Рекс Стаут. Все началось с Омахи Might as Well Be Dead (1956) (продолжение) 10 Не так давно я получил письмо от одной особы, прочитавшей кое-что из написанного мной о деятельности Ниро Вулфа. Так вот, она спрашивает, почему я настроен против семейной жизни. Ей двадцать три года, и она хочет попробовать себя в семейной жизни. Я написал ей, что, как мне кажется, в семейной жизни нет абсолютно ничего худого, просто сами люди превращают ее в Бог знает что и привел ей парочку примеров - мистера и миссис Джером и мистера и миссис Томас Л. Ирвин, хотя, разумеется, их фамилии не упомянул. Материал же я почерпнул из увиденного и услышанного в первые пять минут после их появления в доме Вулфа в тот четверг, в шесть вечера. Они прибыли одновременно и, когда раздевались и вешали свои пальто, в холле было шумновато. Но вот они, наконец, разделись, и я собрался было сопровождать их в кабинет Вулфа, как Рита Аркофф дотронулась до локтя мужа и, указав на стул возле стены, изрекла: - Твоя шляпа. Том. Повесь ее! Да, понятно почему он не оставил билет в кассе. Прежде чем он успел отреагировать должным образом, ну, например, скорчить гримасу или послать ее ко всем чертям, я сам повесил шляпу на вешалку. Мы прошли в кабинет, где Ирвины тотчас же заявили о себе во всеуслышанье. Я расположил стулья на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы никому не было тесно, но Том Ирвин подвинул свой вплотную к стулу жены, сел и взял руку дражайшей супружницы в свою. Я вовсе не против, если дама и господин держат друг друга за руки, но только тогда, когда оба этого хотят - Фэнни Ирвин не хотела. Нет, она не пыталась отнять свою руку, но ей стало не по себе. Надеюсь, примеры, которые я привел, помогут моей двадцатитрехлетней корреспондентке удержаться от соблазна давать приказы, либо удерживать чью-то руку в своей насильно. Однако все это на ее совести, и я думаю, она быстренько найдет гаечный ключ для подкрутки механизма семейной жизни или же это сделает ее будущий муж. Однако я забегаю вперед. До шести еще кое-что произошло. Мою трапезу прерывали дважды. Сперва позвонил Фред Даркин и сказал, что виделся с этим самым типом, дежурившим в аптеке в тот злополучный вечер, и ничего от него не добился, а еще, что он, Фред Даркин, до чертиков надоел хозяевам всех заведений в радиусе двух кварталов от дома 171 по Восточной Пятьдесят Второй улице, в которых есть телефонные кабины. Я велел ему ехать к Вулфу. Потом позвонил Орри Кэтер и спросил, назначили мы администратора наследства или нет. Ему я тоже велел ехать к нам. Оба прибыли еще до того, как покончили с ланчем, и Вулф сообщил им о смерти Джонни Кимза уже в кабинете. Они согласились с Солом и со мной, что скорей всего бедного Кимза устранили. Оба не испытывали к Джонни каких-то особых чувств, но тем не менее долго работали с ним бок о бок. Фред Даркин совершенно верно заметил: "Хорошего парня кокнули, а уйма мерзавцев все еще топчет нашу старушку-Землю". Орри Кэтер добавил: "Да, но негодяев ждут крупные неприятности". Никто из них не сказал, что покуда негодяи на свободе, следует осторожно переходить улицу, однако это подразумевалось. Всем были даны поручения. Сол командировался в офис Паркера, чтобы все время находиться у него под рукой. Орри, вооруженный ключами от квартиры Селмы Моллой, должен был зайти к ней и тщательно осмотреть содержимое пресловутых картонных коробок. Фред, снабженный описаниями Джерома Аркоффа и Тома Ирвина, любезно предоставленными нам миссис Моллой, держал путь в театр Лонгакр, а после в бар напротив, дабы попытаться выяснить что-либо касающееся того вечера третьего января. Мы дали ему вырезки из газет. Пока Вулф инструктировал своих служащих, Селма Моллой позвонила из кухни друзьям и попросила их подъехать к Вулфу в шесть ровно. Не знаю, как она их зазывала, знаю лишь, что она наверняка не сказала, будто Вулф горит желанием выяснить, кто из них убил Майкла Моллоя. Они согласились подъехать. Я, правда, посоветовал ей сообщить, что Вулф работает рука об руку с Фрейером, пытаясь найти основания для апелляции - она так и сделала. Когда все разошлись по своим делам, Вулф снова за нее взялся, требуя рассказать всю подноготную об ее друзьях. Разумеется, он припер ее к стенке своим обещанием вызволить из кутузки П.Х., но друзья тем не менее остаются друзьями, конечно, до тех пор, пока не покажут себя с иной стороны. Миссис Моллой излагала только факты - надо отдать ей должное. К примеру, она не сказала, что Фэнни Ирвин и Пэт Диган снюхались, нет, она попросту отметила, что так считает Рита Аркофф. Джером Аркофф, тридцативосьмилетний здоровяк шестифутового роста с длинной постной физиономией, серо-голубыми глазами, большим носом и большими ушами (таким описанием его внешности миссис Моллой снабдила Фреда Даркина) был настолько удачливым продюсером телепрограмм, что сумел нажить себе язву. Она познакомилась с ним через Риту - одно время они работали манекенщицами, а потом Рита вышла замуж за Аркоффа. Это случилось примерно в то же самое время, когда Селма бросила работу манекенщицы и устроилась в офис к Моллою. Аркофф и Моллой познакомились благодаря дружбе их жен, отношения у них были самые заурядные - ни особой любви, ни ненависти. Если между ними и произошли что-то такое, что могло впоследствии привести к убийству, Селма об этом не знала. Она не исключала возможности, что Моллой с Ритой могли наставить Аркоффу рога, хотя она об этом ничего не знала, и что Аркофф мог смыть с себя пятно, прикончив Моллоя. Однако причем тут Питер Хейз? Тем более, что Аркофф ему всегда симпатизировал. Томасу Л. Ирвину исполнилось сорок. Красивый, худощавый мужчина со смуглой кожей и жиденькими черными усиками, Томас работал администратором по сбыту продукции в одной большой полиграфической компании. Селма познакомилась с ним вскоре после замужества, как и с Патриком Диганом. Компания Ирвина выполняла заказы ассоциации Дигана, которая сокращенно называлась БАСМ. Фэнни Ирвин так и называла Дигана - БАСМ. Ирвин с Моллоем действовали друг другу на нервы и между ними имели место несколько стычек, но у Селмы не было оснований считать, что они ненавидели друг друга. Печально, что урожай оказался таким скудным. Вулф попытался было копнуть вглубь, но на поверхность всплыло лишь подозрение Риты Аркофф относительно Фэнни Ирвин и Пэта Дигана, что тоже не больно обнадеживало. Пусть это так и было, пусть Ирвин что-то и заподозрил, вряд ли его негодование могло вылиться в мысль убить Моллоя. Вулф отбросил эту версию как негодную и вернулся к отношениям между мужчинами, когда позвонил Сол Пензер из офиса Паркера. Он сказал, что готовы кое-какие бумаги для подписи миссис Моллой - она должна была подписать их в присутствии нотариуса, для чего и подъехать к Паркеру. Мадам уехала, а через пять минут, ровно в четыре, Вулф поднялся в свою оранжерею. До прихода честной компании оставалось еще два часа, и я вполне мог успеть смотаться на Пятьдесят Вторую улицу помочь Орри разбирать картонные коробки, но мне было ведено не отлучаться и очень хорошо, что я не отлучился. Беспрестанно трезвонил телефон: Лон Коэн, наш клиент из Омахи, Пэрли Стеббинс - он интересовался, знаем ли мы маршрут, которым следовал в среду вечером Джонни Кимз, а также перечень лиц, с которыми он встречался. "Нет", - сказал я, а он, разумеется, мне не поверил. Когда вскоре после пяти раздался звонок в дверь, я надеялся увидеть на крыльце Пэрли, пришедшего к нам качать права, но передо мной стоял незнакомец - высокий, худощавый и узкоплечий молодой человек с очень мрачной физиономией. Стоило мне открыть дверь, как он попытался вломиться в дом, но я был наготове и сдержал натиск. - Я хочу видеть Арчи Гудвина, - вызывающе громко сказал он. - Вы видите. - Что я вижу? - Вы видите Арчи Гудвина. А кого вижу я? - Умник... Начало не предвещало ничего хорошего, но тем не менее удалось скандалец уладить - как выяснилось, он хотел сказать, что это я умник, а не он сам умник. Потом незнакомец сказал, что его зовут Уильям Лессер и что он приятель Дилии Брандт. Я его впустил, даже провел в кабинет и предложил стул. Но он гордо пропустил мимо ушей мое предложение. - Вчера вечером вы были у мисс Брандт, - сказал он. - Совершенно верно. - По поводу статьи про Моллоя для какого-то журнала. - Совершенно верно. - Хотел бы я знать, что она рассказала про себя и Моллоя. Я развернул свое вертящееся кресло и сел. - Садитесь, впереди долгий разговор. К тому же я бы хотел... - Она упоминала обо мне? - Пожалуй, нет. Я хотел бы знать, какие у вас причины для таких вопросов. Вы не похожи на городского сыщика. Вы что, ее брат, дядя, адвокат или возлюбленный? Он уперся руками в бедра. - Какой брат! Моя фамилия ведь Лессер! Я ее друг, собираюсь на ней жениться. Я изобразил удивление. - Тогда ты, братец, пошел не той дорогой. Существует мнение, согласно которому счастливый брак должен основываться на взаимном доверии и понимании. Ты спрашивал у нее о том, что она говорила про себя и Моллоя? - Зачем я буду спрашивать - она сама все сказала. - Ясно. Если дела обстоят именно так, тебе лучше присесть. Когда вы собираетесь пожениться? Стул, который я ему предложил, стоял рядом с ним. Он внимательно изучал его сиденье, точно ожидал увидеть гвозди, потом перевел взгляд на меня и сел. - Послушайте, все вовсе не так, как вы воображаете, - начал он. - Я ей сказал, что собираюсь к вам. Вовсе не потому, что я ей не доверяю - ведь появится скоро статья в журнале... Разве я не имею права знать, что именно будет напечатано про мою жену и человека, у которого она работала? - Разумеется, имеете, но она вам еще не жена. Когда у вас свадьба? - Скоро. Мы сегодня получили разрешение на венчание. На следующей неделе свадьба. - Поздравляю. Вы счастливчик, мистер Лессер. Вы давно с ней знакомы? - Около года. Даже чуть больше. Простите, а вы ответите на мой вопрос? - Пренепременно. - Я положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. - Очевидно, вы слегка успокоитесь, если я доведу до вашего сведения, что журнал не помышляет печатать ничего такого, что бы не понравилось мисс Брандт или ее мужу. Мы уважаем чужие тайны. Кстати, вы подкинули мне идею. Статью бы здорово украсил сюжет о "светлой, истинной любви". Вы знаете тему статьи - "Последние десять месяцев из жизни будущей жертвы глазами секретарши". Все время, когда она у него работала и даже принимала его приглашения с ним пообедать, она его очень жалела, поскольку ее сердце принадлежало другому. Она была страстно влюблена в одного молодого человека и собиралась выйти за него замуж. Да, это будет настоящий шедевр - контраст между трагедией человека, которому суждено погибнуть, о чем он, естественно, не подозревает, и радостями и надеждами юной любви. Как вы считаете? - Возможно, возможно. Так что она вам рассказала? - О, не беспокойтесь по таким пустякам. Когда статья будет готова, вы и она сможете изменить в ней все, что не понравится, что угодно выбросить. Так когда состоялась ваша помолвка? - М-мм... Она лишь подразумевалась. - До убийства? - Формально помолвки как таковой не было. Это имеет значение? - Возможно, что не имеет. Наша милая дама кому-то обещана или надеется, что скоро будет обещана, но в то же время она испытывает сострадание к другому мужчине. Было бы чудесно, если бы мы могли сделать какую-нибудь ссылку, разумеется, в минорном ключе, на убийцу. Мы имеем право его так называть, поскольку уже вынесен вердикт жюри. Вот только вы, по-моему, не были знакомы с Питером Хейзом, не так ли? - Увы, нет. - Вам о нем что-нибудь известно? Ну, хотя бы то, что они с миссис Моллой влюблены друг в друга? - Нет. Я впервые услышал о нем, когда молодца арестовали. - Может, мисс Брандт вам о нем рассказывала? Я думаю, Моллой говорил ей о Питере Хейзе. - Откуда вам это известно? От нее? - Не помню, - я задумался. - Придется заглянуть в свои заметки, а их со мной нет. Она говорила вам, что Моллой звал ее с собой в Южную Америку? - Нет, не говорила, - Лессер снова принял заносчивый вид. - Я пришел к вам не за тем, чтобы пересказывать все то, что она мне говорила, я пришел узнать у вас, что она вам говорила. - Ну разумеется, - я был сама любезность. - Но я даю вам слово, что мы не напечатаем ничего такого, что вам не понравится. Я не имею права пересказывать вам свои разговор с мисс Брандт, поскольку я работал на своего клиента, и мои отчет о нашем с ней разговоре является его собственностью. Однако мне кажется... - Значит, вы мне не скажете. - С удовольствием сказал бы, но не могу. Однако мне кажется... Он встал и вышел. Со спины он казался еще тоньше, чем спереди. Я, чтобы не выглядеть невежливым, тоже направился в прихожую, но он уже снял с вешалки пальто и взялся за ручку двери. Когда она с грохотом захлопнулась, я вернулся в кабинет. Стенные часы показывали без двадцати шесть. Дилия Брандт, должно быть, уже пришла с работы или же сегодня она взяла выходной - ведь они с Лессером брали разрешение на венчание. Я потянулся к телефону и набрал номер ее квартиры. Никто не ответил. Я стал думать о Лессере. Да, в отличие от всех остальных в нашем списке, у него, по крайней мере, было кое-что, пусть отдаленно, но смахивающее на мотив преступления. Он запросто мог узнать о Питере Хейзе ровно столько, сколько требовалось, чтобы заманить его в ловушку. Но как ему удалось сделать так, чтобы у Фэнни Ирвин разболелась голова и она осталась дома, а Рита Аркофф пригласила вместо нее Селму Моллой? Фокус покус! Ладно, пускай он просто дожидался возможности убить, тогда каким образом узнал, что таковая ему представилась? Откуда ему стало известно, что миссис Моллой нет дома и что она не скоро придет? Нам стоило немедленно заняться поисками ответов на все эти вопросы, ибо по закону жену нельзя заставлять давать показания против мужа. Я снова набрал телефон Дилии Брандт, и на этот раз она взяла трубку. - Только что узнал кучу новостей, - сказал я. - Оказывается, вы собираетесь выйти замуж. Позвонил вам, чтобы пожелать удачи, счастья и всего-всего остального. - О, благодарю вас! Огромное спасибо. Билл у вас? - Нет. Он ушел несколько минут назад. Замечательный молодой человек. Мне доставило удовольствие с ним познакомиться. Он слегка волновался по поводу будущей статьи в журнале, но я пообещал, что у него будет возможность запретить все, что он захочет. Вы знали, что он собирался ко мне? - Да, разумеется. Он сказал, что очень хочет поговорить с вами, а поскольку он мой будущий муж, я решила, что это в порядке вещей. Вы ему все сказали?.. Что вы ему сказали? Все это мало смахивало на рай: он хочет выяснить, что сказала мне она, а она - что сказал он, хотя они еще даже не женаты. - Совсем немного, - заверил я ее. - Практически ничего. После того обещания, которое я ему дал, в дальнейшем разговоре не было нужды. Да, кстати, коль уж я позвонил вам - вчера вечером я упустил из виду одну важную деталь в конце статьи вместо некоего подобия кульминации надо сообщить читателю, что вы делали вечером третьего января. В ту самую минуту, когда Моллой был убит, то есть где-то вскоре после девяти. Помните, да? - Хорошо помню. Я была с Биллом. Мы обедали и танцевали в Дикси Бауэр, ушли за полночь. - Чудесно, целиком и полностью созвучно той идее, которой я поделился с Биллом как вы все время старались быть внимательной к Моллою, потому что вы ему сострадали, а сами были страстно влюблены в молодого человека, за которого... - О, звенит звонок! - прервала она меня. - Это, должно быть, Билл. Щелчок - и нас разъединили. Так или иначе мне бы самому скоро пришлось завершать разговор. Раздался шум лифта, на котором спускался Вулф. Едва он переступил порог кабинета, как зазвенел дверной звонок, и мне пришлось направиться в холл, чтобы встречать честную компанию. Я уже упоминал, как Рита Аркофф приказывала своему супругу повесить шляпу на вешалку, и о том, как Том Ирвин пододвинул свой стул вплотную к стулу жены и взял ее руку в свою. Однако, мне кажется, я не упомянул в своем рассказе Селму Моллой, а ведь я не собираюсь ничего скрывать. Тем более, что не несу ответственности за свое подсознание. Если оно предприняло меры, чтоб я не упомянул Селму и тем самым не выдал себя, то только потому, что оно у меня всегда на страже. Итак, я пишу о ней сейчас. Она вернулась от Паркера около пяти вечера и, последовав приглашению Вулфа, поднялась к нему в оранжерею взглянуть на орхидеи. Она спустилась в лифте и, поздоровавшись со своими друзьями, опустилась в красное кожаное кресло. Ну же, подсознание, включайся в работу - хлебушек и тебе требуется. 11 Обмен приветствиями между Селмой и квартетом вновь прибывших носил довольно сдержанный характер, чего и следовало ожидать: она всячески пособничала тому, что одного из этой четверки могли обвинить в убийстве. Кроме того, приглашение в офис знаменитого частного детектива последовало от нее. Когда все расселись, Селма устремила взгляд на Вулфа, с которого отныне не сводила глаз. Остальные больше смотрели на нее, чем на Вулфа. Я сконцентрировал свое внимание на вновь прибывших. Селма дала очень точные описания наружности Тома и Джерри. Джером Аркофф был массивный и широкоплечий мужчина, выше меня ростом, к тому же такой важный, что сам от этой важности страдал, хотя, вероятнее всего, страдал от язвы желудка. Том Ирвин, смуглокожий, с жиденькими черными усиками, больше смахивал на ресторанного саксофониста, чем на администратора, даже тогда, когда держал в своей руке руку жены. Его жена, Фэнни, определенно выглядела неважно - у нее было такое выражение, точно она старалась не поддаться все усиливающейся головной боли, но даже сейчас на нее хотелось смотреть. А вообще, наверное, от нее трудно отвести глаза. Она была блондинкой, головная же боль гораздо сильнее сказывается на блондинках, чем на брюнетках - брюнеткам к лицу легкая мигрень. Однако брюнетка Рита Аркофф и без мигрени была обворожительна. В походке чувствовалось что-то неуловимо змеиное, зрачки ее глаз едва заметно косили, ее искусно накрашенные губы казались капельку надутыми. Роковая женщина - фемме фаталя. Только вот страсть отдавать воинские приказы не красила пышку, нет, не красила. Вулф переводил взгляд слева направо - с Аркоффов на Ирвинов и обратно. - Я не беру на себя смелость благодарить вас, что вы ко мне пришли, поскольку вас об этом попросила миссис Моллой, - начал он. - Вам объяснили, что мне нужно. Мистер Алберт Фрейер, адвокат Питера Хейза, пытается найти прецедент для повторного расследования или апелляции, а я изо всех сил стараюсь помочь ему в этом деле. Надеюсь, вы приветствуете мои усилия? Они переглянулись. - Разумеется, приветствуем, - заявил Джером Аркофф. - А шансы есть? Столько времени прошло... - Думаю, что есть. - Вулф явно чувствовал себя в своей тарелке. - Кое-какие аспекты этого дела остались не до конца исследованными: полиция не стала заниматься им в силу того, что против Питера Хейза и так было подавляющее большинство улик, а у мистера Фрейера не оказалось ни средств, ни возможностей. - А сейчас у него появились средства? - поинтересовался Том Ирвин. Его голос не соответствовал комплекции, казалось, Том должен пищать, у него же был низкий густой баритон. - Нет. В этом деле оказался замешанным мой собственный интерес, не важно, каким образом, и я решил позволить себе истратить толику долларов на дальнейшее расследование. И вот вчера вечером я направил по следу своего человека по фамилии Кимз, Джонни Кимз, которого очень ценил за профессионализм. Ему надлежало выяснить, не было ли приглашение миссис Моллой в театр в вечер убийства, то есть третьего января, запланировано специально, чтобы устранить ее с дороги гнусного убийцы. Разумеется, это не... - Значит, вы подослали этого Кимза? - спросил Аркофф. Его жена с упреком глянула на подругу. - Селма, дорогая, неужели? Ведь ты прекрасно знаешь... - Прошу вас! - Вулф загородился от нее ладонями, тон его голоса стал более резким. - Оставьте негодование до подходящего момента. Никого из вас я не обвиняю ни в чем плохом. Я лишь хочу сказать, что убийство вовсе необязательно было запланировано, что убийца мог просто воспользоваться случаем, но если даже оно и было запланировано, вовсе не значит - Боже упаси! - что у кого-то из вас руки в крови. Вы могли даже ничего не подозревать. Вот каким расследованием должен был заняться мистер Кимз. Он должен был начать работу со встречи с вами и первой в его списке значилась миссис Аркофф, поскольку именно она пригласила по телефону в театр миссис Моллой. - Вулф сконцентрировал взгляд на Рите. - Вы с ним встретились, мадам? Она уже раскрыла губки, чтобы ответить, но тут вмешался ее муж. - Молчи, Рита! - Вот тебе и на! Он тоже умел отдавать приказы. Он глядел на Вулфа в упор. - Если это вы его подослали, то у него и спрашивайте. Зачем было тащить нас сюда? Или, может, его не вы подослали? Вулф кивнул, закрыл на мгновение глаза, открыл их, снова кивнул. - Логично, мистер Аркофф, но, увы, теперь невозможно. Да, его, как вы выражаетесь, подослал я, но я не могу у него спросить, потому что он мертв. Вчера за несколько минут до полуночи в районе Риверсайд Драйв его сбила машина. Разумеется, то мог быть всего лишь несчастный случай, но я думаю иначе. Я думаю, тут элементарное убийство. Мне кажется, работая по моему заданию, он откопал нечто, чреватое для кое-кого смертельной угрозой. Вот почему мне так необходимо встретиться с теми, с кем виделся он, и прояснить буквально каждое слово. Итак, вы виделись с ним, миссис Аркофф? И снова ее муж не дал ей ответить. - Это меняет дело, - сказал он, обращаясь к Вулфу. Теперь у него был совсем иной тон и вид тоже. - В том случае, если, как вы говорите, он был убит умышленно. А может, все-таки есть основания предполагать несчастный случай? Вулф не спускал с него глаз. - Не станем вдаваться в подробности подобного рода, мистер Аркофф, поскольку я высказываю не только свое мнение, но и мнение полиции. Сегодня мне позвонил сержант из Отдела расследования убийств и спросил, не по моему ли заданию работал мистер Кимз, если по моему, то что же было за задание и с кем он встречался. Пока мистеру Гудвину удалось... - Он звонил еще раз, - уточнил я. - Да? И что ты ему сказал? - То, что мы стараемся проверить кое-какие факты и сразу сообщим. Вулф снова обратился к своим гостям. - Я хотел первым поговорить с вами, раньше полицейских. И хотел выяснить, что вы сказали мистеру Кимзу, и не обнаружил ли он что-то, чреватое угрозой для убийцы. - От меня он ничего не узнал! - вырвалось у Фэнни Ирвин, которая крепко сжимала руку мужа. - В таком случае мне придется поступить следующим образом - сообщить полиции, какое у него было задание и с кем он должен был встретиться. Я, пожалуй, не стану откладывать. Однако для вас было бы гораздо лучше, если бы я мог уведомить полицию, что уже с вами побеседовал. Правда, многое зависит от того, что вы мне скажете. Или вы предпочитаете беседовать с полицией? - О, Господи! - простонал Том Ирвин. - Вот влипли! Чушь собачья! - За что следует благодарить вас, - сказал Аркофф Вулфу. - Это вы натравили на нас вашего проклятого сыщика. - Он обернулся: - Селма, за что ты нас так?.. - Оставь Селму в покое, - велела Рита. - Ей и без того тошно. - Она глядела на Вулфа, и я обратил внимание, что ее губки уже не казались надутыми. - Давайте поскорей кончать. Да, ваш человек виделся со мной, у меня дома. Он пришел, когда я уже собралась уходить - мы с мужем условились вместе пообедать. Он сказал, что занимается расследованием возможностей повторного следствия по делу Питера Хейза. Я решила, его интересует алиби Селмы, и сказала ему, что он может не суетиться, поскольку Селма не отходила от меня ни на минуту. Но его, оказывается, интересовало все, касающееся ее приглашения в театр. Он спросил, когда мне впервые пришла в голову мысль пригласить Селму, и я сказала, что это случилось в ресторане, после того как позвонил Том и сказал, что Фэнни не сможет пойти в театр. Он спросил, почему я пригласила именно Селму, и я ответила: потому что она мне нравится и мне хорошо в ее обществе. Кроме того, я поинтересовалась у Тома, кого бы он посоветовал, и он посоветовал Селму. Он спросил, объяснил ли мне Том, почему он посоветовал именно Селму, и я ответила, что мне не нужно никаких объяснений, потому что и я ее хотела видеть. Он собирался задать еще какой-то вопрос, но я опаздывала и сказала, что больше ничего не знаю. Вот и все... Хотя нет, он спросил, когда может встретиться с моим мужем, и я ответила, что мы придем домой около десяти, и тогда, если он захочет, сможет с ним увидеться. - И они увиделись? - Да. Мы пришли домой в одиннадцатом часу. Он ждал в вестибюле. Вулф изменил направление взгляда. - Мистер Аркофф? Джерри пожал плечами. - Я разговаривал с ним прямо в вестибюле. Я не пригласил его к себе, потому что мне еще нужно было просмотреть несколько сценариев. Он задавал мне те же самые вопросы, что и моей жене, но я знал меньше, чем она, потому что по телефону с Томом разговаривала она, а не я, Я вообще почти ничего не мог сказать. Он умничал, задавал каверзные вопросы, касающиеся того, как это нам пришло в голову пригласить в театр именно миссис Моллой. Наконец, я наелся по горло и сказал, что нечего ему торчать в чужом доме. - Он не говорил, виделся с мистером и миссис Ирвин или нет? - Нет. Кажется, нет. Нет. - И он ушел? - Он еще был в вестибюле, когда мы шли к лифту. - Вы поднялись к себе? - Да. - Как вы провели остаток вечера? Аркофф сделал глубокий вздох. - Господи, если бы час назад кто-нибудь сказал мне, что у меня спросят, где я был в момент убийства, я бы решил, что тот человек спятил. - Несомненно. Но вы не ответили, где находились тогда? - В своей квартире. Долго сидел за чтением сценариев. Моя жена находилась в соседней комнате, так что, выйди один из нас, другой бы непременно услыхал. Мы были одни. - Звучит убедительно. Если тут не сговор. - Вулф скосил глаза вправо. - Мистер Ирвин, так как мистеру Кимзу сообщили, что это вы посоветовали пригласить миссис Моллой, я полагаю, он искал встречи с вами. И что, встретился? Судя по выражению физиономии Тома Ирвина, ему, чтобы не упасть, нужно было за что-то уцепиться. Он открыл было рот, потом захлопнул его, как крышку люка. - Боюсь, мне это не нравится, - изрек он. - Если мне придется отвечать на вопросы, касающиеся убийства, то я предпочту отвечать на них полиции. - О, Господи, да он же такой добряк - не укусит! - воскликнула его жена. - Бери пример с Риты. Вы хотите, чтобы я рассказала? - спросила она у Вулфа. - Если вы находились рядом, мадам. - Присутствовала. Этот человек... Как его фамилия? - Джон Джозеф Кимз. - Было около девяти, когда Кимз пришел. Мы как раз уходили. Мы обещали заглянуть на вечеринку, которую одни наши друзья давали в честь своих друзей. Мы бы уже ушли, если бы горничной не пришлось подшивать подкладку моей пелерины. Он спрашивал все то же самое, что и у Риты, сказал насчет возможности повторного процесса по делу Питера Хейза, расспрашивал моего мужа относительно этого звонка в ресторан. Рита уже рассказывала вам. На самом деле... - Рассказ вашего мужа совпадает с рассказом миссис Аркофф? - Разумеется. А как может быть иначе? Именно я предложила пригласить Селму Моллой. Когда Том говорил по телефону, я сказала ему, чтобы пригласил Селму, потому что я ей доверяю. Хоть я и сказала в шутку, но я из ревнивых жен. Он собрался еще что-то спросить, тот Кимз, но моя пелерина уже была готова, да и мы сообщили ему все, что знали. - А ваш муж сказал ему, что именно вы предложили миссис Моллой? - Да, я уверена, что сказал. Как, Том? - Сказал. - И вы отправились на вечеринку. Как долго вы там пробыли? - Совсем не долго. Было скучно, муж устал. Мы попали домой около одиннадцати и легли спать. Мы спим в одной комнате. Вулф скорчил гримасу, тут же глянул в зеркало и постарался от нее избавиться. Мысль о том, что можно спать с кем-то в одной комнате, будь то мужчина или женщина, казалась ему чудовищной. - Выходит, у вас с мистером Кимзом состоялся лишь короткий разговор. Вы больше не встречались с ним? - Нет. Каким образом мы могли с ним встретиться? - Мистер Ирвин, вы с ним больше не встречались? - Нет. - Можете что-нибудь добавить к тому, что сказала ваша жена по поводу разговора с Кимзом? - Нет. Больше ничего. Я только могу добавить, что наша горничная ночует у нас. В ту ночь она тоже ночевала у нас. - Спасибо. Это очень полезная информация. Я включу ее в свой отчет полиции. - Вулф снова обратился к его жене: - Еще одно небольшое обстоятельство, миссис Ирвин. Если вы решили заранее, что не сможете пойти вечером в театр, вы могли кому-нибудь сказать об этом, кому-нибудь из друзей, к примеру, могли даже пошутить, что, дескать, миссис Моллой займет ваше место. Было что-нибудь вроде этого? Она покачала головой. - Нет. Дело в том, что я решила не ходить в театр уже перед самым приходом мужа. - У вас что, начался внезапный приступ головной боли? - Я не знаю, что вы подразумеваете под словом "внезапный". Я пролежала с нею почти целый день, приняла эмагрин в надежде, что все пройдет. Но в итоге пришлось отказаться от театра. - У вас часто бывают головные боли? - Черт возьми, какое это имеет отношение к делу? - не выдержал Том Ирвин. - Возможно, что никакого, - согласился Вулф. - Я, мистер Ирвин, ловлю рыбу в мутной воде и забрасываю удочку наугад. - Мне кажется, вы ловите рыбу там, где она вовсе не ловится, - вмешался Аркофф. - Приглашение миссис Моллой вовсе не нужно было планировать заранее. Если Питер Хейз не убивал мистера Моллоя, его убил кто-то другой. Он мог позвонить Моллою и сказать, что хочет поговорить с ним с глазу на глаз, на что Моллой, предположим, ответил - приходи, поговорим, ведь миссис Моллой ушла в театр. Разве не могло быть именно так? - Могло, - согласился Вулф. - Вполне вероятный ход событий. Приглашение в театр миссис Моллой всего лишь один из аспектов, заслуживающих пристального внимания, и его всегда можно исключить. Но только не теперь. Теперь же перед нами стоит вопрос, на который должен быть найден ответ: кто убил Джонни Кимза и почему? - Какой-нибудь идиот. Лихач с заячьей душонкой. - Может быть, только я не верю. А мне нужно, чтобы я поверил. Полиции, кстати, тоже нужно поверить. Вот почему и вам не избежать расспросов. Мне нужно знать больше, чем я знаю на данный момент о том вечере третьего января, знать, что происходило в театре. Я понимаю... Да, Арчи? - Кстати, о прошлом вечере. Я бы хотел кое-что у наших гостей спросить. - Валяй. Я облокотился локтями на стол так, чтобы хорошо видеть перед собой четыре повернутых ко мне лица. - Это насчет Джонни Кимза, - пояснил я. - Не спрашивал ли он у вас что-либо, касающееся Билла Лессера? Они никогда не слыхали о таком. Отнюдь не всегда можно рассчитывать узнать что-либо по реакции на внезапно заданный вопрос, поскольку некоторые очень хорошо владеют своими чувствами, однако, если эта фамилия для кого-то из них что-то значила, наши гости владели ими просто превосходно. Вес четверо были озадачены и жаждали узнать, кто это такой. Я сказал Вулфу, что больше вопросов нет, и он возобновил свою речь. - Я понял так, что миссис Моллой и миссис Аркофф сели на свои места еще до того, как поднялся занавес, а мистер Ирвин с мистером Аркоффом присоединились к ним почти через час, сказав, что были в баре напротив. Верно, мистер Аркофф? Ни Аркоффа, ни Ирвина проблема убийства нисколько не волновала. Они держались так, словно то, что они делали вечером третьего января, для них не имело никакого значения. Разве только, если не кто-то из них, а может, и оба вместе, убили Моллоя и заманили в ловушку Питера Хейза, но такое предположение граничило с абсурдом. Вулф упирал на то, что полиция непременно задаст ему вопрос, расспрашивал ли он их относительно вечера третьего января, и если он скажет, что расспрашивал, а они всячески уклонялись от ответов, полиции захочется выяснить - почему? Рита велела мужу прекратить спор и скорей покончить с надоевшим делом. - Что ты так расходился? Может, ты был просто пьян? - сказала она. Он измерил жену презрительным взглядом, который тут же перевел на Вулфа. - Моя жена и я встретились с миссис Моллой в вестибюле в половине девятого. Дамы пошли в зал, а я остался ждать Ирвина. Он пришел через несколько минут и сказал, что хочет выпить, а еще он сказал, что не больно любит пьесы о Жанне д'Арк. Мы отправились в бар напротив и выпили. Когда мы вошли в зал, первый акт подходил к концу. - Вы подтверждаете, мистер Ирвин? - спросил Вулф. - Подтверждаю. Вулф положил руки на стол. - Все чрезвычайно просто, джентльмены, и незачем поднимать такую пыль. Что касается новой и весьма убедительной детали по поводу того, что мистер Ирвин не больно любит пьесы о Жанне д'Арк, так это просто шедевр, на примере которого вполне можно показать, до какого абсурда может, а иногда и должно дойти расследование: человек эдак десять начнут обходить друзей и знакомых мистера Ирвина, выспрашивая у них, не слыхали ли они когда-нибудь его высказываний о Жанне д'Арк? Думаю, я не окажусь в такой чрезвычайной ситуации. Есть вопросы? К нему у них вопросов не было. Рита Аркофф встала и подошла к Селме, то же самое сделала и Фэнни Ирвин. Мужчины тоже на секунду задержались возле нее, потом направились в холл, куда проследовал и я. Они оделись и стали ждать своих жен. Те, наконец, появились, и я открыл дверь. Когда они уходили, Рита рассказывала мужчинам, что пригласила Селму в ресторан, но та категорически отказалась. "И в этом нет ничего удивительного", - заметила Рита, когда я закрывал за ними дверь. Когда я вернулся в кабинет, Селме, похоже, вообще было ни до чего: она ссутулилась, опустила подбородок вниз и закрыла глаза. Вулф держал перед ней целую речь, в которой приглашал ее не только отобедать с нами, но и переночевать у нас. Он мотивировал свое приглашение тем, что ему в любую минуту может потребоваться ее консультация, но то была ложь. Паркер передал с ней, что судебные формальности, очевидно, завершатся к завтрашнему утру, а если так, то к полудню мы сможем добраться до заветного железного ящика. Тут уж нам никак не обойтись без миссис Моллой. Вулф же никогда не верил, что женщина, в случае необходимости, придет в определенный час в назначенное место. Вот почему он теперь нахваливал ей нашу южную комнату, расположенную прямо под его спальней, мягкую кровать, восход солнца из ее окна. "И все бесплатно, даже обед", - уточнил он. Она встала, и я проводил ее в холл. - Это безнадежно, правда? - спросила она едва ли не с утвердительной интонацией. Я похлопал ее по плечу вполне профессиональным жестом и сказал, что мы еще не успели даже начать наше многотрудное дело. Как только я переступил порог кабинета, Вулф потребовал: - Кто такой Билл Лессер? Я пересказал ему все дословно, вплоть до телефонного разговора с Дилией Брандт, а также пояснил, что кто-нибудь из этого квартета мог себя "засветить", когда я произносил его фамилию, на что и было все рассчитано. Он не слишком заинтересовался, но согласился, что копнуть стоит, и пообещал поручить работенку Фреду Даркину. Я спросил, звонить или нет сержанту Пэрли Стеббинсу, и он сказал, что не надо звонить - близилось обеденное время, а он еще хотел обдумать итоги собеседования с друзьями миссис Моллой. - Черт побери, ни проблеска, - изрек он, испустив тяжелый вздох. - Ни единого факта, за который можно бы ухватиться руками и ногами. Даже аппетит пропал. - Ваш аппетит меня меньше всего беспокоит, - фыркнул я. 12 Мне так и не пришлось связаться с Пэрли. Во время обеда позвонил Фред Даркин и сказал, что и в театре, и в баре его ожидала такая же неудача, как и в расследовании, связанном с телефонными кабинами. Я велел ему подъехать к нам, что он и сделал, но это случилось уже когда мы вернулись в кабинет выпить кофе. Бедняга не раздобыл для нас ничего съедобного, и я был рад, что у меня оказалась для него косточка и чуток мяса. Ему предстояло собрать досье на Уильяма Лессера: адрес, род занятий и прочая чепуха, а также выяснить, где он болтался в среду вечером, именно в 11.48. Последнее мне казалось напрасной тратой сил и времени, ведь, как я понял, ни Аркофф, ни Ирвин слыхом о Лессере не слыхивали. Однако Вулф жаждал поиметь хотя бы маленький фактик, за который можно было бы ухватиться руками и ногами. Когда Фред уходил, появился Орри Кэтер. Он принес небольшой сверток с бумажками, которые отобрал из картонных коробок в квартире Моллоя. Если предположить, что он собрал сливки, то в таком случае само молоко здорово смахивало на водопроводную воду. Он развернул сверток на моем столе, и мы на пару занялись изучением сокровищ, а Вулф читал книжку. Тут был перекидной календарь с единственной записью на 2 января: "Позвонить Б.", пачка буклетов, рекламирующих путешествия по Южной Америке, с полдюжины спичечных коробков из ресторанов, несколько копий писем, самым интересным из которых было адресованное Пирсон Эпплайэнз Корпорейшн, в котором говорилось, что мистер Моллой думает об их электрической бритве, и кое-что еще в этом роде: - Прямо-таки не верится. Очевидно, ты прихватил не тот сверток, - предположил я. - Клянусь Богом. Знал бы, что там осталось. Тьфу. - И даже нет чековых корешков? - Ни единого. Я повернулся к Вулфу: - Майкл Моллой был уникальным субъектом. Став, что называется, в расцвете лет жертвой внезапно настигшей его насильственной смерти, он не оставил в своем офисе ни единого предмета, представляющего интерес для обыкновенной вороны, не говоря уже о детективе. Даже телефонного номера своего парикмахера. Вы правы - ни проблеска. - Я бы не сказал "в расцвете лет". - О'кей. Разве что он знал, что его убьют... Раздался звонок в дверь. Я вышел в прихожую, подошел к двери, включил свет на крыльце и взглянул сквозь прозрачную с нашей стороны панель. - Кремер. Один, - доложил я Вулфу. - Ага. - Он поднял глаза от книги. - Орри, пожалуйста, пройди в переднюю комнату. И все это забери с собой. Когда мистер Кремер зайдет сюда, ты можешь идти. Завтра утром жду с докладом. Я постоял, пока Орри собирал наши сокровища и шел к двери в переднюю комнату, потом вышел в прихожую и открыл входную дверь. Не раз и не два, увидев на нашем крыльце массивную тушу и круглую красную физиономию инспектора Кремера из Отдела расследования убийств, я накидывал на дверь цепочку и разговаривал с ним через узкую щелку, но сейчас я широко распахнул перед ним дверь. - Добрый вечер, - любезно поздоровался я. - Привет, Гудвин. Вулф у себя? Это было нечто вроде шутки. Кремер прекрасно знал, что Вулф у себя, поскольку он никогда никуда не выходил. Будь я в ином настроении, я бы непременно подхватил его шутку. Я бы сказал: нет, Вулфа нет, он катается на коньках в Рокфеллеровском центре, но то дерьмо, которое притащил Орри, атрофировало мое чувство юмора, вот я и пригласил Кремера войти и взял у него пальто. Он не стал ждать, пока я провожу его в кабинет. К тому времени, как я туда вернулся, он уже сидел, развалясь в красном кожаном кресле, и они с Вулфом не отрываясь глядели друг на друга. Это у них вошло в привычку. Потом они будут либо обмениваться информацией, либо оскорблениями - зависимо от ситуации. На этот раз Кремер пошел с нейтральной карты, а именно: он попросту заметил, что Гудвин пообещал перезвонить сержанту Стеббинсу, но так и не перезвонил. На это Вулф, хрюкнув, сказал: он никогда не поверит, что Кремер явился собственной персоной за информацией, которую мистер Гудвин мог дать мистеру Стеббинсу по телефону. - Но ведь он не перезвонил, - проворчал Кремер. - Он перезвонит сейчас, - буркнул в ответ Вулф. - Вы хотите, чтобы он это сделал? - Нет. - Кремер устроился поудобней в кресле - Теперь здесь я. Есть еще кое-что помимо Джонни Кимза, но я начну с него. Что он делал для вас вчера вечером? - Расследовал один из аспектов убийства Майкла Моллоя, имевшего место третьего января. - Так я вам и поверил. Я всегда считал, что к моменту суда над убийцей и вынесения приговора всякое расследование заканчивается. Вулф кивнул. - Но только не в том случае, если судят и приговаривают невиновного. Похоже, они собирались пойти путем взаимных оскорблений. Но пока Кремер успел найти подходящее, Вулф заговорил снова. - Разумеется, вы спросите, есть ли у меня доказательства, опираясь на которые я смог бы установить невиновность Питера Хейза? Нет, у меня таких доказательств нет. Причины, согласно которым я считаю его невиновным, не могут быть рассмотрены в качестве доказательств, да и на вас они не произведут никакого впечатления. Но я намереваюсь откопать убедительные доказательства. Вчера вечером Джонни Кимз именно этим и занимался. Острые серые глазки Кремера в паутине мелких морщин сверлили Вулфовы карие глаза. Он был вовсе не удивлен. Вулф не раз сидел у него колючкой в заднице и болью в пояснице, но до сих пор ему приходилось иметь с ним дело до вынесения решения жюри. Сейчас же... - Я знаком с доказательствами, подтверждающими виновность Хейза, - возразил он. - Я сам их собирал вместе с моими людьми. - Пф! Их не нужно было собирать. Они там сами лежали. - Ну, мы их подняли. Каким именно аспектом занимался Кимз? - Приглашением в театр миссис Моллой. В том случае, если оно было спланировано с целью выманить ее из дома. Он получил задание повидаться с мистером и миссис Аркофф и с мистером и миссис Ирвин и доложить мне, как только появится хотя бы слабый намек на что-то подозрительное. Он мне не доложил, что для него характерно, и поплатился за свою небрежность. Однако я знаю, что он виделся с гадкой четверкой, со всеми ними. Они провели у меня сегодня больше часа. Бедняга виделся с миссис Аркофф в ее квартире сразу после восьми вечера, снова поднялся к ним через два часа и разговаривал с ней и с ее мужем. А между этими двумя визитами он беседовал с мистером и миссис Ирвин в их квартире. Вы желаете, чтобы я пересказал вам то, что они рассказали мне об их беседе с мистером Кимзом? Кремер желал, и Вулф послушно исполнил его желание. Он дал ему полный и точный отчет о нашей встрече, об основных ее моментах. Под конец Вулф сказал: - Вывод очевиден: то ли кто-то из них, может, даже не один, солгал, то ли Джонни виделся с кем-то еще, то ли его смерть ни коим образом не связана с расследованием. В последнее я могу поверить лишь по принуждению, вы, очевидно, тоже, иначе бы не сидели в данный момент здесь. Итак, обстоятельства исключают несчастный случай? - Если вопрос поставить так: мог ли это быть несчастный случай, я бы сказал - едва ли. Несчастье случилось не на самом шоссе, а на одной из узких подъездных дорог к многоквартирным домам. В сотне футах от места происшествия в припаркованной машине сидели мужчина и женщина, кого-то ожидая. Когда машина, сбившая Кимза, проезжала мимо них, она двигалась медленно. Они видели, как Кимз выходил на эту дорожку между двумя припаркованными машинами, и им показалось, будто водитель той машины мигнул фарами, но они в этом не уверены. По мере приближения к Кимзу машина замедлила скорость и почти остановилась возле него, как вдруг внезапно рванулась вперед и сбила его с ног. Она не притормозила и тогда, когда мужчина и женщина выскочили из машины, и на полной скорости свернула за угол. Вам известно, что сегодня утром мы нашли ее припаркованной на верхнем Бродвее и что она была краденая? - Известно. - Следовательно, совсем не похоже на несчастный случай. Надо не забыть указать в рапорте. Вы сказали, что, возможно, кто-то из них солгал, и даже, может, не один. Почему вы так считаете? Вулф сложил губы трубочкой. - Трудно сказать. И определить, кто именно, ибо у них парное алиби: двое мужчин были вечером третьего января в баре, что касается вчерашнего вечера, то в обоих случаях муж и жена были вместе. Вам, разумеется, известны их адреса, поскольку вы собирали улики против Питера Хейза. - Они в папке. - Кремер перевел взгляд на меня. - Соседи, а, Гудвин? - Совершенно верно, - согласился я. - Аркоффы живут в районе Сентрал Парк Уэст, Ирвины - в районе Западной авеню. - Но это не столь существенно. Понимаете, Вулф, насколько мне известно, дело Хейза закрыто. Он кругом виноват. Да и вы сами сказали, что у вас нет доказательств. Меня в данном случае интересует Кимз. Если было совершено убийство, то это по моей части. Потому-то я и у вас. Брови Вулфа взлетели вверх. - Хотите совет? - Совет никогда не помешает. - Оставьте дело. Расцените смерть Джонни Кимза как несчастный случай и закройте дело. Ограничьтесь поисками лихача, и баста. Иначе вы обнаружите, что дело Хейза снова открыто - зачем усложнять жизнь? Похоже, вы уже столкнулись с кое-какими трудностями, вот почему и навестили меня. Ну, например, было что-то обнаружено в карманах Джонни Кимза. Ведь было? - Нет. Вулф сузил глаза. - Я с вами абсолютно откровенен, мистер Кремер. - Я тоже. При Кимзе ничего не было найдено, так, обычная ерунда: ключи, сигареты, водительские права, носовой платок, немного денег, ручка и карандаш. Теперь, когда вы мне все сообщили, я удивляюсь, почему у него не были записаны фамилии и адреса тех людей. Разве вы, Гудвин, не снабдили его такой запиской? - Нет. Джонни презирал всякие записки. При нем даже никогда не было блокнота. Он считал, что у него такая же блестящая память, как и у меня, но он ошибался. Теперь у него вообще нет памяти. - Что касается вашей абсолютной откровенности, я не собирался затрагивать этот вопрос, однако придется. - Кремер снова переключил внимание на Вулфа. - Во вторник в газетах появилось объявление, озаглавленнос "К П.Х." и подписанное вами. Во вторник днем сержант Стеббинс связался по телефону с Гудвином по поводу этого объявления, и Гудвин отослал его к лейтенанту Мэрфи из Бюро пропавших людей. То, что ему сообщил Мэрфи, его удовлетворило, меня тоже. Ну, по поводу вашего объявления, которое, якобы, было адресовано не Питеру Хейзу, а Полу Хэролду, мы сочли это всего лишь обычным совпадением, про которое тотчас забыли. В среду утром, то есть вчера, Гудвин отправляется в городскую тюрьму и беседует там с Питером Хейзом. Об этом становится известно Мэрфи, он встречается с Хейзом, спрашивает у него, не Пол ли Хэролд он сам, и Хейз отвечает, что нет. А вы тем не менее говорите, что считаете Хейза невиновным, и по уши влезаете в это треклятое дело. Если Кимз занимался расследованием всего лишь одного аспекта, то сколько еще людей расследуют для вас другие аспекты? Вы не станете швырять деньги на ветер. И коль уж вы, черт побери, со мной откровенны, скажите - кто ваш клиент? Вулф кивнул. - Разумеется, такой вопрос не может не интересовать вас. Мне жаль, мистер Кремер, но я не могу вам сказать. Попытайтесь выяснить у мистера Алберта Фрейера, защитника Питера Хейза. Возможно, вам больше повезет. - Чепуха. Питер Хейз есть Пол Хэролд? - Он сказал мистеру Гудвину, что это не так. Вы говорите, что и лейтенанту Мэрфи он сказал то же самое. Ему, очевидно, видней. - Тогда почему вы вступили на тропу войны? - Потому что меня вдруг захлестнули любопытство и корысть, что, объединившись, являет собой могучую силу. Поверьте, мистер Кремер, я откровенен насколько позволяет мое благоразумие. Хотите пива? - Нет. Я сейчас ухожу. Придется кому-то из наших заняться этими Аркоффами и Ирвинами. - Так значит дело Хейза снова открыто. Это не шутка, а факт. Можете уделить мне еще одну минуту? Я бы хотел знать точно, что было обнаружено в карманах Джонни Кимза. - Я же сказал вам. - Кремер встал. - Самые обычные предметы. - Да, но я бы хотел иметь их полный список. Был бы признателен, если бы вы доставили мне такое маленькое удовольствие. Кремер сверлил его взглядом. Он никогда не знал наверняка, то ли Вулф на самом деле чего-то сильно хочет, то ли берет его на понт. Решив, что можно и проверить, он повернулся ко мне. - Гудвин, соедините меня с офисом. Я повернулся вместе с креслом и набрал номер телефона его офиса. Кремер подошел к столу и взял у меня трубку. Я думал, он велит кому-то из своих людей достать из дела список и зачитать его мне, однако нет, он ждал у телефона, и когда этот список нашли, о чем ему было доложено, начал диктовать: водительские права; карточка социального страхования; идентификационная карточка Восточной страховой компании; 2 билета на бейсбольный матч на 11 мая; 3 письма в конвертах (личные); вырезка из газеты о присутствии фтора в питьевой воде; 22 доллара 16 центов в купюрах и мелочью; 1 пачка сигарет; 2 коробки спичек; 4 ключа на кольце, 1 носовой платок; авторучка, карандаш, перочинный нож. Я протянул список Вулфу, но его перехватил Кремер. Изучив его самым тщательным образом, он вернул его мне, и я передал его Вулфу - Ну? - поинтересовался Кремер. - Большое вам спасибо. - Похоже, Вулф на самом деле был благодарен. - Один вопрос: могло быть так, что из его карманов взяли какую-то мелочь до того, как был составлен этот список? - Могло, но вряд ли. Мужчина и женщина, видевшие все из припаркованной машины, - уважаемые и достойные доверия граждане. Мужчина направился туда, где лежало тело, а женщина стала жать на сигнал, и через две минуты подошел офицер. Он первый прикоснулся к телу. А что? Чего-то недостает? - Денег. Арчи, сколько ты выдал Джонни на расходы? - Сто долларов. - Очевидно, у него было с собой немного собственных денег. Мистер Кремер, я не такой осел, чтобы предположить, будто у вас в полиции есть воришки, но сто долларов принадлежат мне, поскольку они были у Джонни Кимза, моего агента. Если они случайно обнаружатся... - Проклятие. С каким бы удовольствием я двинул вас прямо о стену, - процедил сквозь зубы Кремер, повернулся на каблуках и вышел. Я подождал, пока хлопнет входная дверь, направился в холл и приблизился к прозрачной с нашей стороны панели, чтобы посмотреть, как он станет отчаливать. Когда я вернулся в кабинет, Вулф сидел, поставив на крышку стола локти и переплетя пальцы. Он изо всех сил старался скрыть самодовольство. Я остановился и посмотрел на него сверху вниз. - Будь я проклят, если вы не нашли тот самый фактик, в который можно вцепиться руками и ногами, - заметил я. - Остается узнать - кого он нашими денежками смазал. Вулф кивнул. - Я думаю, это не составит особого труда. Так, значит, ты тоже разделяешь мое предположение о том, что он кого-то подкупил? - Ясно, как Божий день. Джонни не был совершенством, но он приблизился к нему благодаря деньгам. Кстати, то была ваша сотня, в чем все и дело. - Я сел. - Рад слышать, что не составит особого труда отыскать того, кому она досталась. Я опасался, что доставит. - Думаю, все-таки не доставит. По крайней мере не трудно сделать предположение, достойное того, чтобы его проверить. Давай предположим, что на месте Джонни был ты. Повидавшись с миссис Аркофф, ты заходишь к Ирвинам как раз в ту минуту, когда они собираются уходить, задержавшись лишь благодаря тому, что горничная чинила пелерину миссис Ирвин. В основном они подтверждают то, что тебе сказала миссис Аркофф, плюс одна маленькая деталь, а именно: предложение пригласить миссис Моллой исходило от миссис Ирвин. Это звучит интересно и даже заманчиво, тебе хочется продолжить разговор, ты пытаешься начать, но тут выясняется, что пелерина готова, миссис Ирвин ее надевает, и они уходят. Ты, разумеется, уходишь вместе с ними, вы спускаетесь втроем в лифте, они уезжают, а ты остаешься. Итак, ты повидался с тремя из тех, с кем должен был повидаться, четвертый появится после десяти, тебе болтаться здесь еще целый час. Что ты делаешь? - Что я делаю? Как только Ирвины скрываются с горизонта, я снова поднимаюсь наверх и беру в оборот горничную. - А Джонни? - И Джонни делает то же самое. - Значит, так оно и было. Стоит того, чтобы проверить. - Да, вы правы, тут что-то есть. Если горничная прикарманила вашу сотню, она и еще одну не прочь прикарманить. - Я взглянул на свои часы. - Без десяти одиннадцать. Раскрутить ее прямо сейчас? - Пожалуй, не стоит. Должно быть, там мистер и миссис Ирвин. - Могу позвонить и выяснить. - Валяй. Я отыскал в справочнике номер и взялся за телефон. Трубку сняли после четырех сигналов. Женский голос сказал мне "хэлоу" - Попросите, пожалуйста, миссис Ирвин, - сказал я в нос. - Я миссис Ирвин. Кто спрашивает? Я положил трубку. - Ответила миссис Ирвин, - доложил я Вулфу. - Полагаю, придется дождаться утра. Сперва я позвоню миссис Моллой и спрошу у нее, как зовут эту самую горничную. Она, вероятно, знает. Вулф кивнул. - Только действуй деликатно, чтобы не напортачить. - Я буду прост и скромен: приволоку девицу сюда, спущу в подвал и подпалю ей спичками одно место. У меня есть забавное наблюдение: то, как вы выклянчивали у Кремера перечень содержимого карманов Джонни, разумеется, достойно гения, но когда вы сбили его со следа притворившись, будто хотите получить назад свои деньги - тут даже мне лучше не сыграть. Браво! Надеюсь, я вам не льщу. - Не похоже, - буркнул он и уткнулся в книгу. 13 Девушку звали Элла Рейз - это я узнал по телефону от Селмы Моллой в восемь утра в пятницу, узнал и то, что ей около тридцати, что она небольшого роста и аккуратненькая, цвета кофе со сливками и что у Ирвинов работает около года. Но мне не пришлось ею заниматься. Освободив Фрица от его повседневной обязанности доставлять поднос с завтраком в спальню Вулфа, где он в это время обычно стоял у окна босиком в потоке солнечного света, эдакая глыба маргарина в желтой шелковой пижаме, я узнал, что он изменил нашу тактику. Орри Кэтер должен был нанести визит мужчине и женщине, сидевшим в той припаркованной машине и ставшим свидетелями гибели Джонни Кимза. Их фамилия и адрес были в газете плюс единодушное утверждение, что тот лихач - мужчина. Ну и больше, можно сказать, ничего. Разумеется, их выспрашивали на все лады, но Вулф хотел, чтобы и Орри занялся свидетелями. Солу Пензеру надлежало взяться за горничную, написать собственноручно вводную часть своего к ней обращения, а дальше импровизировать. Я должен был снабдить его пятью сотнями долларов из сейфа - добавок к той сотне, которая у него уже была, что вместе составит шестьсот долларов. Заманчивая перспектива для Эллы Рейз, поскольку наши деньги не облагаются налогами. Мне же предстояло присутствовать на церемонии вскрытия сейфа, когда она будет назначена. Вулф потрудился найти и причину, согласно которой Солу досталась горничная, а мне - церемония. Он сказал, что если возникнут какие-то трудности, миссис Моллой в моем присутствии будет более сговорчива. Остряк-самоучка. Я слонялся по кабинету, когда в одиннадцать из оранжереи спустился Вулф. Сол явился в девять, получил инструкции, пять сотен и отбыл. Орри тоже был и отбыл на встречу с живыми свидетелями преступления. Паркер позвонил вскоре после десяти, сказал, что по всей вероятности получит судебное распоряжение еще до полудня, и велел мне быть в состоянии боевой готовности. Я поинтересовался, нужно ли поднимать по тревоге миссис Моллой, и он ответил, что ее присутствие не потребуется. Я позвонил ей и сказал "вольно". Чувствуя, что ситуация требует разрядки в виде острот, я изобрел несколько штук, но ни одна из них не оказалась достаточно острой, поэтому, когда наш главный остряк переступил порог кабинета и направился к своему столу, я всего-навсего сказал: - Миссис Моллой на церемонии не будет. Вы ее околдовали. Она созналась, что вчера не осталась у нас ночевать только по той причине, что боится доверять себе, когда вы так близко. Отныне она будет ходить только туда, где можно встретить вас. Он хрюкнул, взял каталог, который пришел с утренней почтой, но тут зазвонил телефон - Паркер. Мне предстояло встретиться с ним и с Патриком Диганом в двенадцать возле Метрополитен Сейф Депозит Кампэни. Когда я добрался туда за пять минут до назначенного времени - это Мэдисон-авеню, - то обнаружил, что нисколько не преувеличил, назвав мероприятие церемонией, к тому же никто не опоздал. В вестибюле подвала нас собралось десять человек: Паркер, Диган, два чиновника компании, мелкое должностное лицо, помощник окружного прокурора со знакомым мне городским сыщиком в качестве телохранителя, специалист по отпечаткам пальцев из полицейской лаборатории, тоже, кстати, мой знакомый, какой то незнакомец в очках без оправы, чью личность я установил позже, ну и я. Определенно, из открытия сейфа можно сделать настоящее торжество. Я удивился, почему нет мэра и не вносят флаг США. После того как оба чиновника МСДК внимательно изучили врученный им Паркером документ, нас впустили за металлический барьер, и мы оказались в довольно-таки небольшом помещении, где было три стула и узкий длинный стол в самом центре. Один из чиновников МСДК вышел и вернулся через две минуты, неся впереди себя металлический ящик размером двадцать четыре на восемь. Под пристальным вниманием чуткой аудитории он любовно поставил его на стол, и на сцене появился специалист по отпечаткам пальцев, который тоже поставил свой кейс на стол и раскрыл его. Я не скажу, что он, играя на галерку, умышленно растянул представление. Нет, ему пришлось-таки изрядно попотеть. Битых полчаса он обрабатывал крышку, дно, и все остальное всякими тряпочками, кисточками, просто пальцами, глядел на них сквозь увеличительное стекло, щелкал фотоаппаратом, сравнивал с отпечатками пальцев (карточки с ними достали из портфеля помощника окружного прокурора). Ему явно не хватало стульев. Финал он провел великолепно. Уложив в кейс свои атрибуты, громко его захлопнул и сказал, рассчитывая на публику: - Я идентифицировал шесть отдельных отпечатков на ящике как отпечатки Майкла М. Моллоя. Пять других отпечатков, возможно, тоже его, но не ручаюсь. Не исключено, что отпечатки принадлежат иному лицу. Аплодисментов не было. Вместо них послышался чей-то усталый вздох. - Проделанное отвечает условиям распоряжения, не так ли? - обратился Паркер к незнакомцу в очках без оправы. - Да, - согласился тот, - но пускай лучше эксперт даст письменное свидетельство. Возник спор, ибо у специалиста по отпечаткам пальцев оказалась аллергия на правописание. Он был согласен подтвердить свое заключение устно, без всяких оговорок, но, что касается письменного утверждения, то в таком случае, сказал он, ему нужно заняться тщательным лабораторным изучением своих снимков в сравнении со снимками отпечатков Моллоя, после чего все засвидетельствует коллегия. Это было не слишком логично, но эксперт не отступал. В конце концов незнакомец сказал, что пойдет на уступки и что устного заключения будет достаточно, и велел чиновнику МСДК передать Паркеру и ящик, и ключи - дубликат ключей того самого отсека, в котором стоял сейф. Паркер сказал "нет, их нужно отдать мистеру Дигану". Но прежде чем Диган их получил, он расписался в их получении. - Ол райт, открывайте, - велел ему помощник окружного прокурора. Диган стоял, положив руку на сейф. Услышав приказ помощника окружного прокурора, он обвел своим быстрым взглядом собравшихся вокруг стола. - Только не в присутствии публики, - заявил он вежливо, но твердо. - Сейф - мистера Моллоя, а я распоряжением суда представляю его имущество. Будьте любезны, выйдите или же я отнесу сейф в другую комнату. И снова разгорелся всеобщий спор. Всем хотелось присутствовать при вскрытии сейфа, но после того как помощник окружного прокурора неохотно согласился с Паркером, что требование Дигана вполне законно, они вынуждены были уступить. Помощник прокурора вышел из комнаты в сопровождении своего телохранителя, за ними последовал специалист по отпечаткам пальцев. Чиновникам из МСДК такой расклад был явно не по вкусу, однако против закона не попрешь, так что и им пришлось покинуть помещение. Диган измерил взглядом незнакомца в очках без оправы. - А вы, сэр? - изрек он. - Я останусь, - заявил незнакомец. - Я представляю налоговую комиссию штата Нью-Йорк. - Он стоял на расстоянии вытянутой руки от ящика. - Смерть и налоги, - сказал Паркер. - Законы природы и законы человека. Его вы не сдвинете с места. Арчи, закройте, пожалуйста, дверь. - За собой, - добавил Диган и посмотрел на Паркера. - И вы тоже. Паркер улыбнулся; - Бросьте. Мы с мистером Гудвином не принадлежим к разряду публики. У нас есть статус и юридический интерес. Доступ к сейфу вы получили только благодаря нам. - Знаю. - Диган не убирал руку с сейфа. - Однако теперь я на основании закона являюсь ответственным за имущество Моллоя, временно, по крайней мере, и считаю своим первостепенным долгом его сохранить. Вы, мистер Паркер, юрист, поэтому должны это знать. Будьте благоразумны! Что мне известно относительно того, чьи интересы представляет Ниро Вулф или вы? Только то, что вы мне сами сказали. Дело не в том, что вы уже можете знать, что находится в сейфе и что Гудвин может схватить это и убежать, дело в том, что я ответственен за имущество и не собираюсь подвергать его риску. Ответственностью я облачен вовсе не благодаря вам. Разве не резонно? - сказал он. - Да, чрезвычайно резонно, - согласился Паркер. - Не могу оспаривать, да и не стану. Но мы так или иначе не уйдем. Мы не собираемся ничего хватать, мы даже без спроса ни к чему не прикоснемся. Но мы должны знать, что в сейфе. Если вы позовете на помощь и потребуете, чтобы нас выставили, боюсь, вы не добьетесь своего. Если нам придется уйти, мы уйдем отсюда вместе с вами, а я навещу судью Ракера и пожалуюсь, что вы отказались открыть сейф в присутствии адвоката вдовы. Думаю, он запретит открывать сейф до слушания дела. Диган обхватил злосчастный ящик руками. - Оставьте его, - велел я, закрыл дверь и вернулся на свое место. - Мистер Паркер сообщил вам почти все, однако он не сказал, что мы сделаем в том случае, если вы сделаете попытку уйти в другую комнату. Задача по моей части. Я попросту заблокирую собой дверь. - Что я и продемонстрировал. - Вот таким образом. Я на три дюйма выше вас и на пятнадцать фунтов тяжелее несмотря на ваш живот, к тому же у вас остается свободной лишь одна рука. Можете, разумеется, попробовать, а я обещаю, что не причиню вам увечий. Ну, по крайней мере, не слишком много серьезных увечий. Диган смотрел на меня отнюдь не дружелюбно. - Это фарс, - заявил Паркер. Он подошел и встал со мной рядом спиной к двери. - Сейчас. Сейчас или никогда. Давайте, открывайте же его. Если Гудвин на вас бросится, я поставлю ему подножку. Я ведь в конце концов поборник закона. Диган оказался упрямее осла. Даже после слов Паркера он еще секунд двадцать изучал обстановку, после чего направился к дальнему концу стола, посмотрел на нас с расстояния двенадцати футов, поставил ящик и поднял крышку. Налоговый инспектор не отставал от него ни на шаг и теперь стоял у его локтя. Из-за поднятой крышки мы не видели, что внутри, зато Диган и представитель налоговой комиссии штата Нью-Йорк видели. Они вглядывались туда с полминуты, потом Диган засунул внутрь руку. Когда он ее вытащил, в ней оказалась пачка долларов в три дюйма, стянутая резинкой. Он осмотрел ее со всех сторон, положил на стол рядом с ящиком, снова засунул руку внутрь и вытащил еще одну пачку. И еще одну. Всего их оказалось восемь. - Господи! - изрек он дрожащим от волнения голосом и посмотрел на нас. - Я рад, что вы остались. Подойдите сюда и взгляните. Мы последовали его приглашению. Ящик оказался пустым. В пяти пачках верхние банкноты были по сто долларов, в двух по пятьдесят и в одной двадцатидолларовые. Это были потертые банкноты, плотно схваченные резинкой. Разумеется, на дюйм толщины пачки их приходилось меньше, чем новых (тех приходится примерно 250 штук), и все равно - не сено-солома. - Ничего себе, запас, - отметил Паркер. - Разумеется, вы рады, что мы остались. Что касается меня, то я бы непременно испытал искушение, оставшись в одиночестве. У Дигана был пришибленный вид. - Черт побери. Придется их сосчитать, - сказал он. - Поможете? Мы, ясное дело, согласились. Я придвинул к столу стулья и мы уселись - Диган с торца стола, мы с Паркером по оба его локтя и началась работа. Налоговый инспектор стоял за плечом Дигана и, наклонившись, дышал ему в затылок. Операция заняла много времени, потому что Диган хотел, чтобы мы все трое пересчитывали каждую пачку денег, что казалось вполне благоразумным, и одна из пачек, состоящая из пятидесятидолларовых банкнот, была в работе семь раз, и лишь тогда мы пришли к согласию. Когда мы завершили свою работу, каждую пачку венчал листок бумаги с суммой и нашими инициалами. Еще на одном листке Диган записал все эти данные и вывел общую сумму. Оказалось 327 640 долларов. Если не верите, могу перевести на слова: триста двадцать семь тысяч шестьсот сорок долларов. Диган посмотрел на Паркера: - Вы ожидали обнаружить деньги? - Я вообще ничего не ожидал. - А вы? - обратился он ко мне. Я покачал головой: - Я тоже. - Интересно, что ожидал обнаружить Вулф? - Спросите у него. - С удовольствием. Он у себя? Я взглянул на свои часы. - Он будет у себя еще целых пятнадцать минут. По пятницам ланч в час тридцать. - Мы можем успеть. Он положил пачки денег назад в сейф, запер его, поднял и направился к двери. Инспектор налоговой комиссии штата Нью-Йорк, можно сказать, наступал ему на пятки. Шествие замыкали мы с Паркером. Нам пришлось подождать, пока Диган, сопровождаемый служащим компании и налоговым инспектором, поставит сейф назад в нишу и запрет ее, а потом мы все четверо очутились на улице, где налоговый инспектор с нами расстался. Находясь в помещении, мы не привлекали постороннего внимания, разве что местных охранников, а на улице на нас накинулась пресса. Едва мы ступили на тротуар, как дорогу нам загородил какой-то репортер и сказал, что общественность хочет знать, что обнаружено в сейфе Моллоя. Разумеется, мы отказались удовлетворить желание общественности. Репортер провожал нас до самого такси, где я захлопнул перед его носом дверцу. Из-за уличных пробок в это время дня нам не удалось попасть в старинный каменный особняк до часу тридцати, но поскольку я знал, что Диган все еще на подозрении, я прихватил его с собой. Проводив обоих гостей в кабинет, я прошел в столовую и закрыл за собой дверь. Восседавший на дальнем конце стола в массивном кресле с подлокотниками Вулф только что принялся за ломоть рулета диаметром в восемь дюймов и пряный мусс. - Ты привел гостей, - с упреком заметил он, - не вовремя. - Да, сэр, я привел Паркера и Дигана. Знаю, вы не любите шевелить мозгами во время еды, однако мы обнаружили в сейфе треть миллиона долларов в подержанных банкнотах, и Диган желает спросить у вас, знали ли вы об этом. Сказать им, чтобы подождали в кабинете? - Они голодны? - Да. Разумеется, это действовало ему на нервы. Мысль о том, что в его доме находится голодный человек, будь то хотя бы подозреваемый в убийстве или даже женщина, была для него нестерпима. Так что в итоге мы разделили трапезу с гостями. Мы честно размазали по тарелкам предназначавшийся для меня пряный мусс, а когда мы с ним управились, Фриц соорудил грибной омлет с сельдереем. Вулф рассказывал мне, что, якобы, в Марселе живет человек, который омлет делает лучше, чем Фриц, но я не верю. Гости сказали, что им вполне достаточно мусса, но и омлет пошел за милую душу, правда, Вулф тоже к нему приложился, хотя и умеренно. Выходя из столовой, я сделал знак Вулфу. Паркер повел Дигана в кабинет, а мы с Вулфом уединились на кухне, где я рассказал ему о церемонии открытия железного ящика. Он выслушал меня с недовольным видом, хотя вовсе не я был причиной его недовольства - он не любит стоять после еды, а в кухне он сесть не может, ибо кухонная мебель ему не годится - этажерка не для слона. Когда я закончил свой рассказ, он спросил: - Ты уверен, что в сейфе не было ничего, кроме денег? - На все сто. Я не спускал с него глаз, а они у меня хорошие. - Проклятье, - буркнул он. - Боже мой, как же вам трудно угодить, - отметил я. - Триста двадцать семь тысяч... - И больше ничего. Разумеется, предположить можно все, что угодно, но увы... Когда человек попадает в ситуацию, завершающуюся насильственной смертью, он, по идее, должен оставить какую-нибудь памятку. Я надеялся, что она окажется в сейфе. Ладно, Я хочу сесть. Он направился в кабинет, и я последовал за ним. Паркер уступил Дигану красное кожаное кресло, Диган зажег сигару, и Вулф, устраиваясь в своем кресле, недовольно повел носом. - Разумеется, джентльмены, у вас уйма собственных дел, поэтому прошу прощения, что заставил вас ждать, но я никогда не обсуждаю дела во время еды, - сказал он. - Мистер Гудвин доложил мне о том, что вы обнаружили в сейфе. Внушительное гнездо. Хотите у меня что-то спросить, мистер Диган? - Да. Но сперва я хочу поблагодарить вас за ланч, - сказал тот. - Я никогда в жизни не ел такого прекрасного омлета! - Передам мистеру Бреннеру. Надеюсь, ему понравится. Итак, что у вас за вопрос? - Он касается следующего. - Диган выпустил в лицо хозяина дома облако дыма. - Частично во мне говорит обычное любопытство. Ожидали ли вы обнаружить в сейфе столь значительную сумму денег? - Нет. У меня не было никаких особенных ожиданий. Я надеялся обнаружить там что-нибудь, дающее возможность продвинуться с нашим делом, но у меня и в мыслях не было, что там могут оказаться такие деньги. - О'кей. Я вовсе не подозрительный человек, мистер Вулф, что вам подтвердит любой из тех, кто меня знает, - разглагольствовал Диган, размахивая сигарой, - но сейчас я возьму на себя такую ответственность. Да это кому угодно придет в голову в данной ситуации. А что, если вы знали о существовании денег или, по крайней мере, догадывались? Теперь, когда они обнаружены, что, если вы рассчитываете на то, что значительная сумма из них пойдет на оплату вашей работы? Вулф хрюкнул. - Друг мой сердечный, я должен спрашивать, а вы мне отвечать. Ну и что из того, если я на самом деле на это рассчитываю? - Выходит, так оно и есть. - Я бы не сказал. Ну, а если скажу? - Я не знаю, что вам ответить. - Диган затянулся сигарой и на сей раз выпустил дым в лицо Паркера. - Если честно, я раскаиваюсь, что согласился, Я сделал это ради друга, который попал в тяжелый переплет, ради Селмы Моллой, но мне все равно не нужно было так поступать. Теперь я нахожусь в затруднительном положении. Я знаю, что она целиком и полностью поддерживает ваши попытки найти основание для нового расследования по делу Питера Хейза, лично я тоже, вы же могли понадеяться, что я собираюсь принять на себя обязательства по наследству и оплатить вам услуги и расходы. Но вся загвоздка состоит в том, что миссис Моллой не желает вступать во владение наследством или какой бы то ни было его частью. Это не имело никакого значения тогда, когда наследства, можно сказать, не существовало, но теперь, разумеется, имеет. Со временем оно к кому-то перейдет - на наследство всегда находятся родственники, но что они скажут, если я заплачу часть денег вам? Вы понимаете, в какой я оказался ситуации? Он снова выпустил облако дыма. - Понимаю. - Вулф слегка скривил губы - такой была одна из его усмешек. - Но вы неправильно поставили вопрос. Вместо того чтобы спрашивать что если я, вы должны были спросить если я. Вот вам ответ - нет. Я не потребую и даже не возьму, если мне предложат. Никакой части клада. - Не возьмете? На самом деле? - На самом деле. - Тогда почему вы сразу не сказали? - Я об этом сказал. - Вулф распрямил губы. - А теперь, когда я удовлетворил ваше любопытство, прошу у вас взаимности. Вы были знакомы с мистером Моллоем несколько лет. Вы знаете, откуда у него эти деньги? - Нет. Я был страшно изумлен, когда их обнаружил. - Пожалуйста, поймите меня правильно. Я не собираюсь вас в чем-либо обвинять, а лишь пытаюсь возбудить вашу активность. Вы были с ним в близких отношениях? - В близких? Я бы этого не сказал. Он был моим другом, к тому же время от времени я имел с ним дела. - Какого рода? - Покупал у него советы. - Диган потянулся и стряхнул пепел в пепельницу. - Касающиеся инвестиций моей ассоциации. Он был экспертом в кое-каких делах, имеющих отношение к покупке и сбыту недвижимости. - Но вы не заплатили ему и малой толики того, что было обнаружено в сейфе? - Господи, конечно же нет. Я платил ему в среднем две, может, три тысячи в год. - Таким был основной источник доходов Моллоя? Я имею в виду торговлю советами по поводу инвестиций в недвижимость? - Я бы не сказал. Он занимался маклерством и небольшими финансовыми операциями. Не помню, чтобы он когда-нибудь говорил подробно о своих делах. Он не был болтуном. Вулф склонил голову набок. - Взываю к вашей помощи, мистер Диган. Что называется, услуга за услугу. Мне необходимо знать откуда деньги? Очевидно, за все время вашего общения с мистером Моллоем, как делового, так и личного, он мог сказать либо сделать что-то такое, что может навести на мысль о его деятельности, в результате которой он стал обладателем трехсот с лишним тысяч долларов. Естественно, намеки на это были, и если тогда они вам абсолютно ни о чем не говорили, то теперь могут о многом напомнить. Если вы, конечно, захотите. Я попрошу вас сделать усилие, мистер Диган. Если, как вы выразились, вы желаете мне успеха в моих попытках помочь миссис Моллой, то в таком случае это делает мою просьбу вполне оправданной. Согласны со мной? - Согласен. - Диган взглянул на свои часы и встал. - Я опаздываю на встречу. Я обязательно подумаю и дам вам знать, если что-нибудь вспомню. - Он повернулся к Вулфу спиной, потом вдруг оказался к нему лицом. - Я знаком кое с кем из тех, кто имел дело с Моллоем. Хотите, чтобы я поспрашивал у них? - Хочу. Был бы вам признателен. - Думаю, вам следует расспросить миссис Моллой. Вулф сказал, что он так и поступит, и Диган ушел. Проводив его, я вернулся в кабинет и остановился на пороге, потому что Паркер уже был на ногах, тоже собираясь отчалить. Он просил меня не беспокоиться, но я люблю присутствовать самолично при том, когда врата вулфовского замка распахиваются во внешний мир - я снял с вешалки пальто и помог Паркеру одеться. Вернувшись в кабинет, я застал Вулфа в движении. Он встал со своего кресла, чтобы взять пепельницу, которой пользовался Диган, и направился в сортир, чтобы выкинуть пепел. Когда он появился, я спросил: - Ничего от Фреда и Орри? Он поставил пепельницу на место, сел, позвонил, чтобы принесли пива, два сейчас и одно попозже, и прорычал: - Нет! Если уж гиппопотам разозлится, так не на шутку. Жаль, что я не принес ему пачку денег поиграться. О чем я ему и сказал. 14 В какой мере Вулфу нравится показывать свои орхидеи, зависит от того, кому он их показывает. Болтунов он еще кое-как терпит, даже хвастунов выносит. Терпеть не может тех, кто притворяется, будто может отличить P.stuartiana от P.schilleriana, а на самом деле оказывается профаном. К тому же для всех, за исключением Фрица, меня и, разумеется, Теодора, который живет в обществе этих самых орхидей, существует железное правило: в оранжерею можно подниматься с единственной целью - благоговейно взглянуть на орхидеи. Поскольку Вулф наотрез отказывается прерывать свои два ежедневных свидания с орхидеями и спускаться к себе в кабинет, за время нашей деятельности было несколько затруднительных случаев. Однажды я гнался по лестнице за женщиной, проворной, как газель, которую удалось поймать лишь на верхней ступеньке второго пролета лестницы, почти у самой оранжереи. Железное правило "о цветах" было нарушено всего раз шесть. О последнем его нарушении я и хочу рассказать. В четыре часа Вулф был в таком же мрачном расположении духа, как и в три, когда появился Фред Даркин с раздобытыми им сведениями, касающимися Уильяма Лессера. Последнему оказалось двадцать пять лет, он жил с родителями на Вашингтон Хейтс, продавал безалкогольные напитки и никогда не сидел в тюрьме. Похоже, никаких связей с Ирвинами либо Аркоффами. Вроде бы никто не слышал, чтобы он собирался разделаться с человеком по фамилии Моллой, который предполагал увезти его девушку в Южную Америку, не было у него и оружия. И еще несколько предложений с "не". Вулф поинтересовался у Фреда, не хотел бы он заняться Дилией Брандт, взяв на себя роль того самого редактора, который собирается написать статью в журнал, но Фред не согласился. Как я уже говорил, Фред прекрасно знает, что его умственные способности не беспредельны. А посему ему велели идти и снова заниматься Лессером, что он и сделал. Орри Кэтер, который явился вслед за Фредом, тоже потерпел фиаско. От мужчины с женщиной, видевших, как на Джонни Кимза наехала машина, не было никакого проку. Оба были уверены в том, что за рулем сидел мужчина, но не могли сказать, был он худым или толстым, белым или черным, большим или маленьким, с усами или без усов. Вулф позвонил в офис Патрику Дигану и узнал от него восемь фамилий и адресов людей, с которыми дружил либо просто был знаком Моллой и которые могли хотя бы косвенно намекнуть, откуда начинать расследование по поводу кучи денег в сейфе, и велел Орри их всех обойти. От Сола Пензера все еще не было никаких вестей. В половине пятого раздался звонок в дверь, я отправился выяснить, кто там, и увидел на крыльце "затруднительную ситуацию". Правда, я еще не знал, что это был он самый - просто я увидел перед собой Джеймса Р. Хэролда, нашего клиента из Омахи, который явно пришел выслушать наше сообщение о ходе расследования. Я распахнул дверь, пригласил его войти, помог раздеться, провел в кабинет и усадил в кресло. По пути я успел сообщить ему, что Вулф до шести часов недосягаем, однако сам я целиком и полностью к его услугам. Коль он сидел лицом к свету, мне бы следовало догадаться, что он явился не за тем, чтобы выслушать сообщение о ходе расследования. Он выглядел так, как подобает выглядеть человеку, попавшему в беду, чего о нем нельзя было сказать раньше. Его похожие на две прямые линии губы были поджаты, а глаза можно было назвать скорее мертвыми, чем живыми. - Я бы хотел поговорить с Вулфом, но, очевидно, вопрос можно решить и с вами, - сказал он. - Я хочу расплатиться по сегодняшний день. Для этого мне нужно знать все расходы по пунктам, лейтенант Мэрфи нашел моего сына, и я его уже видел. Я не буду возражать, если вы добавите к расходам небольшой гонорар. Хорошо хоть в затруднительные случаи жизни у меня не отказывают мозги. Если у такого упрямца, как Вулф, есть свои железные правила, он ни на йоту от них не отступит. Поднимись я к нему в оранжерею и сообщи обо всем, я бы от него ровным счетом ничего не добился. Он бы велел мне передать Хэролду, что он хочет с ним все обсудить и что будет в кабинете в шесть, однако, судя по физиономии Хэролда и тону его голоса, можно было ставить десять к одному, что тот не станет ждать, а заявит, чтобы прислали счет по почте. После чего встанет и уйдет. Я не торопился. - Что касается гонорара, я бы не хотел решать вопрос единолично, - сказал я. - Он в компетенции мистера Вулфа. Пойдемте со мной. Сюда, пожалуйста. Я решил воспользоваться лифтом, дабы его шум уведомил Вулфа, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Пока я вызывал лифт, входил в него с нашим теперь уже бывшим клиентом, нажимал на кнопку с буквой "К", что означает "крыша", я думал вовсе не об этом затруднительном случае, а о Мэрфи. Будь он сейчас здесь, я бы вразумил его без лишних слов - к чему утруждать себя словами? Когда лифт остановился наверху и открылась дверь, я сказал Хэролду: - Если не возражаете, я пойду впереди. Трудно поверить, что можно идти проходами между цветущих кустов и не обращать внимания на яркие краски, однако примите во внимание, что я не переставал думать о Мэрфи. Про Хэролда я начисто забыл. Вулфа не оказалось в первой комнате, не оказалось и во второй и в третьей тоже, где стояла тропическая жара, поэтому я направился в подсобку. Они с Теодором сидели на скамейке. Вулф повернул голову и уставился на нас. В одной руке у него был горшок, в другой куст сиреневой sphagnum. Даже не поздоровавшись с человеком, которого он в силу собственного невежества все еще считал нашим клиентом, Вулф набросился на меня: - Что за вторжение? - Докладываю Мистер Хэролд только что появился. Я уведомил его, что вы заняты и провел в кабинет, и вот что он мне сообщил. Цитирую - я процитировал слово в слово небольшую речь Хэролда и закончил ее словами: - Конец цитаты. Перед ним был выбор. Правило, согласно которому на крышу поднимались с единственной целью - посмотреть орхидеи, уже было нарушено. Мной. Следовательно, он мог нарушить и другое, спустившись с нами в кабинет, или же сказать Хэролду, что встретится с ним в шесть в кабинете, или же, например, швырнуть в меня горшком. Он не сделал ни одно, ни другое, ни третье, а повернулся к нам спиной, поставил горшок на скамейку, отшвырнул в сторону sphagnum, зачерпнул из корыта полную лопатку обогащенной железом смеси древесного угля и насыпал ее в горшок. Потом взял другой горшок и повторил операцию. Потом еще один горшок. Наполнив смесью шесть горшков, он изволил повернуться к нам. - У тебя записаны все наши расходы, Арчи? - Да, сэр. - Подсчитай их, включая и сегодняшние, и добавь наш гонорар. Он составляет пятьдесят тысяч долларов. Он отвернулся к скамейке и взял горшок. - Слушаюсь, сэр, - сказал я и повернулся к Хэролду. - О'кей, он хозяин. - Мне он не хозяин, - огрызнулся Хэролд. Он смотрел на спину Вулфа, которая занимала собой все поле зрения. - Вы шутите Это неслыханно! - Никакой реакции. Он сделал шаг и проорал. - Вы вообще ничего не заработали Вчера вечером мне позвонил лейтенант Мэрфи, я сел в самолет, прилетел сюда, и он устроил мне встречу с сыном. Вам хотя бы известно, где он? Если известно, почему вы мне не сообщили? Вулф повернулся и сказал абсолютно невозмутимым голосом: - Да, мне известно, где он. И я подозреваю вас, мистер Хэролд. - Меня? В чем?! - В сутяжничестве. Мистер Мэрфи, разумеется, радеет о собственном престиже, а поэтому не станет мне делать рекламу, но я никогда не поверю, что он хотя бы не намекнул на роль, которую в этом деле сыграл я. Он не такой уж дурак. Я думаю, что вы пришли сюда, располагая сведениями о моем будущем гонораре, но, желая свести его до минимума, выдумали эту дешевую стратегию. Гонорар составляет пятьдесят тысяч долларов. - Я вам столько не заплачу! - Заплатите. - Вулф скорчил гримасу. - Я не против того, чтобы поспорить, однако пререкания подобного рода мне отвратительны Расскажу вам вкратце, как все будет обстоять. Я представлю вам счет, вы откажетесь по нему платить, и я подам в суд. Ко дню судебного разбирательства у меня будут доказательства того, что я не только нашел вашего сына, для чего вы меня нанимали, но и освободил его от ответственности за убийство, доказав его невиновность. Хотя я очень сомневаюсь, что вы доведете дело до суда. Вы все уладите миром. Хэролд оглянулся, увидел большой удобный стул и плюхнулся на сиденье. Определенно сегодняшний денек для него оказался не из легких. - Это мой стул, - фыркнул Вулф. У него были все основания фыркать. - Тут есть табуретки. Одно из трех: либо он невзлюбил мистера Хэролда, либо хотел его унизить, либо ему на самом деле был нужен стул. Стоило Хэролду встать, он бы еще сумел побороться, останься он сидеть на стуле, его дела оказались бы плохи, стоило же ему пересесть на табуретку, его, считайте, просто здесь нет. Он пересел на табуретку. Теперь он разговаривал, а не задирался. - Вы сказали, что можете доказать его невиновность? - Нет. Не прямо сейчас. Но я надеюсь, что смогу. Позавчера утром, то есть в среду, мистер Гудвин разговаривал с ним и установил, что он ваш сын. Но он не захотел, чтобы вас поставили в известность. Вы разговаривали с ним сегодня? - Я его видел. Он не захотел со мной говорить. Он отрицает, что он мой сын. Завтра приезжает его мать. В прошлый раз он сказал "моя жена". Теперь это была "его мать". Одна большая несчастливая семья. - Я не хотел, чтобы она приезжала, но она настояла на своем, - продолжал он. - Не знаю, захочет ли сын с ней разговаривать. Ведь он уже признан виновным, и окружной прокурор считает, что дело закрыто. Что дает вам основание думать, будто он не виновен? - Я не думаю - я знаю. Из-за вашего сына убили одного из моих агентов, а вы еще говорите, что я не заработал свой гонорар. Пф! Вы все узнаете в свое время. - Я хочу знать сейчас. - Мой дорогой сэр! - в голосе Вулфа чувствовалось презрение. - Вы меня уволили. Отныне мы с вами противные стороны в судебном процессе или же скоро будем таковыми. Мистер Гудвин проводит вас вниз. - Он отвернулся, взял горшок и зачерпнул полную лопатку отвратительной железистой смеси. Что, однако, было неправильным. Нельзя класть смесь в горшок, предварительно не покрыв его дно сажей. С его насеста на табуретке Хэролд видел Вулфа скорей в профиль, чем в анфас. Прежде чем заговорить, он дозволил ему наполнить три горшка. - Я вас не увольнял. Я не знаю, как обстоят дела. И сейчас не знаю, но хотел бы знать. - Хотите, чтобы я продолжил работу? - не поворачиваясь, поинтересовался Вулф. - Да. Приезжает его мать. - Очень хорошо. Арчи, проводи мистера Хэролда в кабинет и просвети его на сей счет. Опусти наше заключение, касающееся содержимого карманов Джонни. Мы пока не можем рисковать, допуская в дела мистера Кремера. - А все остальное довести до его сведения? - уточнил я. - Все остальное доведи. Встав с табуретки, Хэролд подвернул ногу и чуть было не упал. Для того чтобы он смог размяться, я повел его вниз по лестнице. Он был не слишком впечатлен моим отчетом о состоянии дел на сегодня, но, возможно, он уже имел предостаточно впечатлений от сегодняшнего дня. Хэролд был в шоке. Однако, когда он от нас ушел, мы все еще числились у него на работе. Он назвал мне отель, в котором остановился, и я пообещал держать его в курсе дела. Возле двери я сказал ему, что его жене не следует навещать Вулфа, ибо стоит тому по уши уйти в работу, и он частенько забывает о своих манерах. Я, конечно, не добавил, что Вулф нередко забывает о них и на досуге. Оставшись в одиночестве, я решил кое с кем созвониться. Обсуждая задание для Орри, мы не забыли про моего шпиона, того типа в рыжевато-коричневом реглане и коричневой шляпе, который увязался за мной во вторник днем, когда я вышел из дома и направился в суд взглянуть на Питера Хейза. С тех пор о нем не было ни слуху, ни духу, и это давало основание предположить, что газетное объявление возбудило чье-то любопытство, которое угасло, как только жюри признало Хейза виновным. Мы пришли к выводу, что Орри бесполезно этим заниматься, поскольку начать неоткуда, однако не мешает позвонить в несколько агентств, в которых у меня есть приятели, и кое-что выяснить. Конечно, мне не больно верилось, что к ним обращались с целью приставить ко мне шпиона, а еще меньше в то, что они в этом сознаются, но иной раз в дружеской беседе проскальзывает едва заметный намек, так почему бы не воспользоваться лишней возможностью, тем более что даже задницу от кресла не надо отрывать. Я прикинул и решил сперва обратиться к Делу Бэскому. Только я стал набирать его номер, как появились сразу двое: Вулф - из своей оранжереи и Сол Пензер - с задания. По лицу Сола ни черта не узнаешь, если он играет с тобой в покер или если ему нужно что-то от тебя утаить. Однако в остальных случаях он не осторожничает, поэтому я, едва впустив его в дверь, усек, что он принес горяченькое. Вулф тоже просек и стал подавать признаки явного нетерпения. - Ну? - потребовал он, когда Сол уселся. - С самого начала? - поинтересовался Сол. - С самого начала. - Я позвонил в девять тридцать две, трубку сняла женщина, и я попросил позвать к телефону Эллу Рейз. Она поинтересовалась, кто ее спрашивает, и я сказал, что следователь службы социального страхования. Она спросила, какое у меня дело к Элле Рейз, и я ответил, что тут явно напутали с именами и мне необходимо свериться. Тогда она сказала, что ее нет и что она не знает, когда Элла придет, после чего я ее, разумеется, поблагодарил. Уже здесь что-то было не так - чтобы хозяйка не знала, когда появится горничная, которая ночует в их квартире? Я подъехал прямо к дому и познакомился с привратником. Знали бы вы, что значило "познакомился с привратником"! Это значило, что после трех минут общения они были в таких отношениях, что привратник разрешил ему подняться в квартиру на лифте, не уведомляя заранее хозяев. Но Солу подражать невозможно, он неподражаем. - Я поднялся в квартиру и дверь мне открыла миссис Ирвин. Я сказал, что у меня оказались дела по соседству, и я решил зайти к Элле Рейз. Она ответила, что Эллы нет и что ей неизвестно, когда та появится. Я чуть-чуть форсировал события, стараясь, правда, не пережать. Я сказал, что помимо всего прочего, еще произошла и путаница с адресами, быть может, она сумеет мне помочь и спросил, есть ли у Эллы Рейз какой-нибудь другой адрес или, может быть, адрес ее семейства. Она сказала, что семейство Эллы Рейз проживает на Восточной Сто Тридцать Седьмой улице. Я спросил, не знает ли она номер дома, она пошла в другую комнату и, выйдя оттуда, назвала номер - 306. Сол посмотрел в мою сторону. - Ты не собираешься записать это в свой блокнот, Арчи? - поинтересовался он. Когда я последовал его совету, продолжил свой рассказ: - Я спустился вниз и спросил у привратника, не видел ли он, как сегодня утром выходила из дома горничная миссис Ирвин, он сказал, что не видел. И вообще, сказал он, не видел, чтобы она возвращалась. Оказывается, она свободна в четверг вечером и в ночь с четверга на пятницу, обычно возвращается в восемь утра в пятницу, но на этот раз привратник ее не видел. Он спросил у лифтера, но оказалось, что тот тоже ее не видел. Я отправился по адресу и разыскал дом, обшарпанный, без лифта и горячей воды. Я виделся с матерью Эллы Рейз. Я старался быть очень осторожным, но с этими людьми, как вы знаете, нелегко. По крайней мере, мне удалось выяснить, что обычно Элла появляется дома в четверг вечером и что на этот раз она почему-то не появилась. Миссис Рейз собиралась пойти позвонить миссис Ирвин, но боялась, что, может, Элла занимается чем-то таким, о чем не должна знать ее хозяйка. Прямо она не сказала, но я все понял. - Я весь день болтался туда-сюда. Привратник в доме Ирвинов сказал мне, что вчера Элла Рейз ушла как обычно, в шесть, и была одна. Миссис Рейз дала мне фамилии двух друзей дочери, я их повидал, они мне дали еще кое-какие адреса. Никто из них ничего о ней не слышал и не видел ее. Я еще два раза звонил миссис Ирвин и каждый час звонил в полицию, справляясь по поводу несчастных случаев, разумеется, не называя никаких фамилий. Последний раз, в пять часов, мне ответили, что в районе Сто Сороковой улицы на берегу вонючей реки Гарлем под грудой досок было обнаружено тело неизвестной женщины и что в данный момент его уже увезли в морг. Я отправился в морг, но тело туда еще не привозили. Когда его наконец привезли, я на него взглянул и решил, что оно очень подходит под описания миссис Моллой - около тридцати, маленькая и аккуратная, кофе со сливками. Только на голове у нее было черт знает что - весь затылок размозжен. Такие дела. Я встал, но тут же, сообразив, что этим делу не поможешь, снова сел. Вулф набрал через нос много воздуха и выпустил его через рот - не человек, а компрессор. - Разумеется, мне не нужно спрашивать тебя, подтвердил ли ты свои предположения официально. - Разумеется нет, сэр. Предположения есть всего лишь предположения. - Вот именно. В котором часу закрывается морг? По одному этому вопросу можно сказать, что он гений, ибо только гений, проработавший двадцать с лишним лет в качестве частного детектива, специализирующегося на расследовании убийств, имеет право его задать. Но, черт возьми, он на самом деле этого не знал. - Он никогда не закрывается, - сказал Сол. - В таком случае мы можем продолжить нашу работу. Арчи, звони миссис Моллой и проси ее подъехать к моргу. - Не выйдет, - уперся я - Далеко не каждой женщине я могу назначить свидание в морге и уж, конечно, не миссис Моллой. К тому же не исключено, что негодяй в перерывах между убийствами развлекается, подслушивая телефонные разговоры. Я за ней заеду. - Валяй. Что я и сделал.