. Отдайте ее по-хорошему. Он потянулся к нагрудному карману, но я сунул туда руку раньше и вытащил кожаный бумажник с платиновой, а может, и оловянной монограммой. Он попытался выхватить его. Я оттолкнул его руку, велел ему подняться и сесть, а сам отошел на шаг изучить свой трофей. - Ого! - присвистнул я. - Сколько тут денег! Тысячи две, а то и больше. Можешь не дергаться, я у мерзавцев не ворую. Но я не вижу... Ага, вот. Потайной карманчик. -Я развернул бумагу, пробежал ее глазами и передал Вульфу. - Остальное возвратить? Он кивнул, читая расписку. Я протянул бумажник Бронсону, который уже поднялся на ноги. Он выглядел слегка растрепанным, но спокойно "ab`%b(+ мой взгляд. Я вынужден был признать, что в Бронсоне что-то есть: обычно тому, кто только что сбил тебя с ног, в глаза не смотрят. - Спрячь, Арчи, - сказал Вульф и протянул мне расписку. Я достал свой коричневый с золотым тиснением бумажник, который Вульф подарил мне на день рождения, и спрятал туда сложенную бумажку. - Мистер Бронсон, - начал Вульф, - я намеревался задать вам и другие вопросы, в частности, о причине вашего похода на ферму Пратта сегодня утром, но это бесполезно. Я начинаю подозревать, что вы готовитесь совершить еще более тяжкую ошибку, чем та, которую сделали сейчас. Что касается расписки, которую у вас взял мистер Гудвин, то я гарантирую - через десять дней вы получите назад либо ее, либо ваши деньги. Не пытайтесь хитрить. Я уже достаточно зол на вас. Спокойной ночи. - Я повторяю... Я же говорил... - Я не желаю вас слушать. Вы глупец. Спокойной ночи. Бронсон вышел. Вульф глубоко вздохнул. Я налил стакан молока и принялся пить, когда заметил, что Вульф присматривается ко мне. Через минуту он пробормотал: - Арчи, где ты взял молоко? - В холодильнике. - На кухне? - Да. Там пять или шесть бутылок. Принести? - Мог бы сделать это сразу и сэкономить время. - Он залез в карман, вытащил горсть пробок от пивных бутылок, пересчитал их, нахмурился и сказал: - Принеси две. 14 На следующее утро, в десять часов, мы погрузились в осгудовский "седан" и поехали в Кроуфилд. За исключением Ниро Вульфа, все выглядели измотанными. О себе ничего сказать не могу, но Осгуд хмурился и огрызался. Бронсон надел франтовской костюм, который был на нем в понедельник. Челюсть у него распухла, он был угрюм и молчалив. Нэнси сидела за рулем бледная, с заплаканными глазами, и машину вела рывками. Ей уже пришлось съездить в Кроуфилд, на вокзал, за двумя приехавшими родственниками. Похороны были назначены на четверг, и большинство родных должны были приехать лишь завтра. Видимо, Вульф не спешил успокоить так восхитившую его девушку, по скольку не велел мне сообщать ей о том, что расписка брата находится у нас. За время поездки никто не проронил ни слова, за исключением Осгуда и Нэнси, которые договаривались о встрече днем, после всех дел. Сначала мы высадили Осгуда на главной улице перед заведением с пальмовыми и папоротниковыми ветками в витрине и маленькой вывеской "Похоронные принадлежности". Затем Нэнси остановилась у гостиницы. Бронсон покинул нас в атмосфере гнетущего молчания и всеобщего недружелюбия, которые всегда осложняют жизнь мошенника. - Теперь в гараж Томпсона? - тихо спросила у меня Нэнси и через три минуты высадила меня у гаража, а сама повезла Вульфа на ярмарку. Счет составил шестьдесят шесть долларов двадцать центов, что было совсем немало, даже включая буксировку. Торговаться, конечно, не имело смысла, поэтому я тщательно осмотрел машину, заправил ее бензином и маслом, расплатился и отправился по делам. Я должен был отыскать Лу Беннета, секретаря Гернсейской лиги. Я заехал в гостиницу, затем потерял двадцать минут, безуспешно пытаясь дозвониться ему, но все-таки выяснил, что он, вероятно, на ярмарке. Я отправился туда и, оставив машину на стоянке, устремился сквозь толпу, решив попробовать счастья в дирекции. Там я узнал, что сегодня какой-то особенный скотоводческий день, у Беннета по горло забот, и он должен находиться в павильонах племенного скота на другом конце территории. Я снова стал пробираться к своей цели сквозь толпы мужчин, женщин, детей, сквозь воздушные шары, дудки, пищалки, кукурузные хлопья и всеобщее помешательство. Эту часть ярмарки я еще не видел. Здесь рядами стояли огромные павильоны, каждый длиной ярдов пятьдесят или больше. Людей здесь было немного. Я заглянул в первый павильон. Пахло коровами, что неудивительно, поскольку там было полно скота. Посередине павильона во всю длину шла пятифутовая перегородка, к которой с обеих сторон были привязаны быки, коровы и телята. Ни один из них не походил, однако, на породу, которая после знакомства с Гикори Цезарем Гринденом была мне ближе всего. Вдоль длинного прохода слонялись несколько посетителей, и я пробрался туда, где невысокий парнишка в комбинезоне расчесывал гребнем спутавшийся кончик коровьего хвоста. Я сказал ему, что ищу Лу Беннета из Гернсейской лиги. - Гернсейской? - На его лице выразилось презрение. - Не знаю. Тут только джерсейцы. - О! Прошу прощения. Но лично я предпочитаю гернсейскую породу. Здесь есть павильон, куда допускают и их? - Конечно. За выводным кругом. Может быть, ваш человек там. С утра там смотрят айрширскую и швицкую породы, а с гернсеями начнут в час дня. Я поблагодарил и пошел в указанном направлении. Вскоре я оказался на большой площадке, разделенной натянутыми канатами на несколько прямоугольников. С внешней стороны канатов толпились несколько сот человек. Внутри мужчины и юноши держали за веревки черных с белыми поясами коров. Зрители пристально разглядывали скотину со всех сторон. Их сопровождали люди, вооруженные авторучками и картонными карточками. Один тип стоял на коленях и с таким интересом разглядывал вымя, словно на нем было написано, кому достанется главный приз. Беннета нигде не было видно. Я нашел его во втором от площадки павильоне, который был предоставлен гернсейской породе. Там царили бурная деятельность и нервное возбуждение: коровам чистили шкуры, мыли копыта и морды, расчесывали хвосты. Беннет как метеор носился по всему павильону. Он не узнал меня, и мне пришлось остановить его чуть ли не силой. Я напомнил ему о нашем знакомстве и сообщил, что Ниро Вульф желает видеть его, где ему будет угодно, в главном павильоне цветов или в любом другом месте, как можно скорее. Срочно. - Это отпадает, - свирепо объявил Беннет. - Я даже позавтракать не успел. Жюри начинает обсуждение в час. - Мистер Вульф пытается раскрыть убийство сына мистера Осгуда. Ему нужна от вас важная информация. - Я такой не располагаю. - Он хочет расспросить вас. - Я не могу сейчас с ним встретиться. Просто не могу. После часа дня, когда жюри приступит к работе... вы говорите, в главном павильоне? Я забегу к нему или дам ему знать. - После часа он будет в закусочной у методистов. Постарайтесь поскорее его найти. Он пообещал постараться. Пока я добрался до нашего стенда в главном выставочном павильоне, наступил полдень. В этот день призы должны были присуждать не только скоту гернсейской породы, но и орхидеям. Вульф был там, опрыскивая и прихорашивая свои цветы. Опрыскиватель у Вульфа был просто великолепный, сделанный по специальному заказу. Он вмещал два галлона жидкости, был снабжен камерой сжатия и электрическим моторчиком и при всем том весил всего лишь одиннадцать фунтов. Когда я подошел к Вульфу, он вместе со своим врагом и соперником Шанксом как раз восхищался этим опрыскивателем. Я сказал, что с машиной все в порядке, сообщил стоимость ремонта и описал разговор с Беннетом. - Тогда мне придется стоять здесь до часу дня, - скривил рот Вульф. - Вам полезно постоять. - И ждать, а уже среда. Я звонил Уодделлу. Дубинку так и не нашли. Быка полиция не фотографировала. Фу! Далеко им до инспектора Кремера с его педантизмом. Мисс Осгуд сообщила, что никто из слуг не видел возвращения Бронсона. Наш следующий шаг зависит от Беннета. - Он сказал, что у него нет никакой информации. - Есть. Только он сам этого не знает. Если бы ты рассказал ему побольше и объяснил... - Только с помощью силы. Он не успел даже позавтракать. Это, конечно, заставило Вульфа умолкнуть. Он хрюкнул и обернулся к Шанксу. Я прислонился к краешку стола с георгинами и зевнул. Меня переполняло чувство неудовлетворенности. Я не смог выполнить то, за чем меня посылали, что случалось редко и всегда меня раздражало. Мне пришлось заплатить больше шестидесяти долларов из денег Вульфа. Ужинать и ночевать в этот день нам предстояло в доме, где готовились к похоронам. Вульф только что заявил, что в деле об убийстве, которое мы должны раскрыть, мы держим в руках только разрозненные концы. Все это вместе выглядело совсем неутешительно. Вульф и Шанкс без конца пережевывали взаимные старые обиды, не обращая внимания на посетителей, расхаживавших вдоль прохода, а я стоял, прислонившись к столу и не делая никаких попыток преодолеть уныние. Должно быть, я задремал и очнулся от того, что почувствовал, как меня потянули за рукав. - Проснитесь, Эскамильо, и покажите мне орхидеи. Я открыл глаза. - Добрый день, мисс Роуэн. Проваливайте. Я ушел в себя. - Поцелуйте меня. Я наклонился и поцеловал ее в лоб. - Ну и неотесанный же вы человек! - Но я вас сюда не приглашал. - Это ярмарка, - улыбнулась она. - Я заплатила за вход. Вы же экспонент. Так что давайте, экспонируйте. Покажите мне все. - Вот именно, что экспонент. И вообще я только подчиненный. Я взял ее за локоть и перевел через проход. - Мистер Вульф, мисс Роуэн просит показать ей орхидеи. Он поклонился. - Перед таким желанием я всегда капитулирую. Она посмотрела ему прямо в глаза. - Я хочу вам понравиться, мистер Вульф. Или хотя бы не вызывать у вас неприязни. Мистер Гудвин и я, вероятно, станем друзьями. Вы мне подарите орхидею? - Я редко испытываю неприязнь к женщинам, но они мне никогда не нравятся, мисс Роуэн. Здесь у меня только альбиносы. Вы получите орхидею в пять часов, после присуждения призов. Куда мне ее послать? - Я сама приеду. Все это кончилось тем, что она вместе с нами пошла в закусочную. У методистов народу было больше, чем вчера. Миссис Миллер, очевидно, работала без выходных, поскольку фрикасе с клецками оказалось таким же вкусным, как и в прошлый раз. Подумав, что, наверное, я в последний раз попал в это богоугодное заведение, я позволил себе, по примеру Вульфа, заказать две порции. Вульф, как всегда за хорошим столом, был настроен общительно и пребывал в приподнятом состоянии духа. Узнав, что Лили бывала в Египте, он рассказал ей о своей жизни в Каире, и они увлеклись болтовней, как пара верблюдов, наслаждающихся обществом друг друга посреди аравийской пустыни. Больше говорил он, но и она заставила его несколько раз рассмеяться, и я нашел, что она вовсе не банальная, а даже очень приятная собеседница. Когда я допил кофе и отставил чашку, Вульф заметил: - Беннета все еще нет. Уже половина второго. Далеко отсюда до животноводческих павильонов? Я ответил, что не очень. - Тогда выясни, пожалуйста, где же он. Черт побери, я должен с ним увидеться. Если он не может прийти сейчас же, скажи ему, что я пробуду здесь до трех, а потом пойду к своим орхидеям. - Хорошо. Я поднялся. Лили тоже, заявив, что она пришла на выставку с Праттом и Каролиной, и они уже, наверное, ищут ее. Мы вышли из закусочной, и я сообщил Лили, что сейчас нахожусь на работе и буду слишком энергично пробиваться сквозь толпу, чтобы наслаждаться /`(ob-.) компанией. Она объявила, что до сих пор в моем характере ей не удалось обнаружить никаких приятных черт и что в пять часов мы снова увидимся. Лили отбыла в направлении трибун, мне же надо было идти в другую сторону. На выводном кругу представление было в полном разгаре. Мне было приятно узнать, что гернсеи пользовались гораздо более широкой популярностью, чем швицы или айрширы, поскольку народу кругом стояло не в пример больше, чем два часа назад. Беннет находился за загородкой вместе с судьями, секретарями, быками, коровами и сопровождавшими их лицами. Мое сердце на секунду остановилось, когда я увидел быка, который - я мог бы поклясться! - был не кто иной как Гикори Цезарь Гринден, но потом я заметил, что он немного светлее, и белое пятно на его морде гораздо меньше. Я пробрался на другую сторону, как вдруг меня потянули за рукав. Я решил, что меня выследила Лили Роуэн, но это оказался Дейв, приодетый, в рубашке с галстуком, костюме и блестящей соломенной шляпе. - Я же говорил, что вы всегда там, где происходит что-нибудь важное! Вы видели, как эти идиоты, чтоб им пусто было, ради этой Силвервилл отобрали первое место у Беллы Грасли? А ведь у нее же стать как у лани! - Не может быть! - посочувствовал я. - Ужасающая неспра ведливость. А вон и наш друг Монт Макмиллан. - Ага, я привез его утром. - Дейв покачал головой. - Бедный старина Монт, ему приходится начинать все сначала. Хочет купить здесь несколько коров, если цены будут подходящие. Нужно заводить новое стадо. Год назад никто бы и не подумал: Остальное я прослушал, поскольку полез под канат и бросился к Беннету, который на мгновенье отстал от остальных, вытирая со лба пот. Он взглянул на меня, щурясь от яркого солнечного света, и извинился, что не смог прийти. Я принял его извинения и вежливо попросил его немедленно отправиться в методистскую закусочную. Беннет ответил, что это просто невозможно, потому что сейчас судят племенной молодняк. К тому же ему все равно нечего сказать Ниро Вульфу. У меня на этот случай была уже подготовлена маленькая, но неотразимая речь. - Вульф работает над убийством и утверждает, что не может действовать дальше, пока не увидится с вами. Кто вы, в конце концов, - честный гражданин и друг Фреда Осгуда или же церемониймейстер на коровьем трибунале? Беннет ответил, что он не принадлежит к близким друзьям Осгуда, но что он явится в закусочную через полчаса, не позже. Я снова пролез под канаты, но вместо того, чтобы уйти, решил подождать Беннета. Несколько минут я понаблюдал за работой судей, однако из-за скопления народа видно было плохо, и я стал прогуливаться перед павильонами. Здесь никого не было, так как все толпились у выводного круга, и, естественно, я сразу же заметил фигуру, которая показалась мне знакомой. Это была Нэнси Осгуд. То, как она озиралась перед тем, как войти в один из павильонов, явно свидетельствовало, что действует она украдкой - если только у меня не разыгралась фантазия. Это было, конечно, не мое дело, но я подошел к павильону и проскользнул внутрь. Нэнси я не увидел. В павильоне было полно коров, на этот раз черно-белых, и в дальнем конце несколько посетителей. Я не спеша зашагал между двумя рядами коровьих хвостов. В середине павильона слева был выгорожен загончик, где скота не было. Я увидел там только Нэнси Осгуд, Джимми Пратта и кучу соломы, из которой торчали вилы. Я хотел было пройти дальше, но меня заметили. Голос у Джимми был угрюмый и неприветливый. - Ну, как дела? Я пожал плечами. - Неплохо. Надеюсь, что и у вас тоже. Я двинулся дальше, но Джимми еще более неприветливо промолвил: - Что же, подождите, посмотрите, послушайте. Чем больше увидите и услышите, тем больше донесете. - Не надо, Джимми! Голос у Нэнси был очень расстроенный, она повернулась ко мне, #+ ' у нее были еще сильнее заплаканы, чем утром. - Вы следили за мной, мистер Гудвин? Зачем? Несколько посетителей стали проявлять нездоровое желание задержаться около нас, так что я вошел в загончик, чтобы не делать наш разговор всеобщим достоянием. - Да, - ответил я, - следил. Секунд сорок. Случайно заметил, как вы с заговорщическим видом входите в этот павильон, и из любопытства пошел за вами. - Я оглядел молодого Пратта. - Хорошо, что вы учитесь на архитектора, а не на дипломата. Вам не хватает обходительности. Если это тайное свидание и вы подозреваете, что я могу донести, меня лучше умаслить, а не раздражать. - Ну, в таком случае... Он полез в карман. Я не остановил его. Он вытащил небольшую пачку денег, из которой выдернул десятку, с неуверенной улыбкой сунул ее мне и спросил: - Этого хватит? - Премного благодарен. Необыкновенная щедрость с вашей стороны. Моим первым побуждением было сунуть деньги в карман к Нэнси и порекомендовать ей купить на них чулки, но в этот момент к нашей троице присоединился долговязый парень в комбинезоне и с вилами. Едва взглянув на нас, он принялся перетаскивать солому. Я прервал его труд, сунув под нос праттовскую десятку. - Слушай, приятель. Я из дирекции. Мы там решили, что вам здесь приходится слишком много работать. Прими это как выражение нашей признательности. - Чего-чего? - вылупился он. - Не пытайся понять, бери, раз дают. Перераспределение богатства. Наподобие коммунизма. - Чтоб мне пусто было. Вы там, видать, с ума посходили. - Он взял бумажку и положил в карман. - Что ж, спасибо. - Не стоит благодарности, - я махнул рукой. Парень подцепил вилами чуть не четверть всей соломы и куда-то ее понес. - Вы же сказали - умаслить, разве не так? - с обидой произнес Джимми Пратт. - Откуда мне было знать, что вы будете строить из себя Робин Гуда? Он повернулся к Нэнси. - Он все равно знает о Бронсоне и расписке Клайда. Что касается того, что твой отец может узнать о нашей встрече... Я был крайне рад, что он обернулся к Нэнси, поскольку это предоставило мне возможность кое-что сделать. Я признаю, что не лишен самообладания, но все же я не деревянный и до сих пор удивляюсь, как это ничто в моем лице тогда меня не выдало. После того, как рабочий унес часть соломы, я кое-что заметил. Слегка двинув ногой, я дотронулся носком до открывшегося мне предмета, который явно был не соломенный, и, осторожно взглянув вниз, понял, что это такое. Из-под соломы выглядывал модный коричневый полуботинок с полоской носка. Как я уже сказал, я был рад, что Джимми повернулся к Нэнси, потому что это позволило мне как бы невзначай, одним движением ноги прикрыть ботинок соломой. Нэнси обратилась ко мне: - Наверное, после того, как мистер Вульф пообещал помощь, мне не следовало этого делать, но сегодня утром я встретилась с Джимми, и мы... мы поговорили, Я сказала ему о расписке и о том, что она все еще у Бронсона... Он хотел что-нибудь предпринять, но я сказала, что ничего не следует делать, не посоветовавшись сперва с мистером Вульфом. Мы решили встретиться здесь в два часа и все обсудить. Я незаметно подвинулся, чтобы приблизиться к рукоятке вил, торчащей из середины соломенной кучи. Не спуская вежливого и внимательного взгляда с Нэнси, я начал одной рукой лениво перебирать солому. Кончиками ногтей - они не оставляют отпечатков - я провел вдоль одного из зубцов вил и во что-то уперся. Несколько секунд я аккуратно ощупывал то, что находилось под соломой, потом медленно убрал руку. - Зачем вы водите ее за нос? - вскричал Джимми. - Либо вы и ваш Bульф будете вести себя порядочно, как он обещал... - Водим за нос? - я усмехнулся. - Ни в коей мере. Не знаю, как насчет порядочности, но мы с Вульфом всегда выполняем то, что он обещает. Только вы нам помешаете, если будете так нескромно вести себя на ярмарке. С Осгудом и так достаточно возни. Ради Бога, отложите ваше примирение на день-другой. Вас же все знают, а вы стоите здесь вдвоем на виду. Если вы сделаете, как я вам скажу, гарантирую, что мы с Вульфом будем порядочными, как ангелы, и мистер Осгуд никогда не увидит той бумаги. - Чего вы от нас хотите? - нахмурился Джимми. - Разойдитесь. Разлучитесь. Немедленно. Джимми пойдет в одну сторону, а мы с Нэнси в другую. - Он прав, Джимми. Это было глупо, но ты настаивал... - Прекращайте. Пойдемте, мисс Осгуд. За последние три минуты человек десять останавливались поглазеть на нас. - Но я должен знать... - Проклятье, делайте то, что вам говорят! - Прошу тебя, Джимми! Он взял ее за руку, посмотрел ей в глаза и два раза произнес ее имя с таким видом, будто оставлял ее связанной на рельсах перед приближающимся поездом. Наконец он оторвался от нее. Мы с Нэнси вышли в проход и повернули направо, к той двери, через которую я вошел. Выйдя из павильона, я взял ее за локоть и начал отчитывать. - Вы вели себя сумасбродно. Конечно, чувства чувствами, но и мозги должны быть мозгами. Побежать за помощью к Джимми Пратту, когда у вас уже есть Ниро Вульф! Уходите отсюда. Кажется, вы где-то должны встретиться со своим отцом. Отправляйтесь туда, ждите его и думайте. - Но я не... Вы говорите так... - Я никак не говорю. Пусть вас это не беспокоит. Мне надо заниматься делом. Я оставил ее в толпе и принялся пробивать себе дорогу локтями. Минут через пять я добрался до методистской закусочной. Вульф все еще сидел за столом и выглядел очень несчастным на складном стульчике. До сих пор ему, наверное, никогда не приходилось переваривать обед в такой тяжелой обстановке. - Ну? Что Беннет? - взглянул он на меня. Я сел и сдержанно начал: - Я должен сделать краткий, но утомительный доклад. Пункт первый. Беннет будет здесь минут через десять. Он так сказал. Пункт второй. В павильоне для скота я обнаружил Нэнси Осгуд и Джимми Пратта. Они обсуждали, как заполучить бумагу, которая лежит у меня в кармане. Пункт третий. В этом же павильоне, под кучей соломы, я обнаружил Бронсона с воткнутыми в сердце вилами. О последнем пункте, кроме меня, никто не знает. Или не знал, когда я уходил. Вульф слегка приоткрыл глаза и испустил тяжелый вздох. - Глупец. Я же говорил ему, что он глупец. 15 - Угу, - я кивнул. - Вы еще сказали, что, по вашему мнению, он намерен совершить пагубную ошибку. Мадам Шасте здесь, на ярмарке, называет это предсказанием будущего и берет за прогноз десять центов. Я выудил из кармана два пятака и сунул их Вульфу. - Падаю перед вами ниц. Как вам это удается? Он даже не взглянул на заслуженный гонорар. - Проклятье, - пробормотал он, - опять опоздали! Вчера вечером надо было позвонить Солу или Фреду, чтобы кто-нибудь из них приехал ночным поездом. Надо было следить за Бронсоном. Стоило его вынудить к разговору, и он выложил бы все, что нам нужно. Я сам не свой, Арчи. Как я могу быть самим собой, если мне без конца приходится носиться с места на место? И все из-за этого проходимца Шанкса. Ну, что ж, - он снова вздохнул, - говоришь, никто об этом еще не знает? - Точно. Кроме того, кто это сделал. Я дожидался Беннета, увидел, как Нэнси вошла в павильон, и отправился за ней. Она "ab`%b(+ al с Джимми Праттом в стойле, где лежала куча соломы. Мне пришлось присоединиться к ним, и мы стали разговаривать. Пришел скотник и унес часть соломы. При этом стал виден ботинок. Никто, кроме меня, этого не заметил. Из соломы торчали вилы, я незаметно пошарил рукой и обнаружил, что вилы воткнуты прямо ему в грудь. В область сердца. Я обругал Ромео и Джульетту за неосторожность, разогнал их в разные стороны и поспешил сюда. - Значит, его обнаружат, как только снова придут за соломой? - Да. Возможно, это уже случилось, а возможно, не случится и до завтра. - Первое вероятнее. Ты ушел, чтобы избежать шума? - Чтобы известить вас. И сообщить про Беннета. И уберечь Нэнси от неприятностей, которые могли ее ожидать, если бы Осгуд увидел ее с Джимми Праттом, а полицейские - рядом с трупом. - Человек, который брал солому, видел вас? - Конечно. И многие другие. Может, мне вернуться назад и обнаружить тело? - Это не поможет, - Вульф покачал головой. - Никогда бы не подумал, что Бронсон окажется настолько глуп, чтобы предоставить убийце такую возможность. Конечно, они должны были где-то встретиться... Но сейчас важнее всего... О, слава Богу! Добрый день, сэр! Рядом с нашим столиком появился запыхавшийся Лу Беннет, все еще в рубашке с закатанными рукавами, и отрывисто ответил на приветствие. - Вы хотели видеть меня? Худшее время нельзя было выбрать. - Мистер Гудвин доложил мне об этом. Очень жаль, но ничего не поделаешь. Присаживайтесь. Кофе? - Я лучше постою, если уж я сяду... Что вам от меня надо? - Вы завтракали? - Нет. - Какое безрассудство! - Вульф покачал головой. - Я никогда не забываю о еде, даже когда работаю над самыми трудными и запутанными делами. Пустой желудок разжижает кровь и размягчает мозг. Арчи, закажи порцию фрикасе. Ради бога, сэр, присаживайтесь. Мне кажется, на Беннета повлияла не столько речь Вульфа, сколько запах еды. Его ноздри вздрогнули. Он помедлил, сдался и плюхнулся на стул. Я подозвал официантку и попросил принести фрикасе с двойной порцией клецок. - Вот так-то лучше, - успокоился Вульф. - Итак, меня нанял мистер Осгуд, чтобы расследовать убийство, и мне нужно кое-что узнать. Если вы решите, что мои вопросы не имеют отношения к делу или даже просто глупы, то вы ошибаетесь. Мой единственный серьезный недостаток - лень, и я терплю при себе мистера Гудвина и даже плачу ему, чтобы он помогал мне ее преодолевать. Сорок восемь часов назад, в понедельник днем, на террасе у Пратта вы заявили последнему, что вас ждет десяток членов вашей Лиги, и когда они услышат, что вы им расскажете, то будут предприняты серьезные меры. Вы заявили это с полной убежденностью. Какие меры имелись в виду? Беннет пристально посмотрел на него. - Не убийство,- коротко сказал он. - Какое это имеет... - Пожалуйста, - Вульф погрозил ему пальцем, - я же сказал вам, что я не идиот. Я задал вам простой, прямой вопрос. Разве нельзя дать на него такой же прямой ответ? Знаю, что вы тогда были раздражены. Но какие меры вы имели в виду? - Никаких. - Вообще никаких? - Никаких конкретно. Я был страшно зол. Мы все находились в таком состоянии. Он собирался устроить возмутительное... - Знаю. Приняв вашу точку зрения, это можно понять. Но разве вы не обсуждали, как предотвратить исполнение его намерения? Например, не предлагал ли кто-нибудь тайно заменить Гикори Цезаря Гриндена другим быком? Беннет начал было говорить, но умолк и с подозрением посмотрел на Вульфа. - Нет, - коротко сказал он. - Жаль, вздохнул Вульф. - Но вы не хотите понять, что я расследую убийство, а не сговор с целью обмана. Клецки нужно есть горячими. Лучше нам подождать, пока вы поедите. - Нет, нет. Я спешу. - Отлично. Я не спрашиваю, подменил ли кто-нибудь из вас быка на самом деле или пытался сделать это, я просто спрашиваю, не выдвигалось ли такое предложение в пылу негодования? Я прежде всего хочу понять, осуществим ли такой план? - Подмена быка? - Беннет проглотил кусок курицы. - Это же преступление! В юридическом отношении. - Конечно, но, пожалуйста, подумайте над этим серьезно. Мог бы такой план увенчаться успехом? Он подумал, пережевывая хлеб. - Нет. Ведь загон сторожил Монт Макмиллан. - А если бы Макмиллана там не было? Или если бы он был участником этого замысла? - Тогда другое дело. - То есть возможно ли было заменить Цезаря похожим на него быком, чтобы подмену нельзя было обнаружить без близкого осмотра животного теми, кто хорошо знал Цезаря? - Да. - Но ведь Цезарь был чемпионом породы. - Вульф с гримасой поерзал на стульчике. - Разве он не был уникален? - Да нет же! Есть очень много просто хороших быков, да и чемпионов совсем немало. И разница между ними иногда чертовски мала. В прошлом году в Индианаполисе Цезарь набрал девяносто шесть баллов, а Портчестер Комптон - девяносто пять. Другое дело, конечно, какое у них потомство. Дочери и сыновья. У Цезаря была пятьдесят одна чистокровная дочь... - И девять чистопородных сыновей. Слышал. Но я все еще не удовлетворен. Если... Ну, предположим, Клайд Осгуд собирался заменить Цезаря другим быком. Мог ли обычный, сравнительно дешевый бык внешне походить на чемпиона? - Мог. С расстояния, скажем, ярдов в сто. Зависит от того, кто смотрит. - По какой системе быку присуждаются очки? - Шкала, по которой мы судим, имеет двадцать два показателя. - Беннет проглотил клецку. - Идеальный случай - сто баллов, но их, конечно, не набирает никто. Максимальное число баллов за общий вид и симметрию - десять. Голова - шесть, рога - один, шея - три, холка - три, заплечье - два, грудь - четыре, спина - восемь, крестец - шесть, ноздри - два, брюхо - десять и так далее. Самое большое количество баллов - двадцать - может быть присуждено за окрас. Шкура должна быть темно-желтой с оранжевым оттенком, особенно заметным на ушах, на копчике, вокруг глаз и носа, на мошонке и у основания рогов. Рога и копыта должны быть желтыми. Окрас шкуры тесно связан с цветом внутреннего жира, молока и масла. Один этот показатель стоит двадцати баллов из ста, а определить его можно только при тщательном осмотре. Что касается цены, то здесь гораздо важнее качество потомства, чем экстерьер. На прошлогодних аукционах, например, чистопородный бык шел в среднем не дороже чем за две тысячи долларов. Быки не племенные, но от чистопородных маток - по пятьсот тридцать три, обычные быки - в среднем по сто пятьдесят семь. А за Лэнгуотера Ревеллера в том же году запросили десять тысяч долларов. - Понятно, - Вульф кивнул. - Дело, как всегда, в тонкостях. Следующий пункт... Вы меня очень удивили тем, что сообщили вчера по телефону, когда я звонил вам от Осгудов. Можно было предположить, что каждый чистопородный теленок при рождении получает несмываемую метку. Вы же сказали, что метят - клеймом на ухе - только полностью одноцветных телят, без белых пятен. - - Правильно. - Значит, если Цезаря заменили другим быком, этого нельзя было обнаружить по отсутствию метки? - Нет. Это можно было сделать только по расположению пятен на шкуре, сравнив его с зарисовкой на регистрационной карте Цезаря. - Я помню, вы говорили. Как делаются эти зарисовки? - Их делает сам владелец при рождении теленка или, по крайней мере, до шестимесячного возраста. На обратной стороне регистрационного формуляра изображены контуры быка или коровы. Владелец раскрашивает эти контуры, показывая белый цвет, три разновидности желтовато-коричневого (светлый, темный и с красноватым оттенком), коричневый и бурый. Эти формуляры хранятся в нашей конторе в Фернборо, и по ним можно опознать любого быка или корову в течение всей жизни. Копии зарисовок делаются и на регистрационном удостоверении. Если вы покупаете быка и хотите убедиться, что он тот, за кого вы платите, вы сравниваете его окрас с зарисовками на документах. - Значит, я вас правильно понял по телефону? Тогда это звучало немного надуманно. - Это всеми признанный метод, - жестко заявил Беннет. - С там никогда не было затруднений. - Не было, так не было. - Вульф вздохнул. - Еще один вопрос, пока вы пьете кофе. Возможно, вам придется подумать. Если принять гипотезу, что Клайд Осгуд действительно решил подменить Цезаря, то сколько быков, скажем, в радиусе пятидесяти миль могли бы быть подходящими кандидатами для замены? По своему общему виду и окраске они должны походить на Цезаря, и чем больше, тем лучше. Помните только, что мы заранее исключаем чемпионов, которые стоят тысячи долларов. - Но я же сказал - это исключено, - возразил Беннет. - Каким бы близким ни было сходство, Монт Макмиллан все равно заметил бы подмену. Он бы отличил Гикори Цезаря Гриндена от любого быка на свете. - Я сказал, что это только гипотеза. Уважьте меня, и мы скоро кончим. Сколько таких быков в пятидесятимильной зоне? - Простой вопрос, нечего сказать. - Беннет медленно помешивал кофе и размышлял. - Один такой бык есть прямо здесь, в павильоне. Уиллоудейл Зодиак, трех лет. Он никогда не будет такого же класса, что и Цезарь, но внешне очень похож: общее расположение пятен, стать и все такое. - Вы уверены, что тот бык в павильоне действительно Уиллоудейл? Беннет на мгновенье задумался, затем с облегчением вздохнул. - Да. Это без сомнения Уиллоудейл Зодиак. Судьи недавно осматривали его и нашли, что у него плохой окрас. Он отпил немного кофе. - Есть еще один бык у Холли, по кличке Ориноко, он мог бы подойти, разве что круп у него хиловат, но этого можно не заметить даже вблизи, все зависит от того, с какой точки смотреть. У миссис Линвил, что живет неподалеку от Кроуфилда, есть бык, который подошел бы даже больше, чем Ориноко, но я не знаю, на ферме ли он сейчас. Она, кажется, собиралась везти его в Сиракьюс. Затем, конечно, был Гикори Букингем Пелл, сводный брат Цезаря, но он издох. - Когда? - Несколько месяцев назад. Сибирская язва. Вместе с большей частью стада Макмиллана. - Да. Это было для него катастрофой. Букингем тоже был чемпионом? - Нет. И он, и Цезарь родились от великого старого Гикори Габриеля. Но каким бы хорошим ни был производитель, нельзя рассчитывать, что ему каждый раз будет везти с потомством. На Букингема было приятно смотреть, но его подводил окрас, да и дочери были так себе. Его даже не выставляли после того, как в Джеймстауне он набрал шестьдесят восемь баллов. - В любом случае, он пал. А что можно сказать о стаде Осгуда? Беннет медленно покачал головой. - Едва ли. Есть там подающий надежды молодой производитель, Тислиф Люцифер, его можно было бы принять во внимание, но он скорее коричневатый, чем желтовато-коричневый с красноватым оттенком. Однако его можно спутать с Цезарем, если нет причин для подозрений и если не помнить расположения пятен у Цезаря. - Сколько стоит Люцифер? - Трудно сказать. На аукционе все зависит... - Но по грубой оценке? - Долларов пятьсот - восемьсот. - Понятно. Всего лишь малая доля от сорока пяти тысяч. - Не было еще на свете такого быка, который стоил бы сорок пять тысяч! - фыркнул Беннет. - Макмиллан получил за Цезаря эту цену не как эквивалент стоимости быка. Это была взятка, которую Пратт предложил ему, чтобы втянуть его в позорный и отвратительный рекламный трюк. Один или двое членов Лиги считают возможным простить Макмиллана, говоря, что потери от сибирской язвы были для него ужасным ударом: он был в отчаяньи, а тут ему предложили кучу денег. Но я утверждаю, что ничто в этом мире не может оправдать подобный поступок, и большинство с этим согласны. Я бы скорей застрелился, чем позволил себе... Эй! Джордж, я здесь! Я уже иду. Что случилось? Отпихивая на ходу попадавшиеся на пути стулья, к нам подошел широкоплечий мужчина, которого я видел на выводном кругу. - Неужели и десять минут нельзя без меня обойтись? - воскликнул Беннет. - Что у вас там стряслось? - Там собралась такая толпа, что мы не можем выводить скот. Наверное, целый миллион сбежался. В павильоне у голштинцев нашли под соломой убитого человека. - Боже мой! - Беннет подпрыгнул. - Кто же это? - Не знаю. Ничего нельзя понять. Вы бы видели, что там творится... Это было все, что я услышал, поскольку они уже шли к выходу. Официантка бросилась за Беннетом, но я перехватил ее и сказал, что заплачу за него. - Было бы естественным, - предложил я Вульфу - если бы я отправился туда посмотреть, что к чему. Вульф покачал головой. - Уже четвертый час, нас ждут свои дела. Он поднялся, с ненавистью посмотрел на складной стул, и мы вышли из закусочной. Снаружи двигаться было легче, чем раньше: вместо того, чтобы сновать в разные стороны, посетители выставки теперь целеустремленно спешили к скотоводческим павильонам. Они были возбуждены, как хищные птицы, завидевшие добычу. На выставке орхидей Чарлза Э.Шанкса не было, но зато мы повстречали Раймонда Плена, орхидеи которого и в сравнение не шли с нашими. Вокруг стендов бродило обычное количество посетителей. Либо они не слышала об убийстве в голштинском павильоне, либо это были оригиналы, которых цветы интересуют больше, чем трупы. Вульф обменялся любезностями с Пленом, и мы приступили к делу. Одна из наших восемнадцати орхидей стала проявлять признаки увядания, так что я поставил ее под скамейку и накрыл газетой. Мы тщательно перебрали все остальные, расправили побеги и листья и удалили полдюжины цветов, которые начали вянуть. - В целом они выглядят довольно весело, - сообщил я Вульфу свое мнение. - Суховаты, - пробурчал он. - Хорошо хоть, что красный клещ еще не появился. О! Добрый день, мистер Шанкс. В четыре часа появилось жюри в полном составе. Дальнейшее произошло так быстро, что все наши переживания и тревоги оказались излишними. Вульф получил медаль и все три приза, а Шанкса только похлопали по спине в утешение. Когда жюри удалилось и зрители разошлись, Вульф и Плен начали чесать языками. Я понял, что это будет продолжаться до бесконечности, и на меня нахлынула скука. Я уселся на ящик, зевнул и стал обдумывать мысль, которая появилась в связи с одним из вопросов, заданных Беннету. Я очень надеялся, что мои заключения неверны, - в противном случае мы оказались бы в опасном положении и могли бы оставить все надежды получить гонорар от Осгуда. Я взглянул на часы: без десяти пять. В пять за орхидеями должна была прийти Лили Роуэн, и я принялся сочинять колкость, которая разнесет ее на кусочки. Мне показалось, что ее давно пора проучить. Называть человека Эскамильо, будучи в хорошем настроении, вполне $./cab(,., но если это делается сразу же после того, как он чуть не убился, перепрыгнув через забор в поисках спасения от быка... Я так и не успел ничего придумать. Сперва меня прервал уход Раймонда Плена, который счел своим долгом попрощаться со мной. Вторая помеха оказалась куда более досадной: я увидел, что на меня показывают пальцем. В проходе, шагах в десяти, стоял тот самый долговязый соломоворошитель в комбинезоне, которого я видел три часа назад, и тыкал пальцем в меня. Рядом с ним были капитан Барроу из полиции и прокурор Уодделл. - Взгляните-ка, кто к нам пожаловал, - вполголоса сказал я Вульфу. Видимо, парень в комбинезоне был им больше не нужен, и он ушел, а остальные направились прямиком к своей жертве, то есть ко мне. Выглядели они довольно мрачно и лишь сухо кивнули в ответ на наши с Вульфом приветствия. Барроу обратился прямо ко мне: - Ступайте со мной. - Куда, простите? - осклабился я. - К шерифу. Я с удовольствием провожу вас. Он протянул ко мне свою лапу. Я скрестил на груди руки и отступил на шаг. - Не спешите. У меня есть пистолет и лицензия частного детектива. Пистолетом я владею на законных основаниях. Нам ведь не нужны осложнения, не так ли? 16 - Даю вам слово, капитан, что в моем присутствии он вас не застрелит, - любезно начал Вульф. - Он знает, что я не выношу кровопролития. Кстати говоря, это мой пистолет. Дай мне его, Арчи. Я вытащил пистолет и протянул Вульфу. Он поднес его к глазам и сказал: - Уортингтон тридцать восьмого калибра, номер такой-то. Если, капитан, вы настаиваете на том, чтобы забрать его, что совершенно противозаконно, как справедливо заметил мистер Гудвин, то напишите расписку, и вы его получите. Барроу кашлянул. - Не валяйте дурака. Оставьте себе этот паршивый пистолет. Идемте, Гудвин. Я покачал головой: - Я здесь нахожусь тоже на законных основаниях. Чего вы от меня хотите? Если одолжения, то так и скажите. А если вы намерены меня арестовать, то предъявите подписанный ордер. Вы ведь должны знать законы. В противном случае не советую меня трогать. - Мы здесь хоть и в провинции, но законы знаем, - ответил Уодделл. - Было совершено убийство, и капитан Барроу хочет задать вам несколько вопросов. - Пожалуйста, пусть спрашивает. А если он хочет побеседовать с глазу на глаз, то мог бы и попросить меня об этом. - Я повернулся к Барроу. - Я знаю, чего вы хотите, я видел, как тот орангутанг показывал на меня пальцем. Я знаю, что он видел, как я беседовал сегодня днем со своими знакомыми в загоне возле кучи соломы. До меня донеслись также слухи, что под кучей соломы в этом загоне нашли труп с воткнутыми в него вилами. Видимо, это была та самая куча соломы - мне ведь всегда везет. А вам надо узнать, почему я был там, о чем мы говорили с моими знакомыми и какой у меня был мотив проткнуть вилами этого человека. К тому же врач сказал, что он был убит два часа и шесть минут назад, так что мне надо отчитаться в своих действиях с десяти утра до двух часов тридцати минут дня. Верно? - Да, - согласился Барроу. - Только нам интереснее было бы знать, что в это время делал убитый. Когда вы видели его последний раз? - Попробуйте что-нибудь другое, - улыбнулся я. - Я уже много лет этим трюком не пользуюсь. Скажите мне сначала, кто этот убитый. - Его звали Говард Бронсон, - не спуская с меня глаз, выпалил Барроу. - Черт побери! - Я скорчил удивленную физиономию. - Друг Клайда Осгуда? - Да. Когда вы видели его в последний раз? - В десять тридцать сегодня утром, когда он вылезал из осгудовской машины, возле отеля. Я был в машине вместе с мисс Осгуд в Ниро Вульфом. - Вы его хорошо знали? - До понедельника никогда с ним не встречался. - Между вами не было близости? - Никакой. - Какие-нибудь личные контакты? - Пожалуй... не было. - Что значит "пожалуй"? - Может быть, денежные дела? - Никаких. - Как вы тогда сможете объяснить, что пустой бумажник, найденный в его кармане, сплошь покрыт отпечатками ваших пальцев? Болван успел мне невольно все выдать. Если бы он сразу задал мне этот вопрос, я бы разве что промямлил какую-нибудь чушь, а так у меня было время подготовиться. - Конечно, сейчас объясню, - широко улыбнулся я. - Вчера вечером в доме Осгуда я нашел на веранде бумажник. Я заглянул в него, чтобы по содержимому определить владельца, обнаружил, что это Бронсон, и вернул бумажник ему. Мне и в голову не пришло стереть отпечатки. - О! У вас все заготовлено. - Что заготовлено? - невинно осведомился, я. - Бумажник? - Объяснение. - Да, я всегда ношу с собой целую пачку. - Я поджал губы. - Да пораскиньте мозгами. Если бы я убил этого парня или если бы я нашел его мертвым и залез к нему в бумажник, неужели я оставил бы на нем свою подпись? Вы считаете меня таким олухом? Может быть, я вам немного помогу. Вы говорите, бумажник был пуст. А вчера вечером, когда я вернул его владельцу, в нем было около двух тысяч долларов. Тут начал действовать гений Ниро Вульфа. Я говорю так не о придуманной им хитрости - для этого требовалась лишь способность быстро соображать, - а о гениальном предвидении, хотя сперва я не придал его действиям никакого значения. Видимо, устав от разговора, в котором он не принимал никакого участия, он засунул пистолет в боковой карман и принялся возиться с опрыскивателем. - Что ж, по вашему совету попытаюсь пораскинуть мозгами, - произнес Барроу. - Вы брали что-нибудь из бумажника? - Сегодня? Я его не видел. Я только один раз его нашел. - Сегодня или в другой день, неважно. Брали или нет? - Нет. - Брали ли вы вообще что-нибудь у Бронсона? - Нет. - Вы согласны подвергнуться обыску? Мой мозг заработал, как вычислительная машина. За полсекунды я перебрал пять или шесть вариантов, безмятежно улыбаясь Барроу и уголком глаза следя за Ниро Вульфом. Я заметил, что он подает мне знаки указательным пальцем правой руки, скрытой от посторонних взглядов краешком его пиджака. Это был напряженный момент. Молясь всем богам, что истолковал знаки правильно, я учтиво сказал Барроу: - Извините, я колеблюсь, поскольку пытаюсь решить, что вас разозлит больше: если я откажу вам в этой любезности, дабы вынудить вас к действиям, или же если соглашусь, чтобы вы все равно ничего не нашли. Но теперь, когда пистолета у меня нет и вам не придется меня обезоруживать... Струя мыльной пены из опрыскивателя под высоким давлением брызнула ему прямо в лицо. Он захлебнулся, взвизгнул и отскочил в сторону, совершенно ослепленный. Это тоже был напряженный момент. Моя рука юркнула в нагрудный карман, вынырнула оттуда, и в мгновение ока я сунул свой бумажник в боковой карман пиджака прокурора Уодделла, шагнувшего к капитану с недоуменным восклицанием. Никаких других движений я не делал. Барроу схватил носовой платок и прижал его к глазам. Вульф предложил ему свой платок и сказал убитым голосом: - Тысяча извинений, капитан. Моя дурацкая неосторожность. Особого вреда, конечно, от этого не будет... - Заткните глотку, или я вам ее заткну! - На ушах и подбородке Барроу еще поблескивали жемчужные капельки, но глаза он протер. Повернувшись, он грубо напустился на меня: - Подлые штучки! Куда ты это выбросил? - Что выбросил? Вы с ума сошли? - Это я-то сошел с ума? Он бросился к Уодделлу. - Что он делал, когда этот толстопузый залепил мне глаза? - Ничего, - ответил Уодделл. - Он стоял возле меня. Он даже не шелохнулся. - Заверяю вас, - вставил Вульф, - если бы он сдвинулся с места, я бы это заметил. Барроу свирепо посмотрел на него. - Я ведь извинился, сэр. - Идите к черту. Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться с нами в прокуратуру? - Вы разгневаны, капитан, - покачал головой Вульф, - и я вас не виню, но ваши действия не оправданы. Арестовать меня за то, что я случайно обрызгал вас, - неразумно. Барроу повернулся к нему спиной и обратился к Уодделлу: - Вы говорите, он не двигался с места? - Гудвин? Нет. - Он ничего не передавал Вульфу? - Нет, конечно. Он стоял в десяти футах от него. - Может, он что-нибудь бросил? - Нет. По обе стороны прохода собрались уже около дюжины зевак. Барроу воззвал к ним: - Кто-нибудь из вас видел, как этот человек достал что-нибудь из кармана и передал толстяку или бросил куда-нибудь? Я капитан Барроу. Это для меня важно. Одни отрицательно качали головами, другие пробормотали, что не видели. Одна женщина с двойным подбородком громко сказала: - Я наблюдала за вами. Как вас обрызгали, такого и в кино не увидишь, но если бы он бросил что-нибудь, то я бы заметила, я ничего не упускаю. Послышались смешки. Барроу оглянулся по сторонам, и мне даже стало его жалко. Я по-прежнему стоял неподвижно. В радиусе шести футов от меня не было такого места, куда я мог бы что-нибудь спрятать. Передо мной стояли скамейки, уставленные горшками с орхидеями, а позади находился стол с георгинами, но все это было для меня вне пределов досягаемости. Я стоял, скрестив руки на груди. Барроу протер платком за ушами и под подбородком и сказал мне: - Поедете со мной в прокуратуру. Я собираюсь допросить вас по делу об убийстве Говарда Бронсона. Если вы по-прежнему думаете, как меня получше разозлить, то через двадцать минут у меня будет ордер на арест... - Позвольте мне, - слащаво произнес Вульф. - Мы должны как-то загладить свою вину за этот печальный инцидент, капитан. Не следует настаивать на ордере, Арчи. С полицией нужно сотрудничать. - Как скажете, шеф. - Ступай. Здесь все равно слишком людно для конфиденциального разговора. Я присоединюсь к вам позже. Тем временем, мистер Уодделл, если вы сможете уделить мне несколько минут, я расскажу вам, что я обнаружил вчера вечером по делу, касающемуся Клайда Осгуда и мистера Бронсона. Я допрашивал мистера Бронсона около часа, и вам будет интересно узнать результаты. - Вообще-то я собирался пойти с капитаном Барроу... Вульф пожал плечами. - Теперь, когда Бронсон тоже убит, это представляется мне вдвойне интересным. - Как вы на это смотрите? - Делайте, как хотите, - сказал Барроу. - Я сам управлюсь с Гудвином. По его тону казалось, что ему не хватает для этого лишь раскаленной кочерги и тисков для рук. - Я скоро приду, - кивнул Уодделл. - Когда молодая леди придет за орхидеями, - сказал я Вульфу на прощание, скажите ей, что я пошел на прогулку. Мы пошли к выходу. Барроу держался чуть сзади, дюймах в десяти от моей правой руки, что выдавало полицейскую выучку капитана. Нас ждала патрульная машина. Мне приказали сесть рядом с водителем, а Барроу взгромоздился на заднее сиденье. Он ни на секунду не отрывал от меня взгляда. Его подозрения, что у меня было при себе нечто, от чего я хотел избавиться, только укрепилось после выходки Вульфа. Через пять минут мы подъехали к зданию прокуратуры. Вместо того, чтобы войти через главный вход, как вчера, когда мы пришли с Осгудом к Уодделлу, мы прошли через боковой вход. Темный холл пропах табаком и дезинфекцией. Шедший впереди нас полисмен открыл дверь, и я вошел вслед за ним, а за мной и Барроу. Мы оказались в большой, плохо освещенной комнате с обшарпанными столами и стульями, где находился лишь один джентльмен - лысый, краснолицый, в очках с золотой оправой. - Сейчас мы вас почистим, - провозгласил Барроу. Я равнодушно кивнул и встал в нужную позу. Я знал, в чем заключалась моя роль в этом спектакле, и понимал, что Вульфу было необходимо бросить меня на растерзание псам, чтобы получить возможность остаться наедине с боковым карманом окружного прокурора. Поэтому я терпеливо перенес испытание, еще раз убедившись, что они прошли хорошую полицейскую школу. Единственное, чего они не сделали, - это не распороли мою одежду по швам. По окончании процедуры я разложил все свои веши по местам и уселся. Барроу стоял и глазел на меня. Я не мог понять, почему он не пойдет умыться, ведь мыльная пена успела уже порядком въесться ему в кожу. - Ваша ошибка в том, что вы пришли за мной слишком кровожадно настроенным, - сказал я ему. - Мы с Ниро Вульфом уважаем закон. - Хватит об этом. Я бы отдал месячное жалованье, чтобы узнать, как вы это устроили. Когда-нибудь я это узнаю. Он удостоверился, что полицейский за столом держит карандаш и блокнот наготове. - Мне надо выяснить еще кое-что. Вы по-прежнему утверждаете, что ничего не брали у Бронсона? - Да. - Вы подозревали, что он замешан в убийстве Клайда Осгуда? - Вы обращаетесь не по адресу. В нашей фирме подозревать может только мистер Вульф. Я всего лишь мальчик на побегушках. - Вы отказываетесь отвечать? - Нет, конечно. Если вы хотите знать, подозревал ли я Бронсона в убийстве, то ответ будет отрицательный. Нет никакого мотива. - Не было ли чего-нибудь в его отношениях с Клайдом, что могло бы послужить мотивом? - Понятия не имею. Вы зря теряете время. Позавчера в два часа дня мы с Ниро Вульфом еще не знали о существовании Осгудов, Праттов и Бронсона. Единственное, что нас с ними связывает, это то, что Осгуд нанял нас для расследования убийства его сына. Вы взялись за это дело одновременно с нами. Если вы зашли в тупик и вам нужна наша помощь, обращайтесь к Ниро Вульфу. Вы говорили, что собирались допросить меня по делу об убийстве Говарда Бронсона. - Я это и делаю. - Валяйте. Он пододвинул ногой стул и уселся. - Вульф беседовал с Бронсоном вчера вечером. О чем они говорили? - Спросите мистера Вульфа. - Вы отказываетесь отвечать? - Сами понимаете. Я человек служащий и не хочу потерять место. - Я тоже. Я ведь расследую убийство, Гудвин. - Как и я. - Когда вы сегодня днем зашли в тот загон, вы тоже этим занимались? - Тогда нет. Я ждал, пока освободится Лу Беннет. Я случайно заметил, что в павильон вошла Нэнси Осгуд, и последовал за ней из чистого любопытства. Я увидел, что она там беседует с Джимми Праттом. Я знал, что ее старик страшно разозлился бы, узнав об этом, поэтому посоветовал им отложить разговор и сматываться оттуда, а потом вернулся в методистскую закусочную к своему хозяину. - Как вы умудрились выбрать для беседы именно то место, где обнаружили тело Бронсона? - Я его не выбирал, просто они там стояли. Не знаю, почему они выбрали именно это место, но мне кажется, знай они, что лежит под кучей соломы, они выбрали бы другое. - Вы знали, что находится под кучей соломы? - Угадайте. - Знали. - Нет. - Почему вы так старались побыстрее выгнать их оттуда? - Я бы не сказал, что я уж очень старался. Мне показалось, что они выбрали для свидания чертовски глупое место. - Но вы стремились устроить так, чтобы никто их не заметил. - Я? Никоим образом. Я просто считал, что так было бы лучше. - Почему же вы подкупили служителя? Вопрос мне не понравился. - Вы попали в самое уязвимое место, - ответил я, - потому что мое объяснение покажется вам бредовым, хотя это чистая правда. Иногда на меня находит игривое настроение, и в тот раз произошло именно так. Я вам все подробно расскажу. Так я и сделал, с мельчайшими подробностями выложив весь наш разговор вплоть до того момента, когда служитель покинул загон. - Вот как было дело, - закончил я,- а когда там обнаружили труп, этот паразит решил, что я хотел подкупить его десяткой. Да и вы тоже так подумали. Клянусь честью, сегодня вечером устрою засаду и отниму у него деньги. - Вывертываться вы умеете, - Барроу кашлянул. - Но как быть с отпечатками пальцев? Не думаю, чтобы такой человек, как Бронсон, разбрасывал по веранде свои бумажники с двумя тысячами. А теперь еще это. Понимаете, что вы болтаете? - Я же говорил, что вам это покажется бредом. Но, поскольку у вас нет доказательств обратного, давайте исходить из того, что я в здравом уме. Неужели я такой идиот, что попытался бы десяткой заткнуть рот незнакомому парню, если бы речь шла об убийстве? Да, кстати, уж не заявил ли этот болван, что я просил его молчать? - Мы тут все болваны. Но попробуйте сказать болванам-присяжным, что шутки ради разбрасываетесь десятидолларовыми купюрами. - Как это понимать? - возмутился я. - При чем здесь присяжные? Вы с своем уме? Капитан покосился на меня и потер шею. - Я без особого удовольствия выслушаю приговор, который вам вынесут присяжные, Гудвин. Я даже не питаю к вам и к вашему толстяку никакой злобы, несмотря на то, что вы устроили вокруг дела Осгуда. Мне наплевать, сколько вы выжмете из Осгуда, но раз уж чаша наполнена, ее нужно испить. До самого дна. Понимаете? - Валяйте, пейте. - Я и собираюсь. И уж будьте уверены, что от моего внимания не ускользнет больше ни одна мелочь. Вы говорите, чтобы я задавал вопросы Вульфу? Я это сделаю, но пока что я спрашиваю вас. Вы будете отвечать или нет? - Господи, я уже охрип! - Ладно. У меня есть бумажник с вашими отпечатками. У меня десятка, которую вы всучили служителю. Вы скажете, наконец, что вы взяли у Бронсона? - Вы толкаете меня на ложные показания, капитан. - Что ж, я подтолкну вас и дальше. Сегодня утром, когда Бронсон в вестибюле отеля зашел в телефонную будку и заказал разговор с Нью- Йорком, там находился помощник шерифа, который подключился к параллельной линии. По его свидетельству, Бронсон рассказал своему a.!%a%$-(*c в Нью-Йорке, что некто по имени Гудвин избил его и отобрал расписку, но что он все равно добьется своего. Ну, что вы на это скажете? - Ого, - отозвался я, - вот это здорово! Теперь остается только, чтобы нью-йоркская полиция поймала того человека и пропустила его через кофемолку... - Благодарю за совет. Что это была за расписка и где она? Я покачал головой. - Видимо, помощник шерифа ослышался. Возможно, того звали Дудвин, или Голдстейн, или Ди Маджио... - Как бы мне хотелось врезать вам по физиономии! Боже, какой бифштекс я бы из вас сделал... - Барроу тяжело вздохнул. - Вы расколетесь или нет? - Извините, мне раскалываться не в чем. Он повернулся к своему коллеге. \ - Билл, судья Хатчинс сейчас у себя наверху. Сбегай к нему за ордером на задержание Арчи Гудвина. И потарапливайся, нам предстоит развлечение. Я удивленно вскинул брови. Быстро он все обделал. - Каковы условия проживания? - спросил я. - Сносные. Правда, жилье немножко перенаселено из-за ярмарки. Но в любой момент, когда вы решитесь выложить все начистоту... Его человек вернулся с ордером. Я попросил разрешения взглянуть, и моя просьба была удовлетворена. Потом Барроу забрал ордер и предложил мне идти за ним. В сопровождении полицейских я прошел по коридору, пока мы не остановились перед дверью с табличкой "Старший надзиратель". В комнате, выглядевшей опрятнее, чем та, которую мы покинули, за столом, где стояла даже ваза с цветами, сидел заспанный надзиратель. - Важный свидетель по делу Бронсона, - сказал ему Барроу. -Уже обыскан. Я загляну завтра утром. В любое время дня и ночи, когда он захочет меня видеть, пошли за мной. Надзиратель взглянул на меня и гоготнул: - Тебе следовало одеться похуже, приятель. У нас здесь плоховато с камердинерами. 17 Тюрьма определенно была памятником старины. Она занимала целое крыло здания суда, и камеры располагались по обе стороны длинного коридора. Моя была третьей от конца. Соседом по камере оказался длинноносый парень, который беспрестанно расчесывал густую копну волос. Тусклый свет, проникающий из маленького зарешеченного оконца под самым потолком, создавал довольно мрачную обстановку. Мы обменялись с парнем приветствиями, после чего он продолжал причесываться. - Карты или кости есть? - спросил он. - Нет. - Отобрали? На ярмарке работал? Никогда тебя не встречал. - Немудрено. Я сел на койку, покрытую грязным серым одеялом. - А ты работал на ярмарке? - До вчерашнего дня. Играл в скорлупку. Есть хочешь? - Съел бы чего-нибудь. - Здесь кормят обычно в пять часов. Но если ты голоден и у тебя водятся деньжата... - Валяй. Он подошел к двери, три раза постучал по прутьям железной решетки, выждал секунду и постучал еще два раза. Через минуту в коридоре послышались шаги и замерли перед нашей клеткой. Мой новый приятель, не особенно таясь, подозвал меня. Я встал. Это был не тот надзиратель, который привел меня сюда. Я вынул доллар и сказал, что мне нужны два сандвича с ветчиной. Он посмотрел, покачал головой и сказал, что этого недостаточно. Я расстался еще с одним долларом и попросил включить в заказ вечерние газеты. К тому времени, когда он вернулся, я успел подружиться с моим соседом, которого звали Безил Грейем. Его познания в области окружных тюрем были потрясающими. Я разложил сандвичи на расстеленной на койке газете. Когда был проглочен последний кусок, Безил сделал предложение, которое могло бы на корню погубить нашу зарождавшуюся дружбу, если бы я его принял. Приготовления Безила были простыми, но интригующими. Он вытащил из-под одеяла три чайные ложки и маленькую горошину, затем осведомился, можно ли воспользоваться одной из моих газет. Я кивнул. Положив газету на пол, он уселся на нее и разложил перед собой ложки. Под одну из них поместил горошину я дружелюбно посмотрел на меня. - Я просто показываю тебе, как это делается, - сказал он. - Это поможет нам скоротать время. Иногда глаз оказывается быстрее, иногда - рука. Здесь испытывается не везение, а искусство. Твой глаз против моей руки. Возможно, ты и победишь, но давай попробуем. Это нетрудно. Под какой ложкой горошина? Я ответил и угадал. Его проворные пальцы опять забегали, и вновь я угадал. Потом я проиграл. Потом выиграл три раза подряд, он засуетился и напустил на себя недовольный вид. - Хватит, Безил, - покачал я головой. - Я не такой уж умник, но зато отчаянный скряга. К тому же все деньги, что у меня есть, не мои, но даже если бы они были моими, я все равно скряга. Он весело спрятал ложки и горошину, и наша дружба была спасена. В камере начало темнеть. Вскоре включили свет, но от этого тут сделалось только мрачнее. Газету с кричащими заголовками об убийстве на ярмарке можно было читать, лишь держа ее вблизи дверной решетки, через которую проникал свет из коридора, поэтому я отказался от этого занятия и посвятил себя Безилу. Он определенно был хорошим парнем. Его схватили в первый же день, как он начал работать на ярмарке, и приговорили к солидному штрафу. На моих часах было без десяти восемь, когда вновь послышались шаги, ключ повернулся в замке и дверь распахнулась. Надзиратель, которого я видел впервые, произнес: - Гудвин? К вам пришли. Он отступил в сторону, чтобы пропустить меня, запер дверь и указал направление по коридору. В комнате было трое: деланно суровый Ниро Вульф, хмурый Фредерик Осгуд и встревоженный надзиратель. Я поздоровался. - Пойдем, Олли, подождем снаружи, - сказал Осгуд. Надзиратель пробормотал что-то насчет правил, но Осгуд вскипел, и они вышли. Вульф посмотрел на меня, поджав губы. - Ну? - осведомился он. - Где были твои мозги? - Какие к черту мозги? - отозвался я. - Отпечатки моих пальцев на бумажнике. Подкуп служителя. Это я вам когда-нибудь объясню, если не сгнию в темнице. Но вот самое главное. Полиция утверждает, будто сегодня утром Бронсон говорил кому-то по телефону, что некий Гудвин избил его и отобрал расписку. Ха-ха-ха! Вам приходилось слышать такую чушь? И все же они не считают меня убийцей. Думают только, что я что-то скрываю. Конечно, если бы я действительно забрал у Бронсона расписку, и им бы удалось ее найти... - Раз ты ничего у него не забирал, они ничего и не могут найти, - покачал головой Вульф. - Да, кстати... Он полез в карман и достал мой бумажник. Я внимательно осмотрел его, убедился, что там нет ничего лишнего, и сунул в карман. - Спасибо. Были какие-нибудь затруднения? - Нет. Все оказалось просто. После того, как вы ушли, я рассказал мистеру Уодделлу о моем разговоре с Бронсоном. То, что, по моему мнению, могло ему пригодиться. Потом я позвонил в прокуратуру, но ничего выяснить не сумел. В конце концов я дозвонился до мистера Осгуда, и ко мне пришла его дочь. Мистер Осгуд трудный человек. Бог знает почему, но он подозревает, что это ты устроил встречу его дочери с племянником мистера Пратта. Будь осторожен, когда он придет. Он пообещал мне держать себя в руках, если я тебя обо всем расспрошу. - Прекрасно! Так вы пришли расспросить меня. А то я удивился, ' g%, вы пожаловали. - Во-первых... - Он заколебался, что наблюдалось за ним весьма редко. - Во-первых, я тебе кое-что принес. Все это любезно приготовила экономка мистера Осгуда. Обернувшись, я, увидел на столе огромный сверток в коричневой бумаге. - Напильники и веревочные лестницы? - предположил я. Он не ответил. Я развернул сверток и обнаружил подушку, два одеяла и простыни. - Ага, значит, так обстоит дело, - повернулся я к Вульфу. - Кажется, вы говорили что-то о мозгах? - Замолчи! - сердито буркнул он. - Никогда еще такого не было. Я звонил повсюду, но мистер Уодделл как в воду канул. Уверен, что он от меня скрывается. А судья не может выпустить тебя под залог без санкции окружного прокурора. Фу! Залог за моего доверенного помощника! Ладно, дай мне только до него добраться. А пока придется нам немного подождать. - Нам! Вы будете ждать у Осгудов, а я в этой вонючей камере, в компании мошенника! Клянусь, что спущу все ваши капиталы, играя в скорлупку. Что касается столь любезно принесенных вами спальных принадлежностей, то верните их экономке. Одному богу известно, сколько мне придется здесь проторчать, а я не хочу с самого начала завоевать репутацию маменькиного сыночка. Проживу как-нибудь и так. - Ты говорил о деньгах. Это вторая причина моего прихода. - Знаю, что у вас при себе денег никогда нет. Сколько вам нужно? - Ну, долларов двадцать. Заверяю тебя, Арчи... - Ладно уж. - Я протянул ему двадцатку. - Однажды меня посадили в тюрьму в Болгарии... Подойдя к двери, я открыл ее и завопил на весь коридор: - Эй, надзиратель! Я совершаю побег! Надзиратель вынырнул откуда-то и помчался ко мне, спотыкаясь от усердия. За ним с испуганной физиономией появился Осгуд. С другой стороны коридора галопом прискакал полицейский с револьвером в руке. - Первоапрельская шутка, - улыбнулся я. - Проводите меня в мою спальню. Я хочу спать. Меня сморил деревенский воздух. - Шут! - прогремел Осгуд. Надзиратель не мог скрыть облегчения. Весело пожелав Вульфу спокойной ночи, я отправился в камеру. Безил сидел на койке и причесывался. Он осведомился, из-за чего была шумиха, и я сказал, что у меня был припадок. Узнав от Безила, что свет выключают в девять часов, я начал готовить себе постель. Пяти газет должно было хватить с избытком, чтобы застелить всю койку двойным слоем. Увидев, чем я занимаюсь, Безил даже перестал причесываться. Когда я закончил, он сказал, что газеты своим шуршанием не дадут заснуть ни мне, ни ему. Я ответил, что стоит мне лечь, я тут же засну как бревно, на что он зловещим тоном отозвался, что в нашем положении это может оказаться не так просто. Тем не менее я завершил свой труд. Было уже около девяти часов, когда в замке снова повернулся ключ, дверь распахнулась, и надзиратель сказал, что ко мне пришли. - Черт возьми, - усмехнулся Безил, - придется провести сюда телефон. - Это не может быть Вульф, - подумал я. - Пожалуй, только Уодделл и Барроу, а на то, что меня вздумают выпустить, шансов нет. Поэтому я решил, что они могут подождать до утра. - Скажите, что я уже сплю. Даже при адском тюремном освещении я заметил, что надсмотрщик удивлен. - Разве вы не хотите ее видеть? - спросил он. - Ее? - Ну да, вашу сестру. - Черт бы меня побрал! Так это моя обожаемая сестричка! И я пошел на свидание по двум причинам. Во-первых, из любопытства. Конечно, это могла быть Нэнси или Каролина, но мне хотелось, чтобы "сестрой" оказалась Лили, и удостовериться в этом я мог только a".(,( глазами. Во-вторых, я сознавал, что должен отблагодарить посетительницу, кто бы она ни была. В девять часов никаких посещений в тюрьме не разрешали, так что Лили, если это она, должна была хорошо подмазать тюремщиков, а я терпеть не могу, когда деньги тратят попусту. Насколько я мог вспомнить, это был первый случай, чтобы кто-то заплатил за удовольствие видеть меня. Я даже растрогался. Это оказалась Лили. Старший надзиратель восседал за своим столом и на сей раз не ушел. Лили сидела на стуле в темном углу, и я подошел к ней. - Здравствуй, сестренка, - сказал я, присев рядом. - Знаешь, - начала она, - вчера я думала, что с тобой делать, но мне и в голову не приходило тебя запереть. Когда тебя выпустят, я, пожалуй, это сделаю. Кстати, когда это будет? - Понятия не имею. Во всяком случае, Рождество я рассчитываю встретить дома. Как поживают мама, папа, Оскар, Виолетта, Артур? - Прекрасно. Здесь уютно? - Потрясающе. - У тебя есть какая-нибудь еда? - Сколько угодно. У нас здесь свой снабженец. - А деньги есть? - Конечно. Сколько тебе нужно? - Я тебя серьезно спрашиваю. Она открыла сумочку. Я протянул руку и закрыл ее. - Не надо. Джимми Пратт дал мне сегодня десять долларов, и из-за них я оказался в тюрьме. Деньги - зло. - Что я могу для тебя сделать, Эскамильо? - Ты принесла какое-нибудь постельное белье? - Нет, но я могу достать. Тебе нужно? - Нет, спасибо, я спросил просто из любопытства. У меня вполне достаточно газет. Но можно попросить об одном одолжении? - Я не усну, пока не выполню твою просьбу. - Ты еще не будешь спать в двенадцать часов? - Нет. - В полночь позвони домой Осгудам и вызови Ниро Вульфа. Скажи, что ты миссис Тит Гудвин и что ты только что прилетела из Кливленда и остановилась в кроуфилдском отеле. Скажи, что получила от своего сына Арчи телеграмму, в которой он сообщал, что сидит в тюрьме, несчастный, всеми покинутый и одинокий. Спроси его, какого черта он засадил меня в тюрьму. Скажи, что подашь на него в суд и хочешь с ним встретиться рано утром, что он должен как можно быстрее исправить свою ошибку и искупить вину. Обязательно скажи, что он должен искупить свою вину. - Я подумал немного. - Пожалуй, этого будет достаточно. - Я все поняла, - кивнула Лили. - В этом есть доля правды? - Нет, это я так, фантазирую. - В таком случае, почему бы мне не вытащить его из постели этой ночью? Пусть явится ко мне в отель, хоть в полночь. - Ни в коем случае. Он убьет меня. Хватит того, что я сказал. - Ладно. Что-нибудь еще? - Нет. - Поцелуй меня. - Не могу - я еще не умывался. К тому же мне следует соблюдать осторожность. Однажды в метро я поцеловал девушку, и когда она пришла в себя, то оказалась на крыше Эмпайр стейт билдинг. - Боже всемогущий! А никто не попадал из-за тебя прямо в рай? - Рай такими просто кишит. - Когда тебя отсюда выпустят? - Не знаю. Спроси об этом Ниро Вульфа. - Хорошо. Теперь о том, зачем я пришла. Любой залог, который потребуется, я могу внести завтра утром. Как ты на это смотришь? - За меня могут много запросить. - Я же сказала - любой. - Ниро Вульф может приревновать. Я сойду с ума, если вы устроите торг из-за меня. 18 В девять часов утра Безил сидел на койке и причесывался. Я тоже сидел на койке, все еще покрытой измятыми газетами, и чесался: сначала плечо, потом бедро, потом левую руку. Я чесался и напряженно морщил лоб, пытаясь вспомнить название книги о тюремных реформах, которая стояла в книжном шкафу у Вульфа. Мне было стыдно, что я ее не читал, так как в противном случае работа над придуманным мною проектом шла бы куда более успешно. Эта идея пришла мне в голову, когда нас всех выгнали в коридор под предлогом так называемой зарядки. - Сколько уже с нами? - спросил Безил. Я ответил, что подписали четверо, а трое дали согласие. Я оставил попытки вспомнить название книги, вытащил из кармана записную книжку и пробежал глазами исписанные мною странички Старшему надзирателю. Окружному прокурору, Главному прокурору штата, Законодательному управлению штата, Губернатору. Минимальные требования "Союза заключенн ых Кроуфилдского округа" 1. Признание прав СЗКО. 2. Разрешение принимать в свои ряды только членов профсоюза. 3. Коллективные договора по всем дискуссионным вопросам, кроме срока освобождения заключенных и права их на ношение предметов, могущих быть использованными для нападения или побега. 4. Запрещение локаутов. 5. Еда. (Под едой подразумеваются питательные вещества, потребленные или поглощенные организмом и предназначенные для обеспечения его роста, функционирования и поддержания жизненных процессов. Такой еды нам не дают.) 6. Проведение водопровода во все камеры. 7. Уничтожение всех животных мельче кроликов. 8. Эмалированные параши с герметичными крышками - во все камеры 9. Ежедневный осмотр постельных принадлежностей комитетом граждан, движимых заботой об общественном благе; в состав комитета должна входить одна женщина. 10. Снабжение необходимым количеством комплектов шашек и домино. 11. Приготовление супа без применения эссенции из медуз или других веществ, которые в нем сейчас содержатся 12. Назначение Банного комитета с правом претворять в жизнь свои решения. Арчи Гудвин, Президент Безил Грейем, Вице-Президент, Секретарь и Казначей Далее следовали еще четыре подписи. Я остался недоволен. Конечно, для начала это было неплохо, но в нашем коридоре размещалось более двадцати человек. - Нам нужно сегодня же набрать сто процентов голосов, Безил, - решительно заявил я. - Может быть, ты хороший вице-президент, секретарь и казначей, но ты совершенно никудышный агитатор. Ты еще никого не убедил. - Если на то пошло, - сказал он, отложив расческу в сторону, - то ты допустил три ошибки. Пункт девятый нужно сократить, убрав последнее требование. Они просто не допустят, чтобы женщина шаталась по камерам. Пункт двенадцатый вообще никуда не годится. Даже на свободе человеку не нравится, когда суют нос в его дела, в тюрьме же это чувство развито особенно. Но самое скверное, что ты предлагаешь за каждого завербованного в наш союз по десять центов. Ты согласен увеличить плату до двадцати пяти центов? - Ну, что ж... - Я подсчитал в уме сумму. - Идет. - А в скорлупку играть не хотел! Вот дела... - Он встал и подошел ко мне. - Дай-ка мне этот документ. Я вырвал из блокнота листок и протянул ему. Он подошел к двери и выстучал на решетке условный сигнал. Через минуту появился тощий надзиратель, и Безил принялся ему что-то нашептывать. Я встал и подошел поближе, чтобы послушать. - Предложение платить за каждого завербованного в союз десять центов изменяется, - говорил Безил. - Теперь платим по двадцать пять. Скажи всем, что в полдень истекает последний срок вступления в союз, после чего прием будет прекращен. Скажи, что наш лозунг - Братство, Всеобщее Избирательное Право и Свобода. Скажи... - Всеобщее издевательное право? - Да нет... Ладно, скажи просто - Братство и Свобода. И если им по вкусу наши требования, то единственный путь добиться их выполнения - это вступление в СЗКО, который уже организован и функционирует. Если же они не согласятся вступить в союз, все останется по-прежнему. И не забудь - наш президент заплатит тебе по двадцать пять центов за каждого, кого тебе удастся сагитировать. - Без трепа? - Спрашиваешь! Обожди секунду. Раз уж ты теперь являешься доверенным лицом, то имеешь право вступить в союз. Только ты не получишь за это двадцать пять центов. Это неэтично. Верно я говорю, президент Гудвин? - Совершенно верно. - 0'кэй. Вперед, тощий! Помни, что полдень - последний срок. Безил сел на койку и достал расческу. - Значит, говоришь, что я никудышный агитатор? - саркастически осведомился он. - Пожалуй, как агитатор - выше среднего, - признал я. - Но зато как казначей - так себе. Ты склонен превышать кредиты. Я до сих пор не знаю, сколько членов насчитывал СЗКО в пик своего расцвета. Утром тощий надзиратель завербовал четверых новых членов, и я заплатил причитавшийся ему доллар. К десяти часам в союз вступило еще четверо, и он получил второй доллар, но затем я выбыл из игры, так как за мной пришли и увели на очередное свидание. Безил предложил, чтобы я на всякий случай оставил ему деньги. Я сказал, что нужно доверять своему президенту , но тем не менее признал наличие смысла в его предложении и раскошелился. Капитан Барроу, по-прежнему невозмутимый, ждал меня у кабинета старшего надзирателя. Он сухо указал мне, куда идти, и провел в другое крыло, к той самой двери, в которую я входил во вторник днем в сопровождении Осгуда и Вульфа. Мы оказались во владениях окружного прокурора. Уодделл сидел за столом, прищурившись, что придавало его тучной фигуре еще более внушительный вид. Я подошел к столу и без особых церемоний обратился к Уодделлу: - Вас разыскивает Ниро Вульф. - Сядьте! - прорычал Барроу. Я сел и принялся демонстративно чесать бедро, потом плечо, бок и руку. - Ну так что? - спросил Уодделл. - Вы переменили свое мнение? - Да, - ответил я. - Переменил. Прежде я думал, что те, кто выступают с речами и пишут книги про тюремные реформы, не более как сентиментальные тупицы, теперь же... - Смените пластинку, - рявкнул Барроу. - И прекратите скрестись! - Советую вам быть серьезнее, - жестко сказал Уодделл. - У нас есть данные, что вы скрываете важные сведения по делу об убийстве. Они нам нужны. - Он стукнул кулаком по столу и нагнулся ко мне. - И мы их получим. - Извините, - я улыбнулся. - Прошу прощения. Моя голова занята одной новой идеей, и я не могу больше ни о чем думать, даже об убийстве. Я стер улыбку с лица и, указывая на прокурора пальцем, заговорил насколько возможно угрожающе: - Ваша голова тоже скоро будет очень занята. Не думайте, что вам удастся легко отделаться, СЗКО уже набирает силу. Как вам /.-` "(bao, если вас вышвырнут отсюда? - Прекратите ломать комедию! Неужели вы думаете, что Осгуд управляет этим округом? И что такое СЗКО? Я знал, что он спросит, и внушительным тоном поведал: - Союз Заключенных Кроуфилдского Округа. Я его президент. К полудню в союз вступят сто процентов заключенных. Наши требования включают... Я замолчал и приготовился к отражению атаки, поскольку Барроу вскочил и сделал несколько шагов в мою сторону, а по выражению его лица мне показалось, что он собирается меня ударить. Но он остановился и медленно произнес: - Не пугайтесь, здесь я все равно не мог бы этого сделать. Но для процедур есть помещение внизу, в подвале. Зарубите это себе на носу и бросьте валять дурака. - Если вы и впрямь настроены на серьезный лад, - пожал я плечами, - то я вам кое-что скажу. Если вы хотите, конечно. - Вы скоро поймете, как серьезно мы настроены. - Хорошо. Во-первых, если вы надеетесь меня запугать подвалом, то вы слишком глупы и даже не заслуживаете, чтобы вас потом оплакивали. Это противоречит здравому смыслу, обстоятельствам и моему собственному желанию. Во-вторых, насчет комедии. Вы сами ее начали вчера днем. У вас нет никакой логики. Есть, конечно, люди, которых вы можете заставить расколоться своими угрозами, но как вы думаете, сколько времени я сумел бы продержаться в качестве доверенного помощника Ниро Вульфа, будь я таким, как они? Взгляните на меня. Неужели вы не видите разницы? В-третьих, о сложившейся ситуации. Все настолько просто, что даже я это понимаю. Вы думаете, что мне известно что-то такое, о чем должны знать и вы, поскольку подозреваете меня в убийстве, а я утверждаю обратное. Что мне остается делать при таких обстоятельствах? Держать рот закрытым. Что можете сделать вы? Вы можете только арестовать меня и потом освободить под залог с обязательством явиться по первому требованию. Если вернуться к вопросу о комедии, то вы это заслужили, так как сами вели себя, как последние шуты. - Я поднял руки ладонями вверх. - Вы не устали от моей речи? Барроу посмотрел на Уодделла. Окружной прокурор произнес: - Мы не думаем, что вам известны многие интересующие нас факты, - мы в этом уверены. Так что это не комедия. Мы ждем, пока вы нам все расскажете. - Мне нечего рассказывать. - Вы понимаете, какому риску подвергаетесь? Вы советовались с адвокатом? - Мне это не требуется. Вы же слышали, что я сказал. - Об освобождении под залог? Я воспротивлюсь этому. Если вашу просьбу все-таки удовлетворят, то залог будет настолько велик, что окажется вам не по карману. - Чепуха. Сумма роли не играет. Отец моей сестры - богатейший швейный магнат. - Ваш отец? - Я сказал, отец моей сестры. Родственные отношения в моей семье вас не касаются, не говоря уж о том, что они слишком сложны для вашего понимания. Кстати, он еще заодно и отец моей матери, поскольку, говоря этой ночью по телефону, моя сестра была одновременно и моей матерью. Но он не мой отец, так как я никогда с ним не встречался. Барроу выгнул шею, испытующе глядя на меня. - Не знаю, - начал он сомневающимся тоном, - может быть, нам следует показать его доктору Сакетту?.. - Это обойдется нам в пять долларов, а он того не стоит, - возразил Уодделл. - Отведи его назад, в камеру. А если он опять начнет валять дурака со своим СЗКО, прикажи Олли посадить его в одиночку. Тут дверь распахнулась и вошел Ниро Вульф. Он выглядел ухоженным и отдохнувшим, в чистой желтой рубашке с коричневым галстуком в полоску, но в нечищенных ботинках. Я сразу обратил внимание на все mb( подробности и тут же начал яростно чесать ногу. Он остановился и спросил: - Что ты делаешь? Что случилось? - Ничего. Просто у меня зуд. - Посмотри на свой пиджак! На брюки! Ты что, спал в них? - А вы думаете, я спал в шелковой пижаме? Очень рад, что вы пришли, приятно вас видеть. Мы здесь очень мило болтали. Они меня как раз послали... вы знаете куда. Вы говорили с моей мамой? Она убита горем. - Фу! - пробормотал он, поздоровался с остальными и обвел глазами комнату. Затем он шагнул к Барроу и вежливо сказал: - Извините, капитан, но вы сидите на единственном стуле, который способен меня выдержать. Надеюсь, вы согласитесь пересесть? Барроу открыл рот, затем закрыл его, встал и пересел на другое место. Вульф благодарно кивнул, уселся и устремил серьезный взгляд на окружного прокурора. - Вас трудно найти, сэр, - заметил он. - Вчера вечером я затратил на это несколько часов, Я даже подозреваю, что вы от меня скрывались. - Я был занят. - Вот как? Это к чему-нибудь привело? Барроу издал какой-то гортанный звук. Уодделл снова нагнулся вперед. - Послушайте, Вульф, - сказал он нехорошим тоном. - Я пришел к заключению, что с вами можно только зря терять время. Что я узнал для себя полезного из вашего разговора с Бронсоном? Ничего. Вы водили меня за нос. Вы говорите, что я от вас скрывался! Все, что я могу для вас сейчас сделать, - это дать совет: или прикажите вашему человеку во всем признаться, или сделайте это сами. - Вы слишком возбуждены, - тяжело вздохнул Вульф. - Вчера капитан Барроу, сегодня - вы. Слишком уж вы впечатлительные люди. - Достаточно впечатлительные, чтобы понимать, когда нас водят за нос. Мне это не нравится. И вы ошибаетесь, если думаете, что покровительство Осгуда позволяет вам делать все, что забла горассудится. Может быть, раньше Осгуд и был хозяином в этом округе, но не теперь. Не исключено, что его ждут неприятности. - Понимаю, - умиротворяюще сказал Вульф. - Это, конечно, чепуха, но, судя по слухам, вы придерживаетесь версии, будто сына мистера Осгуда убил Бронсон и что убийство Бронсона было актом мщения. Мистер Уодделл, это же детский лепет. Я даже отказываюсь вам что- либо объяснять, настолько нелепо это выглядит. Таким же ребячеством я считаю ваше заявление, что я полагаюсь на положение и влияние мистера Осгуда, дабы защититься от нападок. Если я и буду иметь с вами дело... - Не утруждайтесь, - рявкнул Уодделл и вскочил на ноги. - Я бы с великим удовольствием запер и вас вместе с Гудвином. Убирайтесь вон. В следующий раз я буду слушать вас на суде. Отведите Гудвина назад, капитан. - О нет, - по-прежнему мягко произнес Вульф. - Только не это. Я не поленился прийти сюда только из-за мистера Гудвина. Выслушайте меня. - С какой еще стати? - Потому что я знаю, кто убил Клайда Осгуда и Говарда Бронсона, а вы - нет. Барроу выпрямился. Уодделл выпучил глаза. Я ухмыльнулся и пожалел, что со мной нет Безила - уж шеф-то угадал бы, под какой ложкой горошина. - Более того, - спокойно продолжал Ниро Вульф, - у вас крайне мало шансов это узнать и абсолютно никаких шансов найти этому доказательства. При данных обстоятельствах ваш долг - меня выслушать. - Вас выслушает судья, - выкрикнул Барроу. - Фу! Стыдитесь, капитан! Вы пытаетесь запугать меня тем же способом, что и мистера Гудвина? Я просто скажу судье, что пошутил. Если он окажется таким же идиотом и задержит меня, я уплачу залог, и что вы тогда будете делать? Вы беспомощны. Заверяю вас... - Это блеф! - взорвался Уодделл. - Ну что вы, сэр! Не забудьте о моей репутации, - поморщился Вульф. - Я слишком ее ценю. - Вы говорите, что знаете, кто убил Клайда Осгуда? И Бронссона? - Да. - Тогда, клянусь Богом, я выслушаю вас. - Уодделл сел, поднял телефонную трубку и резко приказал: - Пришлите Филлипса. - Филлипса? - удивленно поднял брови Вульф. - Стенографиста. Вульф покачал головой. - О нет. Вы меня неправильно поняли. Я пришел за мистером Гудвином. Он мне нужен. - Он нам тоже нужен. Мы его подержим у себя. И я повторяю, если вы захотите внести залог, я буду решительно противиться. Дверь открылась, и появился прыщавый молодой человек. Уодделл кивнул ему, он уселся, открыл блокнот и приготовился писать. Не обращая внимания на это представление, Вульф сказал: - Ближе к делу. Мне нужен мистер Гудвин. Если бы вы не прятались от меня вечером, он бы мне уже помогал. Предлагаю вам два варианта. Первый. Вы немедленно освобождаете мистера Гудвина, с его помощью я быстро получаю недостающие доказательства и доставляю их вам вместе с убийцей, живым или мертвым. Второй. Вы отказываетесь выпустить мистера Гудвина. Без его помощи я с большим трудом соберу доказательства. Уверен, что газета "Кроуфилд Дейли" с удовольствием сообщит своим читателям о том, что убийцу нашел я, и налогоплательщики поймут, что они зря платят жалованье блюстителям закона. Вам повезло, что вы задержали мистера Гудвина. В ином случае я не стал бы к вам обращаться. - Вульф вопросительно посмотрел на окружного прокурора. - Ваш выбор, сэр? - Я по-прежнему считаю, что это блеф, - заявил Уодделл. - Что ж... - Вульф пожал плечами. - Вы сказали, что знаете, кто убил Клайда Осгуда и Говарда Бронсона. Вы имеете в виду, что это сделал один человек? - Так дело не пойдет. Вы это узнаете лишь после того, как освободите моего помощника, причем только тогда, когда я сам решу проинформировать вас. - Через год-два? - Раньше. Скажем, в течение двадцати четырех часов. - И вы действительно знаете, кто убийца, и у вас есть дока зательства? - Первое - да. А доказательства у меня будут. - Какие? - Говорю вам, так не пойдет, - покачал головой Вульф. - Я не собираюсь играть в кошки-мышки. - У вас будут убедительные доказательства? - Неопровержимые. Уодделл откинулся на спинку стула и потянул себя за ухо. Наконец, он обратился к стенографисту: - Дай мне свой блокнот и уходи. Тот повиновался. Уодделл помолчал еще с минуту, потом жалобно спросил Барроу: - Что делать, капитан? - Не знаю, - Барроу поджал губы. - Десяток ваших людей не смогли ничего откопать, а этот мудрец знает, кто убийца. Так он во всяком случае утверждает. - Уодделл вздернул подбородок и повернулся к Вульфу: - Когда вам удалось это узнать? Гудвин никак не мог вам помочь. Мы его взяли сразу после того, как было обнаружено тело Бронсона. Клянусь, если вы блефуете... - Я знал, кто убил Клайда Осгуда, еще в понедельник ночью. Знал с той минуты, как увидел морду быка, и знал мотив убийства. Так же обстояло дело и с Бронсоном - все было очевидно. - Вы знали все это, когда во вторник днем сидели в этом самом кресле и разговаривали со мной, окружным прокурором? - Да. Только тогда у меня не было доказательств. Точнее, они были, но их уничтожили. Теперь мне предстоит найти им замену. - Какие доказательства были уничтожены? - Об этом - в другой раз. Уже почти одиннадцать часов, и нам с мистером Гудвином пора идти. Нам надо работать. Кстати, я не хочу, чтобы нам докучали слежкой. Это бесполезно. К тому же, если я увижу, что за нами следят, я сочту себя свободным от всех обязательств. - Вы даете мне честное слово, что не увильнете от своего обещания? - Только не честное слово. Мне не нравятся эти слова. Слишком часто ими пользовались нехорошие люди и запачкали их. Я даю вам мое слово. Но я не могу болтать с вами целый день. Насколько я понимаю, моего помощника арестовали законным порядком, и я хочу, чтобы освободили его так же законным путем. Уодделл выпрямился и потянул себя за ухо. Он хмуро посмотрел на мрачное лицо Барроу и потянулся к телефонной трубке. - Фрэнк? Спроси судью Хатчинса, могу ли я заскочить к нему на минутку. 19 - Может, мне сходить поискать его? - предложил я. - Нет. Мы подождем, - ответил Вульф. Мы сидели в комнате павильона, где находилась дирекция ярмарки, но не в той, где мы встречались во вторник с Осгудом. Маленькая комнатка была тесно загромождена столами, полками и стульями и завалена бумагами. Был полдень. Выйдя с Вульфом из здания суда, я поразился, увидев на стоянке наш "седан". Вульф объяснил, что один из осгудовских работников привез его сюда, и велел мне ехать на выставку. Сначала мы заехали в главный выставочный павильон, осмотрели орхидеи и опрыскали их раствором. Вульф нанял служителя, который должен был ухаживать за ними до субботы и проследить за их упаковкой и отправкой после закрытия выставки. Затем мы прошли в комнату, где, по словам Вульфа, должны были встретиться с Лу Беннетом, и принялись его ждать. - Если хотите знать мое мнение, - сказал я, - то нам лучше всего добраться до Нью-Йорка, а может быть, махнуть через границу в Вермонт и укрыться в какой-нибудь заброшенной шахте. - Прекрати. -Я изучал ваше лицо в течение десяти лет и беру на себя смелость утверждать, что не верю в существование доказательств, которые вы обязались представить в течение двадцати четырех часов. - Я тоже. - И все же вы думаете их заполучить? - Да. Я уставился на него. - Пока доказательств нет, - продолжал он. - Быка сожгли. Ничего не осталось, чтобы продемонстрировать мотив убийства Клайда. Что касается Бронсона, то и в этом случае шериф зашел в тупик. Никаких отпечатков пальцев, кроме твоих, на его бумажнике. Никто не помнит, когда он зашел в загон. Никто не видел его в чьем-либо обществе. И никаких мотивов. Из Нью-Йорка - мы прослеживали его телефонный звонок - тоже ничего нет, да и быть не может. Абсолютный вакуум. При данных обстоятельствах остается только... А! Доброе утро, сэр. Вошел секретарь Национальной гернсейской лиги, прикрыл за собой дверь и приблизился к нам. Он выглядел, как человек, которого оторвали от дел, но казался менее раздраженным, чем накануне. Он поздоровался и присел, явно не собираясь надолго задерживаться. - Спасибо, что пришли, - сказал Вульф. - Мы понимаем, что вы заняты. Просто удивляешься, сколько существует способов быть занятым. Надеюсь, мистер Осгуд сказал вам по телефону, что я собираюсь обратиться к вам с просьбой от его имени? Я буду краток. Сперва о деле. Картотека Лиги хранится в вашей конторе в Фернборо, в ста десяти милях отсюда. Аэроплан мистера Стертеванта, который занимается частной перевозкой пассажиров, способен слетать туда и обратно за два часа. Так? Беннет выглядел удивленным. - Да... - У меня есть договоренность с мистером Стертевантом. Дело в том, сэр, что мне до трех часов дня необходимо иметь карточки окраса Гикори Цезаря Гриндена, Уиллоудейла Зодиака, Ориноко, Гикори Букингема Пелла и быка миссис Линвил, клички которого я не знаю. Мистер Стертевант готов вылететь в любой момент. Можете ли вы слетать с ним или это сделает мистер Гудвин, которому вы дадите записку? Беннет нахмурился и покачал головой. - Формуляры из нашей картотеки не выдаются, это строгое правило. Мы не имеем права рисковать. - Понимаю. Я прошу вас полететь и привезти их. Вы будете сидеть рядом со мной, так что формуляры все время будут у вас перед глазами. Мне они понадобятся на полчаса, не больше. - Нет, нет, это невозможно, - замотал головой Беннет. - Да я и не могу уехать отсюда. - Но это личная просьба мистера Осгуда... - Ничем не могу помочь. И вообще не вижу в этом смысла. Вульф откинулся назад. - Один из методов проверки умственных качеств, - терпеливо начал он, - это испытание способности мыслить в необычайной ситуации, когда приходится пренебречь обычными ограничениями. Существует правило не выходить на улицу в нижнем белье, но в случае, например, пожара мы его нарушаем. Образно говоря, сейчас в Кроуфилде страшный пожар. Убивают людей. Пламя нужно погасить, а поджигателя поймать. Может быть, вы не видите связи между этим пожаром и вашей картоте кой, но я вижу, можете в этом на меня положиться. Мне жизненно необходимо увидеть эти формуляры с окрасом. Если вы не доставите их как одолжение мистеру Осгуду, вы обязаны сделать это ради общества. Я должен их видеть. Это произвело на Беннета впечатление, однако он возразил: - Я же не говорил, что вы не можете их видеть. Можете, и кто угодно может, но в конторе Лиги. Отправляйтесь туда сами - Какая чушь! Взгляните на меня. - Не вижу ничего особенного. Аэроплан вас выдержит. - Нет, - Вульф содрогнулся. - Ни за что не выдержит. В этом вы тоже можете на меня положиться. Нелепо ожидать, что я полечу на самолете. Черт побери, сначала вы отказываетесь нарушить совершенно пустяковое правило, а потом у вас хватает легкомыслия предложить... Вы когда-нибудь летали на самолете? - Нет. - Тогда, прошу вас, попытайтесь хоть раз. Это будет незабываемое ощущение. Вам очень понравится. Мне говорили, что мистер Стертевант очень надежный и искусный пилот и что у него первоклассная машина. Это в конце концов и решило все споры - возможность бесплатно прокатиться на самолете. Через пять минут Беннет сдался. Он записал, что нужно Вульфу, сделал несколько телефонных звонков и был готов к полету. Вдвоем мы отправились на аэродром. Пошли пешком, благо аэродром был рядом с ярмаркой, а Беннет хотел заглянуть по дороге в павильон гернсейского скота. Нас встретил Стертевант - симпатичный паренек в замасленном комбинезоне, который разогревал мотор маленького, выкрашенного в желтый цвет биплана. Беннет вскарабкался в кабину. Я на всякий случай отошел подальше, наблюдая, как самолет покатил по полосе, развернулся, стремглав промчался мимо меня и взмыл в воздух. Я подождал, пока он завернет на восток, а потом направился в методистскую закусочную, где условился встретиться с Вульфом. Я предвкушал, как запушу свои зубы в фрикасе, для которого в моем желудке оставалось достаточно места после казенного завтрака. Как оказалось, Вульф уже наметил определенную программу действий, выполнение которой возлагалось на меня. Несмотря на все разговоры о нарушении правил, свое правило - никаких дел во время еды - он соблюдал неукоснительно, так что мы не очень утруждали себя беседой. Когда же мы покончили с пирогом и появился кофе, Вульф уселся поудобнее и начал излагать свой план. Мне предстояло отправиться на машине к Осгудам, принять ванну и /%`%.$%blao. Поскольку дом был забит прибывшими на похороны гостями, мне следовало привлекать к себе возможно меньше внимания; лучше всего если Осгуд вообще меня не увидит, так как он все еще подозревает, что это я свел его дочку с отродьем ненавистного Пратта. Затем я должен собрать ваши вещи, отнести их в машину, набить ее утробу бензином, маслом и прочим, чем ей захочется, и доложить об исполнении Вульфу, который будет меня ждать в той же комнате в павильоне дирекции ярмарки и куда не позднее трех часов прибудет Беннет. - Как упаковать вещи? - спросил я, потягивая кофе. - Мы поедем домой. Домой! - Остановки будут? - Заедем к мастеру Пратту. - Он глотнул кофе. - Кстати, чуть не забыл. Первое. У тебя есть с собой записная книжка или что-нибудь в этом духе? - Есть блокнот. Самый обычный. - Можно мне его взять? И твой карандаш тоже. Спасибо. Он засунул блокнот с карандашом в карман. - Второе. Мне нужен хороший и надежный лгун. - К вашим услугам, сэр. - Я ударил себя в грудь. - Нет, не ты. Вернее, он мне нужен в дополнение к тебе. - Другой лгун, помимо меня? Обычный или особенный? - Обычный. Но наш выбор ограничен. Он должен быть из той Троицы, что присутствовала в понедельник, когда я стоял на валуне. - Что ж, - в задумчивости я закусил губу, - ваш приятель Дейв вполне сгодится. - Нет. Это исключено. Только не Дейв. Вульф приоткрыл глаза. - А как насчет Лили Роуэн? Кажется, она дружески настроена. Особенно с тех пор, как посетила тебя в тюрьме. - Черт побери! Откуда вы знаете? - Я не знаю. Просто догадка. Голос твоей телефонной матери бал похож на ее голос. Мы еще обсудим это по приезде домой. Раз ты предложил ей идею этого представления, ты должен был с ней говорить. Заключенных не подзывают к телефону, значит, звонить она не могла. Оставалось только одно - что она приезжала к тебе сама. Я уверен, раз вы так дружите, она окажется сговорчивой. - Я не люблю использовать свое обаяние в деловых целях. - Она пойдет на ложь? - Конечно, черт возьми! А почему нет? - Это очень важно. Можем мы на нее положиться? - Целиком и полностью. - Тогда тебе нужно договориться с ней, чтобы начиная с трех часов она ждала тебя у Пратта. Он заказал еще кофе и заключил: - Уже второй час. Мистер Беннет скоро будет в Фернборо. У тебя остается мало времени. Я допил кофе и вышел. Дела пошли как по-писаному, но прохлаждаться было некогда. Первым делом я позвонил в дом к Пратту. На счастье, Лили оказалась там, так что с этим было улажено. Затем я полетел сломя голову к Осгуду и, войдя с черного хода по задней лестнице, благополучно избежал встречи с папашей. Наверное, меня все равно бы не заметили, поскольку дом кишел людьми, как на ярмарке. Прибыло около сотни машин, поэтому мне пришлось припарковаться на значительном удалении от дома и, естественно, перетаскивать вещи самому. Панихида началась в два часа. Когда я уходил, из дома доносился голос священника, молившегося за упокой души Клайда Осгуда, который одновременно выиграл и проиграл пари. Без пяти три я оставил набитую багажом машину перед входом в павильон дирекции ярмарки. Стертевант не подвел. Вульф в одиночестве склонился над столом, на котором были аккуратно разложены полдюжины карточек с раскрашенными рисунками быков. Одна из них лежала прямо перед его носом, и Вульф то и дело поглядывал на нее, набрасывая что- то карандашом в моем блокноте. Он был погружен в работу, как художник, одержимый творческим порывом. Я заметил, что карточка, из *.b.`.) Вульф черпал свое вдохновение, была озаглавлена "Гикори Букингем Пелл", затем сдался и сел на стул. - Как случилось, что Беннет выпустил свое сокровище из-под контроля? - осведомился я. - Вы втерлись к нему в доверие или подкупили его? - Он пошел поесть. Ничего с его формулярами не случится. Сиди спокойно, не мешай мне и не чешись. - Я больше не чешусь. - Слава Богу! Я сидел, перебирая в уме различные комбинации, которые могли привести к разгадке его действий. К этому времени, благодаря кое- каким намекам, я уже мог отчасти свести концы с концами, но почему Вульф так поглощен этими рисовальными упражнениями, было выше моего разумения. Мне казалась нелепой и даже дикой мысль, что, скопировав одного из беннетовских быков, Вульф найдет необходимое доказательство для раскрытия двойного убийства, которое позволит нам получить гонорар и выполнить обещание, данное Уодделлу. В конце концов я оставил тщетные усилия осмыслить происходящее и предоставил своим мозгам отдых. Ковыряя в зубах соломинкой, вошел Лу Беннет. Вульф неза медлительно сунул блокнот и карандаш в свой нагрудный карман, отодвинул стул и поднялся навстречу. - Благодарю вас, сэр. Примите свои формуляры в целости и сохранности. Тщательно берегите их, теперь они стали еще ценнее, и никому ни слова о том, что они побывали в моих руках. Без сомнения, мистер Осгуд отблагодарит вас. Пойдем, Арчи. Внизу, на стоянке, Вульф влез на сиденье рядом со мной. Это означало, что он хочет что-то сказать. Когда машина тронулась с места, он заговорил: - Теперь послушай, Арчи. Успех зависит от того, как это будет исполнено. Сейчас я тебе все объясню... 20 Я остановил машину перед праттовским гаражом, и мы вылезли. Вульф сразу направился к дому. На лужайке тренировалась Каролина. Это могло показаться неподходящим времяпрепровождением для молодой женщины, даже для чемпионки, поскольку сегодня хоронили ее бывшего нареченного, но при сложившихся обстоятельствах можно было толковать это по-разному. Когда я проходил мимо к условленному с Лили Роуэн месту встречи, Каролина поздоровалась со мной. Лили качалась в гамаке. Протянув руку, она окинула меня быстрым оценивающим взглядом. - Вы оказались не на высоте, - сказал я. - Вульф распознал ваш голос по телефону. - Не может быть! - Факт. Правда, вы вытащили его в полночь из постели, и на том спасибо. Могу теперь оказать вам ответную любезность, только я тороплюсь. Хотели бы получить урок в детективной работе? - А кто будет учитель? - Я. - Просто мечтаю. - Отлично. Может быть, это станет началом вашей карьеры. Урок очень прост, но он требует умения владеть голосом и мимикой. Может быть, ваши услуги и не понадобятся, но на всякий случай вы должны быть в готовности. Через час-другой я, возможно, приду за вами или пришлю Берта... - Лучше сами. - Хорошо. Я препровожу вас в компанию Ниро Вульфа и еще одного человека. Вульф кое-что спросит, а вы в ответ соврете. Это будет совсем несложно, и никто вас не поймает на лжи. Но зато вы поможете уличить убийцу, так что, заверяю вас, все будет на полном серьезе. Этот человек действительно виновен. Если бы был один шанс из миллиона, что он невиновен... - Не беспокойтесь. - Уголок ее рта вздернулся. - Кто-нибудь составит мне компанию? - Да. Я и Вульф. Нам нужно только подтверждение. - Тогда это даже не ложь. Правда ведь тоже относительна. Я вижу, вы побрились. Поцелуйте меня. - В качестве платы вперед? - Нет, только в виде аванса. Секунд тридцать спустя я выпрямился, кашлянул и сказал: - Если уж что-то делать, то как следует. Она улыбнулась и ничего не ответила. - Так вот, - продолжал я. - Хватит улыбаться и выслушайте меня. Мне не пришлось долго объяснять. Через четыре минуты я уже шел к дому. Вульф был на террасе вместе с Праттом, Джимми и Монтом Макмилланом. Джимми выглядел довольно уныло, и по его глазам я заключил, что накануне он слегка перебрал. Макмиллан сидел, устремив взор на Ниро Вульфа, Пратт неистовствовал. Он был взбешен не только тем, что сорвался его план рекламного пиршества. Он был особенно зол на Ниро Вульфа, про которого, вероятно, много чего наслушался от окружного прокурора Уодделла. Вульф, который, как я заметил, успел уже расправиться с бутылкой пива, встал. - Я не обижаюсь на вашу враждебность, мистер Пратт, и надеюсь, что вы очень скоро поймете свое заблуждение. Может быть, вы даже поблагодарите меня, но я не прошу этого. Не хочу вас больше беспокоить. Мне только надо переговорить с мистером Макмилланом с глазу на глаз. Разговаривая с ним по телефону сегодня утром, я взял на себя смелость предложить встретиться в вашем доме. Тому была особая причина, поскольку не исключено, что нам потребуется присутствие мисс Роуэн. - Лили Роуэн? Какое, черт возьми, она имеет к этому отношение? - Посмотрим. Возможно, что и никакого. Во всяком случае, мистер Макмиллан согласился встретиться со мной здесь. Если мое присутствие вам нежелательно, мы поищем другое место. Я думал, может быть, комната наверху... - Мне плевать на все это. Просто я привык высказывать все, что думаю. - Сделайте одолжение. Вы разрешите нам воспользоваться комнатой наверху? Пратт махнул рукой. - Нам нужно что-нибудь выпить. Берт! Эй, Берт! Джимми закрыл глаза и застонал. Мы отправились наверх. Макмиллан, по-прежнему не раскрывавший рта, шел следом за Вульфом, а я замыкал шествие. Когда мы начали подниматься по лестнице, я, глядя на вздымав шуюся надо мной широченную спину скотовода, достал из кобуры пистолет и переложил его в боковой карман, надеясь все же, что воспользоваться им не придется. Комната была в идеальном порядке. Через большие окна, которые так понравились Ниро Вульфу, ее освещали косые солнечные лучи. Я придвинул шефу его огромное кресло. Появился Берт, все такой же грязный, но столь же исполнительный во всем, что касалось пива и коктейлей. Когда все приготовления были закончены и Берт исчез, Макмиллан заговорил: - Вот уже второй раз я отрываюсь от дел, чтобы по просьбе Фреда Осгуда встретиться с вами. Это начинает мне надоедать. Я купил на ярмарке семь коров и быка, и мне надо доставить их на ферму. Вульф промолчал. Он откинулся на спинку кресла и сидел неподвижно, опустив руки на полированные подлокотники и разглядывая Макмиллана из-под опущенных век. Ничто не указывало на то, что он собирается заговорить или пошевелиться. Макмиллан не выдержал: - Черт побери, что здесь происходит? Это что, игра в гляделки? - Вся история мне совсем не нравится, - покачал головой Вульф. - Поверьте мне, сэр, мне это не доставляет никакого удовольствия. Я не хочу здесь задерживаться. Мы и так уже слишком задержались, слишком. - Он достал из кармана блокнот и протянул Макмиллану. - Посмотрите, /. +c)ab , первые три странички. Только внимательно. Арчи, проследи, чтобы с блокнотом ничего не случилось. Пожав плечами, Макмиллан взял блокнот и принялся его разглядывать, низко опустив голову, так что видеть его лицо я не мог. Рассмотрев рисунки, он поднял голову. - Ну, и в чем тут розыгрыш? - спросил он. - Я бы не сказал, что это розыгрыш. - Голос Вульфа поднялся на октаву: - Вы опознаете эти рисунки? - Впервые их вижу. - Верно. Я неправильно поставил вопрос. Вы опознаете оригиналы, с которых они сделаны? - Нет. Они не слишком высокого качества. - Это так. Тем не менее я ожидал, что вы их опознаете. Это был ваш бык. Я сравнил эти рисунки с регистрационными формулярами, которые предоставил мне мистер Беннет, и у меня не осталось сомнений, что моделью для них был Гикори Букингем Пелл. Ваш бык, павший от сибирской язвы месяц назад. - Разве? - Макмиллан снова не торопясь взглянул на листки, потом перевел взгляд на Вульфа. - Возможно. Это интересно. Откуда у вас эти рисунки? - Вот об этом я и хотел поговорить. - Вульф сплел пальцы у себя на животе. - Я их сделал сам. Вы слышали о том, что здесь произошло в понедельник днем, перед вашим приездом? Мы с мистером Гудвином шли через загон, когда на нас напал бык. Мистер Гудвин улизнул благодаря своему проворству, а я влез на валун, стоящий посреди загона. Я стоял там минут пятнадцать, прежде чем меня спасла мисс Пратт. Я очень дорожу своим достоинством и чувствовал себя униженным. Бык прогуливался неподалеку, и я достал свой блокнот и сделал эти зарисовки. Конечно, это было ребячество, но я был удовлетворен. Таким образом я... ну, как бы использовал преимущество своего положения. Могу я забрать назад блокнот? Макмиллан не пошевелился. Я встал, забрал у него блокнот и сунул себе в карман. Казалось, он даже не заметил этого. - Вы, видимо, рехнулись, - произнес он наконец. - В загоне находился Цезарь. Гикори Цезарь Гринден. - Нет, сэр. В том-то и дело, что это не так. В загоне был Гикори Букингем Пелл. Это доказывают сделанные мной в понедельник зарисовки, но я был в этом уверен задолго до того, как мистер Беннет предоставил в мое распоряжение картотеку Лиги. Я заподозрил это в понедельник днем. В понедельник ночью я это твердо знал. Я не знал, что это Букингем, так как не слыхал о нем, но знал, что это не Цезарь. - Вы лжете! Кто сказал вам... - Никто мне ничего не говорил, - поморщился Вульф. Он расплел пальцы. - Позвольте мне сделать вам одно предложение, сэр. Дело чрезвычайно серьезное, и мы ничего не добьемся пустой болтовней. Вы понимаете, к чему я клоню. Я собираюсь доказать, что Клайд Осгуд и Говард Бронсон погибли от вашей руки. Вы не можете меня опровергнуть, пока я не изложу свои доводы, а сдержать меня своими оскорблениями вы тоже не сумеете. Давайте будем взаимно вежливы. Я не докажу вашей вины, если буду кричать "Убийца!", а вы ничего не докажете, если будете кричать "Лжец!" или изображать удивление. Вы прекрасно знали, зачем я вас пригласил. Взгляд Макмиллана оставался твердым. Как и его голос. - Вы попытаетесь это доказать? - Да. Я уже доказал, что Цезаря не было в загоне. - Этой мазней? Всякому ясно, что это дешевый трюк. Неужели кто- то поверит, что, стоя на валуне, вы рисовали быка? - Думаю, что да. -Вульф взглянул на меня. - Арчи, позови мисс Роуэн. Я кубарем скатился с лестницы и помчался к гамаку, где меня ждала Лили. Она взяла меня под руку, что в интересах дела мне пришлось стерпеть, но я заставил ее стремглав бежать со мной. Лили не сопротивлялась, и когда мы поднялись по лестнице, она немного запыхалась. По тому, как она поздоровалась сначала с Вульфом, а /.b., с Макмилланом, я понял, что она способная ученица. - Мисс Роуэн, - заговорил Вульф, - помните ли вы, как в понедельник днем бык загнал меня на валун в загоне? - Да, конечно, помню, - улыбнулась она. - Сколько времени я там простоял? - Ну... я бы сказала, минут пятнадцать. От десяти до двадцати. - Что делала в это время мисс Пратт? - Она побежала за машиной, потом подъехала к загону, потом спорила с Дейвом у ворот, потом поехали к вам. - Что делал Дейв? - Размахивал ружьем, спорил с Эска... с мистером Гудвином и с Каролиной и прыгал, как козел. - Что делали вы? - Смотрела. Главным образом на вас. Это было забавное зрелище - вы и бык. - Что делал я? - Вы забрались на валун и минуты две-три стояли, скрестив руки на груди. Потом достали из кармана нечто вроде записной книжки и начали что-то писать или рисовать. Время от времени вы поглядывали на быка, как будто рисовали его. Едва ли вы это делали в такой ситуации, но выглядело все именно так. Вульф кивнул: - Я сомневаюсь, что вам когда-нибудь придется повторять это на суде, но если потребуется, вы сделаете это? - Конечно. А почему нет? - Под присягой? - Конечно. Правда, особого удовольствия мне это не доставит. - Но вы сделаете это? - Да. Вульф повернулся к скотоводу. - Вы хотите задать ей какие-нибудь вопросы? Макмиллан посмотрел на него и ничего не ответил. Я распахнул дверь. - Этого достаточно, мисс Роуэн, благодарю вас. За порогом она остановилась и сказала: - Отведите меня к гамаку. - Порезвитесь сами. Занятия окончены. Она скорчила мне рожищу и убежала, а я закрыл дверь и сел на свой стул. - Я по-прежнему утверждаю, что это трюк, - сказал Макмиллан. - Причем грязный трюк. Что у вас еще? - Это все, - вздохнул Ниро Вульф. - Это все, сэр. Советую вам подумать, не достаточно ли этого. Предположим, что вам предъявят обвинение в убийстве Клайда Осгуда и состоится суд. Мистер Гудвин покажет, что пока я стоял на валуне, он видел, что я поглядываю на быка и что-то рисую в блокноте. Мисс Роуэн засвидетельствует то, что вы сейчас слышали. Я скажу, что рисовал этого быка, и присяжные сравнят мои рисунки с формулярами Цезаря и Букингема. Разве этого не достаточно, чтобы доказать, что в загоне был Букингем, а не Цезарь? Макмиллан не отрываясь смотрел на него. - Отвечу на ваше обвинение, что это трюк, - продолжал Вульф. - Предположим. Но вам ли об этом говорить? Я видел собственными глазами, что в загоне был Букингем. У меня была возможность рассмотреть его вблизи. К тому же я изучил формуляры с окрасом. У Букингема на левом плече было белое пятно, а у Цезаря не было. У быка, который гулял на пастбище, такое пятно было. Белая полоска на морде Букингема оканчивалась ниже глаз; у Цезаря она была короче, но немного выше. А я не только изучил морду быка в загоне днем, но и внимательно рассмотрел ее ночью при свете фонарика. Это был Букингем. Вы это знаете, и я это знаю, и присяжные будут знать, когда я им продемонстрирую рисунки. А когда мистер Гудвин и мисс Роуэн дадут свои показания, истина будет окончательно установлена. - Что еще? - Все. Этого и так достаточно. Макмиллан резко поднялся на ноги. Я вскочил одновременно с ним и выхватил пистолет. Он увидел его и мрачно усмехнулся. - Валяй, сынок, останови меня, - сказал он, медленно направляясь к двери. - Только бей наверняка. Я подскочил к двери и привалился к ней спиной. - Джентльмены! Прошу вас, мистер Макмиллан! - резко звучал голос Ниро Вульфа. - Вернитесь и примите этот удар судьбы. - А что, по-вашему, я делал весь последний месяц, как не принимал удары судьбы? - Знаю. Но вы еще боролись. Теперь сопротивление бесполезно. Вы не можете уйти отсюда: мистер Гудвин вас не выпустит. Успокойтесь и сядьте на место. Макмиллан медленно прошел назад, сел на стул и обхватил голову руками. - Вы спросили, что у меня есть еще,-продолжал Вульф.-Если вы имели в виду доказательства, то повторяю, никаких других доказательств не требуется. Если вы хотели, чтобы я подсластил вам горечь поражения, то пожалуйста. Вы все прекрасно продумали. Не случись здесь я, вас бы никто никогда не заподозрил. Вульф снова сплел пальцы на животе. Я положил пистолет в карман и сел. - Как я говорил, еще в понедельник я заподозрил, что в загоне был другой бык, а не чемпион Цезарь. Когда Клайд предложил Пратту заключить пари, что тот не зарежет Цезаря, это дало мне повод для размышений. Я призадумался над этим. Каким образом Клайд намеревался выиграть пари? Выкрав быка и спрятав его? Невероятно: быка охраняли, да и где его спрятать? Заменить быка другим, менее ценным? Более вероятно, но все равно невыполнимо - быка охраняли, и к тому же подмена была бы раскрыта, тем более, что там находились вы. Я взвесил другие возможности. Одна разгадка прямо напрашивалась: в загоне был не Цезарь, и Клайд заметил это. Он только что побывал возле загона, у него был бинокль, и он разбирался в скоте. Я решил, что разгадал эту маленькую тайну, и выбросил дело из головы, поскольку оно меня не касалось. Когда в понедельник ночью мы сбежались на выстрелы мистера Гудвина, это по-прежнему меня не касалось, но загадка стала еще более таинственной и вызвала у меня профессиональный интерес. Я осмотрел быка, нашел орудие убийства, вернулся в комнату и удовлетворился тем, что перебрал все возможные варианты. Конечно, я это делал только для себя. Если бык был не Цезарь, то вы безусловно об этом знали и, следовательно, обманули Пратта. Как и почему? Почему - чтобы получить сорок пять тысяч долларов. Как - продав Цезаря и заменив его другим, менее ценным, но похожим быком. Но тогда где же Цезарь? Вам было бы опасно держать его у себя после того, как официально он был продан, зажарен и съеден. Вы не могли бы назвать его Цезарем. Что, если бы он попался кому-нибудь на глаза? Вы не могли открыто им владеть. Не мог этого никто. Цезарь был мертв. Вульф сделал паузу и спросил: - Цезаря уже не было в живых, когда вы получили сорок пять тысяч от Пратта? Макмиллан, обхватив голову руками, не шелохнулся и не издал ни звука. - Конечно, он был мертв, - продолжал Вульф. - Он пал от сибирской язвы. Пратт говорил, что в первый раз он предложил купить у вас Цезаря для своего дурацкого пикника больше двух месяцев назад, и вы с негодованием отказались. Затем началась эпидемия сибирской язвы, и ваше стадо почти все полегло. Однажды утром вы обнаружили, что Цезарь издох. Отчаяние подсказало вам гениальную идею. Букингем, похожий на Цезаря почти как две капли воды, но не стоивший и малой голики того, что стоил Цезарь, оставался жив и здоров. Вы объявили, что Букингем издох, и предложили Пратту купить Цезаря. Провести таким способом скотовода вам бы не удалось, но Пратту от этого мошенничества не было бы вреда - бифштексы из мяса Букингема не хуже бифштексов из мяса Цезаря. Неожиданно приехал Клайд, который разбирался в скоте, и обнаружил подмену. Вы это заподозрили, когда он предложил пари. Вы проводили его до машины, и после разговора с -(, ваши подозрения укрепились. Вы уговорились встретиться с ним вечером и все обсудить. Вечером, когда все думали, что вы спите у себя наверху, вы незаметно покинули дом и встретились с Клайдом. Вы понимаете, что это только мои предположения. Клайд сообщил, что он знает о подлоге, и пригрозил разгласить это, чтобы выиграть пари. В таком случае вы были бы опозорены и разорены. Возможно, он предложил вам пойти на компромисс: например, вы даете ему двадцать тысяч из денег, заплаченных вам Праттом, половину которых он выплатил бы за проигранное пари. Но случилось так, что вы его ударили, он потерял сознание, и вы решили обставить дело так, будто его забодал бык. Увидев рога быка в понедельник ночью, я заподозрил, что их испачкал кровью тот, кто совершил убийство. Вам следовало проделать это тщательнее, но вы торопились: надо было еще вымыть кирку и незамеченным пробраться в дом. Ведь вы не знали, когда будет обнаружено тело, - через пять минут или через пять часов... Вульф приоткрыл глаза. - Я вам не надоел? Может быть, хватит? Ответа не было. - Ладно. В понедельник ночью я решил, что все обстоит именно таким образом, но меня это не касалось. Это начало меня касаться во вторник, когда я принял предложение мистера Осгуда расследовать смерть Клайда. Тогда мне казалось, что я справлюсь с задачей за несколько часов. Требовалось найти только два доказательства для подтверждения моей версии, и для этого следовало, во-первых, расспросить, не видел ли вас кто-нибудь из тех, кто был в ту ночь в праттовском доме. Если бы выяснилось, что вы не выходили из дома, например, если бы кто-то находился в вашем обществе и подтвердил ваше алиби, то мне пришлось бы искать другую разгадку. Во-вторых, требовалось установить, что за бык находился в загоне. Первое я предоставил мистеру Уодделлу, это входило в его обязанности, а я пока что пытался разузнать про Клайда у его отца и сестры. Второе доказательство я надеялся получить с помощью мистера Беннета сразу же после того, как узнаю о результатах расследования, проведенного окружным прокурором. До сих пор не могу простить себе эту идиотскую задержку. Не следовало откладывать этого ни на минуту. Ведь менее чем через три часа после того, как я взялся за дело, я узнал от вас, что бык пал и должен быть немедленно сожжен. Я попытался кое-что сделать - позвонил мистеру Беннету и узнал, что быков гернсейской породы не клеймят. Мистер Гудвин поспешил на место происшествия, чтобы сфотографировать быка, но опоздал. Вы не теряли даром времени. Конечно, вы сами заразили его сибирской язвой. Может быть, вы скажете мне, как вы это сделали? Макмиллан не отвечал. Вульф пожал плечами. - Вы действовали умно и энергично. Пока все шло к тому, что лже- Цезаря забьют и зажарят, вам нечего было опасаться. Но после смерти Клайда, когда пикник был отложен, присутствие быка, живого или мертвого, представляло для вас смертельную угрозу. Не мешкая, вы начали действовать. Вы не только убили быка, но сделали это так, чтобы тушу было необходимо немедленно сжечь. Я оказался в тупике. Вы меня провели. Когда от быка ничего не осталось, я лишился возможности доказать, какой у вас был мотив для убийства Клайда. У меня даже не было подтверждения собственной догадки, что бык - не Цезарь. Вторник прошел впустую. Я беседовал с вами и пытался как- нибудь вас подловить, высказывая абсурдные предположения, но вы держались настороже. Вы упрекнули меня в том, что я вас подозреваю, и ушли. Я попытался разузнать что-нибудь от Бронсона, но тоже безуспешно. Такие люди всегда непробиваемы, когда у их оппонентов нет фактов, а у меня никаких фактов не было. Правда, Бронсон на толкнул меня на кое-какие предположения. Клайд рассказал ему, как собирается выиграть пари, следовательно, Бронсон знал, что вы виновник. Возможно, он даже видел вас с Клайдом, притаившись в темноте, и шантажировал вас. Я все это предполагал, но, естественно, он ни в чем не признался, а я не мог ничего доказать. Вчера утром я встретился с мистером Беннетом. Я хотел выяснить все, что возможно, про отличительные признаки быков и узнал очень много полезного, но ничего такого, что могло бы послужить $.* ' b%+lab".,. Затем я узнал о смерти Бронсона. Вообще-то это было естественно. Заподозрив, что он шантажирует вас, я обозвал его глупцом, и он действительно им оказался. В этом случае вы тоже действовали быстро и решительно. Такие люди, как вы, становятся очень опасными, когда им что-то угрожает. Они способны на самый отчаянный поступок и при этом не теряют присутствия духа. Я не побоялся остаться с вами в одной комнате, поскольку все знали, что мы здесь, но в другой ситуации я бы на это не отважился. Макмиллан поднял голову и нарушил, наконец, свое молчание. - Со мной покончено, - глухо сказал он. - Думаю, что да, - кивнул Вульф. - Если даже присяжные сочтут, что улик недостаточно, чтобы осудить вас за убийство, вас осудят за мошенничество. Теперь насчет этих зарисовок. Три часа назад мне еще абсолютно не за что было уцепиться, чтобы доказать вашу виновность. Но как только я увидел формуляры Букингема и Цезаря, я ни секунды больше не сомневался, который из них был в загоне. Белое пятно на плече я видел собственными глазами, так же как и длинную полосу на морде. Я сделал зарисовки, чтобы придать убедительность моим доводам. Они будут использованы именно так, как я говорил, и показания мисс Роуэн и мистера Гудвина послужат довеском к моим собственным. Как я говорил, этого будет достаточно, чтобы осудить за мошенничество, если не за убийство. - Вульф вздохнул. - Вы убили Клайда Осгуда, чтобы вас не обвинили в мошенничестве. Теперь вам снова это угрожает. Как минимум. Макмиллан мотнул головой, как бы пытаясь что-то от себя ото гнать. Это движение мне показалось знакомым, но я не мог вспомнить, откуда. Вскоре он повторил его, и я вспомнил: именно так мотал головой бык в загоне... Макмиллан посмотрел на Вульфа и сказал: - Сделайте мне одолжение. Мне нужно на минуту спуститься к машине. Одному. - Вы не вернетесь. - Вернусь. Я буду здесь через пять минут. - Я обязан сделать вам это одолжение? - Нет. Но и я вам сделаю одно, в ответ. Я кое-что напишу и распишусь. Я напишу все, что вы захотите. Обещаю вам. Но я сделаю это, когда вернусь, не раньше. Вы спрашивали, как я убил Букингема. Я покажу вам, как я это сделал. - Выпусти его, Арчи, - сказал Вульф. Я не шелохнулся. Я знал, что его иногда охватывают романтические порывы, и думал, что, поразмыслив немного, он возьмет свои слова назад. Но несколько мгновений спустя он рявкнул на меня: -Ну? Я встал и открыл дверь. Макмиллан, тяжело шагая, вышел. Я повернулся к Вульфу и саркастически сказал: - Предсказание судьбы и чтение мыслей. Интересно будет объяснить... - Замолчи. Я распахнул дверь и, стоя на пороге, прислушивался, ожидая услышать выстрел или звук заводящегося мотора. Но первым звуком, который донесся до меня через пять минут, были шаги Макмиллана. Он вошел в комнату, не удостоив меня взглядом, подошел к Ниро Вульфу, вручил ему что-то и сел на место. Он запыхался, но старался не подавать вида. - Вот этим я убил Букингема. У меня нет карандаша и блокнота. Если вы разрешите воспользоваться вашим... Вульф разглядывал шприц, который держал двумя пальцами. Потом он посмотрел на Макмиллана. - Бациллы сибирской язвы? - Да. Пять кубиков. Я сам приготовил культуру из ткани сердца Цезаря в то утро, когда обнаружил его мертвым. Мне здорово досталось за то, что я его вскрыл. Я это сделал до того, как мне пришло в голову выдать Букингема за Цезаря. В то утро я плохо соображал, что я делаю, но я думал использовать его для себя - яд из сердца Цезаря. Осторожней со шприцем. Правда, он пуст, но на конце иглы еще может быть какая-нибудь капля, хотя я только что вытер иглу. - Сибирская язва смертельна для человека? - Да. В данном случае смерть наступит минут через двадцать, потому что я впрыснул больше двух кубиков себе в вену. Он дотронулся пальцем до левого предплечья. - Прямо в вену. Букингему хватило половины этой дозы. Лучше дайте мне побыстрее блокнот. Я вынул блокнот, выдрал три верхних листка с художеством Вульфа и протянул ему блокнот вместе со своей ручкой. Он попробовал, как пишет перо. - Может, сами продиктуете? - спросил он Вульфа. - Нет. Напишите своими словами. Только покороче. Я сидел и смотрел, как движется перо по бумаге. Видимо, он не умел быстро писать. В течение нескольких минут было слышно только слабое поскрипывание пера. Затем он спросил, не поднимая головы: - Как пишется слово "бессознательный"? Вульф продиктовал ему слово по слогам. Я посмотрел, как перо вновь заходило по бумаге. Пистолет оттягивал мне карман, и я переложил его в кобуру. Вульф сидел с закрытыми глазами. 21 Все это произошло два месяца назад. Вчера, когда я сидел и перепечатывал из своей записной книжки продиктованный Вульфом отчет о деле Крамптона, зазвонил телефон. Вульф, сидевший за столом в своем колоссальном кресле и почему-то не потягивавший пиво, поднял трубку. Секунду спустя он кашлянул и пробормотал: - Ей нужен Эскамильо. Я поднял параллельную трубку. - Привет, игрушка. Я занят. - Всегда вы заняты. - Она была настроена решительно. - По слушайте минутку. Я только сейчас обнаружила, что получила при глашение на свадьбу Нэнси и Джимми, которая состоится завтра. Знаю, что вы тоже приглашены. Мы пойдем вместе. Можете приехать. - Стойте! Остановитесь и переведите дух. Никаких свадеб! Свадьбы - это варварские пережитки варварского прошлого. Сомневаюсь, что пойду когда-нибудь даже на свою собственную. - Возможно. От вас всего можно ожидать, хотя за нитку искусственного жемчуга я бы сама вышла за вас замуж. Но эта свадьба должна быть забавной. Потом вы сможете выпить со мной коктейль и поужинать. - Мой пульс спокоен. - Поцелуете меня. - Все равно - спокоен. - Я не видела вас целую вечность. - Ладно. Я скажу вам, что собираюсь делать. Завтра вечером, в девять часов, я иду в "Стрэнд" посмотреть бильярдный матч Грилифа с Болдуином. Можете прийти, если только обещаете сидеть смирно. - Для меня что бильярд, что бейсбол - одно и то же. Но, так и быть, можете прийти ко мне поужинать. - Нет уж, я поем дома со своим шефом. Итак, встреча в вестибюле "Стрэнда" в восемь пятьдесят пять. - Боже мой, там столько людей... - Я сгораю от желания появиться с вами на людях. - Восемь пятьдесят пять завтра? - Точно. Я повесил трубку и вернулся к своей машинке. Раздался голос Вульфа: - Арчи! - Да, сэр? - Достань словарь и посмотри, что означает слово "кокетство". Я пропустил его слова мимо ушей и начал печатать шестнадцатый пункт отчета.